Нисхождение богов

      Когда Какаши проснулся утром, девушка в его объятиях всё ещё оставалась без сознания. Он посмотрел на лицо перед собой. Даже во сне она хмурилась, а цвет кожи оставался бледен и после отдыха. Хатаке нежно провел по щеке ученицы пальцем.       Признаться, его не мучали ни малейшие зазрения совести о содеянном. Мужчина прислонился своим лбом к Харуно. Медленно втянул в ноздри аромат её тела, но сознание заполнил слабый запах железа.       — Вся испачкана, нужно привести тебя в порядок, — Какаши абсолютно не смущало, что его единственный слушатель сейчас был без сознания, так что по факту он говорил сам с собой.       Поднявшись с кровати, шиноби вышел и вернулся где-то через десять минут. Поднял девушку на руки и унес. Пройдя пустынным коридором, он вошёл в небольших размеров купальню. Придерживая, усадил Сакуру на низкое сидение. Стянул её топ, после юбку и шорты. Найдя край бинтов, размотал, оголив пружинистую грудь, а после стянул и белье. Взял на руки и погрузил в теплую воду, от которой распространялись лёгкие полупрозрачные облака пара. Первым делом умыл лицо, то сразу стало гладким и белым. Намылил и тщательно вымыл средней длины розовые волосы. Пока они находились вместе, те уже отрасли настолько, что немного спадали за плечи. Заложив мокрые и гладкие пряди назад, он взял тряпицу и напенив её, принялся обтирать тело девушки. Тёмные серые глаза молча следовали за каждым движением его руки. По тонкой шее к рукам, с внешней стороны, внутренней, по худой спине, изящной талии, по небольшим кругам груди. От некого трения соски напряглись, даже несмотря на бессознательное состояние молодой особы, и теперь стеснительно возвышались розоватыми горошинами. Какаши не удержался от того, чтобы провести по нежной чувствительной коже своим пальцем ещё несколько раз. Его рука спустилась по плоскому животу. Взгляд остановился внизу на небольшом клубочке розовых волос. Мужчина невольно сглотнул. Пальцы спустились в заветное место. Хатаке ощутил насколько податливое под ними тело, мягкое и нежное. Его дыхание стало немного чаще, а мышцы пресса напряглись. Он хотел двигать ими более настойчиво, хотел доставить ей удовольствие, хотел сам его ощутить, проникнуть внутрь неё, медленно погружаясь вдоль тесных влажных стенок глубоко в тело этой девушки. Какаши закрыл глаза и выдохнул. У него есть достаточно времени, нет никакой необходимости делать это прямо сейчас. Вода остынет, и девушка может заболеть. Отвлекшись от своего желания, мужчина прошёлся по линиям худых крепких ног, по кружочкам пальцев, между ними, по маленькой стопе. Немного приподнимая то одну ногу, то другую вымыл с внутренней стороны. Поднял Сакуру и, придерживая одной рукой за талию, прошелся тряпицей по сочным ягодицам. Убрав ткань, он погрузил тело в воду. Блуждая рукой по женскому телу, он помог мылу сойти с кожи. После вынул Харуно из воды и, укутав в полотенце, погрузил к себе на руки.       — Никого нет и никого не будет ближе к тебе, — слегка хриплым голосом прошептал Какаши, касаясь губами лба Харуно. Он уложил её на кровать, плотно укрыл и покинул комнату.       Мужчина вернулся уже под вечер с небольшой миской жидкой каши. Немного приподняв девушку, он напоил её, после ушел, забрав с собой и сосуд. Минут через двадцать мужчина вернулся в черном хлопчатом халате, его волосы были слегка влажными и свободно спадали на спокойные серые глаза. Казалось, там расстилалась бескрайняя ночная пустошь. Мертвая, но все равно завораживающая, таящая в себе множество затерянных мыслей того человека, которым он когда-то был.       