Годы терпенья и плена, Тяжких обид и досад…
Скабиор исполнял роль посыльного уже месяц, Рант счастливо тратил освободившиеся часы на прогулки с симпатичными путанами, в его обязанности входило лишь аппарировать вместе с пацаном в логово стаи. После очередного появления Коннора Фенрир поманил его к себе. Что-то в мальчишке заставляло кривиться, скребло в груди, как старая рана, но он никак не мог разобрать что. Имя подопечного чётко отражало впечатление от нахождения рядом с ним. Вожак отдал припасы подчинённым и повёл пацана к озеру. – Единорогов больше не встречал? Ни стойкий чужой запах, ни синяки, повторяющие форму пальцев, не оставили у Грейбэка сомнений в том, отчего его так воротило. – Я больше не подхожу на роль приманки, – плескаясь в воде, спокойно ответил Скабиор. Он не стеснялся наготы, но всё время старался повернуться так, чтобы позорные следы не бросались в глаза. – И давно? Говори. Коннор наконец смутился. Ему впервые стало так стыдно за то, что он делал. За то, что делали с ним. Не оформив мысленно повод для своей злости, Фенрир сжал кулаки, но не успел узнать подробностей. К берегу спустился Пол-Уха и, с нескрываемым презрением зыркнув на мальчишку, сообщил, что Пожиратели готовят крупную заварушку и ждут – требуют – участия стаи. Заварушка вылилась в действительно грязное преследование и недельное запугивание, из-за которых вожак совершенно позабыл о ситуации с новым посыльным. Когда они встретились снова, пацан дремал, привалившись к Бланшу, занятому ведением конторской книги. От Скабиора ощутимо несло кровью, и Грейбэк поморщился, снова уловив запах мерзких людских потребностей. – Измучен, но не сломлен. – Рыжий оборотень оторвался от записей и внимательно посмотрел на Фенрира. Коннор проснулся под мерный скрип пера и удивлённо вздрогнул – он не планировал спать, тем более на плече волка. Извинившись, мальчишка собирался пойти искать Ранта, чтобы тот вернул его в город, но сильная ручища сомкнулась на хрупком запястье, не дав сдвинуться с места. – Простите. – Скабиор обернулся. – Я не хотел вам мешать. – Вожак принёс тебе поесть. – Бланш протянул посыльному глиняную миску. – Не забудь поблагодарить. – Конечно, – искренне улыбнулся ребёнок, и оборотень даже засмотрелся. На правой щеке мальчишки притаилась весёлая ямочка. Покончив с густой похлёбкой, Коннор направился к Грейбэку. Подчинённые толпились у костра или сидели отдельно, как Бланш. Рядом с главным тоже никого не было. Фенрир лежал на примятой траве, размышляя о чём-то откровенно плохом – его недовольство ощущалось едва не физически. Услышав лёгкую поступь, мужчина подумал, что Скабиор вполне способен научиться ходить абсолютно бесшумно. – Спасибо за обед. – Пацан, покраснев, вежливо склонил голову. Вожак сел и принюхался. Воздух вокруг паренька по-прежнему оседал железным привкусом на языке. Ещё веяло чем-то знакомым. Или кем-то. – Садись. Коннор безропотно подчинился, поставив вылизанную миску возле колен. – И кому в этот раз одолжили? Оборотень сплюнул и поднял рубашку Скабиора до самой груди. Увиденное заставило его зарычать. Клиент любил и умел причинять боль. Тончайшие, но глубокие полосы прорезали кожу ровно по линиям пресса, что только-только начали вырисовываться на подростковом теле. Кожа вся разошлась, раны заполнились сукровицей. – Одной миссис. – Мальчишка пожал плечами. Молодая леди была красивой, как белладонна, и столь же опасной в больших дозах. – Она заплатила двойную цену. – Отцапал бы ей нос. – Фенрир достал палочку и припомнил лечащее заклинание на такой случай. – В качестве доплаты. – Все платят золотом, кроме маглов. – Коннор восхищённо уставился на поджившие ранки, хотя те всё равно грозили спустя пару недель превратиться в белёсые шрамы. – Убивать и калечить мне не надо. Он говорил с такой интонацией, словно смирился с фактом, что рано или поздно ему всучат на «свидание» нож. Палочку на встречи парнишка не брал, соблюдая условия отца. – Прикончи сутенёра, Скабиор, – огрызнулся Грейбэк, правильно угадав подоплёку последней фразы. – И нет проблем. Он не знал, что претило ему больше: игнорирование настоящих талантов мальчика или его продолжительная пытка. Гоготнув, оборотень отбросил вторую мысль. В пытках, он считал, имелась некоторая прелесть, в подобном же заработке находилась одна гнусь. «Маглы не платят золотом, говоришь?» – пророкотало у него мозгу. По мнению вожака, за маглов растлителя стоило живьём скормить озверевшим фестралам. – Или назови имя. Я сам его придушу. Бесплатно. – Моя жизнь и так ваша. – Коннор взволнованно перебирал выгоревшие прядки волос, выбившиеся из короткого, едва