Змеи
15 февраля 2021 г. в 17:42
Беззаботные разговоры. С кухни доносился чей-то задорный смех, кажется, что принадлежал он девочке. Влад с трудом раскрыл тяжелые веки, пару секунд глаза ничего не видели. Он медленно сел в кровати, тихо вздыхая и зевая. Глаза обошли комнату и остановились на сером будильнике с зелеными цифрами. 20:03
Открыв уже приоткрытую кем-то дверь, он вышел в коридор. По всей квартире вкусно пахло. Мальчик лениво потер глаза и вдохнул вкусный аромат чего-то. Смех стал звонче. Его это раздражало. Он перевел взгляд на картины, что висели на стенах. Природа, птицы, животные. Наверное красиво, но чересчур банально. Владу это не нравилось. Подобные картины казались ему иллюзией на свое псевдобогатства, которого никогда и ни у кого не было. Искусственное искусство. Как иронично. Хотя Влад не мог называть это искусством. То, в чем не душа, а лишь деньги нельзя было называть искусством. Тошнит. Влад фыркнул, а после перевел взгляд на фотографии, стоящие на небольших полках. В рамках были фото девочки-блондинки с подписью "3 класс". Влад хмыкнул. Она была младше его всего на два года. Мальчик невольно отметил для себя, что девочка и впрямь была красива.
– Настя! – крикнули с кухни и вновь раздался звонкий смех, – иди посмотри, проснулся ли брат, – Влад фыркнул, когда его называли братом. Ну уж нет. Он единственный ребенок. Он единственный сын. Он не будет делиться своим папой с какой-то непонятной девчонкой. И вообще, зачем надо было вспоминать про него? Еще и просить её проведать его. Но, благо, смех не прекратился, и озорной ребенок продолжил беситься. Недолго..
Глухой стук, после него вскрик и звонко упавшее что-то. Это что-то явно разбилось. С кухни донеслись сердитые крики.
– Ну как так можно?! – женщина громко возмущалась и орала. Влад невольно задумался, что подобный шум ему настолько знаком, что он мог посчитать это семейной теплотой. Той самой.
– Боже, Настя! – наверное, они просто перепутали их имена. Влад не привык слышать чье-то другое имя в этом контексте.
– Тебе же сказали не носиться. – Влад вздрогнул, когда услышал тихий мужской голос. От его спокойствия мальчику всегда хотелось блевать. Внутри всё застывало, сердце бешено билось. Влад неосознанно пошел к кухне, на которой и происходил конфликт. Он медленно миновал коридор, вслушиваясь в разговор. Он пытался полностью игнорировать женские крики, концентрируюсь лишь на тихом мужском голосе. Он гипнотизировал юношу. Мальчик остановился в дверном проеме.
Девочка-блондинка стояла чуть поодаль от него. Опущенная голова, пальчики перебиравшие тонкую ткань светлой туники, по-щенячьи виноватый взгляд смотрел куда-то в пол. Женщина сидела на полу и аккуратно собирала осколки стекла. Влад не до конца понял, что конкретно разбила девочка, но, видимо, что-то ценное. Брови светловолосой женщины были сведены, она явно была рассержена. Прядка недлинных волос упала на лицо, но она резким движением смахнула ее, а после болезненно шикнула и раздраженно промычала - острый осколок вошел в плоть ладони, порезав кожу. Алая кровь замарала пол, когда капнула на него. Женщина тяжело выдохнула, поднимаясь с пола на ноги и доставая салфетку.
– Видишь, что ты наделала?
Мальчик перевел взгляд на высокого мужчину. Он стоял у окна, прямо, почти не двигаясь. Влад вновь вздрогнул. Внутри все замерло.. Глаза Влада были прикованы к русоволосому мужчине. А болотно-серые глаза мужчины смотрели на девочку, но казалось, что его взгляд был повсюду. Сердце бешено билось..
– Влад, пожалуйста, научи свою сестру быть аккуратной, – голос отца был очень тихим, но и Влад, и Настя его прекрасно слышали. У Влада ком в горле встал. Мужчина никогда не поднимал голос на Влада. Лишь шепот. Настолько интимный и и тихий, что отдавался криком по всей квартире.
