***
Громкий женский голос представил Юдзуру Ханю. Под многочисленные аплодисменты зрителей парень выезжает в центр, по пути разминаясь, привыкая к льду. У него нет тренера, некому дать последние наставления, поддержать в эту непростую минуту. На этих Олимпийских играх он сам за себя и это полностью его решение, о котором он ни раз успел пожалеть. Сделав ещё несколько лёгких движений, он полностью останавливается. Набрав побольше воздуха, японец резко выдыхает, пытаясь таким образом разом избавиться от всех своих эмоции. Сколько нервов было потрачено, чтобы занять эту стартовую позу сегодня. Отпустив взгляд вниз, фигурист замирает полностью. Программа начинается с медленных аккордов фортепиано. Ханю ждёт несколько секунд и начинает плавно скользит в циркуле, поднимая руку вверх моментально сливаясь с музыкой. Мелодия грустная, почти тоскливая, под стать его образу. Откатываясь немного в сторону, он делает связку для набора скорости перед первым прыжком. Отталкиваясь, японец чувствует, что опора не твёрдая, нога проваливается куда-то вниз. Вместо четверного сальхова получается бабочка. По арене проходит взволнованные вздохи. «Соберись!» — единственное, что пролетает в голове у фигуриста. Не отвлекаясь, Юдзуру продолжает катание, отдаваясь на все триста процентов. Лёгкие движения рук, каждый взмах попадает в такт музыки, плавно соединяя один элемент с другим. Выпад и вот фигурист снова идёт на прыжок. Каскад выполнен чисто, без помарок. Взглядом Юдзуру медленно обводит зрителей, безмолвно рассказывая свою историю, в один момент он взмахом руки ставит точку, будто меняя ритм композиции. Музыка начинает набирать темп, скорость катания фигуриста тоже увеличивается. Идёт вращение стоя на одной ноги, которое сменяется заклоном. Юдзуру усложняет элемент захватом свободной ноги и притягиванием лезвия конька к голове. Держа публику в напряжении, он не забывает про контакт взглядов. Следом делает короткую пробежку, снова заходя на вращение, но уже с нижней позиции. Следующий четверной выполнен идеально. Последний элемент, дорожка шагов, полностью раскрывает артистичное мастерство японца. Каждый пас, каждое движение выполняется на одной ноге без остановки. Программа заканчивается, когда Ханю резко вытягивает правую руку вверх и поднимает следом голову, устремляя взгляд ввысь. На арене воцаряется тишина. Зрители замирают, забыв даже поаплодировать. На экранах показывают увеличенное лицо японца, который стоит с прикрытыми глазами ещё несколько секунд, тяжело дыша. Видно, Юдзуру старается справиться с эмоциями, чтобы не выдать ни одну. Немного поджав губы, японец кланяется болельщикам и судьям, пытаясь держать лицо. Делает длинный круг специально, проезжая яму, куда провалился при первом прыжке, наклоняется, оценивая ущерб. Вдруг что-то мелькает во взгляде фигуриста, затем он быстро прячет все эмоции за вежливой улыбкой, покидая лёд. Натягивает первым делом маску, спешит подальше, в уединённое место. По итогам короткой программы Юдзуру Ханю занимает только восьмое место.***
Сильнее кутаясь в ткань толстовки, брюнетка пристально наблюдает за экраном телевизора, будто боясь, что может буквально проморгать самое важное. В пять часов утра девушка включила прямую трансляцию только к четвертой разминке, где выступает её соулмейт. Пекинские Олимпийские игры в этом году высосали всю её жизненную энергию, и это ещё учитывая, что она смотрит только мужское одиночное катание. Прошедшая короткая программа несколько дней назад буквально заставила почувствовать весь эмоциональный спектр: от облегчения от встречи с соулмейтом до состояния отчаяния от его неудачи — за короткий промежуток времени. В настоящем, буквально секунды три