Ходит зимою, весною и летом, Ходит и думает: «Чёрт же с тобой…»
Фенрир вобрал ртом воздух, пропитанный страхом, кровью и остатками возбуждения. Скабиор лежал без сознания. На его скорченную полуголую фигуру было больно смотреть. Грудная клетка егеря порывисто вздымалась, в ушах оборотня отдавался стук его зажатого под помятыми рёбрами сердца. Проследив, как очередная капля пота катится по измождённому лицу парня, Грейбэк отвернулся. Раздался хлопок, и Коннор испарился, оставив после себя лишь куски одежды и пьянящий аромат прошлого. В левом ухе ощущалась странная лёгкость. Порт-ключ, припасённый на крайний случай, сослужил службу раньше, чем предполагал вожак. Он посмотрел на задержавшихся зрителей и рявкнул: – Хати. Бледное пятно метнулось к нему. На морде Хати гуляло самодовольное выражение, до рвотных позывов гадкое из-за шрама. Но оно сползло, стоило ему увидеть Грейбэка вблизи. Нескрываемое желание убивать бурлило в мерцавших в темноте глазах и грозилось вот-вот выплеснуться наружу. – Двое на одного, – почти по слогам сказал Фенрир тихо, не глядя на братьев. – Сколль проиграл позорнее дряхлого крапа. Рыжей тенью Сколль застыл позади Хати и понуро чесал распухший нос. Запахов он по-прежнему не чувствовал и периодически разрушал вечернюю тишину надрывным кашлем. – Моя человечина тебя сделала. Ты лишён права бросать мне вызов на двенадцать лун. Сколль напрягся, сжав кулаки, и не рванул на вожака только потому, что старший брат крепко держал его за плечо. – Я слышал, – с приторным певучим холодком заговорил Хати, – твой зайчик давно бегает за тобой. Почему… – Больше не побегает. – Вожак подступил к Хати, продолжая подавлять его волю. – А теперь… Молча. Уберите. Труп. И я забираю вашего волчонка взамен своего. – Но!.. – Хати толкнул брата в бок, снова не дав ему вступить в спор с Грейбэком. Даже раненый, тот превосходил их обоих в мощи. Уж если у них не вышло без потерь завалить его подстилку, о нём самом можно было и не мечтать. Бледные глаза коварно блеснули. – Научитесь исполнять приказы, – устало бросил вожак, отвернувшись. Он оставил проштрафившихся волков и дальше жалко щериться ему в спину. Только закрыв дверь и наложив на землянку заглушающие чары, Фенрир позволил себе взвыть. Самая серьёзная рана продолжала кровоточить. Скинув на пол пришедшее в негодность шмотьё, оборотень повалился на лежанку и забылся тревожным сном. Противостояние внутри стаи нарастало, что грозило в любой момент обернуться долгой свалкой. Ирландский вожак, проклятый норд, не удержал территорию и пал под натиском местного министерства, а избежавшие суда и заключения дикие оборотни бросились к соседям. Отказать в гостеприимстве по старой дружбе Грейбэк не мог, но и прибавлению не радовался. Нравы ирландских волков мешали сложившимся в его стае порядкам. Кроме самого Фенрира, прибылых – то есть присоединившийся молодняк – не жаловали матёрые вроде Пол-Уха и Бланша, но местные молокососы, подобно Ранту, с высунутым языком таскались за новенькими. Укус полукровки-людоеда и нападение на Хогвартс стали последней каплей. Все оборотни старше шестнадцати получили шанс сразиться с вожаком и, в случае победы, занять его место. Ну, или, напротив, сдохнуть задушенными собственными кишками. Соревнование длилось уже неделю и унесло жизни двух волков. Ещё после первого смертельного поединка прыти у них поубавилось. Найтингейл, который подчинялся Грейбэку без малого пять лет, стал единственным, кого тот пощадил – и изгнал с островов. С заносчивыми Пэдди он не церемонился. – Главный, можно? От чужого голоса в своём обиталище Фенрир дёрнулся, но ударить вошедшего не успел. Прострел в боку заставил повалиться назад на шкуры. – Чего? – Мужчина зло зыркнул на вход и уцепился глазами за тощий силуэт во мраке. Возле самой двери топтался один из новообращённых. Чья-то провальная ошибка. – Узнать… – пробормотал Кин. Не за трапезой он производил впечатление очень спокойного, чуть-чуть недалёкого паренька, но Грейбэк не обманывался – они со Скабиором были похожи: оба выглядели паиньками, а пылили от одного косого взгляда или неуместного слова, как вздорные кентавры. Но если со своим любимчиком оборотень умел обращаться, то с Кином общий язык ему только предстояло найти. Или незаметно прибить, чтобы не доставлял проблем. – …где я должен спать? – Где хочешь, – проворчал Фенрир, сминая в ладонях олений ворс. – Сгинь отсюда, иначе уснёшь где стоишь. Навсегда. – Я имел в виду... – Юноша почесал затылок. После взбучки от старших и двухдневной голодовки он стал совсем заторможенным и тихим. – Если тебя выгнали, ночуй с волчатами, – нетерпеливо перебил его вожак. – И на кухню загляни. Бланш обшарил магловский морг. – Сегодня я не лягу под тебя? – Что? Фенрир тряхнул влажными от пота патлами и подумал, не начались ли у него