Сто пятьдесят лет спустя
Голод. Непреодолимая жажда человеческой крови. Хотя бы один глоток. Одна капля тёплой, обжигающей и жизненно необходимой жидкости. Жажда крови преобладает над разумом и телом. Ты не видишь больше ничего, кроме крови. Маниакальная зависимость. Все твои мысли поглощает одна простая навязчивая идея. Кровь. Ты становишься одержим. От нее не убежать, от нее не скрыться. Жажда ломает тебя не только морально, но и физически. На смену жажде приходит боль. Все твое тело сгорает изнутри. Каждая кость и сустав воет от боли. Тебе лишь хочется упасть и кататься по полу, лишь бы это прекратилось, но сил нет даже, чтобы пошевелиться. Нечеловеческий немой крик. Вены и артерии горят огнём. Внутри разгорается пожар, который не потушить. Сердце заходится в бешеной агонии, вот-вот выпрыгнет из груди. А потом оно замедляется. Каждый удар становится пыткой. Ты слышишь, как твое сердце пропускает удары, отчаянно пытаясь вернуть тело и разум к жизни. С каждым ударом становится все страшнее перед надвигающейся неминуемой пустотой. Ты ждёшь. Сначала секунды, потом минуты, а потом наступает тишина. Ты погружаешься во тьму. Так было в прошлый раз. Так было в этот, но лишь одна незначительная деталь поменяла все. Чимин. — Вы проснулись после ста пятидесяти лет сна, слабость и голод нормальное явление, воспоминания будут всплывать в сознании ещё некоторое время, — доносится голос откуда-то из вакуума. Яркий свет слепил глаза, обжигающая вены кровь разливалась по организму, и тяжёлые удары сердца эхом отзывались по отвыкшему телу. Он почти не помнил, как его привезли домой, находясь где-то между реальностью и сном. Отголоски прошлых жизней, воспоминания, люди и голоса, — все смешалось в один шум в голове. — Господин, — Чонгук смог различить знакомый голос дворецкого, — рад вашему возвращению. — Это ты, старина, — мягко улыбнулся страж, поднимаясь с кровати. — Какой сейчас год? — Две тысячи сто семьдесят второй, Господин, — дворецкий помог Чонгуку подняться. Неуверенно ступив на ноги, страж подошел к окну, — Вам просили передать, — пожилой мужчина протянул конверт. — От кого? — спросил Чонгук, но дворецкий не ответил. Лишь поклонился и покинул комнату, оставляя его одного. Перевернув конверт, Чонгук узнал его почерк. То ли от слабости после пробуждения, то ли от одной мысли о нём, ноги стража подкосились. Он съехал на пол, опираясь рукой о стекло позади себя. Открыв конверт, он обнаружил десяток страниц, написанные мелкими аккуратными буквами. Чонгук читал письмо голосом Чимина. «Какого черта?! Хах, хотел начать письмо романтично, с первой фразы, которой я тебе сказал, но оказалось, что первое, что я сказал тебе было «какого черта». Ирония судьбы, правда. Какого черта, Чон Чонгук? Я проснулся в своей постели в мире, где тебя больше нет. Я остался совсем один. Ты мне соврал. Ты дал мне обещание быть рядом и не смог его сдержать. Какого черта?!» Судя по листам разного цвета, Чонгук понял, что все они были написаны в разное время.«Как же я тебя ненавижу! Ненавижу тебя каждой клеточкой своего тела.
Ненавижу, потому что скучаю невыносимо.
Мой врач говорит, что я должен написать тебе все, чтобы отпустить и пойти дальше.
Пишу тебе, чтобы сказать, что ты сволочь, Чонгук.
Скотина и редкостный мудак, надеюсь ты успел посмотреть значение этого слова!!! Ненавижу тебя!»