назад, Юдзуру Ханю закончил произвольную программу. Его усталое состояние видно невооружённым взглядом, а боль от травмированной ноги девушка чувствует в прямом смысле на себе. Чудовищно больное падения с четверного Акселя не облегчает дело. Но японец не показывает даже виду, что ему тяжело, долго и низко кланяется болельщикам после проката. Что-то тихо шепчет про себя с закрытыми глазами и, наконец, покидает лёд под нестихающие аплодисменты. На экран в это время выводят повтор выступления фигуриста в замедленной съёмке. По телу идут вибрации боли, когда показывают повтор падения с двух четвертных одним за другим и с нескольких ракурсов. Брюнетка раздражённо и немного зло стискивает зубы на эту выходку оператора. Жестоко, Пекин, и очень подло, думается ей, прям как соль на открытую рану. Но самом невыносимым оказалось наблюдать за Ханю, который ждёт свои оценки в полном одиночестве. Столько боли и разочарования в его пустом взгляде убивает. Сердце трещит по швам. Обманчиво хрупкий силуэт японца сейчас кажется ещё меньше. Хочется обнять, успокоить и укрыть его собой от окружающего мира. Фигурист на экране не выдаёт своих эмоций, лишь пытается восстановить дыхание от проката и успокоиться. Юдзуру даже не в состоянии поднять взгляда с пола, сидит слегка сгорбившись, ждёт свой приговор в виде цифр. Вместо него на ситуацию реагирует соулмейт. Она судорожно всхлипывает сквозь плотно сжатые зубы, крик отчаяния застревает где-то в горле. Так мучительно больно и обидно за соулмейта, который положил своё здоровье на эти соревнования. Прошлогодний разговор в аэропорту неосознанно всплывает в голове. Его цель стать трёхкратным олимпийский чемпионом, первым приземлить на соревнованиях четверной Аксель, побить снова свой же рекорд — столько планов. И что в итоге получилась? Брюнетка не знает, что сейчас испытывает Ханю, от этого ещё хуже. Что она знает точно, так это только то, что, выйдя из-под прицела камер, фигурист будет съедать себя за каждую ошибку, неоднократно упрекать во всех недочётах, в конце концов это ни к чему хорошему не приведёт. К сожалению, японец никогда не давал себе поблажек. Даже жалел немного времени, чтобы целиком и полностью восстановиться от повреждений, потому что привык работать на износ, на грани выгорания. Девушка делает резкий выдох, пытаясь успокоить вихрь мыслей, вытирает рукавом толстовки мокрые глаза. Впереди выступления ещё одного немаловажного человека, которому она обещала поддержку. Олимпийский игры 2022 года у мужчин закончились победой американского фигуриста Нейтана Чена. Серебряную медаль выиграл Юма Кагияма, Шома Уно же завоевал бронзу. Юдзуру Ханю горячо поздравляет сокомандников, улыбается репортёрам и вскоре с чувством выполненного долго покидает многолюдную арену под предлогом смены тейпа на травмированной ноге. Медленно шагая в свою раздевалку, японец заметно хромает, наконец, убирая с лица маску и вдыхая полной грудью. Парень падает на скамейку, тысячи мыслей пролетают в голове, перебивая одна другую, схватиться за одну почти невозможно. Фигурист боялся этого момента, не отрицал его возможность, но до конца надеялся, что всё-таки выйдет победителей в своей игре. Это один из самых странных и непонятных моментов в жизни. Его мир рухнул, дал трещину, такую ощутимую, что сбило его с ног на повал. Ничего не получилось. Ни-че-го. Теперь всё, что остаётся, — это проживать остаток жизни в вакууме из своих ошибок, как на повторе, наблюдать своё падение в карьере. Японец невольно прислушивается к себе и не может определиться, что сейчас переживает внутри, эмоции кажется, притупились. Всё, что было, уже выплеснуто на льду. Все чувства, переживания, которые он копил месяцами, готовясь