Спасенная

      Небо заволокло алыми тучами, появившихся из ниоткуда. Ударила молния. Света стало чудовищно не хватать, сумерки опустились на остров, заставляя присутствующих белокрылых содрогнуться. Вот он — Судный день.       Ветер неистово свистел, не давая гордым крыльям, покрытыми перьями, раскрыться. Выглядело все это жутко. Чувствуя огромную силу вихря, демоны не стали вмешиваться, даже отошли немного в сторону, повинуясь природе. — И вселенная теперь на нашей стороне, — с легким придыханием, полным восхищения, удивленно и еле слышно прошептал Люцифер, наблюдая, как и все присутствующие за появившимися фантомами.       До боли знакомые силуэты стояли рядом с девушкой. Постепенно разъяренный ветер стих, а перед Михаилом предстал весь его возможный кошмар тысячи столетий. Все Фениксы, начиная с Виктории, что до сих пор держала клинок в его теле, заканчивая Викторией, которая являлась дочерью великого демона. Мысленно он начал перебирать имена известных ему девушек, стоящих в этой толпе: Лилит — рыжеволосая бестия, первый демон, она же Виктория — первый феникс, убила себя клинком Михаила. Викторина — непризнанная, так и не принявшая сторону. Разбилась о скалы. Тотория — приближенная Серафима Эрагона, тайная любовь демона Астарота, мать полуангела-полудемона Мальбонте. Люди ее считали богиней победы. Убита Михаилом. Дидо — ангел низшего ранга, погибшая от рук какого-то демона. Тойя — Архидемон армии Астарота, участвовала в войне Ада и Рая, умерла от рук Архангела вместе с сыном Люцифера в утробе. Тория — Престол, который вот-вот должна была принять чин Господства. Родила Дино сына — Майкла. Умерла от яда, подсыпанного прислужником Михаила. Виттория — Правая рука демона смерти и кошмаров, люди ее называли «Марой» и боялись до чертиков. Была демоном-Престолом. Умерла во время родов вместе с ребенком. Викторина — Херувим, названная сестра Астарота. Вместе с ним занималась инквизицией и казнью непокорных демонов, на века отправляя их в Небытие. В Аду негласно ее называли Астартой (спутницей демона Астарота). Пала от рук Михаила. Рина — Возлюбленная Владыки Ада — Сатаны (Самаэля), которая не приняла его любовь и сбежала с Люцифером на круги Ада. Погибла от рук Люцифера. Викторьенна — демон-Престол, приближенная Люцифера. Убила себя клинком Михаила. Виктория — демон. Дочь Князя Астарота и Серафима Ребекки. На данный момент жива.       И это только самые известные представительницы Фениксов, которых он когда-то видел, на самом деле их стояло в разы больше, только почти все они были серокрылые. Они внушали страх во всех присутствующих своей энергией.       Рана начинала кровоточить все сильнее, по мере того, как Лилит вытаскивала кинжал и вновь протыкала им живот Архангела. Она наслаждалась, упивалась его болью, ужасом в глазах ее убийцы. Вот только Михаил не видел этого блеска. Время словно остановилось, все Фениксы молча наблюдали за происходящим. Никто не посмел даже пискнуть на действия Богини. А ведь Лилит была когда-то так же могущественна, как и Шепфа, только была забыта как Создательница. Женское начало всего живого, что стала без веры просто безликим божеством. — Я, — было прохрипел Михаил, но сил сказать что-то не осталось. От дикой боли его глаза закрылись, а пот крупными каплями выступил на лбу.       Время, когда-то замедлившиеся, сейчас вдруг разогналось до немыслимой скорости. Фениксы начали бегать в разные стороны, мельтешить перед глазами, будто ведьмы. Да-да, именно ведьмы, хотя бы потому что сейчас они ведали, как свести с ума бедного Архангела.       Его белоснежная кожа посерела в одно мгновение, губы высохли, а крылья и вовсе упали на землю, теряя прежний блеск. И сам Архангел тот час рухнул бы, но Лилит, рыжая Виктория, удерживала его на ногах.       Фениксы тем временем встали в круг и как бы околдованные запахом крови начали плясать вокруг медленно умирающего Михаила. Все окружающее их пространство охватило пламенем, но оно не обжигало, а просто вытягивало силы. Другие бессмертные на острове посмешили взлететь, чтобы хоть как-то спастись от этой дьявольщины. Даже у самого правителя Ада пошли мурашки по всему телу, и он как завороженный смотрел на Лилит.       Подолы белоснежных, черных и серых юбок перемешались между собой, создавая иллюзию серой массы. Фантомы подобно этим юбкам стали сгущаться, образуя густой серый туман, от которого несло мертвечиной. Мысли путались, а туман заполнял легкие тяжелой водой. Михаил начал было задыхаться, но Виктория, пару раз надавив на кинжал, вытащила его конец и поднесла к своим губам.       