Год Дракона

      Распахнувшись настежь, дверь с грохотом ударилась о стенку, и с полок над столом посыпалась фарфоровая посуда. Вовремя метнувшись туда черной молнией, Безликий с проворством жонглера переловил в воздухе все предметы. Было видно, что для него это уже привычный распорядок действий.       А гость еще только подходил к дому, и через три шага возник в дверном проеме. Дзениба лишь возвела глаза к потолку, но, так и не проронив ни слова, продолжила вязание как ни в чем не бывало. Каонаси терпеливо расставил посуду по местам.       На пороге стоял пожилой мужчина в темно-синем сокутае, отороченном на вороте мехом седой черно-бурой лисы. Рука его лежала на рукояти катаны, висящей в ножнах на поясе, а странного цвета и формы глаза в один присест окинули взглядом всю комнату, оценивая обстановку. Его волосы и борода казались частью мехового воротника: седина в точности так же пробивалась на смолянисто-черных длинных прядях, где целыми островками, а где отдельными волосинками. Но больше всего поразила Тихиро его тень, упавшая на многострадальную стену, когда он вошел. За спиной тени извивалось множество пушистых лисьих хвостов. Девушка невольно вскочила и, сложив руки перед грудью, поклонилась незнакомцу. Он сощурился, сверкнул хищными зеленовато-янтарными глазами и чуть повел тонким, красиво вздернутым носом.       — Знакомься, Тихиро, это Кюби, — сообщила Дзениба. — Доверенное лицо ками Инари.       Мужчина усмехнулся, обнажив под седоватыми усами ряд мелких острых зубов, но, как это ни странно, лицо его при этом подобрело.       — Знакомы уже, — вкрадчиво ответил он таким голосом, каким, наверное, заговорил бы Безликий, если бы кто-то наделил его даром речи. — Ах! Ах! «Я куплю инари-дзуси с тофу и для вас, Тэтсуо-сан!»       И под смех гостя оторопевшая Тихиро медленно опустилась обратно в кресло. Кюби же явно потешался над нею.       — Так это были вы?! А я думала…       — Я знаю, о чем ты думала, — ответил он, проходя мимо Каонаси, который стоял со сложенными на груди руками и спокойно взирал на них в сторонке, и уселся на самый высокий табурет в помещении. — Мне нужно было выяснить, что ты все еще помнишь где-то там, в глубине себя. Узнать, что приходит к тебе во снах. Юбаба будет очень недовольна, если поймет, что ее заклятья не так уж могущественны.       — Мы ведь ей не скажем, — вставила Дзениба, тоже посмеиваясь.       — Я бы не стал.       — Не осмелился, — подколола старуха.       Кюби не захотел отрицать, хотя, побывав свидетелем того, как словно взрывной волной вынесло дверь, Тихиро была уверена, что Девятихвостый немного прибедняется. Впрочем, это вполне в характере зверушек, которым сказки всего мира приписывают небывалое коварство и ловкачество.       — Приступим к делу. Дзениба ведь уже рассказала тебе о наших… маленьких неурядицах? — Кюби скосил на девушку глаза; взгляд их из-под густых черных ресниц был и заигрывающим, и снисходительным. Дзениба фыркнула и что-то проворчала насчет его придворной манеры припрятывать горькую правду в глубокий рукав, но старый Лис не обратил на нее ни малейшего внимания. — Значит, вы уже договорились: ты помогаешь нам справиться с индюшачьим мором, а мы находим способ вернуть тебе прежнего Хаку…       — П-почти, — кивнула Тихиро. — Но только я так и не поняла, как мне это сделать: в прошлый раз мы расстались с госпожой Юбабой не слишком дружески и вряд ли…       Кюби вдруг досадливо кашлянул и одним коротким движением переместился к девушке, почти упершись своей переносицей в ее. Тихиро почуяла запах меха от его воротника и увидела пестрые карие точки вокруг вертикального зрачка на радужке глаза. Радужка занимала почти всю поверхность глазного яблока, скрывая белок — из-за этого Девятихвостый и выглядел немного жутким. Хотя после Безликого, гостей купален Абурая и огромных голов сестер-близняшек этой небольшой странностью в его внешности можно было бы и пренебречь.       — Девочка, а давай мы будем сами оценивать уровень твоих возможностей? — прошипел он, с вызовом глядя в упор.       