***
Совет оказался невероятно скучным и неинтересным, особенно если думать совсем о других вещах. С годами Чимин все лучше начал понимать Юнги. Как же сложно выбирать между долгом и тем, что дорого твоему сердцу. Неужели каждый правитель сталкивается с таким выбором. Чимин положил столько сил и времени на восстановление ковена и создание мира для людей и вампиров, может ли он так просто отказаться от всего ради любви. Но как он сможет отказаться от Чонгука, который живет в каждой минуте его существования. Ему тоже предстоит сделать этот нелегкий выбор?! Чимин все глубже и глубже погружался в пучину своих душевных терзаний, не замечая, что он уже давно не один. — Я готов вечно смотреть на несколько вещей в этом мире, — раздался низкий уверенный голос позади, — как солнце всходит и заходит за горизонт, — мужчина приближался к Чимину, который стоял у большого панорамного окна, — как горит пламя и течет вода, — он встал непозволительно близко, протягивая руку, — и на то, как Вы прекрасны. — А ты все не теряешь надежду, — искренне улыбнулся Чимин. — Никогда, — ответил Ким Намджун, заключая в объятие старого друга. Его объятия отличались от объятий Чонгука или Юнги. Рядом с Намджуном можно было не притворяться, но он ничего не ждал от Чимина и не просил взамен. Он просто был его другом. — Такое ощущение, что я не видел тебя сто лет, — наконец сказал Чимин, освобождаясь от затянувшихся чуть дольше нужного объятий. — Прости, я обещал чаще навещать тебя, но дела не отпускают, тебе ли не знать, — Намджун поправил сбившийся от движений пиджак, принимая всё ту же величественную позу мраморной статуи посередине площади. — Это точно, в последнюю нашу встречу ты говорил, что возьмешь отпуск и отправишься наконец к морю, — с надеждой на лучшее говорил Пак. — Я и хотел и у меня почти получилось, но в последний момент возникли непредвиденные обстоятельства, — немного увиливал Намджун. — Какие же непредвиденные обстоятельства могли помешать главе клана в его планах, — подтрунивал Чимин. — Проблемы с синтетической кровью, — изогнул бровь Намджун. — Проблемы? О чем ты? — удивился Чимин. — Если бы не помощь Чонгука, дело могло бы затянутся на долго. Кстати, так и не поблагодарил его как следует, — по мере рассказа Намджун начал понимать, что Чимин явно не в курсе о чем он говорит, — ты правда не знал об этом? — Нет, — Чимин был смущен своим неведением, но еще больше он был зол на то, что Чонгук даже не поделился с ним. Он настолько его избегает, что даже о делах ковена не счел нужным сообщить. — Чимин, у вас все в порядке? — Намджун был тактичен и знал когда нужно промолчать, а когда нужно спросить, потому что сам Чимин не скажет. — Все очень… — Их разговор прервал вошедший в холл слуга, — Прошу меня простить, — учтиво склонился в поклоне слуга, протягивая письмо в конверте, — у меня срочное сообщение для Господина. — Благодарю, — ничего не подозревая Чимин взял конверт. Лишь перевернув его, он замер в шоке. — Этот герб, — оттиск герба был на сургуче черного цвета. Письмо опечатано подальше от любопытных глаз, — Не может быть! — Чимин поспешно сломал печать, небрежно развязывая шнурок, чтобы прочесть послание. — Что-то случилось? — Намджун заметил беспокойство, застывшее на прекрасном лице. Он слишком хорошо знал Чимина и мог легко прочесть его. Глаза торопливо бегали по листу бумаги, возвращаясь от конца к началу несколько раз. — Намджун, — юноша бережно сложил листок бумаги, скрывая содержимое, — сколько лет мы с тобой дружим? — наконец отойдя от шока, спросил Пак. — Не одну сотню лет, а что? Чимин, ты меня пугаешь, от кого письмо? — глава Ким сделал шаг ближе, выражая обеспокоенность. — Нужно похитить одного человека и тайно вывести его из Сандж, чтобы никто не заметил, — серьёзным тоном без намека на шутку сказал Чимин. — Намджун всегда уверенный и решительный, готовый прийти на помощь на минуту опешил от такой просьбы, — Ты знаешь, я никогда тебя ни о чем не просил, но теперь у меня нет выхода. Мне нужна твоя помощь, — Чимин накрыл руку главы Ким своей, показывая всю безысходность ситуации. — Чимин, черт возьми, что происходит?! От кого письмо? — Пак молчал, лишь смотрел своими невозможными глазами. — И не задавать вопросов, — Намджун так и стоял на месте, — я понимаю, что прошу тебя о многом, но мне больше не к кому обратиться. — И кого же надо похитить из Сандж? — Ким провел рукой по белокурым волосам, принимая правила игры. — Меня.***