Хатаке откинул покрывало и лег с другой стороны от Харуно. Никакого света в помещении не было, но это вовсе не мешало мужчине, что может видеть и во мраке. Он притянул девушку к себе и, обвив обеими руками её хрупкое тело, погрузился носом в тонкую шею. Теперь та не пахла кровью. Её собственный запах был сладким, почти дурманящим, если вдыхать его глубже. Его грудная клетка напряглась, его руки, мышцы — всё тело будто в один миг взбудоражилось. Во рту всё ещё так ярко вспоминался вкус её плоти. Вынув язык, Какаши прошёлся им вниз, собирая по крупицам знакомую сладость. У основания шеи он прокусил нежную кожу до крови и слизал всю выступившую жидкость. Под языком чувствовалась небольшая неровность от следов его же зубов. Одному дьяволу известно, как сильно ему сейчас хотелось разорвать эту небольшую ранку до самой кости, поглотить хотя бы эту часть её плоти, такой горячей и нежной. Мужчина проглотил то мизерное количество крови и почувствовал только, что этого крайне мало. Жидкость медленно потекла вдоль его внутренностей, насыщая, даря дразнящее чувство удовлетворения. Он не вампир, ему мало только крови, которая скорее отравляла его, чем спасала от голода. Его облик уже снова изменился. Тело больше не было похоже на человека, скорее на белоснежного кровожадного полубога. Мужчина закрыл глаза и снова начал лизать в месте выступившей крови, тщательно вдавливая кончик языка в маленькие ямки. Он снова укусил в тоже место, в этот раз погружая зубы несколько глубже. Девушка невольно нахмурилась от боли. Хатаке же продолжил жадно выводить языком в её открывшейся плоти. Он запустил руки под покрывало и жадно сжимал округлые ягодицы Сакуры, но этого вовсе не хватало. Облизав пальцы правой руки, он проник ими внутрь девушки, начав двигать. Брови Харуно сошлись к переносице.       — Сакура, просыпайся, — возбуждённым голосом прошептал мужчина и потянул губами нежную мочку. — Ты ведь даже не представляешь, что я собираюсь сделать с тобой, — его шепот был тихим и соблазнительным, точно у демона, и смешивался с поцелуями, скользящими по её бледной коже.       Когда соки девушки уже начали стекать на его ладонь, а внутри помещалось три пальца, Хатаке вынул их. Притянул лёгкое тело к себе и вошёл. Он раз за разом погружался в такую желанную плоть, чувствуя, как его член раздвигает мягкие и скользкие женские внутренности. Это было восхитительно, даже несмотря на то, что она не была в сознании, её мышцы сжимались, будто не желая пропускать в себя сторонний предмет, но от этого Какаши становилось только лучше. Прикладывая небольшие усилия, он двигался внутри, снова и снова насаживая мягкое тело на свой член. Закрыв глаза, монстр наслаждался, вдыхая сладкий аромат, что становился только сильнее.       — Сакура, ха-а, — мужчина протяжно выдохнул, ему было хорошо. Больше никто не сопротивлялся, и он мог делать с этим телом все, что только пожелает. Он ни за что не отпустит её.       Хатаке поднял одну руку и, немного надавив на спину девушки, заставил ту прогнуться. Одеяло уже давно было отброшено в сторону, тихо ютясь в одиночестве. Какая была в нем нужда, если то только мешало.       Какаши наклонился и вобрал в рот возбуждённую грудь девушки. Он вслушивался, как тяжелеет её дыхание, как ритмично бьётся сердце, как тихие стоны без какого-либо стеснения выходили из её часто вздымающейся груди. Это было прекрасно. Это необычно будоражило, будто Сакура сама признала в нем своего хозяина.       Взгляд мужчины скользнул к её плоскому животу. На месте дыры, что открывала вид на все внутренние органы её брюшной полости теперь красовался только округлой формы шрам. Он коснулся пальцами изменённого места. Кожа там казалась особенно нежной и хрупкой. Хатаке мог с лёгкостью надавить пальцами и вновь погрузить свою ладонь в её горячие внутренности. Вряд ли когда-либо он сможет забыть тот вид её окровавленного тела, ощущение от проникновения своими же руками в её плоть, вкус… Он вкусил так немного, но ощутил, что даже съешь он её целиком, все равно будет мало. Но если бы он поглотил её сейчас, разве потом не остался бы ни с чем? Зачем убивать сразу, когда ты можешь медленно наслаждаться процессом?       