«Через два часа после отбоя на нашем старом месте.»
Я ещё раз перечитала короткую фразу и суматошно свернула пожелтевший листок, бросая его в карман кителя. Это была записка от Райнера. Сомнений нет: каждое слово, каждый штрих здесь вырисован его рукой. Более того, я знала, к чему эта встреча. Внутри вдруг что-то неприятно ёкнуло. Этот день приближается, и скоро рухнет призрачный рай, который я сама себе придумала.***
Начало дня выдалось не самым добрым, тем не менее, чтобы не терять свою продуктивность, мне пришлось постараться забыть утреннюю записку и концентрироваться на других, более мелочных вещах. Однако это оказалось не так легко, как я себе представляла. Каждый раз я вновь и вновь с тревогой вспоминала предстоящий разговор, который обещал быть непростым, и никак не могла выбросить его из головы. Мысли о вечере временами выбивали меня из реальности, поэтому на протяжении всей тренировки по пространственному маневрированию я то и дело лажала: то ремни не правильно застегну, но неудачно в поворот впишусь, а сейчас я и вовсе значительно отстаю ото всех. Драгоценные баллы нельзя терять. Ни в коем случае. Конечно, по предварительным итогам, моё место — золотая середина, но в любой момент ситуация может повернуться против меня. А в случае, если наша и без того долгосрочная миссия затянется, место в Военной полиции для меня как единственное спасение. Гарнизон я даже не рассматривала в качестве дальнейшей службы — от безделья я сойду с ума в чужих стенах, ну или сопьюсь и позабуду о всех своих способностях. Разведка — это то, о чём я даже думать боюсь. Легион смертников — иначе его не назовёшь — может послужить мне холодной могилой. Никакие силы не спасут меня от толпы «чистых титанов». Да и умирать мне не хочется, нельзя. Я ещё не закончила миссию, не вернулась домой к матери, не отстояла честь покойного брата. У меня в этом прогнившем мире ещё есть дела. Приземлившись на широкую ветку дерева, я неуклюже обернулась, чтобы убедиться: вокруг никого нет. Взгляд машинально поднялся вверх, цепляясь за кусочки чистого голубого неба. Яркое полотно почти полностью скрывалось за густыми кронами деревьев, но кое-где всё же пробивались настойчивые лучи майского солнца. Погода была по-настоящему чудесной, хотелось просто завалиться в сочную зелёную траву и глядеть в чарующее небо, краем уха слушая чириканье непоседливых птиц. Но, увы, приходилось возиться с УПМ, скользить сквозь царапающиеся ветки и то и дело прогонять настойчивые мысли. Я в очередной раз переодела ремень, который постоянно скатывался и болезненно впивался в кожу, мешая нормально маневрировать. Всё понять не могу: снаряжение не исправно или мои руки? С усилием я всё же нацелила ремни как следует и, злобно фыркнув, вновь вцепилась в рукоять устройства. Под свист тросов я торопливо мчалась вперёд. Нужно догнать и обогнать остальных, иначе Райнер точно засмеёт меня. Да и Жан не упустит шанс в очередной раз выпустить яд в мою сторону. Крючки едва ли успевали вонзаться в толстую кору деревьев, но я старательно игнорировала этот факт. Не упала — и ладно. Наконец впереди я увидела знакомые силуэты, которые рывками отдалялись дальше и дальше. Мне осталось совсем чуть-чуть, чтобы поравняться с ними. Снова сжимаю рукоять, выпускаю трос, цепляясь за дерево и резко двигаюсь вперёд. Мир с этой позиции кажется совсем другим. Перед глазами всё превращается в одно большое яркое зелёное пятно, порывы ветра, образующиеся в полёте, болезненно хлестают по лицу, раздувая выбившиеся из хвоста пряди. Но в этом есть что-то особенное, что заставляет мою кровь кипеть. Адреналин и азарт. Пальцы рефлекторно сжимают рукоять, чтобы выпустить трос. — Что за... Едва ли успеваю выругаться, пока снова и снова с силой сжимаю рычаг. Заело. Трос застрял в этом чертовом УПМ. Потеряв последнюю опору, чувствую, как тело падает вниз. Страшно, черт, очень страшно! Собственный крик заглушает биение сердце, пока