Следующая страница была смята, написанные строчки были перечеркнуты, что невозможно было прочесть содержимое, кроме последней фразы. «Прости за все и ради бога, перестань мне сниться» Сердце сжалось от невыносимой боли, готовое вырваться из груди. Но он продолжал читать, он это заслужил.«Недавно ездил к Хосоку. Он меня все еще бесит.
Как ты терпел его столько лет? А его шуточки? Это невыносимо.
Я приезжаю к ним не часто, он все время кормит меня яблочными пирогами.
Видеть их больше не могу…но только так могу быть с тобою рядом.
А вы с ним и вправду друзья, он многое рассказал о тебе.
И это ты меня ругал за мои похождения, рили?
Все еще скучаю невыносимо. Пироги, кстати вкусные.»
«Я так устал. Все эти собрания, советы, встречи. Невыносимо. Можно мне родиться в другой семье?! Никогда не думал, что помирить два рода может быть так сложно. Ни люди, ни вампиры не слышат друг друга. Они кричат-кричат, а я стою по середине и мне не уйти… Все чаще приезжаю к тебе в поместье. На озере поселилась пара черных лебедей. Иногда мне удается застать их»«Мы завершили восстановление Восточного ковена. Ты бы видел какой он красивый.
И у нас есть чудная библиотека. Твою я уже прочел. Ну и вкус у тебя конечно.
Я оставил все как было при моей матери. Намджун помогает мне. Я ему очень благодарен, хотя ему тоже нелегко.»
«Сегодня умер Джухон. Хосок не стал превращать его в вампира. Знаешь, я так злился на тебя за то, как ты поступил. Так долго носил это в себе, цеплялся за каждую каплю ненависти и злобы, не желая отпускать тебя. Наблюдая за Хосоком и Джухоном я понял, что ты имел ввиду. Ты был прав, человеческая жизнь стоит того. Я понимаю правда.»«Прости, давно тебе не писал. Дел было по горло, новые мятежи и недовольства.
Хотя зачем я извиняюсь, ты все равно не прочтешь и не ответишь.
Знаешь, Юнги был прав, быть правителем нелегко. А я думал, что это лишь вечные его отмазки.
«Юнги. Он. Он не смог пережить этого. Он так сильно его любил, что боль, страдания и чувство вины сжирали его изнутри. Мне было больно на него смотреть. Он погрузился в сон, я отпустил его. Так будет правильнее»«Это мое последнее письмо.
Я думаю, что мне пора тебя отпустить.
Отпустить и жить дальше. Жить и мечтать.
Я люблю тебя, Чон Чонгук.
Люблю, поэтому и отпускаю. Ты свободен.
Свободен от службы, от долга, от обещаний.
Ты свободен жить своей жизнью»
Чонгук дочитал все страницы до конца. Страницы веером упали вокруг него, покрывая узор деревянного пола. В руке остался лишь последний кусок пергамента, а на нем всего пара строк. «P.S. Ты как-то говорил мне, что Наён приходила не к озеру, она приходила смотреть на круги на воде. Я сначала не понимал зачем она это делает, но теперь мне стало ясно. Она смотрела на круги, которые появляются на воде от обломков надежд.» — Я свободен, — Чонгук откинул голову назад, прикладываясь затылком к холодному стеклу.***
Солнце неспешно заходит за горизонт, наполняя комнату тёплым желто-оранжевым светом. Защитные панели пропускают свет, но защищают от губительного солнца. Чимин очень рад, что солнечный свет вернулся в его жизнь, хоть и не греет, как прежде. Со временем и современными технологиями жизнь вампира стала почти нормальной. Он уже полчаса сидит и любуется прекрасными красками, которые разливаются по небу. Блондин опять почти не спал, прокручивая вновь и вновь этот день у себя в голове, каждую незначительную деталь, чтобы все было превосходно. Гости прибывают в замок из всех уголков; угощения готовы; бочки вин из лучших виноградников ждут своего часа; украшением тронного зала, как и подбором музыки занимался