Да. Мальчик помнил каждый такой момент. Момент, когда он не мог пошевелиться, боялся пикнуть лишний раз, а чувство надвигающейся рвоты было ближе любого другого чувства. В семье Кишевских никогда не было привычных для общества наказаний. В семье Кишевских не было ремней, не было углов. Скандалы, конечно, были, но очень редкие и часто лишь со стороны матери. Эти скандалы были так ничтожны. Главным наказанием в семье Кишевских было разочарование. Взгляд отца был настолько тяжелый, что дышать становилось невозможно. Молчание матери было громче любого крика в доме Кишевских. Молчание было единственным и верным признаком того, что маленький Влад как-то провинился.
Взгляд отца. Молчание матери. Паралич Влада. И абсолютная тишина в доме. В этом доме даже часы не тикают. Как будто жизнь остановилась, как будто этому гребаному дому не было места в мире.
Но Влад знал, что отец становился таким из-за того, что происходила внутри него. Усталость, горе, разочарование, злость. Чувства. Это слово могло погубить всю семью Кишевских разом. Что отец, что мать, что сын - все они были подвластны одним лишь чувствам. И никому более они не могли поддаться. Никто, кроме чувств не мог убить их.
Пока женщина протирала пол какой-то старой тряпкой, попутно бубня что-то себе под нос, мужчина не сводил глаз с детей.
– Простите, дядя Дима..– тихо и жалостливо прошептала Настенька. Отчего-то Владу показалось, что теперь взор отца был направлен лишь на него. Змеи. В глазах отца виднелись змеи. Они выползали из зрачка, ползли по полу, а после окутывали Влада. Они ползали по юному телу, больно кусали его, душили и сжимали. Болотно-серые глаза отца заманивали мальчика в черное болото, заставляли его бояться за себя и за свое существование.
– Ты же меня слышишь, сынок?
Влад всегда так любил, когда родители называли его своим сыном, но этот блядский шепот..Он действительно почувствовал, что его сейчас вырвет. Мальчик не мог говорить, но выдавить кивок отцу все же смог.
– Ладно, – голос отца стал обычным, совершенно нормальным, – идите в комнату, – мужчина сказал это меланхолично, без какой-либо интонации, но Влад воспринял это как приказ. Он дрогнул, будто бы очнулся после долгой комы. Глаза заметались по всей комнате и лишь сейчас он заметил, что Настя смотрела на него все это время. Она выглядела удивленной, и Влад криво усмехнулся мысли, что его авторитет перед ней рухнул. Мальчик поднял взгляд на отца, но тот уже не обращал никакого внимания на них. Он стоял у плиты, грел чайник, и сын понял, что отец глубоко в своих мыслях. Младший Кишевский тяжело выдохнул и на мгновение даже как-то расслабился, но после почувствовал сильную усталость. Влад всегда чувствовал моральное и физическое опустошение после таких ситуаций. Он медленно развернулся и касаясь дверного косяка, наконец вышел с кухни. Пока он там был, раз сто пожалел, что зашел туда из-за своего тупого любопытства. Или из-за чего он там вообще зашел?
Влад шел медленно, пытался не думать ни о чем, но топот маленьких ног позади выводил из себя. Коридор казался длинным, темнота густой. Комната была открытой. Влад взялся за ручку, но девочка влетела в комнату первой. Он мало что видел, но услышал, как она рухнула на кровать. Юноша зашел в комнату и медленно прикрыл скрипучую дверь.
– Ты напугался? – раздался голос в темноте. Свет никто не включил. Влад свел брови к переносице, захлопнул дверь и сжал кулак.
– Точно. Это из-за тебя.
Влад молчал, и напугалась уже Настя.
– Если бы не ты - этого бы не было.
Влад всегда говорил так после таких ситуаций. Влад искренне любил своих родителей, и ни страх, ни боль, ни злость не могли разрушить эту любовь. Но Влад вечно скакал. Когда отец становился таким в ссорах с матерью - он ненавидел мать. Когда матери становилось плохо после отца - он ненавидел отца. Но чаще всего Влад ненавидел себя. Юноша часто думал о том, что отец стал таким после ухудшения состояния матери. Одна болезнь породила другую. Иногда он невольно задумывался - какая же болезнь уготована ему?
– Заткнись. – Настя не могла разглядеть глаз брата, но ей хотелось плакать от того, что она чувствовала его взгляд. От него было страшно и холодно.
Влад искренне боялся своего отца в такие моменты. Но Влад был сыном своих родителей. Его любовь была невероятно чистой, его любовь была самой искренней и по-детски наивной. Именно она порождала самую сильную и страшную жестокость.