галлюцинации после потери крови и сорванного сна. Когда суть сказанного Кином наконец дошла до него, он нервно хохотнул, заставив паренька вздрогнуть. – Мордред! Не сегодня и никогда, пятиножьи твои мозги! Я забрал тебя в наказание для тех двоих, а не... Вали в ночь, малахольный! После ухода щенка Грейбэк со вздохом повалился на лежанку. Чесать кулаки о пацана не было ни сил, ни желания, когда просто бодрствование давалось с трудом. Он посмотрел на вспоротый живот. Рана затянулась толстой жёлто-бурой коркой, от одного вида которой нормального человека бы затошнило. Засыпая, оборотень мысленно прокручивал недавние события в голове и теребил мочку левого уха. Ощущение пустоты жгло кожу, а имя одного несносного егеря вертелось на языке.***
– Разве обращённым я не стал бы сильнее и полезнее? Коннор сидел на крыше землянки, болтая босыми ногами, испачканными в земле и пропахшими тиной. Мальчишка вернулся с озера. – Спускайся, кутёнок. – Потянув за тощую щиколотку, Фенрир стащил подростка вниз и бухнул в высокую траву. Брыкаясь, Скабиор вскочил и насупленно уставился на волка. Проиграв в жёсткости хищному взгляду Грейбэка, он показал язык и умчался прочь – свежевать чью-то ещё тёплую тушу. Вожак хмыкнул. Он понимал, что слишком уступчив и дружелюбен с пацаном. Коннор быстро усваивал правила стаи, пока жил под присмотром оборотней, но порой трактовал их под совершенно внезапным углом. Он, не обращая внимания на увещевания старших, лип к Фенриру, пока тот не выпорол подростка первым попавшимся прутом. Сдаваться мальчишка, конечно, не собирался. Проходив пару дней с зудящим задом, он распустился ещё больше. К главному лезть запретили – паренёк полез к остальным. – Даже Скаби спрашивает, почему ты не обратил его. – Бланш показался из-за угла, где ошивался уже некоторое время. – Луна против, – подняв голову, проскрипел Фенрир. Стоял ясный день, из-за горизонта по небу полз бледный месяц. Приближалось короткое затмение, и оборотней штормило от упадка сил. – Ересь это всё. – Рыжий волк зевнул. Он только вернулся с охоты. – Не видим, что ли, бережёшь малого пуще родного. Грейбэк даже не стал отнекиваться. Самым давним товарищам он не врал. О прошлом Коннора Бланш и Пол-Уха знали, потому тоже сквозь пальцы смотрели на выкрутасы фаворита вожака, но стая состояла не только из них – другим такие попущения могли показаться опасной слабостью или, хуже того, мягкотелостью. – Когда я встретил его впервые, тоже было, – нехотя добавил Грейбэк. – Не судьба. Да и нам он полезнее так. Бланш лишь пожал плечами: «нам» так «нам». Волчат принято было немного баловать, чтобы те обвыклись, привязались к покровителям, но затем ребята получали взрослые обязанности взамен поглаживаний по голове и подслащённого молока. Скабиор же оставался тактильным и беззаботным, он восставал против подобных перемен и тёрся возле Фенрира, за что получал по ушам уже не только от него, но и от молодых оборотней вроде Ранта. – Ты слишком много ему позволял, вот теперь и вправляй мозги, – подумав, сказал Бланш. – Я оттаскивать его от парней устал. Мальчишка ему даже немного нравился, бойкий, чрезмерно своенравный, но зато честный и преданный. Однажды Пол-Уха заметил: «Вожак-то с ним на человека снова стал похож». И Бланшу пришлось согласиться. Война стаю знатно проредила, окончательно рассорила с магами и озлобила на весь мир, а с одним лишь гневом они бы не выжили – превратились бы в животных. – Он ведь чистокровный? – спросил волк, отчаявшись переубедить в чём-либо Грейбэка. – Выучиться бы мог, а не об кабанов и рогачей нож тупить. – С его-то характером? – Фенрир и Бланш глухо рассмеялись. – Я отошлю его в Лондон, когда придёт время. Станет, кем захочет. Денег прорва, выживет. – Надеюсь, это случится до того, как он всю стаю затрахает. – Бланш покачал головой. – Привычки умирают последними. – Возьми его в следующий раз на оленя. Охота поубавит прыти. – Ох, сомневаюсь. Коннор сидел с другой стороны землянки, обхватив колени руками. В ладони подрагивал окровавленный нож. Он боялся. Боялся остаться один, боялся потерять расположение Фенрира, боялся снова попасть к лицемерам и торгашам, к маглам и поганым грязнокровкам – к насильникам над его свободой. Сон оборвался от чьего-то стона. Похоже, его собственного. – Люмос, – в нескольких шагах от Коннора произнёс бархатистый голос. Его обладатель явно нервничал. Желтоватое пятно света медленно приблизилось. – Ренервейт. Егерь проморгался и вперился в дорогие домашние тапки, велюровые, усеянные золотыми нитями. Глаза слезились, нос не дышал, подбородок саднило. На длинных тонких бровях засохла лесная грязь. Нетронутыми остались только прямой нос и зубы. Все эти ощущения перекрывала чудовищная боль в шее. Исполосованное когтями бедро же просто целиком онемело. Скабиор опять зажмурился, сипло