к соревнованиям, остались на арене. Это похоже на эмоциональное выгорания. В пустом помещении уведомление о входящем сообщения нельзя пропустить. Слишком громко. Юдзуру удивлённо пытается проморгаться, вернуться в реальность. Берёт телефон, несколько раз проводит по экрану пальцем, разблокируя, мгновенно замирает не в состоянии сделать даже короткий вдох. Сообщение от его родственной души. Дрожащими руками фигурист открывает чат: «Ты справился» Всего два слова, но как будто внутри у юноши прорвало кран, отвечающий за чувства. В какой-то момент Ханю вдруг понимает, что по щекам ручьями текут горячие слёзы. Столько всего он оказывается сам в себе запер, а сейчас эмоции наконец вырвались наружу. Всё, что до этого он думал про эмоциональное выгорания, теперь казалось бредом сумасшедшего. Усталость, разочарование, горесть от поражения, обида на себя и бесконечно большой стыд. Он столько всего чувствует. Ощущает почти на физическом уровне. Такая большая концентрация негатива оказалась тяжёлой, она сдавливала его. Сильный стыд накрывает его с головой. В первую очередь стыдно перед этой девушкой. Хочется кричать от осознания. Ханю ведь променял их связь, их родство на свои амбиции, растоптал только зарождавшейся светлое чувство. Бросил и просто ушёл, срубив с концом всё, что в будущем могло у них сложиться. Поступок трусливого маленького капризного ребёнка. Он неожиданно для себя понимает, что его мир рухнул ещё в тот момент, когда он отвернулся от родственной души. Ему нет прощения. Единственное, на что он способен, — это содрогаться от отчаяния и беззвучно умирать внутри в одиночестве и боли.***
Тихий стук в дверь в три часа ночи застал врасплох. Брюнетка, естественно, никого не ждала, поэтому сильно напряглась, приближаясь к входной двери. «Может, показалось?» — подумала она, но стук снова повторился. Тихий, осторожный, она, если бы спала, не услышала бы даже. Кажется, человек по ту сторону сам боялся. — Кто там? — осторожно поинтересовалась девушка, заглядывая в глазок и видя по ту сторону двери знакомого. Она замирает, на мгновение перестав дышать. Протирает сонные глаза, проверяя, не чудится ли ей всё это на фоне бессонницы. Тихий щелчок и из открытой двери дует ледяной зимний ветер, заставляет поёжиться от холода. Видение не исчезло, стоит, смотрит большими блестящими глазами, полными сожаления. Юдзуру Ханю выглядит бледным и очень усталым. На нём экипировка олимпийской сборной Японии, огромная красная куртка почти висит на худом теле, под ней — неизменная белая спортивка с флагом Родины и кольцами Олимпийских игр. Создаётся впечатление, что он прилетел сразу после окончания своих соревнований, собираясь впопыхах. На плечах висит внушительных размеров сумка, которая тянет фигуриста вниз своей тяжестью, рядом — дополнительный чёрный чемодан. Это наталкивает на определённые мысли. Девушка смотрит куда угодно, но только не в глаза юноши. Первой начинает разговор она же спустя несколько минут не самого уютного молчания. — Ты… ты что, сбежал из Пекина? — голос не слушается, и она нервно откашливается, чтобы скрыть свою заминку. Он, вроде, в числе выступающих на гала-концерте, а закончилась только раздача медалей в мужском виде. Японец виновато поджимает губы и молча перешагивает через порог. Падает, больно ударившись коленями, но совсем не придаёт этому значения. Сидит на холодном полу, склонив голову низко-низко, и молчит, боясь чуть громче сделать вдох. Брюнетка, видя это, закрывает глаза на короткий миг, будто эта доля секунды даст ей сил для разговора, на который она не настроена, но не успевает она что-либо предпринять, как Ханю первым ударяется в бессвязное тихое бормотание. Голос юноши