руки судорожно пытаются зацепиться хоть за что-то. Испуганно закрываю глаза, готовясь к худшему. Я падаю. Точно. Я уже упала, и падение кажется слишком уж безболезненным. Что-то тёплое окружает меня, я отчётливо ощущаю чьи-то пальцы на бёдрах. Удивлённо распахнув глаза, встречаюсь с обеспокоенным взглядом Марко. — Ты в порядке? — ласково спрашивает он, одной рукой всё ещё прижимая к себе, а другой удерживаясь за трос. Я коротко посмотрела вниз. Мы по-прежнему висели высоко над землёй, но теперь я чувствовала себя в безопасности. Облегчённый вздох вырывается из моей груди, а на лице проскользает довольная улыбка. — Ты мой ангел-хранитель... — срывается с моих уст вместо слов благодарности. Марко по-детски мило щурится, до конца не понимая смысла моих слов. Могу поклясться, он сейчас думает, что я успела приложиться головой о ствол дерева. Я тут же стираю дурацкую улыбку с лица, и часто моргаю, пытаясь прийти в себя. Всё-таки не каждый день падаешь с огромной высоты, наровясь разбиться к чёртовой матери или того хуже — у всех на глазах превратится в титана. — Кажется, моё УПМ не исправно, — пожимаю плечами и, взглянув вниз, инстинктивно хватаюсь за шею Марко. Бодт чуть кивнул и резко маневрировал на ближайшую ветку. Тогда я с трудом отцепилась от парня и смущённо посмотрела на него из-под припущенных ресниц. — Спасибо, — я коротко поблагодарила его, надеясь, что он и сам поймёт: ему нужно торопиться, но парень не сдвинулся с места. Его руки потянулись к моему УПМ, осторожно постучав по баллонам. Я туманно проследила за каждым его действием, а потом решила опомниться. — Марко, ты уже помог мне, теперь тебе нужно догонять остальных, — кажется, мой голос прозвучал слишком трагично, поэтому в ответ Бодт лишь уверенно мотнул головой, давая понять, что бросать меня здесь он не собирается. — Я уже завалила это испытание, а вот у тебя ещё есть шанс. — Не везёт тебе с УПМ, — грустно усмехнулся брюнет, игнорируя мою просьбу. — Это верно, — вздыхаю я, распутывая ремни. Марко помог снять мне снаряжение, потом долго всматривался в устройство, пытаясь найти причину поломки. Его пальцы ловко перебирали каждую кнопочку и каждый рычаг, брови рефлекторно нахмурилась, и в целом Бодт выглядел так забавно и мило, когда сосредоточенно ковырялся в двигателе. — Ты ведь проверяла УПМ? — спросил парень, одарив меня обеспокоенным взглядом. — Нет, — сразу же отвечаю я, а потом, мысленно ударив себя по лбу, исправляюсь. — То есть да, но, видимо, плохо. В голове сегодня полный хаос, вот и я такая невнимательная. Марко укоризненно качнул головой, но тут же его взгляд потеплел и он скромно улыбнулся, глядя на меня. — С такими вещами нужно быть серьёзнее, — добавил он. — От этого зависит твоё здоровье, а порой и жизнь. — Да знаю я, — отнекиваюсь я. По тому, как сменилось выражение лица Марко, как чуть вздрогнули его брови и напряглись скулы, я поняла, что звучала слишком резко и грубо. Он всё-таки помог мне, жертвуя своими достижениями. — Бери свой УПМ и хватайся за меня. — Что? — от неожиданного заявления Бодта я часто заморгала, широко раскрытыми глазами глядя на него. — Скорее, у нас ещё есть шанс уместиться в первую двадцатку, — говорит брюнет, и на его лице мелькает подбадривающая улыбка. В другой момент я, конечно, поскромничала бы, мол, тяжело ему будет, но в этот раз выбора не было. В конце концов, до финиша мне нужно как-нибудь добираться, и уж точно не пешком. Марко поворачивается спиной, сразу же хватаясь за рукоятки, а я осторожно прыгаю ему на спину, удерживаясь за шею. Это было невероятно! Когда летишь, собственноручно используя УПМ, путаясь в бесчисленных ремнях, совсем другие ощущения, нежели лететь на спине симпатичного парня, наблюдая за тем, как пейзажи сменяются один за другим. Я счастливо пищала над самым ухом Марко, и, честно говоря, я удивлена, что за этот протяжный крик он не скинул меня вниз. Я крепче схватилась за шею Бодта, но только