он сам — все должно пройти идеально. Тогда почему он так переживает и нервничает. — Ну и во сколько ты вчера лег? — раздался голос позади, возвращая мечтательного Чимина к реальности. — Что ты тут делаешь? — Чимин сразу узнал этот голос. — Не уходи от ответа, — Намджун недовольно прищурил глаза. — Ты задаёшь мне слишком сложные вопросы, — улыбнулся он, не поворачиваясь. — Ты мне обещал лечь пораньше, — строгим тоном говорил Намджун. — Прости, было много мыслей в голове, и я долго не мог уснуть, — Чимин смотрел в зеркало перед собой. Лицо Намджуна выражало беспокойство, но взгляд был добрым и тёплым. — Мы можем все отменить, если хочешь, — немного радостно сказал Ким, подходя ближе к Чимину, который сидел у туалетного столика. — Вообще-то, ты должен наоборот меня подбадривать и уговаривать, — надул свои пухлые губы Чимин. — Я все ещё считаю, что это формальность. После стольких лет в этом нет необходимости, всем и так все понятно, — Намджун положил руки на оголенные плечи, на которых давно должна быть одета рубашка и пиджак. — Я знаю, но я правда этого хочу. Это обычаи наших предков. Я хочу традиционную церемонию, как была у моего отца и мамы, — Чимин накрыл ладонь Намджуна своей и мягко улыбнулся, откидывая немного голову назад. — Слушаюсь и повинуюсь, — кивнул он, — тогда почему ты все еще не одет? Чимин кинул взгляд на чехол с костюмом, который приготовили для церемонии, — я залюбовался закатом. — Ты точно в порядке? — озабоченно спросил Намджун, обходя юношу, чтобы видеть его лицо. — Знаешь, я бы хотел, чтобы сегодня со мной был Юнги, — грустно сказал Чимин, крутя кольца на своих маленьких пальчиках. — Я понимаю, — мягко сказал Джун, — просто смотри вперед, когда войдёшь в тронный зал. Я буду ждать тебя на другом конце. Смотри только на меня. — Так и сделаю, спасибо, — Чимин искренне улыбнулся и отпустил все мысли, — ну все, иди уже. Мне надо собираться, — буркнул Чимин, выпроваживая Намджуна. — Ну и манеры, — в шутку возмутился Ким, отмахиваясь от ужасных побоев со стороны Чимина. Все получится. Пак еще раз посмотрел в зеркало, как он и делал сотни лет до этого. Это был он. Настоящий Чимин, он помнит себя таким. Это такое новое ещё для него чувство, смотреть на свое отражение в зеркало и принимать себя, — пора! — сказал себе Чимин, улыбаясь отражению, — ой, чуть не забыл, — Чимин снял с рук все кольца, которые застревали на пухлых пальчиках. Гости уже собрались в большом тронном зале. Намджун стоял на подиуме в ожидании Чимина, не сводя глаз с двери, зная, что этот парень может что-нибудь выкинуть. Ему все еще казалось, что это фарс, но он просто не мог отказать ему. Люди и вампиры стояли по правую и левую сторону, создавая проход. Неоновый привычный для всех свет, сменился на зажженные свечи, которые спускались с потолка, создавая особую атмосферу и возвращая в воспоминания прошлой и такой далёкой жизни. Большие экраны и голограммы были демонтированы, как и защитные панели с окон. Чимин не шутил, когда говорил, что хочет традиционную церемонию. Все скамейки были увиты виноградной лозой, символом его дома. Обязательным условием были живые музыканты, хотя с арфой пришлось повозиться дольше, чем с другими забытыми музыкальными инструментами. Ее было не так просто найти в эру цифровой музыки, которая создавалась на компьютерах. Флаги с вышитыми гербами, белая ковровая дорожка с золотой тесьмой, для Чимина сделали алтарь по описанию из книг архива. Вместо окон красовались витражные картины. Даже гости были одеты в традиционные костюмы. На сегодняшний вечер из двадцать третьего столетия они