Мужчина грубо толкнулся в мягкое тело девушки, ощущая, как её стенки стали плотнее прилегать к его члену. Он обвил талию Сакуры, крепко прижимая ту к себе. Её сердце все ещё билось, оно билось благодаря ему и только для него.       «Сколько бы времени ни понадобилось, какие бы средства ни нужно было использовать, я сделаю так, что в конечном итоге, она сама захочет быть съеденной».       Какаши входил снова и снова, но все равно чувствовал, будто чего-то не хватает: она стонала не так громко, она не молила, не звала его по имени, он не видел даже её глаз, не мог поцеловать как следует… Это немного разочаровывало. Даже если мужчина смог залечить большинство её ран, Харуно была всё ещё слишком истощена: её тело, чакра, даже разум. И сейчас он, можно сказать, только усугублял ситуацию, снова мучая её. Хатаке, нырнув одной рукой вниз, потёр пальцами чувствительный клитор девушки, от этого та застонала немного громче и сжала его внутри. Второй рукой массируя её грудь и теребя соски, Какаши грубо вошёл внутрь. Стимулируя все её чувствительные зоны, он заставил девушку кончить, после чего и сам излился, крепко прижимая её к себе и уткнувшись носом в тонкую шею.       — Сакура… — он снова негромко позвал, крепко держа её дрожащее тело в своих руках. В его собственных внутренностях разливался жар от этого частичного удовлетворения, а голос был глубоким и соблазнительным.       Но девушка не просыпалась, чтобы он с ней ни делал и как бы ни звал. Какаши продолжал лежать, прижимая Сакуру к себе, не покидая даже её лона, будто боясь, что сделай он это, ослабь хватку хоть на секунду, и та испарится, точно призрак, будто была всего лишь видением, будто он не спас её, а только продлевал срок этому хрупкому телу.       После этого день за днём были похожи друг на друга. Он кормил её, мыл, ласкал её тело, а иногда выносил на руках на улицу подышать свежим воздухом. Почти целыми днями где-то пропадал, а возвращался только под вечер. И сейчас Хатаке сидел на пороге, держа тело девушки у себя на руках и одной рукой прижимал её к себе, а второй наливал в чашу вино, что совсем не пьянило, но лёгким туманом обволакивало нервы, словно обезболивающее. Бледная почти полная луна висела в небе прямо перед ним. Листья устало шуршали, но кроме этого не было слышно ни звука. Он снова налил жидкость в небольшую чашку и выпил. Отставив посуду, Какаши приподнял Сакуру и устроил так, что та сидела у него на коленях, упираясь в его щеку своей. Хатаке ладонью нежно гладил её лицо и тихо говорил.       — Сколько ты можешь спать, Сакура? Разве ты не хочешь больше видеть этот мир? Если бы ты могла взглянуть на него прямо сейчас, может, он уже не показался бы тебе таким уж плохим? И я тоже… — он немного замолчал, но после продолжил, зная, что его все равно никто не слышит. — Я тоже не хочу быть плохим для тебя. Я хочу, чтобы ты улыбалась, хочу, чтобы ты смотрела на меня так, будто я для тебя что-то значу… Я хочу подарить этот мир тебе, разве это плохо? — голос Какаши звучал негромко и мягко, будто воды затаившегося в лесной чаще горного источника. — Я не хочу, чтобы ты страдала, не хочу, чтобы умирала, — он крепче прижал Сакуру к себе. — Я всего лишь хочу быть рядом с тобой, так почему ты не позволяешь мне поселиться в твоём сердце? Разве этот мужчина не был тем, к кому тебя влекло? Разве это всегда был только тот Учиха? Я ведь знаю, что это вовсе не так, и ты сама тоже знаешь… Только не признаешься себе. Чего же ты боишься? Рядом со мной тебе больше не нужно испытывать страх. Если ты решишь довериться мне, я сделаю так, что тебе больше никогда не придётся его испытывать. Все будут поклоняться тебе, как богине. Тогда ты будешь править со мной…       — Что… это значит? — девушка негромко заговорила, чем немало удивила Какаши. Открыв глаза, она продолжала соприкасаться с его щекой, смотря на худые мужские пальцы, что придерживали её тело.       — Это значит только то, что я сказал. Ни больше, ни меньше, — коротко ответил Хатаке. — Я рад, что ты очнулась, но лучше не двигайся. Сомневаюсь, что ты сможешь сейчас передвигаться самостоятельно.       — Я и не хотела двигаться, — её голос был тихим и спокойным, — мне не убежать от вас. Вы даже не дали мне просто умереть, значит, и все другие способы будут абсолютно бесполезны.       Какаши молчал, полностью соглашаясь с тем, что говорит Харуно. После небольшой паузы девушка продолжила.       — Если я откроюсь вам… Разве это не будет значить, что в результате только я окажусь обманутой и раненой вами?       Мужчина немного раздумывал перед тем, как ответить.       — Ты можешь быть раненой мной, но не умрёшь. Не будешь обманутой, и никто другой не сможет даже приблизиться к тебе, чтобы навредить. Это то, что ожидает тебя, если ты согласишься стать моей женщиной… Если ты захочешь ею стать.       — А как же настоящий Какаши, что будет с ним?       Беседа была тихой, а между фразами всегда следовали паузы, будто двое людей находились в своем собственном мире, но и вполне гармонично сливались с окружающим.       — Ты сможешь видеться и разговаривать с ним, когда пожелаешь.       — А если я пожелаю видеться и разговаривать только с ним?       — Тогда я стану им, — губы мужчины тронула лёгкая улыбка. — Но действительно ли ты хочешь быть именно с ним, а не со мной? Подумай, кто из нас двоих может быть с тобой? Кто может дать тебе то, что ты желаешь? Кто может любить тебя так, как ты того желаешь? Думаешь, у твоего учителя хватит для этого смелости? — голос мужчины звучал низко и соблазнительно, будто вторя словам в её душе.       «Я и сама знаю, что учитель не хочет подобного. Даже просто взглянув на его реакцию в последний раз… Все станет абсолютно очевидно».       — Но разве это справедливо по отношению к нему?..       — Жизнь в принципе несправедлива, разве ты ещё не поняла? — голос Какаши звучал немного лукаво, будто он сам был воплощением этой несправедливости жизни. — Судьба и всё лучшее, что мы от неё желаем — это никогда и никому не доставалось легко, но люди почему-то всегда недовольны, даже когда получают то, что им нужно. Смотри, твой учитель уже давно был бы мертв, если бы не я, но ты всё равно сетуешь на то, что я не даю его личности проявиться в полной мере. А этот Учиха постоянно игнорировал тебя, но ты всё равно бегала за ним по пятам, а теперь я предлагаю тебе все, чем только обладаю, и чем буду обладать в будущем, но ты всё равно не принимаешь моих чувств. Может, мне стоит тоже начать игнорировать тебя, и только тогда ты вполне заинтересуешься мной? Я понимаю, что нам всегда нужно то, что менее всего доступно, но ты ведь уже взрослая, неужели ещё не понимаешь, как устроен этот мир? Осознай сейчас только одно, когда ты на стороне слабых — ты слаба, но когда на стороне сильных — сильна. До абсурдности простая логика, но иначе не бывает. Ты не выживешь, если будешь сильной среди слабаков, или слабой среди сильных. Это только твой выбор, но лучше всё хорошенько взвесить, прежде, чем принять его, — мужчина немного отодвинулся и посмотрел в зелёные глаза, что явно выказывали нерешительность. — Я отпущу тебя, если ты сейчас захочешь уйти к ним, но после этого больше не стоит рассчитывать на мое расположение к тебе. Если ты хочешь доверить им свою жизнь — пожалуйста, вот только, как показывает печальный опыт, тебе очень скоро придется с ней расстаться и быть преданной.       