Лилия долин

Всю глубину моей наивности я успел оценить в тот краткий миг, когда услышал за спиной короткий резкий хлопок. Я хотел обернуться, но тут ноги у меня подкосились и наступили тишина и темнота. Уж не знаю, насколько долго эта самая темнота продолжалась, но когда я очнулся, то не смог открыть глаза. Веки казались тяжёлыми, как пудовые гири, тело, казалось, потеряло и чувствительность, и способность двигаться. Короче, чувствовал я себя примерно так же, как полено в поленнице. Я не стал пробовать, смогу ли я заорать — неизвестно кого я таким образом призову и чем для меня это закончится, но попытался подавить зарождающуюся панику и обдумать ситуацию. Ну что, получил по носу, сильномогучий попаданец? Нравится? Понятное дело, ситуация мне совершенно не импонировала, и, от души попинав самого себя за то, что расслабился и завалил ухо, я попытался сделать какие-то выводы о том, где я нахожусь и как докатился до жизни такой. Что ж, лежал я на чём-то твёрдом, явственно ощущая запахи старого дерева и пыли. Ни боли, ни каких-то других неприятных ощущений я не испытывал. Приятных, впрочем, тоже. Всё. А вот что произошло перед тем, как я потерял сознание… Я сосредоточился и попытался проиграть воспоминания покадрово. Вот я иду по коридору, ведущему из комнаты Астениила вниз, чтобы подняться к себе по другой лестнице. Ничего подозрительного… Я поднимаюсь, сворачиваю в коридор, ведущий к моей комнате… Хлопок сзади… Темнота… Нет-нет, промелькнуло что-то ещё… Я сосредоточился до боли в висках, разозлился на собственную слабость, и кадры перед мысленным взором замелькали медленнее… Ага, вот оно что… я успел обернуться… и увидеть девушку-служанку… или кого-то сильно похожего на девушку-служанку… лицо её находилось в тени, и вспомнить его черты я не мог, как ни старался. А в руке девушка сжимала длинный толстый металлический цилиндр… Вот после этого и наступила темнота. И что это значит? Очередное похищение, но с чьей подачи? Для чего? Кому это я, весь такой красивый, понадобился? Варики… Неожиданно всплыло в памяти имя. Варики. Кто сказал, что супруга Князя-Правителя не имеет в поместье Йожина собственных осведомителей? Вряд ли она смогла просто так оставить такую сильную потенциальную угрозу благополучию собственного сына, как бывший наследник… так что осведомители у неё имеются, что косвенно подтверждает и моё воспоминание про девицу-служанку. Жаль, что я толком не знаю, сколько вообще этих девчонок служит в поместье, не говоря уже об их внешности или именах… Они все взаимозаменяемые какие-то… Одинаковые. Стройная фигурка, синяя юбка, светлая блузка, нитка бус на шее. Одинаково заплетённые косы. Только цветом волос и отличаются. Хотя… Я снова вызвал в памяти краткий миг, когда видел эту девицу. Синяя юбка, да, синяя… А по подолу тонкая знакомая вышивка. Мара! Это была Мара! Вот уж не ожидал… Неужели она была под заклятием, как в том случае, когда мне на шею начала вешаться? Сложно сказать. Есть много способов заставить человека делать то, что он не хочет делать. И заклинания с зельями в этом списке не на самых первых местах. Впрочем, о мотивах Мары я подумаю позже. А сейчас… Что у нас в сухом остатке? Мара использовала какую-то непонятную вещь для того, чтобы меня вырубить, а что потом? Где я сейчас? Она каким-то образом вытащила меня за пределы поместья? Не знаю, но вряд ли хрупкая девушка способна без посторонней помощи утащить парня, весящего больше неё самой… Или снова артефактом воспользовалась? А как же защита поместья, о которой было столько пугалок? Заходите, люди добрые, кто хочет, берите, что надо? Не-не, зная Йожина, думаю, что с защитой всё серьёзно. А это может значить только одно — хитрый магистр сам был в деле, хоть и косвенно. А что? В принципе логично. Он получает от неведомого мне Хиралала нехилую сумму за лечение Астениила и скрывает того в своём поместье, усиленно изображая лечение. Но тут на сцене появляется Варики с прямо противоположной просьбой и отваливает сумму ещё более нехилую. Магистр потирает