Лилия долин

— Ну, тогда, — усмехнулся я, — поскакали? И мы поскакали. Удивительная всё-таки зверушка этот самый гмых — рысь у него плавная, ровная, не тряская, скорость передвижения вполне приличная, да ещё такое чувство, что он не потеет вовсе. А конский пот — штука очень въедливая и неприятная, недаром человечество изобрело такую штуку, как потник из плотного войлока. Здешние сёдла практически не отличались от земных, потник там тоже в наличии имелся, но, как я понял, для другой цели — чтобы гмых не набивал себе холку при быстром галопе. А в целом ехать на гмыхе было удобнее, чем на лошади, так что я имел полную возможность наслаждаться окрестными видами. Лес закончился совсем, вдоль дороги сплошь пошли возделанные поля, сады и пастбища. Вполне себе мирная картина — в полях и садах работали люди — что-то пололи, что-то окучивали, подрезали ветки, собирали что-то с земли… В принципе, крестьянский труд мало чем отличается от подобного же в любом мире. Видя проезжающего меня, крестьяне отрывались от своих дел, некоторое время смотрели настороженно, но потом, когда их взгляды останавливались на моей яркой головной повязке, настороженность уходила, мне махали руками, что-то выкрикивали с улыбкой, а девушки, обиравшие кусты у дороги, пару раз бросали мне плоды — ярко-розовые, величиной с теннисный мячик. Я ловил плоды на лету, перекидывал их из одной руки в другую — сначала три, потом четыре… Даже это нехитрое действие вызывало взрыв смеха у юных селянок. М-даа, плоховато у них, похоже, с культурным досугом. В принципе, картина мне нравилась — поля выглядели ухоженными, крестьяне — отнюдь не измученными тяжкой работой, да и одежда у них выглядела целой, незалатанной, хоть и не блистала разнообразием кроя. А девушки так и вообще смотрелись щеголихами — в белых головных платках, вышитых рубашках и красных бусах. Пару раз я проезжал мимо небольших деревенек — дворов на десять-пятнадцать, так и там всё выглядело вполне буколически. Глинобитные белёные домики, крытые красными и жёлтыми черепицами, небольшие палисадники, роющиеся в пыли крупные домашние птицы, выглядевшие как помеси индюка с археоптериксом — да-да, я не оговорился. У крупных флегматичных птиц не было клювов — вместо них головы заканчивались узкими крокодильими пастями, полными мелких, но острых зубов. Хм, надо же, по какому интересному пути пошла здешняя эволюция… В одной из деревенек я остановился у колодца — вполне себе обычного колодца с журавлём и спросил у сидящей в тенёчке старухи, могу ли я набрать воды. Дело в том, что проснувшись, я забыл наполнить флягу водой из ручья, а день был жаркий, и пить захотелось просто зверски. — Да пей на здоровье, Тайче, вода не купленная, — миролюбиво отозвалась старуха. — Небось, в Джмелин спешишь? Припозднился ты, ярмарка уж два дня как началась… — Дела были, бабушка добрая, — уклончиво отозвался я, наполняя флягу и выливая воду из ведра в стоящую поодаль поильную колоду, поскольку сердитое фырканье Юлия подсказало мне, что и он попить не откажется. — Знаю я эти ваши дела, молодь непутёвая, — дробно рассмеялась старуха. — Нашёл себе, небось, полюбовника погорячее, да счёт дням и потерял. — Ты, бабушка добрая, молча завидуй, — усмехнулся в ответ я. — Да, прав ты, — вздохнула старуха, — Мне уж только завидовать и остаётся… А ведь были времена… Лет сто шестьдесят назад такой молодой да пригожий Тайче мимо меня просто так не проехал бы. Ничего себе… Это сколько же здесь люди живут? — В жизни бы вам ваши годы не дал, — ошеломлённо и совершенно честно заявил я. — Я подумал, вы моложе… Старуха снова рассмеялась: — Вот за что вас, Тайче, любят девки да парни… За подвешенный язык. Любого заговорите. Спасибо, Тайче, прямо