Кончиком языка она осторожно коснулась алой крови врага. — Ежели Феникс умрет, то на века сгинет в Небытие и Архангел, — туман сгустился еще сильнее, так же усиливая запах мертвых тел, когда-то сгоревших в адском огне Феникса. — Я подписываю наказ, сестренка, прими мой Дар тебе. Феникс отныне вернет адское пламя на законное место, а тот, кто посмеет поднять руку на Богиню со злым умыслом смерти, будет на вечно гореть в твоем черном пламени.       На фоне всего этого сумасшествия даже не сразу стало заметно, как туман расступился, а из-под земли осторожно, задорно виляя бедрами, вышла прекрасная девушка с черными, как ее душа, волосами. Идеальные черты лица пленили, как и полные ночи глаза… — И тебе привет, сестренка, — пропела Тьма, улыбаясь и заинтересованно рассматривая полуживого Михаила. — Вижу ты постаралась на славу. — Я так долго этого ждала, ты не представляешь, — с нескрываемым облегчением в голосе и задором Феникс выкинула на землю тело мертвого Архангела. Его открытые пустые глаза смотрели в душу, но если она у вас есть. — Что в тебе будет за сила, если не пламя Преисподней?       Глаза Тьмы загорелись от такой картины: бездушное тело злейшего врага любимой сестры лежит у ее ног, а душа теперь навечно в ее власти, она может делать с ним все, что ей только будет угодно. И никто ничего не смеет сказать против. — Я сама состою из пламени, но сгореть в своем пламени я не могу. Горю только в адском, и оно же меня и перерождает, — она показала рукой на всех Фениксов. — Это мой запасной вариант, но ради такого я верну пламя его истинному владельцу. Мои силы всегда были и будут со мной. Ты можешь не переживать на этот счет. — Ты уверенна в своем решении? — Да. Время восстания.       Люцифер яростно сжал кулаки, сдерживаясь из последних сил. Все его мысли занимал лишь необдуманный поступок создателя. Как он, великое творение Создателя и Феникса, должен любить мелких таракашек, созданных без участия женского начала? — Отец, ты в своем уме? — зарычал Люцифер, но вовремя взял себя в руки и прикусил язык. — Да, и это мое последнее слово. Либо ты принимаешь мои условия и склоняешь голову перед людьми, либо падаешь в бездну.       Спокойное сознание столкнулось с огнем, которое излучал Люций от каждого слова Шепфа. Пламя в его сердце сжигало все на своем пути, в том числе и терпение с покорностью. — Я никогда не преклоню голову перед этим, — процедил Люци, с ненавистью в глазах смотря на Адама, мирно сидящего на камне, будто бы его все это и не касается вовсе. — Тогда ты сам подписал себе приговор.       Демонстративно громко выдохнув, Шепфа вырвал своему любимому сыну крылья, полностью лишая его возможности остаться под опекой создателя.       Кровь хлынула ручьем, пачкая все вокруг. Только вот измученный, изгнанный из Рая ангел молчал, крупные горошины слез скатывались по щекам. Люций был уверен, что отец никогда не придаст свое творение, никогда не пойдет против главных Архангелов, а вот оно как оказалось. Люди важнее. Обида с каждой мыслью возрастала. Обида на отца. Обида на весь мир за то, что он так к нему несправедлив. Но самое главное, что Люци чувствовал, но не хотел признавать — обида на себя. Если бы не его гордость, он признал бы людей. Может быть даже в чем-то начал помогать, но эта противная гордость не давала даже посмотреть на ситуацию под необходимым углом. И Люцифер пал.       Он встал на край Рая и посмотрел в глаза Шепфа. Глаза, наполняющиеся кровью, приобретали алый оттенок и становились все ярче, предупреждающе смотря в душу. Уверенный и резкий прыжок назад. Он не боялся пустоты, в которую падал. Мгновение, и Светоносный летит вниз, без возможности раскрыть крылья. Их просто нет. — Так нельзя! — наконец до Шепфа и других Архангелов долетел визг Феникса.       Все это время ее удерживал Самаель, не давая ей хоть как-то помешать их плану. — Он меня предал, — тяжело выдохнул Шепфа и уже было собрался уходить прочь, но его остановило белое облако.       Астарот и Мамон будто завороженные плавно подошли и синхронно, бросив жалобный взгляд на Викторию, крикнули с гордостью в голосе: — Мы не оставим Создателя!       Рывок и вот два ангела летят в никуда, пытаясь поймать и удержать того, кто подарил им жизнь.       Две белые кометы в пустоте начали блекнуть, теряя яркость непорочных крыльев. Еще мгновение, и от них не осталось и следа. Перья окрасились в гордый цвет — черный. И путь на верх теперь на века стал закрыт.       Хватая подмышки горящего яростью новоиспеченного дьявола, они осторожно приземлились в пустоту.

А ведь могло быть иначе, Я мог парить в облаках. А ведь могло быть иначе, Но мое сердце все в слезах… А там пустота, прошмыгнувшая в душу. Темнота, обнажившая страх. Ты прости, отец, но кричать я не буду, Не тебе вспоминать о грехах… Тьма въедается в сердце и истончает хрупкую нежность души. Она будто бы ласковый зверь, кричит «не спеши! Я разрушу всю невинность мечты» И я прыгну слепо во мглу, только ты не смотри…