переместились на пару веков назад. Шум и разговоры стихли в тот же момент, когда заиграла живая музыка. Двери тронного зала распахнулись, все взгляды были прикованы к Чимину. Он плыл по проходу как белый лебедь, стараясь не смотреть по сторонам, как и советовал Намджун. Свечи, натуральный свет и музыка создавали невероятную атмосферу, все как он и представлял. Хоть ни отца, ни Юнги не было с ним рядом, он знал, что они гордятся им. — Я слышал, как стучит твое сердце, еще когда ты был у дверей, — шепнул на ушко Намджун, когда Чимин подошёл к алтарю. — Я немного нервничаю, — смутился Чимин, когда Намджун подал ему руку. — Дамы и господа, мы собрались сегодня здесь, чтобы отдать дань традициям наших предков и засвидетельствовать… — речь прервалась от шума открывающихся дверей. Недоуменные лица гостей развернулись ко входу. — Не может быть, — послышался шепот с конца зала. — Невероятно, это же… — высокий мужчина тяжёлой поступью направлялся через коридор расступившихся людей к центру зала. Тёмные отросшие пряди волос спадали на лицо. Он был одет в черную одежду прошлых столетий, глаза выделялись на бледном изможденном лице. — Сколько лет прошло?! — разлетался по залу шепот, перерастающий в полноценный голос. По мужчине было видно, что он слаб. Он еще не восстановился после пробуждения. — Милорд, прошу прощения за опоздание, — молодой человек приклонил старомодно колено перед Чимином, губы которого кажется озарила невесомая улыбка, в отличии от шока и ужаса окружающих вампиров, но она испарилась так же быстро, как и появилась. — Чон Чонгук, — сказал Чимин немного погодя, — что ты тут делаешь? Я освободил тебя от службы. — Верно, я Вам за это безмерно благодарен, но я бы хотел занять своё место подле Вас, если Вы позволите, — Чонгук не смел встать и поднять взгляд. Ему казалось, что если он посмотрит на Чимина, его сердце разобьётся от любви и всепоглощающей тоски. — Встань, — Чимин спустился со ступеньки, подходя ближе к Чонгуку, — думаешь ты можешь предложить что-то мне? — До ныне я и помыслить не мог, что буду кому-то так верен, как Вам, Мой Господин, — Чонгук смотрел самыми невинными и преданными глазами. Он извинялся и молил лишь о взгляде, но тут же отводит свой, сгораемый в пламени вины, — примите на службу или прогоните, воля Ваша. Я понимаю, что много пропустил… — Много пропустил?! — с насмешкой в голосе сказал Чимин. Страж понимал всю степень негодования, злости, да что там, ярости Чимина. Он и представить не может, что пришлось ему перенести за эти сто пятьдесят лет, — я тебе расскажу, что ты пропустил за сто пятьдесят лет, — Чимин быстрым шагом сократил расстояние между ними, готовый выдать все эмоции за почти два века. И Чонгук был готов принять всю его боль до капли. Он смиренно склонил голову в ожидании любого исхода, он заслужил. Пусть бьёт, кричит, ненавидит, но лишь бы не прогонял. Если потребуется он будет ждать сотни лет, чтобы Чимин вновь подарил ему свой взгляд, — знаешь что, — недовольно начал Пак, — если бы мы пошли на свидание в двадцатом столетии, — голос Чимина изменился на мягкий, робкий и еле слышный, — мы бы долго гуляли по набережной, разговаривая о только вышедшем черно-белом фильме. Ты бы не решался брать меня за руку и робел, приглашая на танцы, — Чонгук осмелился поднять голову, он, наконец, увидел эти родные глаза, которые не смотрят с ненавистью, а наоборот полны любви и трепета, — в двадцать первом веке мы бы познакомились в социальной сети. Ты бы лайкнул мое фото или оставил комментарий. Мы бы перешли в директ и долго переписывались, делясь плей-листами и любимыми