на душе приятнее стало. — Не за что, бабушка, я рад, что вы не обиделись, а то язык у меня без костей… — Ох, и повеселил ты меня! — снова расхохоталась старуха и поманила меня к себе. Я подошёл ближе и остановился, а старуха уже другим, серьёзным тоном сказала: — Не спеши в море, жди попутного ветра. Не садись в раковину — пути себе добавишь. — Что? — удивлённо отступил я на шаг, но старуха только махнула рукой: — Езжай уже. И слова мои помни. Я поклонился старухе, поблагодарил её и совершенно ошеломлённый поехал дальше. Стоило нам только пересечь границу деревни, как Юлий, до этого вполне успешно притворявшийся обычным гмыхом, заявил: — Непростая это старуха. А может, и не старуха вовсе. Говорят, Старые Боги чудить любят. — С-старые Боги? — удивился я. — Долго объяснять, — дёрнул головой Юлий. — Но ты её слова запомни. Пригодится. И вновь помчался вперёд. День между тем стал клониться к вечеру, а то, что темнеет тут быстро и внезапно, я уже успел уяснить. Похоже, что Юлию тоже не хотелось следующей ночью спать в лесу, и он перешёл на галоп. Спустя полчаса скачки я разглядел впереди очередную деревню… Хотя нет, скорее село, данный населённый пункт выглядел куда больше и цивилизованнее всех, виденных мною до сих пор в этом мире. На главной улице обнаружилось даже несколько каменных домов, крытых металлом. В одном из них располагался, как я понял, орган местного самоуправления, что-то вроде ратуши, в другом — молельный дом, в третьем — школа (Ага, как оказалось, умение понимать местную письменность Майтели вложил мне вместе со знанием языка, так что вывески я прочёл без труда). Но самым большим, даже двухэтажным, был странноприимный дом с красивым названием «Снежный цветок». Похоже, мне именно туда. Я усмехнулся про себя. Странное было ощущение — словно я стремительно продвигаюсь вперёд во времени. Деревня, вырезанная кочевниками, выглядела вполне первобытной — а тут нормальный такой, развитой феодализм. Я спешился возле странноприимного дома, ко мне тут же подбежал молоденький слуга, принял поводья и пообещал, что обиходит гмыха в лучшем виде, а меня незамедлительно пригласил пройти внутрь. — Радость-то какая! — заявил он. — Господин Шабар уже и не знает, чем важных гостей развлечь! Я пожал плечами. Мне пока было не до важных гостей, которых я с какого-то рожна должен был развлекать. Есть хотелось зверски. Заведение внутри оказалось вполне себе приличным — ни мух, ни грязи, скатерти белоснежные, запахи вкусные, публика вполне вменяемая. Ко мне тут же подошёл высокий мужчина в белоснежном фартуке — огромный и крепкий, как медведь, с намечающимся брюшком. — Доброго вечера, Тайче, — заявил он. — Ужин и комната за мой счёт, ежели только пожелаешь развлечь важных гостей. И всё, что они тебе дадут за рассказы — твоё. Я пожал плечами. Почему бы и нет. Заодно и проверим, насколько восприимчива к земным сказкам здешняя публика. — Хорошо, но для начала я хотел бы поесть. И пусть обиходят как следует моего гмыха, — сказал я. — За животинку не беспокойся, присмотрят в лучшем виде, — заверил хозяин. — А поесть — сейчас подадут. Только не подведи меня, уважаемый. Очень уж важный посетитель. Маг, понимаешь? И он сделал многозначительное лицо, показав пальцем в потолок. Я ни черта не понял, но отзеркалил его выражение лица и кивнул. Хозяин одобрительно улыбнулся, и жестом пригласил меня к расположенному в углу столику. Я уселся, и спустя минуту к столику подбежали две девушки-служанки — в широких синих юбках колоколом, стянутых красными поясами на талии, и белых блузках с глубоким декольте. Симпатичные такие девчушки… и посмотреть было на что. Одна из них протянула мне деревянную чашу с водой, в которой я ополоснул