— Когда я думал о своей смерти, я представлял разные картины: доблестная смерть на поле боя; смерть во имя своего ковена; даже думал про смерть от неразделённой любви, — говорил Намджун, барабаня пальцами по кожаному рулю авто, — но никак не думал, что погибну такой глупой смертью за похищение главы ковена, который помог восстановить, — нервно усмехнулся он. — Никто не умрет, просто смотри вдаль и делай вид, что не при чем, — голос звучал приглушено откуда-то с заднего сиденья. — Сказал единственный наследник семьи Пак, лежа на полу чужого авто, — иронизировал Намджун, — ты знал, что ты безумец. — Ну я бы так не сказал… — начал говорить Чимин. — Нет-нет, это был не вопрос, — машина ехала по территории Сандж. По сути им нужно всего-то проехать мимо пункта охраны. Чимин уже спустился по карнизу здания, повергая Намджуна в немой шок от своих скрытых и почти забытых талантах, — ты уверен, что ты не попал на камеры? — Расслабься, я не первый раз сбегаю из замка, — в голове слышались нотки гордости, — да и Тэхен прикроет. — То есть нас начнут искать не сразу, мы проживём еще несколько часов, прежде чем вся армия Сандж отправится на поиски моего автомобиля, утешил. — Намджун не видел лица Чимина, который скрывался за сидением, но чётко видел улыбку на лице мелкого засранца, — знаешь, если ты хотел таким образом бросить нудного Чонгука и сбежать ко мне, мы нашли бы более удобный для этого способ. — Очень смешно, — начал было хихикать Пак, но потом до него дошло, что будет, если Чонгук узнает. Судя по тишине в машине, Намджун сейчас думал о том же. — Все настолько плохо? — продолжил Намджун. — Все сложно, — Чимин лежал на резиновом коврике, согнувшись в три погибели, скрывающийся не только от своей же охраны, но и от Чонгука. Все было очень сложно. — Можешь перебираться на переднее сидение, мы проехали охрану, — Намджун подал руку, что бы Пак не шлепнулся, — ты мне так ничего и не скажешь? — Нет, — Чимин заметно нервничал, он постоянно теребил край плаща. Ему было совсем не совладать со своими чувствами. Намджун не мог этого не заметить. — Куда хоть мы едем? — тяжело вздохнул вампир, понимая, что дальнейшие расспросы бесполезны. — На старое кладбище, — Ким медленно повернулся к Чимину, но объяснений тоже не получил. Они ехали еще какое-то время в тишине. Машина остановилась около больших кованых ворот, которые вели на старое кладбище Восточного ковена. — Ты уверен, что будешь в безопасности? — спросил Намджун, которому явно не нравилось происходящее. — Да, спасибо тебе, я твой должник, — ручка двери щелкнула, отворяя дверь, когда Чимина окликнули. — Возьми, — Намджун протянул ему пистолет, — мне так будет спокойнее. — Спасибо, — улыбнулся Чимин. Юноша придвинулся ближе, чтобы оставить невесомый поцелуй на щеке. И вышел из машины, накинув на голову капюшон. Кладбище восточного ковена находилось в отдалении от замка и насчитывало тысячу лет. Вдоль каменных извилистых дорожек можно было увидеть изваяния разных веков, все они были выполнены преимущественно в готическом стиле. Виноград и разросшийся плющ обвивали старые захоронения и склепы. — Это всего лишь статуи, — убеждал себя Чимин, — жуткие, леденящие душу, но статуи, — юноша медленно, но уверенно шел по знакомой дорожке по направлению к семейному склепу, сжимая рукоять пистолета. Ну так, на всякий случай. Подойдя к двери, он ввел код безопасности, который знали