взвыв. – Эпиксеи. – Незнакомый голос продолжал произносить заклинания, а к Коннору возвращалось рациональное восприятие действительности. Где я? – …сибо, – пробормотал он, стараясь не шевелиться. Аккуратно дотронувшись кончиками пальцев до кожи пониже затылка, парень нащупал воспалённые края раны. – Полагаю, вы близко знакомы с Грейбэком. – Мужчина в вычурных тапочках запахнул домашнюю мантию, словно его пробрало холодом. – Даже сверх ожиданий. Я обещал позаботиться о том, кого принесёт этот порт-ключ. Под заботой я имею в виду убежище по ту сторону Английского канала и пятьсот галлеонов на расходы. Коннор даже не посмотрел на лицо говорящего, мазнув взглядом по дорогой одежде. Он сплюнул скопившуюся под нёбом горечь и сел настолько ровно, насколько позволяла потерявшая подвижность нога. Богатый незнакомец уменьшил кровотечение, дело оставалось за малым. Обычный егерь от столь щедрого предложения бы никогда не отказался, но Скабиор таковым не являлся. – Извините, господин. – Коннор закусил губу, по-прежнему сильно щурясь. – Я останусь на этой стороне. Вашего участия более чем достаточно. Владелец ухоженного парка помолчал и опустил палочку. Огонёк Люмоса упал ниже и застыл на уровне его колен. – Отказываетесь? Что ж, я не сестра милосердия, но… – Мужчина нетерпеливо щёлкнул пальцами. – Добби! Помоги гостю обработать раны. Уверен, у вас имеется с собой нужное лекарство. Если нет, я… – В сумке… Скабиор на мгновение испугался, но тут же обрадованно вздохнул. Сумка была при нём. Шею и ногу сводило, ответы давались всё тяжелее. Сознание норовило куда-то уплыть. Егерь покачнулся и снова повалился на пушистый зелёный ковёр, поскуливая от мучительного жжения в загривке. – Да, хозяин. Добби исполнит, хозяин, – защебетал нелепый лопоухий домовик, заламывая тонкопалые ручки. Эльф быстро помог Коннору избавиться от лишних вещей. Силы покидали работавшее на пределе тело. Стыдиться вынужденной наготы перед кем-то высокородным у парня не получилось бы и в здравом уме. Насрать на приличия. Жив. В безопасности. Вся выдержка уходила на то, чтобы не стонать слишком уж громко и не засыпать. Фенрир знал, что такое возможно. Вот же… шакал. Скабиор почувствовал лёгкость выше плеч и с запозданием понял, что ему только что срезали половину волос. А он ими так гордился. Домовик не переставал причитать, отдирая завязшие в кровавой каше остатки косы. Незнакомец сквозь зубы выругался, свысока наблюдая за процессом. Егерь вскрикнул, воспалённые глаза налились влагой. Серебро, смешанное с диким бадьяном, обожгло развороченную вокруг седьмого позвонка плоть. Добби невидимыми путами обездвижил доверенного ему волшебника и посыпал порошком распухший укус. С бедром процедура завершилась скорее, Скабиор гипнотизировал невидящим взглядом тапки с затейливой вышивкой и шумно сопел, стискивая в кулаках траву. Только тогда он вспомнил, что на правой руке сломаны пальцы. Выставив ладонь вперёд, Коннор попытался сфокусироваться на ней, но не преуспел. – Самостоятельная аппарация вам опасна, Добби перенесёт вас на любой адрес. – После секундного молчания мужчина язвительно добавил: – В рамках разумного, естественно. Если вы не изменили решения. Домой и к Джонсу не стоит. «Окорок штырехвоста» подойдёт, – подумал Коннор. Мыслительный процесс давался ему туго. Чай не откинусь. Егерь слабо кивнул, и колючие травинки скользнули по покрасневшей щеке. Где-то неподалёку мерзким каркающим голосом закричала птица. Он вздрогнул. – Как вас зовут? – вдруг осведомился благодетель. – Ваше лицо кажется мне знакомым. Впрочем, не имеет значения. – Скабиор. – Я запомню, – в речи мужчины послышалась усмешка. Узнал, поди, отцовскую породу. – Добби, проводи мистера Скабиора, куда он скажет, устрой там и возвращайся. – Как пожелаете, хозяин. Не обнищавший после кончины Волдеморта знакомец Грейбэка скрылся в ночной тиши, ступая мягкой обувкой по влажному от росы газону. Затем Коннор был кое-как одет и перемещён в заведение склочного, но уважаемого воротилы Хэма. А с теми, кто не первый год хлебал его пиво, он становился вполне обходительным. Скабиор не стал доверять деталей своих приключений ни одной живой душе, он выбрал «Окорок» из-за удобного расположения и общей защищённости. Паб Джонса стоял впереди по дороге, а до захудалой квартирки была пара кварталов. А ещё у Хэма всегда крутились пацаны, за пару кнатов готовые сбегать куда угодно с любым мелким поручением. Отправив сразу по пробуждении местную шпану проверять свой дом на наличие оборотней, Пожирателей Смерти и других ублюдков, которые за последние сутки могли его записать во враги, Коннор достал флакон обезболивающего и заказал наваристый говяжий суп. – Голодный Скабиор – злой Скабиор. – Егерь выложил на стол перед хозяином несколько монеток. – Чего к Джонсу не