руки, и узкий лоскут белой материи. Вторая в это время быстренько выставила на стол несколько блюд и кувшин с глиняной кружкой. — Спасибо, красавицы, — поблагодарил я служанок, на что они хихикнули и быстренько исчезли за пёстрой домотканой занавеской, отделявшей кухню от зала. Я огляделся. Первое впечатление оказалось верным — нормальный такой трактир. Чисто, пахнет вкусно, столы и стулья крепкие, скатерти белые, на окнах — цветы в расписных глиняных горшках, занавески накрахмаленные — аж колом стоят, на стенах яркие цветные картины, изображающие разнообразные пейзажи и букеты цветов в красивых вазах. Приятный полумрак, в кованых люстрах под потолком горели вроде бы обычные свечи, но они не чадили, не коптили и не сгорали. Явно что-то из области бытовой магии. В целом мило и уютно. Публики, правда, немного, человек… а может, и не человек, учитывая расовое разнообразие здешнего мира… В общем, кроме меня в зале вкушали пищу посетителей пять-шесть, тихо переговариваясь между собой. Я отдал должное здешней кухне. Мясо в горшочке с какими-то травами было нежнейшее, светло-зелёные нарезанные соломкой и поджаренные плоды сильно напоминали по вкусу картошку фри, пирог с начинкой из каких-то овощей и яиц не помещался на тарелке и издавал просто изумительных запах, но интереснее всего был подан густой мясной бульон с травами. Его то ли сварили, то ли просто налили в круглую хлебную ковригу, из которой предварительно извлекли мякиш, а потом этот же мякиш мелко покрошили, обжарили и насыпали в бульон. Вкуснота неимоверная. А были ещё крошечные сладкие пирожки со взбитыми сливками и каким-то вареньем. Запивать всё предлагалось чем-то вроде фруктового компота, в меру сладкого, с нежной кислинкой. Очень освежает. Я честно ополовинил все блюда — уж больно хотелось всё попробовать, и извинился перед появившимся хозяином: — Всё вкусно… Но мне много. Уж извините. — Ай, — неподдельно огорчился хозяин. — Тайче, ты молодой, тебе нужно расти, тело набирать… А то так и останешься тонкий да звонкий. — Ну, если я у вас недельку поем, то мой гмых меня просто не утащит, — ответил я, и хозяин заржал так, словно услышал невесть какой остроумности шутку. — Ой, не смеши, — махнул рукой он. — А остатки твоему гмыху и скормим, гмыхи такое любят. Я кивнул. Не знаю, как другие гмыхи, но Юлию это точно понравится больше, чем то, что ему предложат гостеприимные слуги на коню… гхм… гмыхушне? — Доволен ли уважаемый Тайче? — спросил хозяин. — Вполне, — кивнул я, — уважаемый… — Шабар, — подсказал хозяин. — Дядюшка Шабар, так меня здешние кличут. — Хорошо, дядюшка Шабар, — кивнул я. — И где ваш привередливый клиент? — У себя в номере, — ответил Шабар. — По правде сказать, развлечение не столько ему требуется, сколько сынку его. Вот уж капризный… Но господин маг сказал, что он болен сильно, оттого и капризничает. — Тогда ведите, — вздохнул я. — Попробую развлечь малыша. Дядюшка Шабар неуловимо улыбнулся и показал рукой в направлении лестницы, ведущей на второй этаж. Коридор второго этажа выглядел как обычный гостиничный коридор — мягкая ковровая дорожка на полу, скрадывающая шаги, двери с обеих сторон. Разве что вместо табличек с номерами на дверях висели таблички с рисунками — облако, цветок, кораблик, звезда, рыбка, какая-то пушистая зверюшка… Как в детском садике, честное слово. — Это я сам придумал, — с гордостью сообщил дядюшка Шабар о своём ноу-хау. — Люди здесь останавливаются всякие, не все грамоте разумеют, а скажешь, что на двери намалёвано — так никто не напутает и мимо не пройдёт. Тебя-то уважаемый, я в «Морскую звезду» поместил — хороший номер, хоть и тесноват, а спится сладко. — Благодарю, дядюшка Шабар, — поблагодарил я. — А где