всего пару человек. Зеленый индикатор показал, что дверь в склеп открыта. С содроганием сердца Чимин зашел внутрь. Тусклый свет освещал каменное помещение, медленно идя к центру зала, Чимин читал таблички с именами давно усопших представителей семьи Пак. — Матушка, — юноша остановился у каменного изваяния прекрасной дамы, даже статуя ее была красива. Он так давно ее не видел, что почти забыл, как выглядит ее улыбка. Чуткий вампирский слух уловил звук зажигающихся спичек. Холодок пробежал по спине Чимина, он был тут не один. Время остановилось, сердце билось так громко, что казалось сейчас выпрыгнет. Завернув за угол, он наконец достиг центра склепа. У каменного изваяния отца Чимина стоял мужчина с длинными белокурыми волосами, зажигающий свечи. — Это правда ты? — пистолет выпал из дрожащих рук Чимина, когда мужчина повернулся. Это был он, Пак не мог ошибаться, — Юнги! Чимин бросился в объятия брата со всех ног, он все еще не мог поверить, что вновь обнимает своего брата спустя столько лет, — Чимини, ты меня сейчас задушишь, — хрипел от крепких объятий Юнги, но руки не расцеплял. — Заткнись, ненавижу тебя, — и Чимин обнял его еще крепче. Столько лет. Столько долгих мучительных лет без самого родного человека казались адом на земле. Хотя Чимин сам отпустил Юнги, разрешил ему погрузиться в сон, каждый день он сожалел о том, что не мог поделиться с братом своей радостью и горем. Кто как не он понял бы его, поддержал и не осудил. У него не было отца и матери, но всегда был Юнги. Хосок ушёл, оставив после себя пепелище вместо сердца брата, Чимин не мог смотреть на то, как медленно сгорает и сам Юнги. — Я тоже скучал по тебе братик, — Юнги усмехнулся, что даже несколько сотен лет не изменили его брата. — Какого черта, Юнги, — начал возмущаться Пак, когда наконец отпустил Юнги из объятий, — я думал меня инфаркт хватит, когда увидел твою печать. Почему ты здесь? Когда ты проснулся от сна? И почему никому не сказал? Я ничего не понимаю! Я прибью тебя, если ты не расскажешь мне какого черта происходит! — Чимин сложил руки на груди и в недовольной позе ждал объяснений. — Тише-тише, я только проснулся, а ты уже опять собираешься меня убить! — троллил брата Юнги. — Я серьезно, я жду объяснений! — ножка в лаковых туфлях начала недовольно топать по мраморному полу, — почему я не знал о том, что ты пробудился? — Я и не собирался никому говорить о своем пробуждении, потому что не собираюсь оставаться, — будничным тоном сообщил Юнги. — Как это не собираешься остаться?! — руки Чимина опустились от отчаяния. Он был счастлив всего несколько коротких минут, но надежду развеял ветер, что преследовал Чимина последние года. — Я не могу или не хочу, не знаю. Я пробудился несколько недель назад. Я думал, что сон поможет унять огонь бушующий в моей груди, но как оказалось… — Юнги улыбнулся, но улыбка эта была полна боли. — Ох, Юнги, мне так жаль, — сердце Чимина сжалось. — Полно тебе, — Юнги тоже не изменился. Маска правителя, не выражающая эмоций все так же была при нем, — Я ознакомился с новой историей за те десятилетия, пока я спал. — Сменил он тему, — Чимин, ты такой молодец. Ты столько всего сделал, — Мин Юнги говорил с такой гордостью о своем брате возможно впервые за всю его долгую вампирскую жизнь. — Прекрати, это не смешно, — отмахнулся Чимин. — Нет, послушай, — Юнги схватил брата за плечи и заставил посмотреть на себя, — Чимин, ты сделал то, что не смог сделать я. То, о чем лишь только мечтали наши отцы. И многое из того, о чем мы даже не смели и подумать, — голос его звучал так мягко, по-отцовски нежно, — я горжусь тобой. — Правда? — голос юноши дрожал, ему все еще было невдомек почему люди так восхваляют его. Привыкши быть братом того самого Мин Юнги, он никогда особо не выделялся. — Правда, — с легкой усмешкой уверил его брат, — это не ты брат правителя Сандж Мин Юнги, а я брат правителя Восточного ковена и Сандж Пак