отросшего хвостика, и не увидел мелькнувшего на лице Фенрира недоумения. – Разве я смею просить о чём-либо? – Ни тогда, ни сейчас ты ни о чём не просил, кутёнок. Чего ты хочешь? Скабиор не заметил, в какой момент он отрубился. Судя по теням на барной стойке, солнце уже перевалило через зенит. Похрустев суставами, Коннор непристойно зевнул и, кивнув Джонсу, вместе с початой бутылкой покинул бар. От огневиски и пустого желудка кружилась голова, но зато боль у основания шеи спала. На бедре по-прежнему алело пятно, за несколько часов ставшее заметно больше. Заглянув домой и сменив повязки, егерь подхватил со стола видавшую виды колоду – подарок Бланша к шестнадцатому дню рождения. На старших картах двигались изображения ликантропов: фигуры то обзаводились страшными волчьими головами, то снова человеческими. Король пик корчил рожи не хуже Фенрира, кокетливая червовая дама напоминала Скабиору Ранта, отчего тот страшно дулся, а трефовый и бубновый валеты были вылитые Бланш и Пол-Уха. Только получив эту колоду, Коннор старательно искал сходство между картинками и членами стаи. Печально ухмыльнувшись воспоминаниям, парень очистил заклинанием штаны и вернулся на улицу. В этот раз никто не заговаривал с ним первым, разумно перемещаясь на противоположную сторону дороги. «Окорок» встретил неровным гулом, народу было довольно много. Скабиор взял у Хэма пустой стакан и уселся за единственный свободный столик у стены. Он собирался до победного пить и дремать. В конце концов, не так уж часто я становлюсь жертвой напоказ. Рядом место занимал одинокий прикорнувший наёмник – что-то среднее между егерем и разрушителем проклятий – и пара довольных жизнью торгашей, которые иногда нанимали Скёрли и компанию. Коннор глотнул огневиски, вытряхнул из внутреннего кармана раритетную колоду и, глубоко вздохнув, принялся раскладывать карты кверху рубашкой. Выложив перед собой крест из пяти штук, парень начал медленно их переворачивать. Смерив недовольным взглядом скалящиеся фигуры, он накрыл их новыми картами. Прогнозы не радовали. Карты говорили залечь на дно. А разве есть дно глубже азартных игр и алкоголя? Скабиор знал ответ. После втыка Грейбэка Коннор долго не мог найти выхода своей неуёмной энергии. Привычки не желали умирать и постоянно напоминали о себе. И новая страсть – французская колода – не помогала отвлечься. Пальцы раз за разом проворно прятали тонкие бумажки, подкидывали их, ловили на лету и мешали. Даже зоркие глаза Ранта не всегда помогали ему правильно угадать достоинство «случайной» карты, как бы внимательно он не следил за движениями юного посыльного. Фенрир не одобрял спиртное, потому волки редко устраивали попойки, но если уж до них доходило, то гуляния превращались в настоящую вакханалию. Детям участвовать не полагалось, однако следить за соблюдением правил после опустошения нескольких бочонков становилось некому. Одних увлекали кулачные бои, других – бардаки, третьи отправлялись на ночную охоту, а те, кто оставался, наслаждались ничтожными квартами креплёного вина. В тот вечер кутёнок вожака следил за огнём и разносил оборотням новые порции баранины. Он исправно выполнял задачу, пока изрядно набравшийся Найтингейл, смешливый и открытый оборотень, ровесник Ранта, не всучил Скабиору полный до краёв стакан. За смехом и беззлобными препирательствами никто из присутствовавших не заметил, что их повар позабыл об обязанностях. Раскованный от выпитого, паренёк переключился с жаркого на поджарый торс собутыльника. Что творится что-то не то, Найт понял уже лёжа под решительно настроенным Скабиором. Тот шарил под кожаной курткой и проворно двигался тёплыми ладонями к поясу штанов. Возразить или, наоборот, поддержать инициативу подростка молодой волк не успел – здоровенная тень схватила Коннора за волосы и поволокла прочь от костра и любопытных глаз. Скабиор цеплялся за чужую руку, пытаясь высвободить хвост, ругался и скулил. Тащить упиравшегося пацана Грейбэку быстро надоело, поэтому он остановился возле корыта с дождевой водой и без жалости макнул Коннора туда по самые плечи. Через минуту они стояли друг напротив друга оба мокрые и недовольные. Скабиор молча гонял желваки и выжимал верх рубашки, рывком содранной с себя. – Ты накажешь Найта? – наконец подал голос он, всё ещё побаиваясь глядеть Фенриру в глаза. – Да, – мрачно объявил вожак, схватив двумя пальцами острый подбородок мальчишки и дёрнув его вверх. – Идиот позволил себя повалить желторотой человечине. Коннор слабо улыбнулся: Грейбэк не злился. – Смотри на меня, кутёнок. – Увидев выражение лица Фенрира, паренёк тут же сник. Тот был не