пошёл, полудурок? Парень только отмахнулся. – Я в норме. – Это, морганов выкидыш, не норма, – прочавкали позади. – Ферулу хоть намотай. Не порти всем аппетит. – А не отвалил бы ты, Трэверс? Скрежетнув зубами, Коннор всё-таки достал палочку – деревянная подруга подчинилась только с третьего раза – и длинным пассом скрыл укус под плотным слоем бинтов. Сделав перерыв на вдох-выдох, он наклонился к изодранной когтями ляжке и повторил. Раны ныли так, что хотелось кричать. От боли Скабиора отвлёк шкет, сообщивший, что его дом чист. – Дойти-то сможешь? – притворно участливо спросил Скёрли, но парень его проигнорировал. – Не забудь про заказ, Скабс, срок до конца осени, а она скоротечна! – стукнув по спинке стула, напомнил Трэверс. – Без нюхача не выгорит, сам знаешь, морозы грянут не сегодня, так во вторник. Лениво согнув руку в локте и выставив вверх средний палец, Коннор уткнулся в исходившую паром тарелку. Зря, наверно, не срисовал мужика, – досадовал он, налегая на лепёшку, обмакнутую в бульон. – Ну, точно в достатке. С домовиком, из лордов. По голосу хрен разберёшь, сколько лет. То ли двадцать, то ли сорок. Сорокет, наверно, если Фенрира знает. Фенрир… Скабиор мысленно послал всех волков в чертоги Мордреда и запихнул последний кусок хлебца за щёку. Соберись! Сопли дома по лицу размажешь, без свидетелей. Обмозговать всё произошедшее он решил уже завтра. Осушив плошку, егерь нетвёрдой походкой двинулся к Джонсу. Потоптавшись под вывеской, Коннор взял и повернул в сторону дома. Чего он точно не хотел, так это услышать пресловутое «я же говорил». Егерь даже не заметил, как избавился от ботинок и испорченного плаща. Налакавшись кроветворного и обсыпавшись целебным порошком, он потонул в забытье. В круговороте его сумрачных видений всплывали тоскливые воспоминания. К Грейбэку он прилип ещё во время Первой магической, в восьмидесятом. Четырнадцатилетний Коннор, мечтая хоть разок встретить своего спасителя и как-нибудь – как умел – ему услужить, ловил слухи в кабаках, у клиентов отца и вообще везде, где ему фартило находиться. Предоставленный в тот день самому себе, он развлечения ради следил за человеком, скупившим всю вяленую свинину в лавке напротив. Любопытный подросток жаждал узнать, что за охотник гребёт столько галлеонов, чтобы позволить себе мяса на целый отряд. Редко в Лютном появлялись такие жирные кошельки. К изумлению Коннора, маг почуял слежку и, резко развернувшись, рванул в его сторону. Ни маглы, ни самые развитые волшебники так быстро не действовали. Перед мальчишкой был «пятииксовый». Сильная ручища с перебитыми пальцами дёрнула его за ворот и увлекла в вихрь аппарации. – Зырьте-ка, мажонок! – пролаял увалень, отпустив пыльную мантию Коннора, и тот предсказуемо приземлился на задницу. – Следил за мной. Полторы дюжины пар глаз устремилась на пришельца, но только яркие голубые зрачки с тёмным-тёмным ободком привлекли внимание мальчишки. Он замер и не смог оторвать взгляда от вожака, стоявшего среди разношёрстной свиты. Подросток так и сидел в листьях и ветках, бессовестно разинув рот, и смотрел на того, кому был обязан жизнью. – Зашей варежку, сопляк, – рыкнул оборотень с патлами цвета вялой моркови. При этом брови его пугали своей чернотой. По внешнему виду мужчин никто и не предположил бы, что они страдают ликантропией. Егеря и егеря. Двигались, однако, не по-человечески. Они бесшумно переминались с ноги на ногу, слегка пригибались и водили мордами, принюхиваясь. Казалось, им проще прыгнуть на ребёнка, чем выхватить палочку и оглушить его заклинанием. Но больше всего от зверя было в Фенрире Грейбэке. Под накинутой на голый торс шубой, будто продолжение одежды, вилась густая шерсть и переходила в бороду. Парнишка шмыгнул носом и моргнул. За годы, что прошли с их встречи, гриву вожака уже тронула седина, его волосы свалявшимися прядями топорщились над мощной холкой. А в левом ухе блестела серьга в форме ключа. – Простите, – пролепетал Коннор и покорно склонил коротко остриженную голову. Ему вдруг стало стыдно, что он выглядит очень жалко даже для уроженца трущоб. Даже для недешёвой «феи». Его сердце забилось трусливой пичугой. Хотелось наплевать на правила хорошего тона – с дикарями-то – и спрятаться от душных взглядов на таких удобных и безопасных с виду коленях. Мощные ноги маскировались свободными кожаными штанами, а на поясе висела огромная бляха. Такой ниже спины получить, подумал Коннор, было бы больно. И облизнул пересохшие губы. – Налюбовался? – Грейбэк плотоядно ухмыльнулся. Оборотни загоготали, а парнишка покраснел. – Я тебя помню, Скабиор. – Знаком с ним, Фенрир? – Рыжий оборотень искренне удивился. – Смешная история, Бланш, – фыркнул вожак. И подмигнул мальцу… Егерь проснулся на влажной от пота постели. Под глазами тоже остались следы непростительной сырости. С