Чимина. — Юнги, но я…я… — и он дал наконец волю своим чувствам, которые так долго складывал в маленькую коробочку на самой дальней полки своего сознания. Слезы лились рекой, он не мог остановиться. Наконец он смог вздохнуть с облегчением, — но я думал, что подвёл тебя, ведь я разрушил все, что ты построил. — Ты не разрушил, ты построил нечто лучшее! — они еще долго говорили о новом мире, сидя на мраморном полу старого родового склепа. О старых привычках ворчащих древних вампиров. Чимин поделился тяготами правителя, которые Юнги понимал как никто другой. Они вспоминали прошлое, звонко смеясь. Два брата говорили целую ночь обо всем и не о чем, они говорили так, будто этих лет и вовсе не было. Два человека понимали друг друга с полуслова, они могли прочувствовать чувства друг друга. — Чимини, ты такой же плакса, как и в детстве, — смеялся брат, сгребая в объятия младшего брата. — Я не плакса, — успевал спорить Чимин, — я плачу только при тебе. — Ты правда уйдешь? — с тоской спросил Чимин, уже зная ответ на свой вопрос. — Для меня нет места в твоем новом мире. Ты построил его для себя, а я хочу свой мир, мир для меня, — Чимин понимал, что Юнги заслужил свободу, заслужил ее как никто другой в этом мире. Он понимал и отпускал его. Два брата вели незатейливую беседу обо всем, что произошло. О смешных и постыдных ситуациях, о который никому и рассказать то нельзя. — И вот он стоит передо мной, а я в душе не знаю, что это за посол. Ни имени ничего, как ветром сдуло. Какой позор, — с упоением рассказывал Чимин. — Тебе нужен советник именных дел, — с важным видом сказал Юнги. — Чего? Нет такой должности, — возмутился Чимин. — Это ты так думаешь, помнишь парнишку, который всегда терся около меня с бокалом? — Эм, помню, всегда не понимал зачем тебе для этого отдельный человек, но у правителей свои причуды, знаешь ли, — пафосно сказал Чимин и рассмеялся. — Мне и не нужен отдельный человек для бокалов, а вот человек, который знает имена, титулы и родословную всех гостей очень нужен. — Мин Юнги! Ты жулик! — Чимин аж подпрыгнул от возмущения, — как я и сам до этого не догадался. — Ты бы догадался или придумал чего поумнее, я точно знаю, — ему этого не хватает. Простых посиделок с братом. Просто разговоров по душам, доброго совета или хорошего пинка. — Но куда ты отправишься? — с тревогой в голосе спросил Чимин, — ты всю жизнь жил в Сандж. — Я не рассказывал тебе об этом, чтобы ты не волновался. Как-то раз я был серьезно ранен, еле мог удержаться в седле. Наш отряд застигли врасплох. Думал так и помру в неизвестной местности вдалеке от дома. Мой конь вынес меня к какой-то деревушке, волею судьбы хозяином оказался неравнодушный человек. У него не было ничего кроме его дома и сада, — Юнги рассказывал с таким упоением, воспоминания заполняли его теплотой. — Чудесный сад с фруктовыми деревьями, в тени которых я провел возможно самые умиротворенные дни в своей жизни. Я помогал ему много лет, заботился о нем и о его саде в благодарность за спасение. После смерти он оставил этот сад мне, — улыбнулся Юнги, — хочу вернуться туда, завести пару лошадей и просто жить. — Мы еще увидимся? — спросил Чимин крепко обнимая брата. Он знал ответ на этот вопрос, но отпускать его во второй раз было ничуть не проще, чем в первый. Пак уткнулся носом в одежды Юнги, как делал это раньше, чтобы запомнить запах и образ брата. — Ты всегда знаешь, где меня найти, — вампир оставил поцелуй на светлой макушке. — Ты будешь его искать? — робко спросил Чимин, тая надежду в глубине души. — Нет, не буду. Нельзя навсегда забыть человека, но можно научиться жить без него. Я попробую. Тебе пора, Чимини, — нехотя Пак расцепил руки, отстраняясь от него. Долгие прощания не в их стиле. Собрав волю в кулак, он развернулся и направился в сторону выхода. — Чимин, — неожиданно окликнул его Юнги, — не развали мой ковен! — он просто не мог не подколоть на напоследок брата. Он все-таки его старший брат. — Знаешь, а не так уж сильно я буду скучать! — Чимин одарил его недовольным взглядом на напоследок, но не надолго, ведь отвернувшись, пухлые губы растянулись в улыбке.***