зол, а разочарован. Осознание того, что он попрал ожидания покровителя, отрезвило Скабиора скорее любых розог. – Вижу, ты всё понял. – Пусти. – Коннор ненавидел, когда с ним говорили таким тоном – слишком отеческим. Папаша обожал его использовать. Подросток попробовал вырваться, но Грейбэк держал крепко. – Да, я понял! Обсуждали уже. Я свободен? – Быть рабом своих желаний – не свобода. – Фенрир опустил напряжённую руку и развернулся в сторону леса. – Здесь все следуют правилам, Скабиор. Ослушаешься меня снова – и мы распрощаемся. Мне не нужен порченный щенок. Коннор почувствовал себя настолько слабым, как никогда в жизни. Когда глава стаи кричал на него, бил прутом или кидал в озеро, он покорно принимал наказание. Но эти холодные слова, сказанные глухо и безэмоционально, напугали его до дрожи. Ему хотелось сбежать. Лишь бы не видеть такого Грейбэка, сдержанного, далёкого, опасно спокойного. Разве Скабиор был виноват, что он порченный? Не он выбирал себе жизнь, но должен был её продолжать. Правила стаи загоняли его в тесные рамки, и с каждым днём они жали всё сильнее. Страх в серых глазах сменился яростью. – Ну и ладно! – закричал Коннор, заставив Фенрира затормозить на середине шага. – Сам уйду! Егерь не мигая смотрел на пикового короля, щерящегося на него с карты, и допивал последние капли виски. В голове зияла мучительная пустота, руки покалывало и иногда трясло, запахи смешались в нечто равномерное и неделимое, а взгляд с трудом распознавал предметы. С другого конца кабака доносились весёлые выкрики. Скабиор узнал грязнокровок, которых всухую сделал сутками ранее. Похоже, сегодня дела у них шли хорошо. – Гадаешь, джарви? – пророкотал где-то рядом Хэм. Парень качнулся, вместо тучного человека в плотном фартуке он видел гигантское размытое пятно. – Я не силен в толковании прорицаний. – Собирая колоду в шёлковый мешочек, Коннор вяло отмахнулся. – Просто трачу время. Слушай, Хэм, будь свидетелем, я сяду к тем грязнокровкам – и они меня разденут. Можешь поставить на мой полный проигрыш. Владелец «Окорока штырехвоста» нахмурился. – И сколько у тебя с собой? – Около сотни, – прикинул Скабиор. Вместе с картами он действительно захватил с собой немало галлеонов. – И принеси чего-нибудь пожевать. Слух его не подвёл. За игорным столом галдела парочка вчерашних грязнокровок – только крикун отсутствовал – и ещё двое незнакомцев. Первый – тот самый наёмник, возле которого Коннор сидел ранее. Неподалёку крутился Скёрли, он любил наблюдать за чужими ставками, но присоединялся нечасто. – Что, интересно было, кто меня кусает, а, милые люди? Чего молчите? –Скабиор расплылся перед поражёнными мужчинами в язвительной улыбке, полностью оправдывающей его кличку, и щёлкнул пальцами в сторону знакомого егеря. – Хочешь попытать счастья со мной, Скёрли? – Обойдусь, охальник. Коннор фыркнул. – Сегодня я играю вслепую, – добавил он, повернувшись к притихшим полумаглам. – У вас есть шанс отыгра-а-аться. – Ты, лепреконий выкидыш, полон соблазнов, – проворчал Скёрли, присаживаясь рядом. Упускать шанс ободрать Скабиора как липку он не собирался. Первые партии сплошь состояли из осторожных маленьких ставок, пока собравшиеся прощупывали друг друга. На третьем кругу к компании присоединился ещё один смазанный силуэт, болтавший с американским акцентом. Коннор понуро ковырял вилкой то бифштекс с ярко-розовым центром, то йоркширский пудинг – Хэм принёс ему воскресный обед. Иногда егерь по привычке фокусировался на руках игроков, но слежка за картами ему быстро надоедала. Лексикон незнакомцев изобиловал нелепыми словечками родом из-за Барьера. Скабиор понятия не имел, что собой представляет латекс и как он выглядел на чьей-то белой свадьбе, но пообещал себе как-нибудь это выяснить, если события вечера не улетучатся из его головы вместе с похмельем. Пришлось признать, что в моде маглы смыслили несоразмерно больше волшебников. – …а ты, Скабс? – Скёрли пихнул пугающе смирного Коннора локтем. – М-м? – Декольте или мини? Твой голос решающий, – пробасил один из игроков. – Я… – Скабиор запнулся, переваривая вопрос. Его шокировало, что он не путался в тряпках простаков. – Я не стал бы носить мини, голосую за декольте. Скёрли кашлянул в кулак. – Женская одежда мне вообще не нравится, – честно выдал Коннор, неосознанно потянувшись к красной прядке. – Узкая. – Без одежды всяко веселее. – Парень с американским говором расхохотался. – Ладно, вскрывайся, выпендрёжник. Как Скабиор и предполагал, его ждало поражение. Галлеон за галлеоном монеты постепенно таяли под чужими ладонями, облегчая карманы прежнего владельца. Грязнокровки и янки