Какаши какое-то время всматривался в бледное лицо девушки, пытаясь понять её мысли, но не выдержав, наклонился и поцеловал Харуно. Он наконец смог беспрепятственно проникнуть языком в её горячий рот, мог почувствовать, как она переплетается своим языком с его. Это было то, чего он желал всё это время. Увидеть и почувствовать, что она и в самом деле жива.       Сакура ощущала горечь в своем сердце. Этот мужчина перед ней, тот, что стал Хатаке Какаши, он говорил все правильно, и её не покидало чувство, что он и в самом деле заботится о ней, так же, как и прежний Какаши-сенсей. Она больше не ощущала отторжения в своем сердце из-за него. Все, что она сегодня услышала, его настоящие мысли, на самом деле те глубоко поразили её. По действиям этого мужчины было весьма трудно понять, что же у него на уме на самом деле, но теперь всё будто в одно мгновение стало абсолютно прозрачным.       Сакура отстранилась от поцелуя. В этот раз мужчина не препятствовал ей. Харуно опустила голову, смотря на их переплетённые пальцы.       — Вы… и в самом деле съели моей палец?! — в глубоком шоке произнесла она, когда наконец осознала то, что видит, а после повернула голову к мужчине.       — Съел. Спасибо за угощение, — довольно улыбнулся Хатаке.       Сакура потеряла дар речи. Это чудовище было просто невозможным. Это нормально для шиноби терять части тел, раниться, получать всякие повреждения, и она вполне понимает, что была бы уже мертва без него, но сожрать её палец?! Разве это нормально? Харуно остро ощутила, что теряет чувство реальности.       «И почему вообще он говорит об этом с такой гордостью, будто сделал что-то хорошее и ждёт, что я похвалю его?»       — Почему вы так смотрите на меня? — наконец не выдержала она.       — Жду, когда ты меня похвалишь, — без зазрения совести ответил мужчина, подтверждая её мысли.       — За что?..       — За то, что я не съел тебя целиком? — игриво проговорил он. — За то, что «починил» твои внутренности, залатал ту дыру в животе и при том, что ты была залита кровью с головы до ног, съел только твой маленький пальчик. Разве я не хороший? — мило улыбнулся Хатаке.       Девушка просто не могла подобрать слов. Никакого словарного запаса не хватит, чтобы общаться с настолько бесстыжим мужчиной.       «Это значит, что я ещё должна поблагодарить его за то, что он слопал мой бедненький пальчик? Ну уж нет!»       — Я не буду вас благодарить. Вы уже получили свою награду, так что мы в расчете, — гордо ответила Харуно, закрыв глаза.       Хатаке наклонился к её уху.       — Я брал свою награду каждую ночь, пока ты была без сознания, но считаю, что долг все равно ещё не выплачен, — бархатный тон лился прямо в её ухо, а теплое дыхание заставляло тело покрыться мурашками, уже не говоря о самом смысле сказанного.       Сакура почувствовала, как покрылись румянцем её щеки.       — Что вы имеете ввиду, говоря это?.. — осторожно спросила она, будто боясь получить подтверждение своим догадкам.       — Сказать прямо, я заботился о тебе во всех смыслах этого слова: кормил тебя, мыл, занимался с тобой любовью, ну же, скажи, разве я не хороший? Разве не идеальный мужчина для тебя? — Какаши довольно улыбался, глядя прямо на девушку. Его тёмно-серые глаза сияли.       Сакура почувствовала, как её сердце пропустило удар от этого взгляда, и быстро опустила глаза.       — Вы плохой, — едва слышно пробормотала Харуно, — очень плохой, настолько, что у меня просто нет сил с вами бороться…       Мужчина приподнял её и обвил руками, позволив спрятать крайне смущенное лицо в своей шее.       — А ещё я внимательный и заботливый, так что позволю тебе сохранить последнюю долю своей гордости и спрятаться от меня там, где наши глаза не смогут встретиться.       Сакура уцепилась за эту возможность и оплела руками шею мужчины, пряча свое, вспыхнувшее алым огнем от смущения, лицо.