ручонки, продолжая изображать бурную целительскую деятельность… но пациенту лучше не становится. Думаю, что со временем Йожин Астениила вообще бы залечил, тем более, что единственного, кто мог остановить этот беспредел — отца Астениила, — тоже очень своевременно поражает какая-то неведомая хворь. Астениил болен, поместье покинуть не может, а преданный ему сторонник Хиралал не имеет возможности дать ему убежище. В общем, печальный конец бывшего наследника был бы предрешён, вскоре откинул бы тапки и папочка-Князь, а на трон бы благополучно уселся сын Варики — Варанаси, из-за спины которого змеища могла бы долгие годы управлять Джмелином на пару со своим любовником. И тут появляюсь я, весь такой красивый и верхом на Юльке, Йожин выполняет внезапный каприз Астениила, я поселяюсь в поместье… и неожиданным, совершенно фантастическим образом Астениил начинает выздоравливать. И что это значит? Только то, что весь тщательно разработанный план Варики летит в тартарары. И кто этому виной? Приблудный Тайче! Значит, от такой помехи нужно избавиться. Вот и избавились. И какие у меня в этом случае перспективы? Убивать меня точно не собираются. Пока не собираются. Тут два варианта — либо Йожин, сумевший состряпать донос чужими руками, потребовал сохранить мне жизнь, либо Варики сама заинтересовалась столь необычной игрушкой. Во всяком случае, хотели бы убить — уже убили бы. А пока я похитителям интересен — буду жить. Это хорошо, потому что у меня есть время понять, что к чему, и позаботиться о том, чтобы покинуть это негостеприимное место. Как ни странно, неподвижность и невозможность открыть глаза меня не беспокоили. Парализация явно была временной — иначе какой смысл тащить куда-то полутруп? Куда проще прибить и закопать по-тихому. Так что всё должно пройти. Куда больше меня настораживала грядущая встреча с похитителями. Нет, я прекрасно понимал, что меня будут держать в тайном месте, пока Астениил и его отец не умрут… а потом могут и сменить условия плена — так сказать, железную клетку на золотую. Но что может прийти в голову моим пленителям, я понять не мог. И это сильно напрягало. Очень сильно. Задумавшись таким образом, я не сразу понял, что ощущение собственного тела постепенно возвращается ко мне. Сначала я смог пошевелить пальцами рук, затем дёрнуть ногой, а потом и глаза открыл. Как же приятно вернуть возможность хотя бы видеть! Хотя увиденное меня не обрадовало — что да, то да. Помещение, в котором я находился, имело кубическую форму и вовсе не имело окон. Так что гладкие, словно отполированные, каменные стены нагоняли тоску. Сам же я лежал на низеньком деревянном топчане (Вот откуда запах старого дерева!), стоящем практически посередине комнаты. Больше в помещении не наблюдалось ничего, если не считать моих же сапог в углу и прислонённой рядом с ними к стеночке тракки. Иррационально, но наличие тракки меня слегка приободрило, хотя я тут же получил новый повод для расстройства. Когда я попытался сесть, это не удалось. И не потому, что у меня сил было мало. Силы в себе я чувствовал как раз достаточно — просто мои руки и ноги были прикованы недлинными цепочками к ножкам топчана. То есть лежать я мог — а встать — ни-ни. Подготовились, сволочи… Некоторое время я сердито пыхтел, разглядывая каменный потолок и пытаясь привести мысли в порядок, а потом вдруг мне вспомнилось, что я — маг, а не погулять вышел. Правда, среди заклинаний, показанных Майтели, не было ни одного, что могло бы разрушить оковы, но где наша не пропадала? Как там Майтели говорил? Нужно сосредоточиться и почувствовать в себе дар… а потом этот дар направить в нужном направлении. Ладно, попробуем… Я сосредоточился, сжав пальцами звенья цепочек, попробовал представить себе, как перепиливаю их напильником с алмазным напылением. Сначала ожидаемо ничего не получалось, но потом мне показалось, что металл под пальцами как-то истончается. Я взглянул на одну из цепочек — и точно, в том месте, где я сжимал её пальцами, цепочка стала чуть тоньше. Правда, такими темпами мне