не пытались включить парня в череду разговоров, радуясь внезапному везению. Более рассудительный Скёрли не трогал коллегу по иной причине: он опасался, что в какой-то момент пьяный Коннор начнёт чудить. Скёрли здраво приравнивал потенциал Скабиора как минимум к уровню «четыре икс», где-то между сниджетом и сфинксом. Если первый мог озолотить, то второй – одним движением лишить человека способности говорить и пары пинт крови, вскрыв сонную артерию. Один из безымянных игроков отвалился, довольный своим небольшим выигрышем. – Похоже, удача не на твоей стороне. – Рослый грязнокровка утешающе похлопал Коннора по плечу. – Я не привык надеяться на удачу. – Скабиор зацепил перстнем бинт на шее. – Уже истратил месячный запас фарта. – Бадьян не берёт? – потерев подбородок, спросил мужчина слева. Ранее он помалкивал, подозрительно косясь на шею молодого егеря. Это заговорил наёмник в сером поношенном костюме. Высокий человек с русыми волосами и тусклыми голубыми глазами. Всё время до этого он молчал, и шрамы на его лице сводили на нет желание лезть к нему с расспросами у окружающих. В обычное время Коннор сразу бы понял, кто перед ним – по жестам, по взгляду, по запаху. Но сейчас он беззвучно засмеялся, согнувшись над почти полной тарелкой. Не заметив под локтем вилку, егерь смахнул её на пол. При воспоминании о еде его живот скрутило от голода. – Бадьян? – Скабиор достал палочку. Через минуту ему удалось подогреть кусок мяса, не спалив его. – Не всё лечится бадьяном, да, Скёрли? Толстяку нечем было возразить, и он тихо забрал третью карту. – Кстати, – Коннор наклонился к его плечу, чтобы старательно, но безуспешно изобразить шёпот, – знаешь, что случилось с Боунсом? Янки же мог похвастаться отличным слухом, как и воздержавшийся от комментариев наёмник. – А кто таков Боунс? – участливо улыбнувшись, обратился американец к Скёрли, не сводящего настороженного взора с соседа. Скабиор завёл руки за спину, своим лукавым выражением лица подогревая интерес общительных игроков. Когда стало ясно, что Скёрли будет нем как рыба, Коннор медленно достал из-за пояса серп и поддел дымившийся бифштекс. Единственная ближайшая вилка лежала у него под ботинком. – Приключилось бедняге попасть на завтрак к дикому волчонку, – неэстетично прихватив зубами стейк, процедил парень. Мясные волокна разошлись, брызнув жиром. Егерь не видел, как вздрогнул Скёрли и как подобрался излишне любопытный янки. Наёмник поджал губы. – Жизнь егерей, увы, смертельно опасная штука, вы разве не знали? Над столом повисла тревожная тишина. Желая рассеять напряжение, самый смелый из грязнокровок поспешил её нарушить. – Отличный инструмент! Г-где такой можно найти? – В кишках. – Скабиор, не переставая жевать, ухмыльнулся, и ни у кого не осталось сомнений, что он предельно серьёзен. – Или в Абердине. Конкретно у этого забавная история… – Чего ты хочешь? – повторил вопрос Фенрир. – Я не хочу возвращаться к нему. – В зрачках Коннора промелькнул страх. – Никогда. – К кому? Назови имя. Мальчишка долго молчал, прежде чем ответить. Удовлетворив свой интерес, оборотень потрепал мальчишку по волосам, как родного щенка. Он пытался вспомнить, где уже слышал эту кличку – Тупик. Судьбоносная встреча состоялась через несколько дней. Скабиор не явился вовремя к Ранту, и Фенрир решил действовать. Он давно выяснил адрес пацана и нашёл в лабиринтах Лютного нужный дом быстрее, чем за четверть часа. Обветшалое строение пахло сухой древесиной. Грейбэку ничего не стоило толкнуть облезлую дверь массивным сапогом. Проржавевшие петли заныли, но справились с напором – дверь открылась. – Кого там принесло?! Это ты, Ли? Её высочество довольна? Во второй раз она была жесто-ока… – насмешливо заговорил хозяин дома, неспешно выглядывая из комнаты в тамбур. – Мать моя Моргана, ты! – Мать твою, да, я. – Фенрир оскалился, слегка обрадованный такой реакцией. – Позови малого. – Сегодня он не продаётся, – ощетинился Бенни Тупик, загораживая проход в спальню, но его гнев ничуть не пугал гостя. Ноздри Грейбэка широко раздулись. Он чуял гнилую вонь лицемерия и испуга. – Зови. Слыша за спиной скрип кровати и глухие постанывания сына, скатившегося на пол, старший Коннор занёс палочку и вдруг застыл. Он винил собственную глупость за то, что не отрёкся от фамилии – от семейного злого рока. Обычные чары против вожака стаи были бесполезны, а смертельные – обоюдно опасны. – Не волнуйся, человечина. – Грейбэк демонстративно скользнул языком по сточенным клыкам. – Я не собираюсь его покупать. Он уже принадлежит мне. Слышишь меня, Скабиор? Ползи сюда, пока я не передумал. Покажи мне свою