Дневник жизни

Два с половиной года спустя.

Я тяжело вздохнула, затягивая один из винтов. На щеку капала тормозная жидкость, делая шерстку липкой и неприятной. Морщилась, игнорируя запах бензина, которым уже, черт, провоняла вся моя одежда, но, как ты не крути, а люблю я это дело. Копошиться в машинах – еще с молодых лет привлекало меня. В двадцать два года люди, ну, или мутанты, уже устроились в жизни, и я не была исключением. К сожалению, привычку молодости ничего извести не смогло, как и любовь к машинам и скорости, именно поэтому я снова начала участвовать в гонках. Не в масштабных, как раньше, а в более мелких, почти незначительных, но приносящих радость и душе, и телу. Не сказать, что я горжусь этим, но измениться не получалось, а ведь я честно пыталась. Но не судьба. Чуть больше года назад Хельд подарил мне машину. Черный джип, который я хотела уже достаточно давно, но попросить его смелости не хватало, а самой купить не позволяла совесть. Но Гвинн, пронырливый жулик, догадался, что именно я хочу, и купил. Понятия не имею, сколько он стоит, ведь тот журнал юноша благополучно сжег, а цену я, увы, не помню. Да и разве это важно? Сам Радегаст тоже участвует в гонках, но мы не сталкиваемся на них, чтобы не привлекать слишком много внимания. Еще находятся люди, которые хотят прибрать к рукам известного непобедимого гонщика Хельда Гвинна, именно поэтому он не хочет подвергать меня опасности, хоть я и понимаю, что дело не только в этом, а еще и в том, что он от меня что-то скрывает. Но что именно – я не пойму. Вздохнув, я вылезла из-под машины, вытирая щеку. Дымок, лежа возле моих ног, нежился на осеннем теплом солнышке, тихонько урча. Усмехнувшись, я провела запачканной рукой по его голове, но кот даже не вздрогнул, лишь громче замурлыкал. Я потерла затекшую шею и встала, разминая плечи. Два часа провела под машиной, и мне нужно проветриться, а то тошнит уже от запаха. Да и, к тому же, муж приедет скоро. – Мам! Я повернулась. Ко мне бежал мальчик, на вид лет шести, прижимая левое ушко к голове, которое было у него как у котенка – удленное, расположенное выше обычного. Я сдвинула брови, улыбаясь, присаживаясь на корточки. Теодор и правда выглядел на шесть-семь лет, хотя на самом деле ему всего два с половиной года. Он научился ходить в два месяца. Сынок просто сидел на полу, наблюдая, как я ношусь по кухне, готовя обед, и, насупившись, уверенно встал и сделал свои первые шаги. Ни разу не упал, не споткнулся. Просто встал и пошел. С первыми словами, конечно, было сложнее, но связно и понятно Тед стал говорить за недель пять-шесть. С каждым днем он произносил новые буквы и звуки, новые слова, а потом стал складывать их в длинные предложения. Он был умен не по годам и четко усвоил, как дважды два, что нельзя раскрываться людям, что нужно вести себя осторожно. Прекрасно понимал, почему даже летом, ездя со мной в город, носит кепку или детскую панамку. Скрывать свои необычные ушки. Я не знаю, как поступить, когда он пойдет в школу, так как индуктор у нас всего один. Скорее всего, придется где-то достать еще один… Еще меня волнует то, какие Теодор задает вопросы. О том, кто мы. Почему мы не навещаем родственников, тетушек и дядюшек, как Линси и Фред. Почему он не такой, как другие дети. Почему я не разрешаю ему смотреть некоторые каналы по телевизору. Почему его отец так часто уезжает. Вопросы. Вопросы, на которые я, порой, не знаю, как ответить. Приходиться выкручиваться. – Что, котенок? – я приобняла сына, заглядывая ему в глаза. Тедди, хныкая, потер прижатое ушко. – Мам, мне что-то туда попало… Я не могу вытащить, - он поморщился, встряхивая ухом, словно кот, на которого брызнули водой. Нахмурившись, я повернула голову сына, повернув его ушком к солнцу, чтобы разглядеть то, что его тревожит. – И где это ты был? – я осторожно вытащила маленький сучок, хмыкнув. Еще чуть-чуть, и пришлось бы доставать его пинцетом, а Тед, скорее всего, устроил бы истерику. – На старой лесопилке, - невинно пожал плечами сын. – Мам, я там ничего не трогал. Правда. – Отец ведь говорил, чтобы ты не ходил туда, - я поджала губы, смотря сыну в глаза. Тот опустил голову, шмыгнув носом. – Ладно, пойдем в дом. Я ничего не скажу папе, но только