так, чтобы не придушить его прямо здесь. Всё-таки он мой ангел-хранитель. Я и не заметила, как полностью нарушила любые рамки личного пространства, практически прижавшись щекой к тёплой щеке Марко. Но то ли в ответ на это действие, то ли в ответ на мои счастливые вопли, он просто ласково улыбнулся, не сводя пристального внимания с дороги. К концу такого полёта я была переполнена эмоциями. Казалось, все негативные мысли выветрились где-то по пути. Бодт осторожно присел, чтобы я могла слезть, хотя, это действие было излишней заботой. Он сдавленно вздохнул, и только сейчас до меня дошло, что парень вообще-то устал. Ещё бы — везти на спине такую тушку, при этом маневрируя в пространстве, — это ж какую выносливость нужно иметь? Для простого человека это, должно быть, невероятные усилия. — Спасибо, Марко, — эмоции окончательно берут вверх, и я, сама того не понимая, тянусь к лицу Марко оставляя на его щеке невесомый поцелуй благодарности. Но тут же дурные мысли ударяют в голову, и я стыдливо отшагиваю от Бодта, всё же украдкой глядя на его реакцию. А реакция у него была предсказуема, но от того не менее приятная. Марко, не ожидав такого, сначала растерянно захлопал ресницами, а затем стремительно залился ярким пунцовым румянцем, продолжая с непонимаем смотреть на меня. — Это была благодарность, — я нервно хихикнула. На моём лице засияла глупая улыбка, которую я почти сразу спрятала за ладошкой. Выгляжу как влюблённая идиотка, да и веду себя подобающе. Прекрасное поведение для солдата, то есть... воина. Должно быть, я веду себя так рядом с Марко, потому что не знаю, как вообще нужно себя вести, когда внутри всё кипит от нарастающих неизвестных чувств. Зато теперь я точно знаю, что не была влюблена ни в Райнера, ни в кого-либо ещё. Марко — первый человек, который заставил меня чувствовать что-то подобное. И, боже, пусть он будет первым и последним. К счастью, взгляд Марко мгновенно смягчился, и я тихонько выдохнула, убирая от лица ладонь, скрывающую смущение. Учитывая то, что мой разум при виде этого парня стремительно покидает тело, а вместо нормально функционирующего мозга в голове остаётся только ветер, Бодт должен привыкнуть к моему поведению, но почему-то он ничуть ни меньше меня краснел, смущённо пряча карие глаза за густыми ресницами. Не знаю, сколько мы стояли вот так с Марко, молчаливо переглядываясь, но это трепетный момент не мог длиться вечность. Вскоре до нас добрался инструктор. Шадис, разъяренный отвратительными результатами, хорошенько отсчитал нас, через каждое слово вставляя унизительные обращения, а затем он ушёл, словно случайная грозовая туча, проплывающая в ясном небе. Его высказывания уже не казались такими страшными, если, конечно, за ними не следовало наказание. В этот раз единственное, что досталось нам от инструктора — минимальный балл. То, что нам вообще засчитали это испытание, можно по праву назвать удачей. Однако... Обучение подходит к концу, а значит, что все целеустремлённые кадеты начнут работать ещё усерднее, чтобы попасть в десятку лучших и занять тёплое местечко в военной полиции. С ростом конкуренции растёт и возможность, что я потеряю то самое место. Вероятность, конечно, ничтожна мала, но она есть. А это значит, что мне тоже придётся поднапрячься. Я шумно вздохнула, поджав губы в одну тонкую линию. В голове вдруг мелькнула верная светлая мысль. В первые за долгое время, что я лишь делала вид, что пытаюсь заглушить чувства, я поняла — нужно завязывать. Хотя бы сдвинуть их с пьедестала собственного разума. Ведь где-то глубоко, на самом дне сознания, всё ещё теплилась мысль: есть вещи важнее, чем влюблённость, и кто, как ни я, должна это понимать. Но почему тогда так чертовски трудно перебороть своё же сердце? Бодт чуть склонил голову, озадаченно глядя на меня. Его брови были чуть вскинуты в удивлении, потому что он действительно не понимал причину моей «кислой мины». А я искренне не