решимость! – …а затем, – покручивая между пальцами потёртый галлеон, рассказывал егерь внимательным слушателям, – девочка улыбнулась матери и взяла из рук своего друга-охотника серп. Много дней малышка тайком убегала в лес, чтобы повидать охотника, которому была многим обязана… – Какая мерзость, – вставил янки. – Не лучше мамаши этот друг. – Я про сбор трав и разделку дичи, – скорчив постную мину, прошипел Скабиор. – Скёрли, как думаешь, что случилось дальше? Угрюмый мужчина, с самого начала догадавшийся о скрытом смысле истории, передёрнул плечом. Он уже раз десять пожалел о том, что поганый грязнокровный ублюдок поднял тему прошлого Коннора. – Охотник поручил братьям научить девочку владеть серпом. Она была прилежной ученицей. Заточила лезвие на славу, омыла оленьей кровью. Заговорённым серебром можно и бубонтюбера резать, и панцирь акромантула, а уж плоть человека этот серп вспарывал так легко, будто входил в мягкий мясной рулет, – здесь парень причмокнул губами, и остальные посмурнели, ибо обладали богатым воображением. – Дочь ненавидела мать. Её рука не дрогнула, когда она нанесла первый удар. Помощь охотника не понадобилась, он лишь не давал мамочке сбежать. Скабиор немного приукрасил рассказ. Тогда ему было по-настоящему страшно. До пятен перед глазами, до тошноты. В конце концов, он впервые кого-то убивал. Фенрир заботливо помог посыльному встать на ноги. Мальчишка оказался полураздет, поэтому несложно было понять, что за раны скрывались под повязками на животе. Оборотню даже не пришлось заглядывать под слои бинтов, он и так догадался – два длинных пореза лежали ровно поверх таких же едва заживших. И на этот раз их нанесли чем-то по-настоящему поганым. Пацан еле держался прямо. Он упорно не желал смотреть в сторону отца, стискивая в узкой ладони рукоятку серпа. Грейбэк железной хваткой удерживал Бенни на коленях, пока Скабиор решался. Огромные алые капли ударились о пыльные доски. Вскоре по полу расползлась приличная лужа. Тупик зажимал рану на рёбрах и прерывисто дышал, не сводя колючего взгляда с будущего отцеубийцы. – Отойди, волк, – прохрипел Бенни, сжав палочку. – Дай преподать урок сыну перед уходом. Фенрир вопросительно приподнял бровь, и Скабиор после паузы кивнул. Он достаточно успокоился, чтобы с ехидной улыбкой встретить последнюю попытку Бенни Коннора спасти свою шкуру. Это выражение лица далось пареньку немалыми усилиями, но он выдержал тяжёлый давящий взор опаскудившегося родителя. Не менее тяжёлым оказался удар о стену. Тупик невербальным заклятием швырнул ребёнка в сторону вешалки. Оборотень прислонился к косяку и скрестил на груди руки. Его терзало любопытство: как кутёнок проявит себя? Струсит? Впадёт в неистовство? Будет действовать холодно и расчётливо? Грейбэк хотел знать, что собой представляет пацан, которого он спас однажды и спасал вновь. Он ждал, что тот сдюжит отнять жизнь. По ещё коротким, несильно вьющимся волосам Коннора-младшего потекла кровь. Квартиру наполнял ужасный металлический запах. – Ты предал меня. – Придавливая рану на груди, Тупик покрутил в воздухе палочкой. – Носи же клеймо Каина… – Ты предал меня первым, – пробормотал Скабиор и подставил голову под кран. Он удовлетворённо застонал, когда холодные струи захлестали по загривку, стекая на подбородок. Бинт разбух, и его пришлось выбросить. На секунду парень забыл, что проиграл рубашку трепливому янки, и провёл мокрыми руками по бокам, как обычно делал, вытирая их об одежду. Куртка осталась в зале. Прохлада слегка отрезвила егеря и выгнала его обратно к игорному столу. Коннор ничуть не грустил из-за потери горсти золотых и редкой вещицы, он не испытывал к ним привязанности. Из-за крайне недолгой продолжительности существования огневиц добыча их наружных покровов затруднялась, а потому изделия с кожей огненных змеек ценились на рынке не меньше, чем шкуры бумслангов-альбиносов. А избавиться от завалящей шмотки папаши подобным образом казалось идеальным способом осквернить память о нём. Грязнокровки, инициаторы приостановки игры, вернулись за стол с немалым количеством местной кислятины, американец радостно болтал со Скёрли. Наёмник безмолвно слушал остальных и, когда Скабиор, сверкая голым торсом, присел на своё место, переключил внимание на него. Два шрама толщиной со стержень гусиного пера прорезали умеренно рельефный гладкий живот, уходя под пояс штанов. Цепкий взгляд задерживался на каждой белёсой или красноватой чёрточке на коже егеря, будто в голове мужчина составлял карту полученных Коннором ран: укусов-полумесяцев Фенрира, бесчисленных узоров от расщепов и прочих травм. – И как же серп