нажимом потерев веки, он заковыристо выругался и наколдовал Темпус. Оказалось, его сморило лишь до позднего обеда. Обезболивающее зелье пить было рановато, а успокоительное – нежелательно. Из-за недавнего ковыряния в мозгах Коннор откладывал употребление ментальных снадобий. Укутавшись с головой в одеяло, Коннор затрясся. Немые рыдания сопровождались яркими болезненными картинками, всплывавшими в памяти. Он в Инвернессе. Пришёл отчитываться. В ушах звенела мысль, что, будь он маглом, откинулся бы прямо там, в лесу, не дождавшись ни от кого помощи. Коннор-старший – уж он-то вряд ли спохватился бы раньше следующего дня – брезгливо глянул на возвратившееся чадо и вздрогнул: внешний вид пацана оставлял желать лучшего. – Паршивец, где таскался столько времени?! И куда пропали милые люди, которых ты сопровождал, м-м? – Лес стал их могилой. Ребёнок повторил расхожую фразу егерей, которую те использовали в случае кончины коллег от чьих-нибудь клыков, и рот его отца вытянулся во впечатляющих размеров овал. – Как же ты выжил? – указав на окровавленную одежду мальчика, поинтересовался он. – Это ещё что за шкура? – Я встретил господина, знакомого с лордом Аркартом. – Сын стиснул кулаки на старой овчине. – Он отдал мне. – Я-я-ясно. – Карие глаза – единственное внешнее отличие родителя от отпрыска – зло блеснули. – Снимай. Живо. – Нет, это… моё. – Мальчик редко перечил, и отстоять подарок у него не получилось. Воздух разрезал звук грубой затрещины. Заклинанием мужчина вытряхнул сбитого с ног ребёнка из куртки. – Инсендио! После минувших лет Скабиор иначе воспринимал начало своей убогой жизни. Старался иначе воспринимать, но последняя ночь разбередила душевные раны. Раньше его окружала единственная возможная действительность, от которой не сбежать. За каждую розгу, за каждое недоброе слово, за каждый отнятый кнат парень отплатил сполна. Он, теперь глуша крик подушкой, ни капли не раскаивался в том, что сделал и какой ценой. Из сдавленного вопля постепенно прорезался нервный смех. Коннор встал и, шатаясь, добрался до ванны. Пока жёлто-серое корыто наполнялось водой, он принялся разматывать слипшиеся от пота и мутноватой жижи бинты. Когда очередь дошла до ноги, парень застонал. Бинт ссохся со свежими струпьями. Егерь, не сдерживаясь, по пятому кругу обкостерил всех виноватых, в том числе совершенно необузданных Хати и Сколля и – в меньшей степени – себя. Да Грейбэка самую малость. Когда запас крепких слов закончился, Скабиор стащил рубаху и прямо в штанах полез в воду. Следы от когтей щипало, но размякший бинт без проблем отошёл. Отдышавшись, Коннор отдался мятежному сну. Даже полностью здоровым Скабиор предпочитал спать урывками, для этого годилась и землянка Фенрира, и квартирка в Лютном, и совершенно незнакомая лесная чаща. Егерю нравилось ночевать на какой-нибудь незнакомой опушке, обвешавшись охранными заклинаниями, или у костра стаи возле озера Морар, слушая байки оборотней постарше, или дремать вечерами в городской тишине, вдыхая ароматы разложенных на полу ингредиентов. Так отдыхать ему было по вкусу. После ранения же спать требовалось гораздо больше. Грейбэк приоткрыл глаза, по его вискам побежала волна морщинок. Поверх шкур к оборотню в ногах пристроился мальчишка. Дёрнув парнишку за ухо, волк заставил его жалостливо пискнуть. – Твоё место не здесь. – Если ты не позволишь, я проберусь к Найту, – заявил Коннор и беззастенчиво улыбнулся. В слегка раскосых светло-серых глазах плясал лукавый огонёк. – Кутёнок. – Фенрир слабым пинком спихнул подростка с лежанки и перевернулся на бок. – Ты должен спать там, где я сказал, а не шататься по чужим койкам. – Но если я хочу... – Коннор поставил острые локотки перед лицом вожака, продолжая сверлить его игривым взглядом. – Хочу с тобой? Через секунду со стороны оборотня на голову мальчишки полетели шкура и смачные ругательства. Выслушав напускное недовольное ворчание, Скабиор закрывал глаза и наслаждался теплотой совместной ночёвки. Подобное повторялось не раз и не два, пока однажды Грейбэк не вынес парня на улицу за шею, как трофейного селезня, и не отдал старшим. – Бланш! Отволочите его уже в бордель, достал! Процессия вернулась не с рассветом, как обычно в таких случаях, а едва Венера забрезжила на горизонте. Вернулась, таща за собой странно притихшего Скабиора. – У него истерика случилась, нам даже деньги вернули, лишь бы мы его увели! – Рант вспыхнул от негодования и кривым пальцем ткнул в виновника неприятного финала. – А ведь девчонки там сладенькие, пухленькие... Сучонок ты, такую малину испортил, Скабс! Надо было правда тебя продать! – Заткнись! Чтоб у тебя член отсох, урод! Вырвавшись из хватки угрюмого Бланша, Коннор помчался к озеру. Слёзы застилали ему глаза. Поход в публичный дом, кончившийся неудачной шуткой Ранта, поумерил пыл