Продумывать наперед точно не его конек, ведь сейчас, он топает обратно один все по тому же жуткому кладбищу. О чем он думал? А он вообще думал? Как планировал вернуться домой? Почему не попросил Намджуна прислать машину. Как он ковеном то управляет. — Мдам, это я попал конечно, — бормотал себе под нос парень, плетясь к воротам. На улице дул холодный осенний ветер, подгоняя листья. Скрип кованных ржавеющих ворот неприятно резал уши, — теперь точно попал! — сказал Чимин выйдя за ворота. Припаркованный серый автомобиль стоял аккурат напротив выхода с кладбища. Ощущение дежавю кольнуло сознание. Взгляд полз вверх по тяжёлым массивным ботинкам, в которые были заправлены зауженные к низу штаны военного покроя с карманами по бокам. Чёрный обтягивающий торс бадлон, закрывал горло. Идеально уложенные длинные пряди тёмных волос. И удлиненный черный свободный плащ далеко не этой эпохи. Облокотившись о капот страж умиротворенно почитывал томик пожелтевших от времени страниц, не поднимая взгляда. Кажется, Чимин уже был в такой ситуации, но тогда он был нашкодившим юнцом, сбежавшим из-под присмотра. Сейчас то он правитель ковена и Чонгук служит ему. Тогда почему он все еще чувствует себя тем самым юнцом, которого ждут неприятности. — Мой Господин, — страж захлопнул книжку, осматривая оценивающим, нихрена не выражающим эмоции, взглядом. Поежившись от ветра, Чимин уменьшился в размерах до песчинки. Они так и стояли молча, пока ноги сами не понесли его прямиком к стражу. — Я так устал, — сказал едва слышно Чимин, уткнувшись лбом в широкую грудь Чонгука. Прикрывая глаза, он был даже готов выслушать занудную лекцию про безопасность, безответственность, безалаберность и что там еще на букву «Б». Но не был готов к такой реакции. — Скоро пройдет, — родные руки прижимали его крепко, но невероятно нежно. Как же он позабыл, как хорошо тут, в его маленьком мирке в объятиях Чонгука. Где никто не нужен, ничего не болит, где нет никаких забот об этом гребаном мире. Широкая ладонь мягко касалась затылка, утешающе поглаживая. Пальцы Чимина неспешно проводили по вертикальным едва заметным полосочкам на бадлоне. Время замерло, давая им возможность сохранить этот момент. Чонгук не проронил и слова, он открыл дверь авто, чтобы Чимин сел на сидение. Не забыв пристегнуть ремень Чимина, страж захлопнул дверцу автомобиля. Они катили по осенней ночной дороге, наблюдая за погружением природы в сон. За всю поездку они не обмолвились и словом, только лишь рука Чонгука накрывала ладонь молодого господина, покоясь на колене. — Ты знал? — нарушил тишину Чимин, не переводя взгляд с окна. — Да, — конечно, ответ был очевиден, но не задать вопрос было нельзя. — Почему не сказал? — за окном авто мелькали деревья. — Он просил дать ему время, — и они опять замолчали. Когда-то они молчали, потому что им нечего было говорить друг другу, а теперь они молчат, потому что им нужно столько друг другу сказать. Машина повернула на проселочную дорогу вдоль аллеи дубов. Это место нельзя было не узнать даже в предрассветных сумерках. Он привез его домой. К себе домой. Покорно сидя в машине, Чимин ожидал пока ему откроют дверь. Чонгук был ходячей энциклопедией этикета и правил. Казалось бы, что в этом плохого. Галантный жест- открыть дверь. Подать руку, чтобы помочь выйти из машины. Учтиво поклониться, пропуская вперед. Романтика?! Чимин видел это по другому. Чонгук всегда пропускал его вперед, но это не только галантность и хорошие манеры, это напоминание, что он ему не ровня. Он всегда будет на пару шагов позади. Даже когда нет никого рядом. Пара шагов, эта пропасть между ними. Его спальня хранила столько воспоминаний. Тут все началось. Когда Чимин еще не был правителем, Чонгук не был так