придётся трудиться не один час, но будем надеяться, что торопиться мне особо некуда… Увы, стоило только мне об этом подумать, как дверь скрипнула. Я скосил глаза, пытаясь разглядеть нежданного визитёра, и мрачно отметил, что навестить меня прибыла целая компания. Первой вошла женщина, закутанная в тяжёлое, расшитое золотом покрывало так, что виднелись одни глаза — тёмно-карие, словно спелые вишни, опушённые длиннющими ресницами… Похоже, обладательница этих глаз была самой настоящей красавицей, да только что-то в их выражении вызывало у меня тревогу и отвращение. Такую смесь чувств испытывает нормальный человек, глядя на опасного буйного сумасшедшего, и я решил, что это неспроста. Видимо, я был прав насчёт Варики, и поглазеть на пленённого Тайче явилась именно она. Косвенно это подтверждали два амбала, ввалившиеся в помещение следом за женщиной. Два здоровенных бритоголовых мужика, облачённых в кожаные жилетки и широкие шаровары. На поясах у обоих болтались короткие кривые мечи. То ли охрана, то ли доверенные слуги, готовые выполнить любой приказ без раздумий… Женщина подошла ближе и рассмеялась нежным хрустальным смехом: — Так это и есть тот самый Тайче, из-за которого такой сыр-бор? Освободите его! Амбалы подошли ко мне и ловкими движениями отстегнули цепочки, слитным движением подняв меня на ноги и развернув лицом к женщине. Та же невозмутимо освободилась от покрывала, оставшись в изящной расшитой рубашечке и полупрозрачных, вышитых мелким жемчугом шароварах. Фигурка у дамы была зачётная, я оценил. Правда, грудь немного великовата, а попа малость тяжеловата, но кто их знает, вкусы здешней аристократии. Возможно, для них это самое то. И вообще, Варики… если это Варики… была возмутительно, вызывающе, беспардонно красива — нежная бело-розовая кожа, ровные белые зубки, изящный, самую чуточку вздёрнутый носик, алые губы, изящно вырезанные в форме Купидонова лука… Если прибавить к этому дикую, бьющую через край чувственность, то неудивительно, что даже у амбалов-охранников порой затуманивались глаза при взгляде на госпожу. Честно говоря, я даже немного понял Астениилова папеньку. У нормального среднестатистического мужика устоять против этакой чаровницы было ровно ноль целых и ноль десятых шанса. Так что я только тихо порадовался про себя, что играю за другую команду — дамочка реально было крышесносная. А вот со вкусом у неё было плоховато… Такого количества драгоценностей, напяленных на живого человека, я в жизни не видел. Диадема, серьги, перстни с большими камнями, ожерелье с подвесками, браслеты на руках и ногах, кольца на пальцах ног. Коротко говоря, красотка напоминала скверно украшенную новогоднюю ёлку. И это меня как-то… отрезвило. Я понял, что молодая красавица уже далеко не молода, и что разгульная жизнь оставила немало следов на её теле и непоправимо покалечила душу. И что договориться миром мне с ней не удастся. Не в этом случае… А дама явно восприняла моё молчание и пристальный взгляд как должное, потому как насмешливо улыбнулась и спросила: — Нравлюсь? — Ты красива, госпожа, — нейтральным тоном ответил я. — И это всё, что ты можешь сказать? — возмутилась женщина. — Ничтожный Тайче, ты видишь перед собой Соправительницу княжества Джмелин и мать наследника! — Я понял, — так же нейтрально ответил я. — И зачем я нужен Соправительнице и матери наследника? — Мне хотелось посмотреть на того, кто осмелился идти против моей воли, — пояснила женщина. — И стал помогать ничтожному больному мальчишке, которому самое место в выгребной яме! — Что-то я не совсем понимаю… — сыграл я недоумение. — Конечно, не понимаешь, — неожиданно успокоилась Варики. — Разве ничтожный ум червя способен постигнуть великие замыслы? Ого… Да эта особа сумасшедшая почище Мартовского Зайца. И, похоже, долгие годы безнаказанности сделали её зацикленной на собственной исключительности. На фиг, на фиг… Иметь дело с ЭТОЙ? Да помянутая выгребная яма куда чище! Удивительно, что Астениил вырос на редкость вменяемым при такой-то мачехе… Верю теперь всем