понимала, почему он сам выглядит абсолютно спокойным и даже чуть навеселе, несмотря на то, что только что упустил свои баллы из-за пустяка. — Ты переживаешь из-за неудачного испытания? — с осторожностью начал парень, словно считывая моё беспокойство с лица. Я нахмурилась. Собственный провал ещё можно скостить, а вот то, что я за собой потянула Марко — нет. — Зачем ты возился со мной... Зачем? — в непонимании я неуклюже размахнула руками, чуть накренив голову в бок и ожидающе глядя на брюнета. — Ты мог бы прекрасно справиться с этим заданием, если бы не... — А ты бы тогда справилась? — перебил Марко. От удивления я на мгновенье застыла, руки замерли в воздухе, а глаза распахнулись чуть шире обычного. Конечно, голос парня по-прежнему был мягок и в какой-то степени ласков, но Марко никогда прежде не позволял себе перебивать кого-то. Он всегда, вне зависимости от ситуации, выслушивал до конца любые вопли, и только потом высказывал своё мнение. Но на этот раз Бодт открыл в себе что-то новое для меня. — Я просто хотел помочь тебе, — уловив мою растерянность, добавил Марко. — А если ты думаешь о том, что я по твоей вине упустил возможность подняться выше в рейтинге, то знай: ты ошибаешься. Количество баллов не так важно для меня, я должен уступить эти баллы тем, кто в них больше нуждается. Всё это время на лице парня мелькала такая родная безмятежная улыбка, словно он говорил о каких-то мелочах. Но для него это так и было — сущие пустяки. Марко ставит благополучие других выше своих. Я давно это поняла, но до сих пор не могу принять. —... К тому же, помочь тебе — это мой собственный осознанный выбор, — голос парня чуть осел, теряя былую уверенность. Я часто заморгала, будто смахивая с сознания навязчивые мысли. Руки наконец опустились вдоль туловища, но пальцы нервно постукивали по бедру. Эта ситуация определённо оставила свой след на моём мировоззрении. Не знаю, случилось ли это резко, или же к этому всё шло уже на протяжении нескольких месяцев. В любом случае я всем телом, буквально физически, ощущаю, что стальной стержень внутри меня плавится, медленно сгибается и вот-вот наровится сломаться. И я не уверена, что буду против, если он всё же переломится.... Мне не удалось подобрать правильных слов, поэтому ответом на реплику Марко послужил мой короткий кивок и слабая улыбка, с едва заметными нотками потерянности.***
Вынырнув из-под одеяла, я осторожно коснулась босыми ногами холодного пола. Кажется, все девчонки, вымотанные тренировкой, уже уснули. Почти все. Взгляд машинально поднялся к верхнему ярусу кровати, стоявшей в самом дальнем углу комнаты. Я прищурилась, чтобы разглядеть в полутьме то, что там находилось. Ничего, кроме выгодно скомканного одеяла. Если бы я не знала, где сейчас находится Энни, то с лёгкостью поверила б в то, что она спит, укутавшись с головой в колючее одеяло. Осторожно оглядевшись, я принялась тихо натягивать тяжёлые кожаные сапоги прямо на босые ноги. После отбоя я не переодевалась, чтобы не терять время, поэтому перед выходом лишь схватила с вешалки китель и беззвучно вышмыгнула из казармы. Ночной воздух всё ещё был особенно прохладным, поэтому я быстро зашагала к тому самому «нашему» месту, на ходу натягивая короткий китель. Путь от казармы до тренировочной площадки, продуманный Райнером, был крайне удачным. Риск быть пойманным дежурным сводился к минимуму, а отыскать нас ночью в отдалённом уголке леса удастся лишь с собаками. Ночью лес уже не казался таким волшебным и чарующим. Всё было ровно наоборот: жутко и страшно. Огромные деревья теперь выглядели пугающе, их кроны при свете луны отбрасывали зловещие тени, при виде которых дурное подсознание само по себе дорисовывало ужастики. Я опустила голову вниз, стараясь смотреть только под ноги. Лишь изредка я поднимала взгляд, чтобы посмотреть, как долго мне ещё идти. Ускоренные шаги раз за разом превращались в медленный бег — я торопилась как можно скорее оказаться