достался вам? – осведомился наёмник, с горечью отметивший, что для молодого человека ненормально иметь столько рубцов. – Глупая девчонка вынула из груди женщины ещё тёплое сердце, после чего вместе с оружием продала местному барыге-зельевару. – Если ранее Скабиор гипнотизировал слушателей, играя голосом, то теперь ответил сухо, односложно. – Плоти быстро нашлось применение, а серп менял владельцев, пока не оказался на прилавке у Боргина. Там я его и купил, выслушав эту историю. Голубые глаза собеседника задержались на обнажённой шее молодого егеря. Бурые и желтоватые корочки облепили весь загривок, отчётливо повторяя отпечатки чьих-то человеческих зубов. Фенрир подошёл к мальчику. Перед ними лежало нечто безобразное. Грудная клетка была вскрыта голыми руками, Коннор исцарапал все пальцы об острые кости. Бледное лицо мертвеца ещё держало жуткую ухмылку. – На кой это… препарирование? – Грейбэк тоже планировал похлопотать над трупом. В безотходных убийствах он слыл мастером. Парнишка нащупал среди склизких ошмётков неожиданно целое сердце, завернул его в пергамент и сунул в карман жилетки. На его и без того испачканной багровыми брызгами одежде проступило новое пятно. – Сердце человека можно продать Боргину за пять галлеонов. – Тоже часть твоей мести? – Да. Буду сбывать каждую его вещь. Мальчик пошатнулся, и мощная рука уберегла его от падения. Кровь на макушке Коннора не останавливалась, хотя с получения раны прошло уже полчаса. Порез сам по себе не выглядел опасным, кожу рассекло, да и только, но половина волос уже вся пропиталась красным. – Что у тебя на шее? – поинтересовался американец, когда перед окончанием партии все притихли и напряглись в ожидании. – Руны. – Скабиор лениво собирал пальцами остатки мясной подливки. Результат игры его не заботил. – Нет, сзади. Что ж за тварь так рвёт? – Вопрос показался всем риторическим. Всем, кроме, наверно, болтливого янки. – Давайте узнаем, чьё барахло, – громыхнул грязнокровка и с намёком толкнул американца. – Три семёрки. – Две дамы. – Тварь по имени Фенрир Грейбэк. – Коннор неспешно перевернул карты. Он ожидал очередную нулёвку. – Так себе расклад, да? Молодой егерь даже не смотрел на собственную комбинацию, которая, на самом деле, не была совсем безнадёжной, если бы он блефовал, а не гонял по тарелке крошки. После огневиски в голове зияла огромная дыра, и её то и дело заполняли болезненные воспоминания об отце. Последнее слово в их «радужных» семейных отношениях поставил именно Бенни Тупик. Наградил сына проклятием предателей перед смертью. Любой маг смирился бы с таким недугом и жил спокойно, но не егерь. Грейбэк это понимал, потому никогда не оставлял парня совсем без опеки. До сего дня. «Ты сдохнешь, как собака!» – пообещал Бенни перед тем, как его глаза закатились навсегда. Для Конноров такое пожелание звучало хуже самой дрянной шутки. Скабиор со злобой дёрнул красную прядь. Цвет не менялся уже четыре года. У корней ярких волос где-то на коже белел шрам от вешалки – проклятие закрепилось в нём. Егерю пришлось прошерстить с десяток запрещённых книг, прежде чем он узнал, в чём суть «клейма Каина». Приобретённый недостаток напоминал магловскую болезнь, однако ни Коннор, ни Фенрир не разбирались в терминах простаков, поэтому не сразу осознали масштаб проблемы. Кровь Скабиора не сворачивалась сама. Любая травма – потенциально опасна, даже порез о древесную щепу. На залечивание ран покрупнее приходилось тратить много сил. Иногда с этим помогал Грейбэк – вернее, помогала его слюна. В сексуальные игры это включилось позже. Мерлин, я скучаю по его языку, – заключил Коннор. – Эй, страдалец! – Скёрли отвлёк мерно покачивающегося на месте парня от невесёлых мыслей. – Что за дикий волчонок подрал Боунса? Если ты это про своего лохматого папика, то он, уж прости, на волчонка давно не тянет. – Нет, – нехотя признался Скабиор, потирая глаза. На щеках виднелись грязные подтёки от частично смытого кайала. – В стае пополнение. Большое. Вожаку нужно время, чтобы их обтесать. – Надеюсь, некоторые особо трухлявые деревья он срубит, – с иронией буркнул старший егерь. – Ты, вижу, с новым составом не поладил. Раз тебя отлучили. – С ними бы и сам Мордред не поладил. – Коннор глумливо улыбнулся, вспомнив, как надрал зад одному из борзых братьев. Последнюю фразу он пропустил мимо ушей. – Будь выбор между тобой и Мордредом, я бы поставил на тебя, долбак. Зубы скалить только прекрати. – Радуешься моим галлеонам, Скёрли, так и скажи. Скабиор крутанулся на каблуках, взял со стула куртку и направился к стойке. – Больше не налью. – Хэм сосредоточенно оценил внешний вид