далеко от него. Их не разделяло столько проблем, забот и недосказанности. Стоя у окна ёжась после душа, Чимин невольно задумался были ли счастливы его родители? В детстве он не задумывался об этом. Ему казалось, что они любили друг друга и были счастливы. Что если они просто выполняли свой долг, а за закрытыми дверьми были чужими людьми. Перед тем как Юнги погрузился в сон, Чимин спросил его почему он отпустил Хосока, не искал, не бежал его возвращать. Просто отпустил. И он услышал неожиданный ответ. «Потому что люблю» — Господин Чимин, — снова это формальное обращение от Чонгука, даже после стольких лет, — нам нужно поговорить. — Я слушаю, — глупо улыбнулся Пак. Он не заметил как начался дождь. Вы думали когда-нибудь, что дождь всегда придает драматизма ситуации, как в лучших фильмах про любовь, где в конце главный герой кидается на шею любимого. Было бы неплохо оказаться в таком фильме, но он стоит в спальне Чонгука, рисуя пальчиком на запотевшем окне, пока по нему пробегают капли от дождя. — Мне трудно говорить, поэтому выслушайте меня пожалуйста, — не услышав ответ, страж понял, что может говорить. — Все эти годы я был подле Вас, не отходя ни на шаг. Я был рядом, помогая во всем. Я наблюдал, как Вы идете шаг за шагом к своей цели, к величию и своему предназначению. Шаг за шагом… но с каждым шагом все дальше и дальше от меня. Я заблуждался полагая, что смогу выдержать все. Мы начали отдаляться друг от друга. Затянувшиеся советы, на которых мне не позволяет присутствовать статус. Неиссякаемые сплетни и пересуды, что такой как я не может быть подле Господина. Бесчисленные командировки и разъезды на два ковена. Дела Сандж или Восточного ковена. Когда я прихожу в Ваши покои, Вы уже спите в окружении нескончаемых докладов и отчетов, которые невозможно объять одному. Усталость и апатия. Вы перестали улыбаться мне, перестали говорить и даже смотреть на меня. Так не может больше продолжаться. Мы погибаем. Поэтому, мой Господин, прошу Вас… — Страж осекся, собирая волю в кулак. Голос дрожал. Кажется, что сердце Чимина пропустило удар. Прикрыв глаза, он задумался. «Как сильно я люблю его?» «Достаточно сильно, чтобы отпустить?» «Смогу ли я научиться жить без него?» «Хочу ли я закончить это?» Ответы всплыли в голове сами. Как сильно я люблю его? — до скрежета зубов и хруста костей. Достаточно сильно, чтобы отпустить? — настолько, что ощущаешь физическую боль от того, как тоскует душа, когда его нет рядом. Смогу ли я научиться жить без него? — но жизнь не стоит ничего без него. Хочу ли я закончить это? — никогда! — Чонгук, я… — Чимин обернулся, чтобы не дать стражу закончить фразу, и замер в ступоре, не смея даже вдох сделать. Страж стоял перед ним, стоя на одном колене, — Поэтому, мой Господин, прошу Вас разрешите мне просить вашей руки. Я знаю, что не достоин Вас, но я не могу жить без Вас. Пробуждение не мило моему сердцу, если я не подле Вас. Я хочу быть рядом всегда, не позади, а рядом, чтобы поддержать, если вы оступитесь. Хочу разделить с Вами все хлопоты и заботы, которые непосильны одному человеку. Я не могу больше видеть Ваш поникший взгляд, и слушать пересуды и сплетни, что Вы совсем один, и никто не может получить и власть и любовь. Это не так, Вы можете! Прошу простить мою дерзость и эгоизм, но я не могу быть просто вашим подданным. Я хочу Вас, всего и без остатка. Хочу засыпать рядом с Вами в одних покоях. Мой Господин, окажите мне честь стать моим навек, — страж достал из кармана пиджака бархатную коробочку с кольцом его матери. — Но я думал… я думал, ты хочешь оставить меня, — не выдержав больше и секунды Чимин бросился в объятия Чонгука. Наконец, после стольких лет, он смог вдохнуть полной грудью, — почему, почему ты ждал так долго? — спрашивал молодой господин, обливаясь слезами. — Прошу простить меня, мне пришлось ждать двести лет, чтобы просить благословения у вашего брата, — ответил страж с замиранием