Скабиора, и он на пару недель притих, но страх и обида быстро забылись. Мальчишка постоянно крутился возле взрослых членов стаи, ставил их в тупик неудобными темами и с первого раза запоминал все, что ему говорили – даже если это не было ответом на вопрос. Скабиор научился и добывать еду, и готовить, и свежевать туши, и отличать ядовитые ягоды от прочих. Но пища интересовала подростка в разы меньше других плотских увлечений. Фенрир, на мгновение прикрыв глаза, потёр переносицу. Коннор, ничуть не смущаясь присутствия вожака, так неприкрыто лип к Бланшу, что тот уже не знал, куда деваться от приставучего подростка, – бить детей он не любил. – Скабиор! Мальчишка оглянулся и медленно сполз с Бланша, который стоически терпел пятнадцатилетку на коленях. Грейбэк всегда был щедр на затрещины и подзатыльники, но в этот раз он превзошёл все ожидания стаи. Схватив непослушного ребёнка за лодыжку, Фенрир вздёрнул его, изловчившись не ушибить лохматую макушку, и потряс. На землю посыпалось содержимое карманов: камешки, травы, кусочки сырой кожи, серебряный серп и палочка. – Я разве не говорил, чтобы ни к кому в штаны не лез?! – проскрежетал оборотень. Коннор театрально выпятил нижнюю губу и прижал руки к груди. Вверх ногами это смотрелось забавно. Волки, сдержанно хмыкая, вернулись к своим делам, но исподлобья следили за продолжением весёлой сцены. – Кутёнок, что же с тобой делать? – Перекинув не сопротивлявшуюся ношу через плечо, Фенрир направился в сторону озёрного берега. Отойдя от жилищ достаточно далеко, Грейбэк шагнул в холодную воду и, остановившись там, где она доставала ему до колена, отпустил пацана. – Ледяная! – вскрикнул тот, барахтаясь. – Вот и отлично, – рыкнул вожак, поднимая мальчишку за шкирку. Тот дулся и дрожал, словно месячный щенок. – Чего к Бланшу пристал? – Он не особо злился. – Скабиор задрал голову. С его волос стекала вода, и он часто мигал и щурился. – И я не лез к нему в штаны! – А вчера мне жаловался Найтингейл. Что это значит? – Я не виноват, что одному скучно! – Он забрыкался, но вырваться из лап оборотня сильнее, выше и шире его не смог бы даже чудом. Разве что обзаведясь русалочьей чешуёй. – Скабиор, ты… – Фенрир нахмурился. – Ты хоть понимаешь, как себя ведёшь? – Нет! – Коннора затрясло. – Скучно, так беги к человечине. Вернись к той жизни, от которой я тебя избавил! Это будет мне благодарностью? – Нет, конечно, я не… Н-нет… Я больше не буду, только разреши остаться… – Он всхлипнул. – Прошло слишком мало времени. – Фенрир прижал озябшего подростка к себе и закрыл толстой полой шубы, бормоча согревающие чары и нелестные эпитеты многим великим магам. Вода в ванне остыла, заставив Скабиора проснуться под стук зубов. Кожа покрылась мурашками, а пальцы стали похожи на щупальца гриндилоу. Коннор немедленно вылез из старого чугунного корыта и взмахом палочки высушил себя. Вдвое укороченные волосы торчали во все стороны и отказывались ложиться ровно вниз. Вздохнув, егерь вернулся в спальню и повалился на кровать. Спрятав продрогшие пятки в складках шкуры, он призвал сумку. Порошка хватило на одно использование. Отлакировав дрянные ощущения кроветворным и обезболивающим, Скабиор почувствовал накатившую от зелий сонливость. Но заснуть так и не смог. Он пялился в потолок, считая круживших по своим паутинкам пушистых крошек, которых ему нравилось подкармливать. Из-за хранения в комнате трав и прочих пахучих ингредиентов разводилась мошкара. И пауки справлялись с ней не хуже отравы. Когда Темпус показал семь утра, Коннор сделал по комнате несколько кругов босиком, чтобы размять ногу, сменил повязки, замешал в маленькой каменной ступке кайал и, держа непослушными пальцами кисточку, оттянул нижнее веко. Пару раз мазнув под левым глазом, парень удовлетворённо вздохнул и повторил процедуру с правым. Бытовые мелочи помогли Скабиору отвлечься от мрачных мыслей. Уж теперь никто не скажет, что я – чья-то слабость. Не после такого… представления. Он провёл рукой по бинтам на шее и вернулся к презрительно молчавшему зеркалу. Вычурная рубаха с оторочкой из кожи огневицы – Отцовский мусор… – отлично годилась для кутежей, а неношеные брюки в неправильную шотландскую клетку немного болтались, потому что покупались для Ранта. Когда настала пора их дарить на очередную годовщину обращения, егерь передумал и просто вручил нахальному оборотню галлеон особой чеканки. Вместо дракона на монете красовалась волчья голова. Стоил он пяти обычных. Тогда егерь впервые посетил семейный сейф после совершеннолетия и, пользуясь случаем, забрал оттуда целый мешок золотых, чтобы отдать долг стае, которая возилась с ним, взбалмошным мальчишкой, из одного уважения к вожаку. – Смотри, куда идёшь, размазня! Коннор в последний момент отшатнулся от здоровяка с раскрасневшейся рожей – тот явно только