сит-комами, — Пак подошёл совсем вплотную к стражу, переплетая их пальцы, — в двадцать втором столетии мы бы сходили с ума от гонок на скайджетах. Я бы вечно встревал из-за ограничения скорости в воздушном пространстве, а ты тормозил перед каждым светофором с жёлтым светом, и читал мне нудные лекции, — Чимин засмеялся прислоняясь лбом ко лбу стража. — Похоже на меня, — Чонгук стоял так близко, что они разделяли одно дыхание на двоих, о котором мечтали мучительно долгими холодными ночами. — А в двадцать третьем столетии всем глубоко наплевать с кем у тебя свидание: с мужчиной или женщиной; с вампиром, человеком или синтетиком. Не важно кто ты по крови или по статусу. Важна лишь твоя жизнь, и твой выбор, — сердце Чимина замерло, ожидая реакции стража. Невозмутимое лицо вампира тронула лёгкая, но сдержанная улыбка. Он не сводил глаз с розовых подрагивающих губ, сгорая как уголёк от желания их поцеловать. — Кхм-кхм, — раздался неодобрительный кашель, — не хочу прерывать вашу милую беседу, но, вообще-то, мы тут не просто так собрались, — недовольно сказал Намджун. — Прости, у меня есть долг, — робко извинился Чимин и вернулся к алтарю, — прошу прощения, давайте продолжим, — виновато сказал Чимин. — Дамы и Господа, мы собрались здесь, чтобы отдать дань традициям наших предков и засвидетельствовать восхождение на престол Пак Чимина, правителя Сандж и властителя Восточного ковена. На колени, — кивнул Намджун. Чимин опустился перед алтарем на небольшую подушечку, — Этот перстень с гербом вашего дома, будет служить напоминанием, что хоть Вы и монарх, но Вы служите ковену, — Чимин протянул руку, улыбаясь перстню, который когда-то принадлежал его отцу. — Держава и скипетр символ Вашей нерушимой власти, — в одну руку Чимину вложили золотую круглую сферу, украшенную камнями, а в другую скипетр с крестом на конце. Намджун подошёл ближе водружая корону на голову Чимина. — Встань, Пак Чимин — правитель Сандж и повелитель Восточного ковена. Гордо неси свое звание, помни о своем долге и стой на защите интересов своих подданных, — Чимин встал с колен, поворачиваясь к своим подданным и гостям. — Долгой жизни и процветания! — люди и вампиры провозглашали нового правителя восстановленного и процветавшего уже десяток лет Восточного ковена. Намджун был прав, что после стольких лет коронация была лишь формальностью, все знали, кто их повелитель. Единственный. Уважаемый и всеми любимый Пак Чимин, брат Мин Юнги и достойный наследник своего рода. — На чем мы остановились? — с сияющей улыбкой на лице, которая превращала его глаза в узкие щелчки, Чимин вернулся к Чонгуку. — Кажется, я хотел украсть Ваш поцелуй, — улыбался ему в ответ страж. Чонгук притянул Чимина к себе за талию, не обращая внимание на присутствие всех живых существ вокруг них. — Я так устал тебя ждать, — прошептал Чимин в при открытые губы. — Я думал о тебе каждый чертов день. Двадцать четыре часа в сутки. Раньше в моей голове были страхи, а в сердце не было места ни для кого кроме брата. Но теперь, — говорит Чимин, мягко упираясь своим лбом в чужой, кладет ладони на шею брюнета и нежно поглаживает, — везде только ты. — Я буду молить о прощении до конца этого мира, — поцелуй получился нежным и трепетным, скрепляющий все важные слова, что они только что, наконец-то, сказали друг другу. Чонгук согнул руку в локте, приглашая Чимина присоединиться к прогулке. Сердце Пака сжалось от умиления его старомодным привычкам. Он полюбил вампира, который никогда не будет принадлежать нынешнему столетию. Чон Чонгук остался там на берегу озера возле старого особняка, наблюдая заThe end