сердца, потому что все еще не получил ответ. — Благословения?! — Чимин смотрел в бездонные глаза напротив, не в силах поверить за что ему такое счастье, — ты невозможно старомоден, ты знал? — Отнюдь, это не так, — страж смахнул слезинку, катившуюся по щеке, — так Вы согласны? — Да! — ответил Чимин, как в лучших романтических фильмах о любви. Они еще долго сидели на деревянном паркете с узором из прошлых веков, сливаясь в глубоком чувственном поцелуе, не в состоянии оторваться друг от друга. — Чимин?! — наконец Чонгук обратился к нему неформально, разорвав долгий поцелуй. Казалось, что Чимин находится где-то не здесь. Он был так счастлив. Ведь был в самом лучшем месте на земле и небесах, в объятиях любимого. Страж одной рукой прижимал Чимина за талию, а другой гладил по голове, лежащей на плече. — если ты еще раз сбежишь в машине Ким Намджуна, я переломаю тебе твои стройные красивые ноги, — будничным тоном сказал Чонгук. «А вот и лекция о безопасности, безответственности, безалаберности, и что там еще на «Б" — Я люблю тебя, Чон Чонгук, — сказал Чимин, сидя на коленях у стража. Улыбаясь самой искренней улыбкой, он протянул свою изящную ручку Чонгуку. — И я люблю тебя, Пак Чимин, — улыбнулся в ответДве недели спустя
Юнги брел вверх по провинциальной дорожке, которая вела к небольшому домику за холмом. Эти места все так же красивы и полны умиротворения. Когда он впервые увидел их, он влюбился в стройные ряды фруктовых деревьев с сочными плодами. Наверняка за годы отсутствия сад пришел в упадок, дому требуется серьезный ремонт. Да и конюшню надо отстроить для его лошадей. Холмистая местность идеально подходит для небольшого ранчо. Хлопот полно, но Юнги не терпится начать. Начать жить своей жизнью, для себя. Он идет неспешно, наслаждаясь пасмурной осенней погодой. Холодный ветер развивает его отросшие длинные волосы. В руках бутылка коллекционного вина из погреба, а впереди вся жизнь. Поднявшись на холм, Юнги наконец видит картину, которая снилась ему тысячу раз, а теперь этот сон стал явью. Фруктовые деревья росли ровными рядами, провожая уставшего путника к дому. Сочные плоды, обласканные солнцем, клонили ветви к низу. Небольшая пристройка, которой раньше не было стояла неподалеку с домом. Это была кузница. — Ее раньше тут не было, — удивился Юнги. Кузница была хорошо оборудована и ухожена, во всем была видна рука заботливого хозяина. Рука Юнги потянулась к недавно выкованному мечу. Он был хорошо сделан, хоть и видно, что работа еще не завершена. Легкий и острый, идеальный баланс. Меч лег в руку, как-будто для него и сделан. — Что ты здесь делаешь? — обратился к Юнги темноволосый парень в белой рубашке простого покроя. — Мой Господин, — сказал мужчина, когда Мин резко повернулся. Хосок упал на одно колено, преклоняя голову. Столько лет прошло, а он все еще робеет перед ним. Сердце бешено забилось в груди. Он совсем не ожидал увидеть Юнги, но еще больше он не ожидал такой реакции от себя. Юнги выглядел точно так же, как и в их первую встречу: длинные светлые волосы, убранные в высокий хвост; бледное изможденное походами лицо; полные доброты глаза. — Это ты что здесь делаешь? — по голосу Юнги сложно было понять удивлен он, зол или рад. Хосок сидел преклонив колена, не смея поднять взор, — насколько мне известно это мои владения, а ты более не являешься моим подданным, — он точно был зол. — Мой Господин, позвольте мне объясниться, — волнуясь отвечал Хосок. — Пошел прочь с глаз моих, — резко ответил Юнги и прошел безразлично мимо Хосока. — Юнги, пожалуйста! — страж нашел в себе смелость подняться с колен. Он хотел остановить Юнги, но острый меч преградил ему путь. — Ты смеешь ко мне обращаться после того как трусливо сбежал с человеком, а теперь как побитый, скулящий пёс приполз в мои владения? — в Юнги все еще говорила ревность, злость и обида, — я не буду повторять дважды, — кончик меча угрожающе надавил на плоть. Они