заканчивал щедрую на алкоголь ночь. Скорчив гримасу от мерзкого душка, егерь послал ублюдка поглубже в ягодичные холмы, после чего увернулся от увесистого сапога. – Что, к парикмахеру сходил, Скабиор? А то не признал. – Выпивоха, сверху вниз поглядывая на хмурого парня, заржал. – Я в шоке, шок во мне, а теперь отвали. – Игнорируй, иди дальше, игнорируй, не нарывайся на драку… Коннор обогнул мужика и, не оборачиваясь, захромал к маячившему впереди пабу. Настроение стремительно уходило в минус. – А мордашка твоя ничего, слухи не врут! – крикнул вслед пьяный незнакомец. – Может, гульнём? Уж я поласковее Грейбэка буд… На середине слова он отлетел к стене и осел на землю, приложившись башкой о чёрные от всевозможных нечистых субстанций кирпичи. Егерь убрал в карман тонкой куртки палочку – родная подруга уже не капризничала – и скрылся от зевак в заведении Джонса. В худшие времена мои услуги стоили двадцатку. Думаешь, я тебе по карману, троллья жопа? Невербальное Флиппендо сбило надравшегося кретина с ног. Если бы он только попытался подняться или вякнул что-нибудь ещё, одним немудрёным сглазом Скабиор бы не ограничился. День обещал быть ярким, и солнце, словно в подтверждение этому, выплыло из-за туч. – С ним всё будет нормально? Джонс стоял у окна и видел всю развернувшуюся на улице сцену. – А меня колышет? – Коннор зевнул и, припадая на левую ногу, протопал к барной стойке. За егерским столиком, как сонные мухи, сидели его приятели по наёмной службе и, не понижая голоса, обсуждали свежие сплетни. Самой горячей новостью, естественно, по-прежнему был сам Скабиор. – Видали? – протянул Скёрли. – Кто его так? – Питт, который прошлые сутки отсутствовал в «Окороке», даже присвистнул, за что удостоился предупредительного взгляда от Джонса. – Он у Хэма вчера без повязок крутился. – Трэверс затянулся магловской сигаретой. – Живучий вреднюга. Как бы, гад, только не отказался от того заказа на десять сотен. – Деньги всем нужны. – Питт пожал плечами. – Ему – не нужны. После лета, вон, активничает. Почему, интересно… Голоса охотников заглушил скрип стула, с сильным нажимом отодвинутого от стойки. Коннор уже некоторое время следил за разговором коллег и, держа в ладони бокал, задумчиво катал янтарную жидкость по стеклянному дну. Умиротворяющий бальзам отлично заменялся крепкими спиртосодержащими напитками. – Джонс, бутылку. – Одним глотком осушив бокал и выдержав встревоженный взгляд бармена, Скабиор налил себе до краёв. В голове рокотало, непривычный едкий вкус расползался по нёбу и жалил носоглотку. Протолкнувшись между столами, егерь встал перед знакомцами. Трэверс и Скёрли напряглись. Коннор никогда не заказывал ничего крепче пива или эля – и вовсе не из-за возраста. А то, что он изменил привычке, обеспокоило всех, кто хоть немного его знал. Питт, однако, к их числу не относился. – Тяжёлая ночка вчера была, а, Скабс? – протянул он, постучав себя по ноге. Коннор натянуто улыбнулся, скосив глаза на ляжку, где даже через бинты и штаны выступило несколько алых пятен, и отпил ещё виски, подтягивая свободный табурет. Его взгляд скакал от одной хари к другой, пока не остановился на напряжённом лице Трэверса. – За Боунса. – Парень потряс бутылкой над столом, и Джонс, гулко вздохнув, отлевитировал к ним пустые стаканы. – Лес стал его могилой. Некоторое время четверо сидели в тишине, прихлёбывая содержимое бокалов. – В общем, – Скабиор встал, – поодиночке ходить не советую. За товаром пойдём после полнолуния, когда волки будут не в кондиции. Выиграем десятку-другую сверху. Трэверс согласно закивал, прикинув, что луна и мороз только добавят ценности ингредиентам. Толстяк Скёрли молча пялился в стакан и гадал, что за дерьмо произошло у оборотней, если даже подстилке Фенрира перепало по холёному тельцу. – Знатно тебя подрали. Кое-кому алкоголь развязал и без того длинный язык. Коннор прищурился, покрепче стиснув бокал. Неужели все сегодня пройдутся по больному? Скёрли отмер, когда уже было поздно останавливать товарища. – Твой трахаль нашёл кого помоложе? Питт закричал – стакан с толстым дном врезался ему в пальцы, раздробив пару фаланг, и укатился на пол. – Радуйся, что я предупредил, Питти. – Коннор встряхнул руку, теперь всю облитую виски, и потянулся к бутылке. – Он не знал, о чём говорит, – попытался сгладить момент Скёрли. Не терять же компаньона с отменным нюхом из-за идиота-приятеля. – А ты будто знаешь, – усмехнулся Скабиор и бросил напоследок: – Питт, если прикончат тебя, я не расстроюсь. А продолжишь острить, лично скормлю мантикоре. Я, как видишь, не с той ноги встал. Когда парень, прихрамывая, отошёл, Трэверс достал палочку и вправил товарищу пальцы. – Этот упырёныш! – опомнился Питт. – Нормально же всё было, что за хрень?! – Где Скабиор и где нормально, – пробормотал Скёрли, опрокидывая в