его рассказам про покушения, безоговорочно верю. Этой змеище ребёнка отравить — всё равно что водички попить в жаркий летний день. Но не стоит пока её злить — если мадам разговорится, у меня будет шанс узнать про её ближайшие планы… в том числе и в отношении меня. — Так, может, прекрасная госпожа снизойдёт до ничтожного червя и пояснит, какую роль он должен сыграть в её великих планах? — вкрадчиво произнёс я. Варики одобрительно улыбнулась: — Госпожа снизойдёт. И даже сохранит твою ничтожную жизнь, Тайче. А если ты выполнишь всё верно — будешь вознаграждён… моей благосклонностью… Варики подошла ко мне вплотную, глаза её возбуждённо блеснули, она провела рукой по моему лицу… потом рука спустилась по животу… и ниже… — Ты довольно смазлив, Тайче, и неплохо одарён природой. Хотя твой маленький дружок спит. Ещё бы «мой маленький дружок» не спал! Даже без учёта моих… эээ… предпочтений, эта женщина внушала мне всё большее отвращение. К тому же от неё тяжело и навязчиво пахло розами. Терпеть не могу этот запах, а Варики словно искупалась в розовой воде. — Он не смеет обращать внимание на столь высокородную даму, — выкрутился я. Варики снова рассмеялась, и я поразился тому, сколь красиво и нормально звучит её смех. — Ладно, считай, что прощён… пока. Так вот, Тайче, тебя вернут в поместье этого дурака Йожина, а ты сделаешь так, чтобы ничтожный мальчишка Астениил скончался ровно через две седмицы. Сумел поправить ему здоровье — сумеешь и убить. Ты понял? — Вполне, — согласился я. — Вот и отлично, — улыбнулась Варики. — скоро тебя вернут… Но сначала сделай то, что ты сделал для ничтожного Астениила… — Что? — удивился я. — Я хочу услышать, как ты поёшь. Ты ведь владеешь этим древним умением? Вон, даже эту бесполезную вещь с собой таскаешь, — заявила Варики. — Хочешь услышать мою песню? — глуповато улыбнувшись переспросил я. — Прости, но сегодня я не в голосе. Знаю ведь, что нарываюсь, и что стоит придержать язык… Но такое омерзение эта дамочка у меня вызывает, что поневоле хочется помыться. — Что значит — не в голосе? — возмутилась Варики. — Ты пел для Астениила, чем я хуже? Или ты хочешь, чтобы я наказала тебя? Я пожал плечами: — Можешь и наказать. Вот только не отпугнёшь ли ты удачу, которая до сих пор благоволила к тебе? А, прекрасная Варики? — Ты слишком много вообразил о себе, ничтожный Тайче! — мгновенно разозлилась женщина. — Никогда я не верила в эти бредни! Пой, или будешь наказан! — Не всё в этом мире можно получить силой, — ответил я. — Я же сказал — я не в голосе. Варики от моего ответа разозлилась всерьёз, почти до невменяемости. Отвыкла красотка от отказов, ну да это и понятно. До сих пор перед ней все ковриками стелились, а тут какой-то Тайче смеет перечить. Ну да, понимаю, что лучше всего было бы подчиниться змеище, подождать, пока меня вернут в поместье, а там уже разобраться с текущим моментом. Но я понимал — просто так эта женщина меня не отпустит, и как бы моё мнимое «освобождение» оказалось не хуже рабства. И не факт, что дамочка вообще намеревается оставить меня в живых после выполнения её чудовищной просьбы. И ещё. Отчего-то у меня было ощущение, что если я подчинюсь ей, то предам сам себя. А своим ощущениям я привык доверять. — Думаешь, что можешь водить меня за нос, ничтожный? — прошипела Варики, моментально превратившись из сексапильной красотки в злобную ведьму. — Думаешь, тебе это сойдёт с рук? Эй, вы, двое! Охранники, к которым она обращалась замерли, не отводя взглядов от её лица. — Покажите этому глупцу, что бывает с такими бестолковыми щенками на каторге! — заявила Варики и злобно улыбнулась. Стражники одинаково похабно осклабились и стали надвигаться на меня, словно две горы. Я попятился… и разозлился просто до невероятия. Вот, значит, как? Песенку хочешь? Будет тебе песенка! — Хорошо-хорошо! — вытянул я вперёд руки ладонями вверх. — Понял, осознал, полон раскаяния. Прошу простить, прекрасная госпожа. Спою. Непременно спою. — Вот и хорошо… — злобно улыбнулась Варики. — Пой. Я слушаю. Я кивнул, подошёл