обитает столь важный гость? — В лучшем номере, конечно, — показал рукой вперёд хозяин, — в «Жемчужине». Я пригляделся. На двери номера, на который указывал Шабар, действительно красовалась табличка с раскрытой раковиной, в которой блестела огромная жемчужина. «Не садись в раковину, — вспомнились мне слова старухи, — пути себе добавишь…» Но отступать было некуда, и, когда хозяин осторожно постучал костяшками пальцев в дверь, вежливо сказав, что привёл Тайче для развлечения молодого господина, я молча шагнул за дядюшкой Шабаром в открывшуюся дверь. Мы прошли через небольшую переднюю и оказались в просторной, хорошо освещённой комнате. Там нас встретил немолодой седой мужчина в длинном синем с золотой оторочкой одеянии, которое, на мой взгляд, более всего напоминало банный халат. Впрочем, моему провожатому сам вид этого одеяния внушил нешуточное уважение. — Вот, — заявил Шабар, кланяясь, — Тайче для молодого господина. Мужчина посмотрел на меня примерно с той же теплотой, как солдат — на вошь, но потом всё-таки решил дать мне шанс, ведь ничего другого у него под рукой не было. — Меня зовут магистр Йожин, — заявил седовласый. — Я придворный маг князя Джмелина. Чего мне стоило не заржать — сам не знаю, потому как у меня в голове тут же зазвучала незатейливая песенка, которую когда-то исполняла развесёлая чешская группа. «Йожин с Бажин…», да-да, она самая*. Я склонил голову в знак уважения к столь важной особе и назвал своё имя. По виду мужика было понятно, что имя моё у него в памяти сохранится хорошо если до первого поворота, но он сказал довольно вежливо: — Хорошо, Тайче Кири. Видишь ли, я путешествовал с… с сыном, и он очень болен. Каждый вечер ему необходимо принимать специальное зелье, а после этого лежать неподвижно как минимум три часа. Курс приёма зелья близится к концу, но мальчик… он очень активен, для него пять минут пробыть неподвижным — настоящая мука. И если поначалу его отвлекали игрушки и сладости, то сейчас он нипочём не желает лежать смирно. — Я прошу прощения, а разве вы не можете… каким-нибудь заклятьем… — я неопределённо пошевелил пальцами, но маг меня понял. — А ты неглуп, Тайче. Увы, но в момент приёма зелья никакими заклятьями воздействовать на исцеляемого нельзя, иначе эффекта не будет. Осталось всего два приёма, включая сегодняшний, но я никак не могу уговорить Астениила лежать неподвижно. А без этого всё лечение пойдёт насмарку. Так что, я надеюсь, что ты сможешь рассказать настолько занимательную историю, что он будет слушать тебя в полной неподвижности. — Хорошо, — ответил я. — Я попробую, магистр Йожин. — Тогда идём в комнату Астениила, — кивнул маг. — Ступай за мной. Как оказалось, комната, в которой мы разговаривали с магом, была чем-то вроде гостиной, в которую выходили двери ещё трёх комнат. Действительно, люкс по местным меркам. Йожин отворил одну из дверей, и я сразу же услышал сердитое: — Не буду я больше принимать эту отраву! Сколько можно? — Осталось всего два приёма, дорогой Астениил, и ты будешь совершенно здоров, — медовым голосом произнёс маг. — А чтобы ты не скучал, я привёл Тайче. — Ну… — голос из сердитого стал плаксивым, — тогда ладно… Но пусть он начнёт рассказывать свою историю, а потом я решу — стоит ли принимать зелье и слушать его дальше. — Заходи, Кири, — с нетерпением в голосе сказал маг, — не медли. Я шагнул в комнату и отметил, что та убрана весьма роскошно. Тиснёные обои из какой-то пёстрой ткани, разная мебель светлого дерева, отполированная до медового сияния, до того, что была видна каждая жилка причудливого древесного рисунка, кружевные занавеси на окнах, широкая кровать с вышитым пологом… Ого, это не только по местным, это по любым меркам практически