в том случае, если ты пообещаешь, что больше не пойдешь туда. Тедди часто закивал головой. Шумно выдохнув воздух носом, встала и, взяв его за руку, направилась в дом. Сынок с порога сразу бросился в гостиную, а я в душ. Нужно привести себя в порядок перед тем, как приедет муж, а то снова начнет ворчать на счет того, что я слишком много времени провожу с этой грудой металла. Да, не спорю, он прав, но я ничего не могу с собой поделать. Прохладная вода приятно увлажнила шерстку, заставляя меня ежиться, блаженно прикрыв глаза. Теперь, кстати, с резким развитием Теодора все стало налаживаться. Я в том смысле, что с каждым месяцем оно замедляется. Каждые три месяца, на протяжении двух лет, я встречалась с Брэдли, и мы с ним обсуждали все скачки в развитии и взрослении моего сына, а через год пришли к выводу, что оно медленно, но прекращается. Если бы все оставалось по-прежнему, то сейчас Тед выглядел бы на восемь-девять лет, а не на шесть. Брэд провел расчеты и заверил, что через три-четыре года развитие сына придет в нормальное состояние, и он ничем не будет отличаться от детей своего возраста. Это меня успокоило. Ночами, правда, иногда меня все еще посещают кошмары, но зато теперь я знаю, что через двадцать лет мой сын не умрет дряхлым стариком, а проживет обычную, пусть и для мутанта, жизнь. Да, для мутанта… Я лишь надеюсь, что у него так никогда и не проснется икс-ген, что, конечно же, вряд ли, но… Я не хочу, чтобы он был мутантом. Внешность… Его ушки можно успешно скрывать, но иметь способности – это совсем другое. Я не пользуюсь даром уже больше трех лет, да и не горю желанием это делать. Не только потому, что все еще опасаюсь Церебро, но еще и потому, что просто хочу жить нормальной жизнью, хоть и понимаю, что нормальности во мне ни на грош. Завернувшись в мягкое большое полотенце, я вышла из ванной, вытирая волосы маленьким полотенчиком. Зайдя в кухню, краем уха слушала то, что говорят по телевизору. Ах, да, скоро же время любимого мультфильма Теодора. Ну, это даже хорошо, так что на ближайшие полчаса его не будет ни видно, ни слышно. Вытащив нож, стала резать листья салата, время от времени поправляя сползающее полотенце, все еще слушая новости, окончание которых и ждет Тед. Все было спокойно, пока я не услышала голос ведущего: – ...мутантов из Института Ксавьера для Одаренных Подростков. Мистер Лебо не стеснялся в выражениях, выражая свое отношение к организации Полного Уничтожения Мутантов Америки, больше известной, как ПУМА. Мистер Вагнер же, известный своей толерантностью, тоже особо не… Нож выпал из моих рук. Распахнув глаза, я бросилась в гостиную. Тед, стоя возле телевизора, смотрел в экран, чуть приоткрыв ротик, не обращая внимания на то, что Дымок крутится возле его ног. Буквально подлетев к сыну, я замерла, глядя повторную запись вчерашнего или, быть может, позавчерашнего собрания. В центре всей этой заварухи стояли трое мутантов и, что меня поразило до глубины души, один из них очень выделялся, хотя бы потому, что имел хвост и даже не пытался его скрыть. Отец, в черном костюме, засунув руки в карманы, стоял возле дяди Реми, даже не позаботясь надеть индуктор, но, как видно, его это мало интересовало. Даже как следует не рассмотрев его, рывком выключила телевизор, заставив сына вздрогнуть. Мальчик, испуганно прижав ушки к голове, поднял на меня голову. – Мам?.. – тихо спросил Теодор, внимательно смотря на меня большими голубыми глазами. Мне стало слегка дурно. – Да? – Мам, а почему этот мутант так похож на тебя? – я закрыла глаза. – Может быть… – Никогда, - я сжала руки в кулаки, - никогда больше не смотри новости. Никогда. Если узнаю, что ты включил какой-то канал, на котором речь идет о мутантах, то я накажу тебя. Ясно, Теодор? – Но мамочка… – Ясно, Теодор? – я властно посмотрела на сына сверху вниз, давая понять, что не потерплю отрицательного ответа. Тед обидчиво шмыгнул носиком, сдерживая слезы, и кивнул. Вздохнув, чувствуя, как шерстка на руках встала дыбом от неведомых эмоций, я присела перед ним на колени. – Прости, сынок, просто, понимаешь… Ты еще мал, чтобы смотреть такие передачи. Может, через пару лет… А сейчас еще рано. – Я… Я больше не буду… - Тедди захныкал, опуская голову. – Правда… Я… я