срывается, из глаз текут слёзы. Бесконечные слова извинений застревают в горле, царапая сердце обеим родственным душам. Столько хочется сказать, объяснить, попросить прощения за все поступки. В порыве фигурист придвигается ближе, от чего соулмейт нервно дёргается в неопределённом жесте, на что Ханю лишь разочарованно хмыкает. Сердце уходит в пятки, он понимает: поздно, уже слишком поздно. Обхватив ноги брюнетки, словно спасательный круг, он шумно выдыхает, прижимаясь ещё ближе, панически боясь отсутствия ответной реакции или сопротивления. Юдзуру осознаёт: сейчас он уйдёт (своё он уже упустил), попросит прощения (снова) за то, что причинил беспокойство в такой поздний час, и полетит обратно к себе. Но пусть это мгновение продлится ещё немного, ведь, кажется, это их последняя встреча. От удручающих мыслей отвлекают ледяные руки. От неожиданности юноша замирает, в то время как изящные пальцы ласково и нежно вытирают слёзы, и он обнаруживает, что наклоняется к этому прикосновению с дрожащим дыханием. Ханю закидывает голову вверх, чтобы найти взгляд карих глаз, который брюнетка так тщательно прячет, убедиться, что это не очередной сон, после которого только обратно в свою одинокую пустую квартиру на другом конце света. Девушка так же молча садится на корточки, чтобы быть с ним на одном уровне. Японец сразу делает вдох полной грудью, чувствуя такой знакомый и родной цитрусовый запах, пытается заполнить свои лёгкие этим ароматом на вечно. — Прости меня, — сглотнув ком в горле, шёпотом начинает Юдзуру, боясь говорить громче, потому что самого голос подводит, крепко обнимает девушку, пряча лицо её изгибе шеи. — Я такой дурак, я должен столько всего сказать тебя. Можешь выслушать меня? Я всё исправлю… я буду… я… всё сделаю и ... — Сначала отпусти мою внучку, или вы там решили замёрзнуть до смерти? — звучит громкий неожиданный голос. Молодые люди резко отстраняются друг от друга и неловко отворачиваются в разные стороны. Женщина в возрасте стоит, скрестив руки на груди, и смеющимся взглядом рассматривает открывающуюся картину. Юдзуру только сейчас понимает возникшую ситуацию. Три часа ночи, он в чужом доме. Явился без приглашения, сидит залитый слезами на полу и обнимает чужую внучку. Не в самом положительном свете он открывается родному человеку соулмейта. Бабушка перед ней в одной руке угрожающе сжимает сковородку, которая, скорее всего, была предназначена незнакомцу, посмевшему прервать сон обитателей этого дома. Сообразив, что происходит, Ханю испуганно вскакивает с места и быстро утирает слёзы, надеясь не получить этим оружием по голове. — Меня зовут Юдзуру Ханю, простите за вторжение, — тараторит фигурист и низко кланяется, замерев в таком виде. Улыбка вмиг слетает с лица женщины, озорной взгляд мрачнеет, как только она слышит знакомое имя, и женщина становится слишком серьёзной. Ещё раз отсканировав юношу уже более подозрительным взглядом, она, наконец, поворачивается к внучке, озвучивая свой вердикт. — Постели ему в гостиной, но утром всех будет ждать серьёзный разговор, — стальной изменившийся голос не остаётся незамеченным японцем. Ханю выпрямляется, но не смеет поднять виноватого взгляда с пола. Женщина уходит вглубь дома, он снова остаётся один на один с родственной душой. — Следуй за мной, — едва слышно, будто из последних сил, подаёт голос девушка и, повернувшись к нему спиной, уходит. Соулмейт чётко обозначила свою позицию. Она ничего не забыла. О прощении даже речи не идёт, что уж говорить о втором шансе. Просто они отложили сложный разговор на утро, эта самая мысль уже даёт немного надежды отчаявшемуся парню. Именно маленькая надежда заставляет грудную клетку, наконец, заполниться долгожданным теплом.