себя оставшиеся в его бокале полглотка огневиски. – Ну, красится как баба… – фыркнул Питт, потирая руку. – А кто здесь не без странностей? – Тебе вдарили за неудачную шутку. – Трэверс украдкой посматривал на Коннора, но тот больше не обращал на них внимания. – Паршивец не одними красивыми глазками держался возле самого страшного оборотня Британии, сечёшь? Не играй с огнём. – Да, клыкастые ему дороже людей. – Скёрли поднялся. – Но Скабс всегда держит слово. Сказал, что убьёт, значит, убил бы. Троица засобиралась. Торчать в одном помещении с волчьим приёмышем им нравилось всё меньше, да и пора было работать. – Он, говорят, собственного… Бухнувшаяся на стол мокрая тряпка заставила мужчин заткнуться. Джонс покачал головой и повернулся к молодому егерю. – Слухи всегда будут. – Тот проводил печальным взглядом знакомых. – Мне начхать. – Пустомели. Бармен попробовал аккуратно вытянуть у Коннора подробности его стычки со стаей, но тот усиленно не замечал намёков. – Бенни Тупик мечтал возвыситься в обществе. Нашёл действенный способ заработать. – Джонс напрягся – Скабиор всегда избегал разговоров о семье. – Я мог бы открыть притон или отстроить домик с водяным колесом. Где-нибудь возле Оттери-Сент-Кэчпоул. Там тихо, спокойно… – Что помешало? Коннор откинулся на спинку стула и досадливо покачал головой. Мыслями он был далеко. – Знаешь, как Фенрир учил меня сдержанности и терпению? – Незаметно, что он этому тебя учил. – Джонс налил очередному посетителю и вопросительно приподнял одну бровь. Егерь отпил виски и ответил, не глядя бармену в глаза. – Швырял в озеро. – Он надеялся, что для меня не всё потеряно, думал, что спасает из порочного круга. И в благодарность я сломал его оборону. Хочу к нему. В этом парень не признался. – Звучит не так уж плохо. – Не так уж плохо, – эхом повторил Скабиор. – Можешь посмеяться, старик, но без таких уроков я бы навсегда застрял среди ночных фей Лилиан или где похуже. Следующие два часа Коннор не проронил ни слова, тихо опустошая предоставленную ему бутылку. Он ненавидел врать, но спектакль, чтобы в него поверили, нужно было разыграть на нескольких сценах. Как многослойный блеф. На подкорке сознания Скабиора загорались неясными всполохами очередные образы прошлого, вызванные количеством выпитого алкоголя. В восьмидесятом он быстро заменил Ранта на месте посыльного и даже скрыл – молитвами Мерлину, не иначе, – новое занятие от папаши. Юный помощник не чурался оборотней и почти безукоризненно соблюдал меры предосторожности. «Опасаться нужно всякого. – Грейбэк подзатыльниками вколачивал в него толики разума. – От магла до пятинога. Ты лучше всех должен знать, как избегать последствий общения с нами». Чем старше становился Коннор, тем меньше требовалось лекций. Ребёнком он с удовольствием бегал по поручениям Фенрира: носил снедь, передавал записки, собирал свежие слухи. Скабиор старался угодить покровителю, стая видела, что мажонок полезен, и не трогала его. Тем не менее, особое отношение вожака к «человечине» претило многим. Когда недовольство стало очевидно даже для Коннора и грозило перерасти в открытый протест, явно не одной лишь пылкой речью вразумлённые волки уяснили, что трогать пацана им запрещено. Так Скабиор оказался в тени гнусной известности Грейбэка. Парень разумно избегал особо пронырливых служителей правопорядка и министерских из Группы отлова оборотней, обходил стороной бывших клиентов отца, не искал родственников новых членов стаи. Страсть Фенрира к обращению детей никогда не была тайной для Коннора. Хотя после падения Тёмного Лорда вожак сменил увлечение. Он оставил при себе единственного кутёнка. Особенного. Джонс частенько кричал на крутившегося неподалёку подростка, открыто потакавшего хвостатым выродкам – хоть они и не ходили под Меткой, но их лояльность Волдеморту была общеизвестна. Добрый бармен поутих, стоило Коннору в сердцах его осадить: «Убийцы убийц не судят!». После войны на свободе рыскали не одни «пятииксовые», но срывались «светлые» волшебники именно на них. Только тогда Джонс иначе посмотрел на юношу, но всё равно не прекратил советовать отвязаться от ужасного волка Фенрира Грейбэка. «Руку сунешь – откусит». Скабиор улыбался, огрызался и даже бил посуду, но никогда не соглашался. Кроме пары егерей, владельцев лавок и забегаловок, Коннор ни с кем не общался. Не человек, не оборотень. Чистокровный дикарь. Обычные маги избегали его компании, и совсем не сразу Джонс понял, что его завсегдатай осознанно пользуется дурной славой Грейбэка и вокруг неё создаёт свою. Стоило им с вожаком разделить постель, к пареньку перестали подходить даже бордельные зазывалы. – Скабиор, мальчишка, куда же ты встрял? – Бармен сокрушённо поглядел на захмелевшего Скабиора. – Это не я встрял, – пьяно растягивая гласные, ответил Коннор, – а в меня.