не хотел… – Ну, все, не плачь, - я обняла сына, понимая, что виновата. Из-за личных чувств нельзя срываться на сына. – Я обещаю, что все объясню тебе, но позже. Не сейчас, дорогой. – М-мам… - сынок вздрогнул, начиная часто дышать. – М-мне так больно… – Больно? Где именно? – я немного отстранила сына, заглядывая ему в глаза. Тедди часто и неровно дышал, словно ему не хватало воздуха. Душу охватил страх, ведь я понятия не имела, что с моим сыном, и опасно это или нет. Дымок, выгнув спину, зашипел, начиная пятиться. Тед, взглянув на него, схватился за голову и пронзительно закричал, от чего у меня сердце замерло от страха. Не зная, что делать, я отшатнулась, но, так как сидела на коленях, неловко повалилась на бок. Всего на секунду закрыла глаза, а когда открыла – перед мной стоял зверь, всего немного больше Дымка по размеру и, рыча, пятился к шкафу. Мне не нужно было быть профессором по генетике или кандидатом наук, чтобы сложить два и два. Белоснежный барс, спотыкаясь, прижался к шкафу, нервно оглядываясь, то ли скуля, то ли рыча. Меня била дрожь, ведь я понятия не имела, сохранилось ли сознание моего сына, или он полностью стал животным. Дрожа всем телом, я протянула правую руку в сторону барса, но тот, увидев ее, отшатнулся, словно от огня, зарычал, передней лапой пытаясь меня атаковать. Часто дыша, не думая ни секунды, я ловко скинула с себя полотенце и, рывком преодолев расстояние, схватила им зверя. Барс, рыча и извиваясь, пытался вырваться, но оковы были слишком крепки. В ту же секунду хлопнула входная дверь. Прижимая барса к груди, пытаясь успокоить, чувствовала, как он до крови карябает мне руки через полотенце. Но боли не было. Был лишь страх. – Хельд! – закричала я так громко, что сама чуть не оглохла. – Сукин ты сын, живее иди сюда! – Что за крики, экзальтированная ты моя? – Радегаст, снимая легкую куртку, зашел в гостиную. – Что тут?.. – Не стой столбом! – я изо всех сил сдерживала маты, которые буквально сами слетали с моих губ. – Помоги мне! Живо! Юноша, сорвавшись с места, схватил барса из моих рук, крепко, но при этом не менее осторожно, свернув ему лапы так, чтобы не поранить ни себя, ни его. Сейчас мне было абсолютно все равно, что я в том, в чем мать родила, главное - помочь Теодору, а как именно это сделать – я понятия не имею! Хельд же, как видно, в отличие от меня, знал, что нужно делать. Муж, обезвредив барса, не двигался, не давая таким образом двигаться и ему. Не прошло минуты, как Тед прекратил рычать и, что более важно, вырываться. – П-пап… - я, прижимая руки к груди, сидя на полу, посмотрела на мужа, а он – на меня. Барс, не раскрывая рта, мог общаться с нами в зверином обличье. – Прости… – Успокой свою ярость. Гони ее, Тед, - Хельд говорил тихо, но не менее властно, смотря куда-то в стену, при этом прижимая полотенце со зверем к себе. – Помни, что ты управляешь зверем, а не зверь тобой. Теодор долго не двигался и, казалось, даже не дышал. Только сейчас я увидела, что Хельд одной рукой сжимает его за загривок. Я не могла даже пошевелится, все еще сидя на полу, не испытывая ни стыда, ни какого бы то ни было другого чувства. Все мои мысли сейчас были заняты Тедом, который обмяк, словно маленькая шкурка, в руках отца. Потерял сознание. – Талия, - Гвинн поудобней перехватил сына, точнее барса, в облике которого все еще был мальчик, - он придет в себя, когда накопит силы. Он жив, но жутко напуган. Даже сейчас. Облик он сменит сам, когда успокоит эмоции. А сейчас, - он осторожно положил зверя в кресло, - я должен уехать. – Ты охренел?! – я просто потеряла дар речи! – У нашего сына проснулся икс-ген, а ты смываешься хуй пойми в каком направлении! – Талия… – Да как ты можешь?! Или ты сейчас же мне все рассказываешь, или… - я распахнула глаза, наблюдая, как муж спокойно развернулся и пошел к выходу. – Я с тобой говорю! Эй, ты, лосяра! Да ты… Ты… Хлопнувшая дверь не дала мне повода замолчать. Да как он посмел?! Да как он мог?! Сукин сын, чтоб он в аду сгорел в пятницу тринадцатого шестьсот шестьдесят шесть раз! Когда этот ублюдок вернется – я прогоню добрую сотню Ведьминых Болтов через его желудок, а затем заставлю захлебнуться собственной кровью! Пусть только попадется мне на глаза!..