парня. Глаза «джарви» косили больше обычного, на скулах пылал нездоровый румянец. Коннор и не попросил бы ещё. Он поморщился и, запустив пальцы в криво обрезанные волосы, повалился лицом на прохладную поверхность перед собой. В черепной коробке не утихал навязчивый белый шум. Фенрир… Наверно, пора воплощать нашу идею. – Юноша, не желаете выговориться? – Из потока воспоминаний Скабиора вытащил ласковый мужской голос. Любой бы купился на мягкость, но не Коннор. Егерь поднял с локтя голову и приоткрыл глаза. Перед ним сидел тот самый наёмник в линялом пиджаке и с тусклым взглядом. Только теперь парень заметил запах… шерсти. – А похоже, что мне есть, отчего выть? – спросил Скабиор. Незнакомец ничуть не обиделся его грубости, только усмехнулся и накрыл их заглушающими чарами. – Но спасибо, так и быть, за участие. – Просто я не мог не заметить ваши… боевые трофеи. – Меня приласкали не без причины. – Егерю поплохело от подступившей к горлу тошноты. – Посторожи-ка моё место, добряк… Когда он вернулся из сортира, где расстался с обедом, наёмник его по-прежнему ждал. Не галюн, значит. – Я твоё имя не запомнил. Кто ты? – Вялый тон Коннора демаскировал его далёкое от нормального состояние. – Зови меня Рем. – Скабиор слушает. – Вы упомянули одну широко известную личность… – Молодой человек наклонился вперёд, всматриваясь в слегка расширившиеся зрачки егеря. – Для начала я хочу узнать, что вас связывает с Фенриром Грейбэком? Чем вы ему досадили? В воздухе повис немой вопрос. Вы против или за него? Скабиор усмехнулся в кулак, его плечи начали высоко подпрыгивать, словно он смеялся, но лицо не меняло выражения. Только взгляд угрожающе потяжелел. – Достаточно, пожалуй. – Егерь достал из-за пояса палочку и направил себе в висок. Толстяк за стойкой не успел даже помянуть подштанники Мерлина, не то что остановить завсегдатая. На долю секунды серые глаза остекленели и скрылись под дрогнувшими веками. Коннор заваливался на спину, но в середине падения выставил назад ногу и устоял. Он закряхтел от гадкого привкуса, появившегося во рту. Ощущение от верно сработавшей магии было не из приятных: жутко хотелось снова расстаться с содержимым желудка, да и с самим желудком тоже. – Скабс, доиграешься, петушара, хозяйство отсохнет! – Владелец «Окорока», отвесил парню подзатыльник. Заклинание отрезвления действительно заставляло стрелку «часов» застрять на полшестого. Конечно, не навсегда. – С каких пор тебя волнует моё хозяйство, Хэм? – осклабившись, засмеялся егерь и перевёл взгляд на ожидавшего ответов собеседника. – Тот, кого оно хоть как-то волновало, меня попёр. Вот что нас связывало. Оборотень помрачнел, по его плотно сжатым челюстям было видно, что он решает, как воспринять информацию. Скабиор отбивал палочкой по колену вспомнившийся ритм. С надеждой крестьянин засеивал поле… Старушка сыпала редкими искрами. Раз-два-три. Раз-два-три… Обоняние Коннора возвращалось, он чувствовал, как от его шеи несёт целебной смесью, а от нового знакомца – хвоей. Пальцы после принудительного отрезвления у егеря подрагивали, но проворства на то, чтобы отразить атаку, ему бы хватило. Однако Рем сидел смирно. Он совсем не был похож на Фенрира или других матёрых волков и ещё разительнее отличался от диких Хати и Сколля. Казалось, что он, как и Скабиор, застрял среди людей, как белая ворона. И тут до егеря дошло: человек перед ним не признавал своё второе «я». Он был худшим оборотнем. Вот почему Фенрир не советовал с тобой связываться, Люпин. – Меня Грейбэк не жалует, – наконец отозвался Рем. – И это взаимно. Но сейчас меня волнует Хогвартс. – Это была инициатива новичков, – сухо ответил Коннор. – Не Фенрира. – Могу я попросить вас об услуге? Я заплачу. Егерь внимательно выслушал просьбу, и уголки его рта дрогнули в предвкушении. Драный волк предложил неплохую сделку. Скабиор согласился и, попрощавшись с хозяином «Окорока», вышел наружу. Ночная прохлада лизала щёки и колола влажные губы. Парень поёжился и запахнул куртку: без рубашки температура на улице ощутимо добавляла неудобств. Ноябрь не щадил. Дома Коннор отрубился в ту же секунду, как его тело упало на постель. – У него был шанс отвлечь меня атакой. Какой резон был уступать? – Фенрир во второй раз прикоснулся языком к мальчишке. Рана на голове затянулась розовой кожицей. – В нашем роду есть легенда или вроде того. – Пацан прижимался к широкому плечу и млел от долгожданного спокойствия. – Если Коннор убьёт собаку, смерть заберёт и его. – Значит, оборотни теперь собаки? – равнодушно хмыкнул Грейбэк. – Конечно, нет! – Скабиор испуганно вскинулся. – Я не имел в виду… Не хотел