Краем глаза Тихиро заметила, как дернулся и снова замер Каонаси. Кюби хохотнул и отстранился от нее:       — У тебя получится. Ты пойдешь туда не одна, а с провожатым, — он чуть качнул головой в сторону Безликого. — Он хоть и молчит, как рыба, но может оказаться полезным в хозяйстве. Верно, Дзениба?       Наверное, из чувства противоречия, но Тихиро ощутила протест, когда он сказал о Каонаси как о вещи. Двенадцать лет назад, когда в точности с теми же словами Дзениба оставила бога-бродягу у себя, маленькая и счастливая из-за прилета Хаку Тихиро даже не обратила внимания, а сейчас ей захотелось попросить Лиса не говорить о Безликом в столь уничижительной форме. Но едва набрав в легкие воздуха, она поняла, что Кюби просто подначивает ее, откуда-то заведомо зная, что ей такая фраза не придется по душе.       — Вы справитесь. И не переживай о том, что сама едва не стала индюшкой: этой напасти не могут противостоять ни люди, ни другие существа, ни даже боги. Но тебе уже не десять лет, а с возрастом люди постепенно утрачивают способность сопротивляться болезням, внушениям, страхам… да даже просто дурному настроению. К тому же в прошлый раз тобой двигал бескорыстный порыв — спасти от смерти папу и маму, теперь же… — он сокрушенно развел руками. — Словом, ты понимаешь. Теперь ты слабее, чем в прошлый раз. И поэтому тебе опасно находиться рядом с ним, — он указал на Каонаси. — Ты искушение для него, он — для тебя.       — Какое искушение, Кюби-сама?! Я же своими глазами видела, чего стоят все его «чудеса», как меня можно ими искусить?! Объясните мне, что произошло с Хаку? Я ничего не понимаю, а бабушка Дзениба сказала, что вы сможете…       Кюби вздохнул:       — Попадая во владения Юбабы, люди рискуют сделаться свиньями. А в твоем мире даже драконам и призракам угрожает опасность стать людьми. Полагаю, что зелье сестрицы Дзенибы попросту не сработало на Нигихаями по ту сторону гор. Отпуская его к тебе, она дала ему зелье сохранения собственной сути. Что бы там она ни говорила, а ученик был ей дорог, она вложила в него много сил и времени. Ей небезразлична его судьба. Но, похоже, как не до конца ее заклятье стерло твою память о здешних приключениях, так не до конца ее напиток подействовал и на Хаку. Но это лишь наше с Дзенибой предположение. Понятно, что обсуждать это с Юбабой чревато для нас обоих…       — Но ведь он родом оттуда, он родился и, покуда не пересохла его река, жил в мире людей! У него должен быть иммунитет от всего плохого, что свойственно людям!       — Кто знает… А теперь! — старый Лис развернулся к Безликому так резко, что крыльями хлопнули полы его сокутая, и выхватил катану из ножен. — А теперь — защищайся!       Откуда в руках Каонаси возникла другая катана, Тихиро заметить не успела. Под тяжкий стон Дзенибы — «Начина-а-а-ается!» — эти двое выкатились во двор, Кюби — нападая, а Безликий — отражая его нападения. Прыгающие фонари сбежались со всех сторон подсветить место битвы и заодно поглазеть на поединок, и Тихиро с любопытством высунулась в окно. Эти двое сражались быстро и красиво, словно делали это уже сто раз.       — А они сто раз это и делали. Или даже все двести, — точно подслушав ее мысли, подтвердила Дзениба, высовываясь в соседнее окно. — Нашли друг друга родственные души…       — Почему они родственные души?       — Ну… — загадочно протянула старуха, — лисий род — он такой… Ладно, любуйся пока, там есть на что поглядеть даже в потемках. А я соберу тебе вещички в путь. И закляну кое-что, лишним не будет.       Когда уже на рассвете Каонаси и Тихиро отправились в дорогу, шлепая по воде, закрывавшей шпалы, Кюби и Дзениба долго смотрели вслед их удаляющимся черным фигурам — высокой и пониже.       — Смотрю на них и не могу понять, — молвил в задумчивости Лис, — сожрать он ее хочет, что ли?..       Дзениба хмыкнула:       — Не сожрать. А просто.       Девятихвостый иронично покосился на нее:       — И где же ты была, такая проницательная, тысячу лет назад?       — А не надо было флиртовать с моей ненасытной сестренкой, глупый ты оборотень!       И, развернувшись, они медленно побрели назад к дому. Дзениба деланно возмутилась, когда он предложил ей руку, но передумала и мирно взяла Кюби под локоть.