смотрели на друг друга после стольких лет и во взгляде была видна вся боль тех лет. Хосок первым отвел взгляд, признавая поражение, — хм, — хмыкнул Мин, опуская меч с усмешкой. Развернувшись, он пошел прочь, не желая больше видеть Хосока. — Я не сбегал, — ответил вдруг Хосок, — ты вынудил меня. Юнги так и замер на месте с мечом в одной руке и бутылкой вина в другой, — что за вздор ты мелешь! — Ведь это ты хотел меня убить и послал убийцу, — голос Хосока изменился. От покорного вида не осталось и следа, — а знаешь, ты прав, — Хосок сделал пару шагов ближе, — я ведь больше не твой подданный, а это значит, — вампир вытащил еще один меч, принимая оборонительную стойку, — пришло время поговорить. — Мне не о чем с тобой говорить, — все так же безразлично отвернулся Юнги. — Ну уж нет, ты выслушаешь меня, — Хосок атаковал Юнги, выбив вино из рук, которое тут же вдребизги разбилось, окрашивая землю в красный. — А вот это ты зря! — ярость вспыхнула в глазах Юнги. Между вампирами завязалось ожесточенное сражение. Они оба в совершенстве владели холодным оружием, ненавидели друг друга и были полны решимости прикончить противника. За лязгом железных ударов и грохотом разбивающихся вещей вокруг были слышны обрывки фраз. — Ты предал меня, выбрав его! — кричал Юнги, отражая удар. — Ты всегда выбирал не меня! Да еще и убить хотел! — отвечал ему Хосок — Ты не оставил мне выбора! — в натуженном от сражения голосе, слышались нотки отчаяния. — Ты даже не отправился искать меня! — выпалил обиду Хосок, отталкивая Юнги после очередной серии ударов. Они бились так яростно и отчаянно, от криков сбилось дыхание. Когда кричать больше не было сил и слов, они просто продолжали наносить удары друг другу. Когда и силы покинули их и рука перестала держать меч, два тела упали на землю, тяжело дыша. Хосок и Юнги лежали на холодной земле, устремив взор в небо, — почему ты отпустил меня? — наконец спросил Хосок. Он не хотел этого признавать, но все время, проведенное с Юнги, он всегда был на втором месте. Они скрывались ото всех, Мин всегда ставил долг и Сандж на первое место. Страж долго не признавался себе, но в его действиях по отношению к Джухону была своя цель. Он любил его, но в душе все равно надеялся, что Юнги выберет его. Пойдет за ним, вернет и больше не отпустит. — Я собирался отправиться за тобой, — помолчав ответил Юнги, — я уже сел в машину, но потом осознал, что в этом не было смысла. Найти тебя, вернуть, чтобы что?! Опять посадить в ту же клетку. Я любил тебя, поэтому отпустил, — ну вот, он сказал это. Он признался Хосоку, что не стал бороться за них. Предпочел свою боль, взамен на призрачный шанс для Хосока быть счастливым, пусть даже не с ним. Они так и лежали молча на земле, — почему ты не обратил его? — спросил Мин, интересующий его вопрос. — Испугался, — с горечью ответил Хосок, — испугался, что мне будет мало. Мало его одного. Я не смог обречь его на вечную жизнь, где я не буду с ним до конца, — ну вот, он сказал это. Он признался Юнги, что испугался того, что не сможет полюбить кого-то так же сильно, как и его. Предпочел синицу в руках, зная, что никогда не забудет о журавле в небе. Им потребовалось время. Время на то, чтобы признать, простить и отпустить. Юнги поднялся первым, собрав длинные волосы в высокий хвост, он протянул руку Хосоку, чтобы помочь встать — мне нужен конюх, чтобы присматривать тут за всем. — Конюх? — Хосок присел, пытаясь разгадать умысел Юнги, — а что, неплохо, — с улыбкой на лице вампир протянул руку, принимая помощь. Но в тот момент, когда их пальцы почти коснулись друг друга Мин одернул свою руку. — Не пристало мне руку конюху подавать, — горделиво сказал Юнги. Расправив плечи, он направился наконец-то в свой дом. Посмеявшись от души, Хосок направился за ним, отряхивая землю с задницы, которую все-таки надрал ему Мин Юнги. P.S. Вот теперь эта история закончена. Хэппи энд? Кто знает, жизнь сложная штука.