Полёт

      Есть у Райсо мечта — научиться летать. Нет, не так. Научиться летать быстрее и выше всех. Он это может, точно может. Папа так сказал — значит, так и есть.       А у Мидори мечта другая. Мечта везде успевать, как папа. Мечта аккуратнее быть, потому что форма школьная уже вся в заплатках. Мечта, чтобы ровесники не дразнили за то, что у неё крылья и руки — одно и то же.       Но дразнят снова и снова. Ущербной дразнят, убогой, инвалидкой. Гарпией тоже называют, хотя слово это изначально не обидное — просто название вида, разве что редкого. Мидори хочется от всех этих насмешек просто взять и улететь, но на таких крыльях и не полетаешь особо. Нет, говорят, некоторые летают — просто она не может.       Они дразнят, но дразнят только словами. А Яджуро идёт дальше — он зажимает по углам и бьёт иногда. Не сильно, синяков даже не остаётся. Но очень, очень неприятно. Будто не по телу бьёт — по душе.       Райсо на это смотреть не может. Он Яджуро проклинает и пытается атаковать, хоть от сестрёнки отвлечь. И даже получается, но осознание, что бесить кентавра-тигра — не очень хорошая идея, приходит слишком поздно. Когда он вместо ответа на неумелую угрозу где-то под рукой проскальзывает и ловит правое крыло почти у самого конца.       — Ты же птичка, верно? Так расправь крылья! Вы же так напугать пытаетесь! — он дёргает на себя крыло очень резко. И сильно до безумия, явно ещё и тигриные лапы в ход пуская.       Больно. Очень больно. Райсо слышит треск, чувствует, как у самой спины кость принимает неестественное положение. А его валят на землю и локтевой сустав передней лапой давят. Царапают когтями. Раздирают в клочья. Это не открытый перелом, это фарш с перьями и кровавыми осколками костей на асфальте. Слишком поздно, чтобы кричать. Слишком больно, чтобы плакать. Слова сами собираются в предложение, какую-то размытую угрозу.       — Если твоего отца уволят, то вы останетесь без денег. Его не примут больше ни на какую работу. А если ты меня убьёшь — его уволят совершенно точно, — Райсо даже улыбается, лёжа на асфальте, с перебитым и вывернутым напрочь из плечевого сустава крылом. Наверное, это что-то вроде болевого шока — потому что тигриная лапа всё ещё вцепляется когтями в крыло. И это даже чувствуется, только кажется каким-то не важным.       Яджуро останавливается. Ждёт, пока тяжёлый мыслительный процесс расшифрует только что услышанное, и только потом отходит.       — Да ну тебя! И сестру твою уродскую. Тоже мне, нашёлся сын замдиректора.       И Яджуро правда уходит. Уходит, наверное, шерсть от крови отмывать, чтобы отец не спалил, чем он в свободное от школы время занимается. А Мидори только сейчас в себя приходит, из угла, где, забившись, сидела выползает, и над братом склоняется.       — Я кого-нибудь позову, не шевелись, — а сама слёзы вытирает, будто это её здесь сейчас мутузили и у неё возможность взлететь отнимали.       — Я сам в состоянии дойти. И до больницы, и до офиса.       И он идёт, правда идёт, не шатаясь даже от каких-нибудь внезапных приступов боли. Только крыло за ним волочится по земле, потому что вертикальное положение ему придать вывернутый сустав не позволяет.

***

      Очень удобно иметь возможность ходить везде с одеялом. Оно огромное, оно скрывает хорошо то самое крыло, которое к спине штифтами вместо сустава прикреплено, а на самом верху и вовсе в одну цельную кость срослось, хорошо ещё изогнутую.       Тут какие могут быть полёты — ночью улечься без боли это целое приключение.       А мечта — она, к сожалению, всё ещё осталась. Папа же сказал, что он будет летать быстрее всех, а папа врать не может — у него такое в дневнике не прописано. У него там, правда, и слёзно просить прощения за отсутствие рядом в нужный момент не прописано, но это уже не сильно даже важно — важно оказаться в воздухе, почувствовать ветер, раздувающий перья.       И если взлететь не получится — всегда получится упасть. А упасть можно с любой крыши Йокогамы, включая эту самую — крышу высотки Мафии, куда Райсо не знает, как попал и почему его, законного уже как два года сотрудника Агентства, сюда пустили. Но точно знает, ещё шаг — и полёт для него станет реальностью.