к стене, взял тракку в руки. Мной овладел какой-то злой азарт. Ты хочешь послушать песню, Варики? Кажется, у меня есть в запасе песня, которая достойна тебя. Только вот не жалуйся потом… Я тронул струны и запел: — «Здравствуй!» — мелькнули черные перья где-то у входа в зал. Вижу — испуган, вижу — растерян, знать, ты меня не ждал. Вот и учись без истерик и позы вызов бросать судьбе. Я называю: кровь или слезы, но выбирать тебе. Я называю: кровь или слезы, но выбирать тебе. В спину удар, может, и проще, мне ли тебя учить? Лживый угар — это же, в общем, твой безотказный щит. Я разливаю боль без угрозы, выпей со мной до дна. Что ж ты боишься: кровь или слезы? Это лишь сорт вина. Что ж ты боишься: кровь или слезы? Это лишь сорт вина. Слезы и кровь, все как обычно, будем сжигать мосты. Честно сказать, мне безразлично, чем захлебнешься ты. Но не привык раздавать я пощаду для ядовитых змей. Мне ничего объяснять и не надо — пей, отравитель, пей…* Двое стражников замерли неподвижно, сразу же, как зазвучали первые строки. А вот Варики… Её красивые глаза смотрели сквозь меня, они расширились, словно она увидела что-то неожиданное или ужасное. Она сделала шаг вперёд, ко мне, вытянув руки с внезапно скрючившимися, словно когти пальцами, кажется, она намеревалась вцепиться мне в глаза… или в горло… Но вдруг женщина пошатнулась и схватилась за собственную шею, закашлялась, прохрипела: — Молчи… Мол… ахххр… Но я продолжал петь. А когда прозвучал последний аккорд, тело женщины дёрнулось и замерло. Я… неужели моя песня убила её? Я наклонился над Варики и понял, что женщина жива, но парализована. Глаза женщины оставались открытыми, но в них светилась неукротимая ненависть. Но вот ни заговорить, ни пошевелиться она не могла. Ого… кажется, её парализовало. Интересно, надолго ли? Охранники, поняв наконец-то, что всё пошло не по плану, бросились на меня. Я увернулся от первого и заехал ногой в челюсть второму. Больно было зверски, а мужик только пошатнулся слегка. В это время первый снова прыгнул на меня, метя пальцами в глаза. Я снова увернулся, стараясь пробиться к двери, хотя понятия не имел, где нахожусь и куда побегу, если что. Но оставаться с этими двумя наедине категорически не хотелось. Однако парочка, несмотря на внешность туповатых громил, оказалась опытной, и от двери они меня отрезали грамотно. Мне пока удавалось уворачиваться, но в том-то и дело, что пока. Рано или поздно я устану, и тогда меня скрутят тёпленьким, не забыв попутно навешать всех собак. А покушение на Соправительницу — это, товарищи, везде серьёзно и карается отнюдь не чаем с плюшками. Да, охранники явно жаждали выставить меня виновником состояния Варики, поэтому и не использовали до сих пор свои мечи. Если бы хоть один их них вытащил меч — кишки бы он мне выпустили без проблем. А ведь я уже начал уставать, а амбалы даже сильно вспотевшими не выглядели. И они грамотно зажимали меня в угол… Но тут дверь отворилась, и появилось новое действующее лицо. Высокий, смуглый худощавый мужчина с глазами тёплого коньячного цвета, в дорогой расшитой золотом одежде и белоснежном головном уборе, украшенным пышным пером голубого цвета. — Что здесь происходит? Что здесь делает Тайче? — ледяным тоном осведомился он. — И почему это благородная госпожа Варики лежит на полу, а вы не оказываете ей помощь, недоумки? Отвечать! Сработал вбитый годами рефлекс, амбалы вытянулись в струнку и начали колоться. Плюс — меня они оставили в покое. Минус — оба продолжали подозрительно коситься в мою сторону и продолжали перекрывать путь к двери. Выслушав обоих, мужчина заявил: — Госпожу Варики перенести в её покои. Вызвать целителя. — Слушаем, господин Хиралал, — поклонившись произнёс один из слуг. — А что делать с этим? Хиралал смерил меня нечитаемым взглядом и холодно произнёс: — Забудьте о его существовании. Ни с кем не обсуждать этот случай. Для всех госпожа Варики оступилась и упала с дворцовой лестницы. Проговоритесь — головы отрежу. Вы меня поняли? Амбалы синхронно поклонились. *Канцлер Ги.