поближе к ребятам. В очередной раз подняв голову, я дёрнулась в сторону, прикрыв рот рукой, чтобы сдержать испуганный крик, но тут же опомнилась. Я же всё-таки нахожусь на тренировочной площадке, где чуть ли не каждые сто метров стоит огромный макет титана, необходимый для скорого итогового экзамена. Так себе атмосфера для ночных переговоров. — Чего орёшь-то? — из-за громоздкой махины показался силуэт Энни. Я коротко вздохнула, рывком подбежав к ребятам. Бертольд сидел, оперевшись спиной о подставку импровизированного титана, Райнер также стоял, сложив руки на груди. Энни расположилась рядом со мной, но при этом выглядела так, словно её не заботит ни предстоящий разговор, ни кто-либо из нас. Я не могла разглядеть выражения лиц друзей, лунный свет не помогал, а напротив, усугублял ситуацию, скрывая все эмоции за тенью. Но я по-прежнему ощущала это невесомое напряжение, повисшее между нами. Да, давно не было у нас таких встреч... — Скоро наш выпускной, — мрачно начал Райнер. Никто не произнёс ни слова. Все ожидали дальнейших слов Брауна. Да и сказать было, по правде, нечего. Это факт, о котором не поспоришь и за которым следуют уже заведомо известные последствия. — Будем придерживаться намеченного плана, — продолжил блондин. — На следующий день после выпускного вечера, на вахте, Колосс появится на несколько секунд и пробьёт брешь в стене. Перед глазами мелькнула страшная картина. Тот ужас пятилетней давности. Он ведь снова повторится, но так нужно... нужно для нашей операции. Сотни неразумных титанов, инстинктивно пожирающих всех на своём пути. Кровь, крики, изуродованные тела и запах смерти. Я вздрогнула, прогоняя прочь кошмары. Всё-таки хорошо, что во тьме не видно моих эмоций. — Бертольд справится один, — Райнер повернул голову, и я уверена, в темноте он пытался разглядеть в моих глазах то, что хотел видеть больше всего. — Наша задача остаётся прежней: внимательно следить за демонами в поисках Прародителя. И главное — ни в коем случае не выдавать себя. Я нервно прыснула. В этот напряжённый момент псевдолидерские качества Брауна будоражили мою кровь, вызывая неприязнь. В такие секунды его поведение казалось мне особенно лживыми и наигранными. Перед глазами возник образ Марселя, но лишь на секунду... Он почти сразу растворился в пучине мыслей. — Почти три года мы успешно вливались в окружение, умело играя на чужом доверии, — не удержалась я. — И ты всё ещё думаешь, что мы можем спалиться перед островитянами? Ну разве что ты, Райнер, на такое способен. Краем глаза замечаю, как дёрнулся Бертольд. Справа от меня недовольно вздохнула Энни, ощущая, как нарастает напряжение. — Я решил напомнить об этом специально для тебя, — спокойно ответил Браун, но я ясно заметила, как на мгновенье сжались его кулаки. — Иногда мне кажется, что ты заигралась. — Заигралась? Ха. Смешной ты, Райнер, — ядовито усмехнулась я, демонстративно сложив руки на груди. — Не ты ли самолично говорил мне о том, что нужно переступить через себя и свои принципы и пойти на контакт с этими выродками. Разве не это ты имел в виду, капитан? Капитан, лидер, командир. Я задела заживо, нарочно, чтобы сделать больно. Не знаю, почему, но ударить Брауна по наболевшему казалось мне самым лучшим вариантом, чтобы заткнуть его. Вот только блондин не унимался, а напротив — вспыхнул как фитиль от искры. — Я уж точно не имел в виду вешаться на шею собственным врагам, — вот он, ответный удар от Райнера. Верный, точный и болезненный. — Понятие субординации никто не отменял, но только ты её стремительно теряешь, когда рядом появляется Марко. Не так ли? Он говорил нарочито спокойно. И от этого во мне сильнее закипала ярость. Тьма скрыла моё красневшее от гнева лицо, но упрятать напряжение в плечах и сжатые кулаки не удалось. Ногти с силой впивались во внутреннюю часть ладоней, я сжимала руки до тех пор, пока мелкие искры не засверкали во мгле. Нужно успокоиться. Выдохнуть и забыть