люкс. И тут я обратил внимание на того, кто находился на роскошной кровати. Отчего-то я решил, что это ребёнок пяти, максимум семи лет. Но нет — Астениил оказался подростком, на вид лет четырнадцати-пятнадцати, весьма необычной внешности. Волосы необычного серебристо-серого оттенка, фиолетовые глаза, тонкие черты лица, нежная, бледная кожа, синие веточки вен, проступающие на запястьях, тонкие изящные пальцы. М-даа, пацан то ли из аниме сбежал, то ли из плохого фанфика. Хотя, кто их знает, может, в Джмелине все так выглядят? Хотя… Йожин вон высокий, плотный, смуглый черноглазый брюнет восточного типа. И между «отцом» и «сыном» сходства не наблюдается ни капли. Хотя, кто знает? Может, мальчишка полностью в маму пошёл. Астениил оглядел меня с некоторым интересом и капризно оттопырил нижнюю губу: — Если он начнёт рассказывать что-нибудь просто или отпускать глупые шутки, прикажи его высечь. — Непременно, — усмехнулся маг и обратился ко мне: — Ну что же, Тайче Кири, порадуй нас своим искусством слагать истории. Я оглянулся, заметил подходящее кресло, уселся в него (глаза Йожина и Астениила сделались удивлёнными, но мне было плевать, тем более, что протестовать никто из них не стал) и начал рассказывать: — Когда-то, очень давно, в одном далёком городе за сотни миров от этого жили два брата — Касим и Али-Баба. Когда умер их отец, они поделили деньги, которые после него остались, и Касим стал торговать на рынке дорогими тканями и шелковыми халатами. Он умел расхваливать свой товар и зазывать покупателей, и в его лавке всегда толпилось много народу. Касим все больше и больше богател и, когда накопил много денег, женился на дочери главного судьи, которую звали Фатима. А Али-Баба не умел торговать и наживать деньги, и женат он был на бедной девушке по имени Зейнаб. Они быстро истратили почти все, что у них было, и однажды Зейнаб сказала…** Эти сказки я знал практически наизусть с самого нежного возраста. В нашей с мамой немногочисленной библиотеке чёрно-золотой трёхтомник занимал почётное место. Я прочитал его ещё лет в семь, и потом периодически перечитывал класса до пятого — пока ещё верил в волшебство, летающих джиннов, умеющих разрушать города и строить дворцы, деревянного коня, способного летать под облаками, Синдбада-морехода и Аладдина, сумевшего добиться своей царевны Будур***. И я решил, что, раз я буду играть в этом мире роль Шахерезады, отчего бы не начать с первоисточника? История шла своим чередом, Астениил не сводил с меня глаз, он даже не заметил, как Йожин споил ему зелье из серебряного, украшенного драгоценными камнями кубка. А я вошёл в раж, и то вскакивал, изображая главаря разбойников, то падал на колени, играя Касима, умоляющего о пощаде, то кружился, как Марджана в танце… — …и с тех пор они жили спокойно и счастливо, пока не пришла к ним Разрушительница Наслаждений и Разлучительница Собраний, — закончил я и устало опустился в кресло. За окном была глубокая ночь. Наступила мхатовская пауза, а потом Йожин произнёс: — Великолепно! Никогда ничего подобного не слышал! Ты действительно знаешь своё дело, Тайче Кири! — Благодарю, — кивнул я. — Однако уже поздно, и я устал. Если я выполнил свою задачу, то мне пора отдохнуть. Маг машинально кивнул, видимо всё ещё находясь под впечатлением от сказки, а мальчишка неожиданно выпалил: — Я хочу этого Тайче! Купи его! *Если кто хочет понять, отчего Кирилл чуть не заржал, наберите в поисковике Ютуба название «Йожин с Бажин». Если кто не слышал, уверяю, посмеётесь. Ищите вариант с переводом. **«Али-баба и сорок разбойников». Из сборника «Сказки тысячи и одной ночи». ***Да-да, возлюбленную Аладдина звали совсем не Жасмин. Это всё Дисней народ ввёл в заблуждение.