вас оскорбить. Губы мужчины против воли сложились из оскала в мягкую улыбку. Зрелище это было настолько невероятным, что паренёк чуть языком не подавился. Он поклялся себе, что ради этой улыбки сделает что угодно. Ляжет под него, украдёт чужое, да хоть снова убьёт – свернёт любые горы. Егерь замурлыкал во сне, и видение завертелось дальше, превратившись в другое, более позднее воспоминание пополам с фантазией. В темноте Грейбэк сидел у костра и ворошил угли. Скабиор не давал о себе знать уже восемь часов. Пол-Уха только покачал головой, когда глава поднялся и потопал в лес. Он перемещался рывками: водил носом и двигался дальше. Фенрир был уверен, что его обиженка просто свалился в каких-то кустах от усталости. Беглец нашёлся на пути к отрезку, где они с вожаком впервые встретились. Глупый мальчишка преодолел восемнадцать миль по звериным тропам. Он лежал на траве, привалившись к вороному коню. Единорог-кошмар всхрапнул и, подняв голову, посмотрел своими кроваво-красными глазами на оборотня. Грейбэк не пытался подавить полуразумную животину как хищник, он без спешки и со значением кивнул, после чего начал неторопливо подходить. Чёрный красавец тряхнул гривой и отвернулся. – Скабиор? – Фенрир коснулся плеча подростка. – Кутёнок, подъём. Коннор осоловело огляделся, не сразу поняв, где находится. Он провёл рукой по гладкому крупу и только потом уставился на вожака. – Зачем пришёл? – Скабиор вскочил, стиснув кулаки, хотя в голосе отчётливо прозвучало облегчение. – Ты замёрз. – Грейбэк стряхнул с себя шубу и привычным движением укутал в неё мальчишку. Рукава пришлись бы почти впору, если бы плечи не болтались в районе локтей. Пацан понуро топтался на месте и боялся поднять взгляд на покровителя. Волк шумно и нетерпеливо выдохнул. – Что не так? – Ничего, – отчеканил Коннор. Его голос надломился. – Я сам. Не такой. Ты же знаешь. – Сырость не разводи, – устало потребовал Фенрир. – Ты такой, какой получился. Проклятый слегка и непослушный. – И распущенный, – прошептал тот. – Я приму это. Луна привела меня к тебе, а она не ошибается. Я должен был понять это сразу. Единорог, толкнув Скабиора, поднялся и стремительно удалился. А мальчишка застыл, уткнувшись носом в грудь оборотня. От мужчины пахло дымом и потом, жёсткие волоски щекотали нос. Парень высвободил руку из-под тяжёлого меха и коснулся кончиками пальцев толстых ключиц, а в следующую секунду уже тянулся к раскрытым губам. Грейбэк зажмурился и глухо зарычал. Ночь только начиналась.***
– Бланш, сделай так, как я велел! – Разъярённый Фенрир мерил шагами общую землянку волчат. – Рисковать ради него? Опять? Это безумие! – рычал в ответ рыжий оборотень. К его ногам жался Джинджер. Остальные дети сидели на чьей-то кровати и одновременно с ужасом и восторгом наблюдали за перепалкой взрослых. Пол-Уха скрёб когтями дверной косяк и не встревал. У вожака было две правых руки, одна отвечала за мозги, а другая – за кулаки. Бланш вёл конторские книги, а Пол-Уха строил юнцов вроде Ранта. Сейчас была очередь первого оспаривать решение главного. – Мы давали ему кров, мы его обучали, и мы не грёбаные няньки! – Скабиор отдаст стае долг, даже если умрёт. А я не хочу… Чтобы. Он. Умер. – Такими темпами ты сам в могилу ляжешь раньше! Вот он обрадуется! – упирался Бланш. Он не отшатнулся, когда Грейбэк подскочил вплотную и навис над ним. Беспокойные голубые глаза прожигали насквозь. – Ты никуда не пойдёшь, – обрубил Пол-Уха, которого уже достал шедший по кругу спор. Фенрир клацнул зубами. Именно это ему и было нужно, чтобы его не пустили, чтобы ему напомнили, как важна стая. Он наконец выдохся. – Кин, – позвал вожак, и полукровка выступил из тени дальней стены, где стоял на протяжении всего конфликта. – Первое задание для тебя. «Зверинец» снова наведывался в Лютный переулок и искал там Скабиора – к счастью, тщетно, но поимка егеря была вопросом времени. Грейбэк проклинал Сесила Ли и его подпевал. Ирландцы демонстрировали послушание, а после грядущего вызова могли сорваться и натворить дел. Фенрир опасался, что Хати снова возьмёт след кутёнка, а и с оборотнями, и с министерством на хвосте даже его мальчишка не имел шансов. Они со Скабиором не виделись неделю. Два дня парень торчал на виду, а потом – испарился. Дом запер, в пабы и леса ни ногой. Для Грейбэка это было настоящим облегчением, хотя он и не знал, где прятался его несносный паршивец. Но вечно сидеть в старых отцовских убежищах тот тоже не мог. Составление другого плана вернуло старшим оборотням бодрость духа. Кин рвался исполнить приказ, а волчата впервые ощущали себя настолько причастными к делам лидеров.