нахрен об этих едких словах. В конце концов, Райнер прав, но... — Не уж-то следишь за мной? — слова слетают с уст раньше, чем я успеваю подумать. — Или ревнуешь? — Ты подставляешь под угрозу нашу операцию! — чуть громче отвечает Браун. Он тоже закипает. Медленно, но верно. — Эй, вы, оба, — холодно произносит Энни, вытягивая руку между мной и Райнером. — Заткнитесь уже. Спорить с Леонхарт никто не стал. Я лишь отступила от Брауна, хотя и близко не подходила, а он, шумно набрав в лёгкие воздух, повернул голову в сторону казарм, около которых виднелись маленькие огоньки факела. — Ближе к выпускной ночи обсудим конкретное время, — успокоившись, блондин всё же решил окончить начатый разговор. — А пока идём по привычному пути. Энни и Бертольд, согласно кивнув, поспешили по комнатам. Я обернулась, наблюдая за тем, как скрываются в темноте их силуэты, а сама почему-то и не торопилась уходить. Глядя в спины друзей, я вижу дом. Родной дом в Гетто, маму, брата... Совсем ещё маленькую себя, несущую на плечах тяжелую винтовку. На моих глазах солёные слёзы, я устала. И я вижу все те же спины ребят. Они всегда были впереди, пока я из последних сил плелалась позади. — Форма твоего титана превосходна. В форме титана ты безупречно сильна, вынослива, быстра, — голос Райнера звучит тихо и глубоко, я слышу в нём не упрёк, а... сожаление. И я не вздрагиваю, потому знаю, что он не ушёл специально. Для него разговор не окончен, а вот я больше ничего не желаю от него слышать. — И что? — не оборачиваясь, равнодушно спрашиваю я. — Но в человеческом обличии ты слаба. Признай это. Молчу. Молчу, до боли прикусывая нижнюю губу и с силой зажмурив глаза. — Ты поддаёшься простым человеческим чувствам. На службе такое неприемлемо, тебе ли не знать, — настойчиво продолжает Браун. Его слова медленно душат, но я не могу найти в себе силы, чтобы ответить, не могу найти в себе силы, чтобы просто уйти. Не могу. — Адель, ты действительно заигралась. Вошла в роль хорошего друга для островитян, втёрлась в доверие и сама доверилась им. И поверь мне, я знаю, о чём говорю, знаю, что ты чувствуешь. Поэтому я не вправе тебя осуждать. — А почему ты тогда суёшь свой нос в мою личную жизнь?! — распахнув веки, я резко оборачиваюсь, натыкаясь на янтарные глаза, в которых едва ли отражается свет луны. — В том то и дело, — он вздыхает... печально, да. В его голосе теперь слышится печаль. — Мы — воины. Превыше всего у нас воинский долг, и мы сами клялись, что, несмотря ни на что исполним его. У нас нет личной жизни, у нас нет права на простого людское счастье! У нас другое предназначение. Правда. Горькая правда, в которой говорится то, что я боялась признать. Я даже не замечала, как собственными руками по локоть в крови строила реальность, выгодную для себя. Окружала себя теми, кого хотела видеть, игнорировала насущные проблемы и все ошибки списывала на банальное «нужно жить одним днём». Может, так и нужно жить, но не в моём случае. У меня ведь другие цели, другие планы! Хочется плакать. Упасть на холодную землю и завыть словно одинокий зверь, утопая в слезах. Но я сдерживаюсь. Я же воин. Сначала воин, а потом уже человек. Эмоции и чувства в конце списка, если вовсе не исключены. Так должно быть всегда. Никаких обид на Райнера не осталось, как и самого Райнера. Только Марсель в чужом теле. А с ним у меня были нейтральные отношения, так пусть такими и останутся. Райнер молчит. И в этом молчании есть понимание. Но от этого не легче. Я поднимаю голову к верху. Тёмно-синее небо, почти чёрное, усыпано мелкими светлыми пятнышками. Эти звёздочки напоминают меня россыпь веснушек на румяных щеках Марко. Чёрт... Даже сейчас он не выходит у меня из головы. Пустой взгляд блуждает по ночному полотну. Где-то вдали падает звезда, так быстро, за одно мгновенье. Я не успела загадать желание. Не успела попросить небеса, чтобы они сохранили жизнь Марко. Ведь моему ангелу-хранителю тоже нужна защита.