Нисхождение богов

      Пройдя несколько шагов в темноте небольшого коридора, он оказался в комнате. Как и догадывался, здесь было все остальное. Не ясно только почему, но кто-то посчитал, что глаза и внутренности имеют большую цену, чем ноги. Тут было также холодно. Мужчина подошел ближе, чтобы рассмотреть. Только небольшая часть банок предоставлялась под внутренние органы, остальные были размером меньше, и в каждой цилиндрической посудине плавала пара глаз. Выглядело жутковато, и в мыслях всплыло воспоминание, снова. Такие же посудины и глаза. Учих. Которых он обворовал подобно Данзо. И как только Саске не убил его после этого? Почему все вышло так?       «Я был здесь?.. Или точнее ты?» — спросил мысленно Хатаке.       «Не здесь, в другом месте. Ты же видел, что это под Конохой. Помещение в укрытии Данзо».       «Разве он не вживил себе все в руку? Как так вышло, что… они были?» — этот вопрос довольно сильно его волновал, и как бы Какаши не хотелось верить в абсурд произошедшего, но он должен был выяснить правду.       «Это все равно ни на что не повлияет, — как-то безразлично уточнил монстр. — Скажем так, не все Учихи были мертвы тогда».       «Но теперь все?»       «Ну как же один остался. Действительно последний. Такая жестокая судьба у клана с такими высокими моральными качествами. Чем больше смотрю на это, тем больше убеждаюсь, что вы трусы. Разрушаете все, что сильнее, все, что непонятно, будто подсознательно или же сознательно стремитесь, чтобы все осталось настолько же плохо, чтобы война была вечной. Но даже войны, какими бы прибыльными они не были не могут продолжаться вечно, и мы положим этому конец», — голос в голове звучал тихо, но с ощутимой угрозой, будто все естество этого создания было пропитано ненавистью к людям, не просто как к отдельным личностям, или обществу, а как к виду. Словно они больше не имеют права существовать. Точно терпение этих недобогов вконец иссякло.       «Вы пришли, когда наступил мир. Все нации объединились», — сухо констатировал Шестой.       «Разницы нет, пока вы существуете».       Хатаке задумался. Если Кагую, которую они запечатали все времена считали богиней. Если поклонялись ей и её силе. Если черпали ту из, по-сути, её собственного источника, то как все обстоит на самом деле? Если эти существа подобны Кагуе, разве не в пору и их считать богами? Кагуя потеряла свой божественный облик, как только предстала перед людьми со злыми намерениями. Её сын остался богом, потому что его намерения были добрыми. Человеческая дискриминация была неумолима даже при выборе своих богов. Но были те «добрыми», или же «злыми» от этого последние не переставали быть в сотни или даже тысячи раз сильнее людей. Одно бессмертие чего стоит, выдумка перед глазами человека была обыденностью для них. Разрыв был слишком велик, и внезапно Какаши ощутил опустошение, будто битва уже изначально проиграна. Без шансов. Они собрали лучших шиноби, чтобы противостоять одному богу, что им делать против десятков или сотен? Сколько их? Кто ими управляет? Они все еще не знали ни одного ответа на ключевые в сражениях вопросы.       «Вы планируете истребить человечество, но с какой целью? И зачем таким способом?»       Повисло молчание от невидимого собеседника.       «Думаешь, что-то изменится, если ты узнаешь?»       «С твоих слов, так что бы мы не делали, это не принесет результатов».       «Именно».       «Но это не значит, что даже зная, что мы обречены, то не будем ничего делать, не будем пытаться все изменить».       «Вы можете делать, что заблагорассудится, исход все равно будет одним, и не в вашу сторону».       Какаши старался сохранять ясность и холодность ума, но такая непреклонная уверенность врага нехотя вызывала в нем то ли злость, то ли раздражение. Будто и в самом деле все уже предрешено.       «Предрешено», — повторил его мыслям монстр.       Хатаке молча оглядел комнату еще раз, скорее, чтобы отвлечься, но выходило довольно плохо.       «Я не понимаю, зачем тебе Сакура, когда ты так стоишь против человечества? Она ведь тоже человек. Значит и её убьешь?»       «Мой договор с Сакурой не имеет к тебе никакого отношения», — спокойно ответил тот.       «Какой еще договор? И как не имеет, если ты для этого используешь мое тело?» — опешил Какаши.       «Хах, придурок, ты что ревнуешь по сути к себе же?»       «При чем здесь ревность?.. И суть-то как раз разная».       «А при чем здесь Сакура, если мы говорили о другом?»       «Вот именно, при чем она? Я не понимаю…»       «Ну и как чувствовать себя беспомощным? Знакомо? — Хатаке услышал в тоне холодную усмешку. — Не волнуйся, кто-кто, а ты-то точно узнаешь при чем», — хмыкнул он.       Какаши провел руками по лицу, прогоняя свое раздражение подальше.       «Бесполезно», — подумал он.       Мужчина, активировав шаринган, снова вгляделся в пространство перед собой, стараясь выцепить что-то полезное.       Как вдруг все глаза в емкостях повернулись к нему, и будто живые уставились.       Хатаке почти незаметно напрягся от этого, подавляя желание сделать шаг назад.       «Почему они двигаются?»       «Хороший вопрос», — снисходительно ответил монстр.       Подавляя свои естественные реакции, Какаши подошел ближе, но все равно не нашел никаких странностей. Ни печатей, ни ловушек — ничего.       «Ох, зря вы выгнали Учиху. Кажется, он мог бы здесь помочь», — ухмылялся тот.       «Ты его выгнал».       «Ну, никогда не будет лишним подстраховаться», — Хатаке почти видел, как монстр пожимает плечами. И это напрягало. Получалось, что Саске одна из главных фигур, Саске мог повлиять на ход событий, раз монстр решил избавиться от него. И Какаши хотел бы, чтобы это был вопрос, но понимал, что нет. Учиха был одним из сильнейших сейчас, если не самым сильным, а ещё, что немаловажно, мог управлять своим телом, не имея в нем соседей, и имея почти все конечности на месте. Какаши почти почувствовал собственную ущербность после этих умозаключений, и жалость к Наруто, который определенно не нуждался ни в чьей жалости. Скорее наоборот, все нуждались в его сочувствии, в его воле, в его действиях, которые, казалось, вмиг могли сплотить целые народы. Он был важнейшей фигурой, и был разбит. Кажется, их шахматное поле сейчас выглядело не лучшим образом, и его собственное существования было виной этому чуть ли не в первую очередь. Шестой не нашел, за что зацепиться взглядом, и как он должен обнаружить именно те, что были нужны. Рука против воли поднялась указывая на один из сосудов. Хатаке поднял взгляд следом, сдерживаясь от содрогания.       Яркие голубые глаза смотрели в ответ. Глаза его учителя, глаза его ученика. Они пронизывали душу, выворачивая наизнанку, будто их обладатель уже был мертв. От такой нелепой догадки тело Какаши бросило в холод.       «Нелепо. Он жив, и ты поможешь ему», — будто убеждая себя.       «Долго ещё стоять будешь? Если не уберешься отсюда, нас найдут», — холодно обратился голос внутри.       Хатаке протянул руку к полке с цифрой четыре и взял бутыль. Но что делать, здесь нужная температура, но на улице… что если это повлияет не лучшим образом?       «Женщина двигается сюда», — после этих слов отростки потянулись к выемке в стене, и дверь начала закрываться, остановившись на полпути. — Ты должен убить их, это ваш шанс».       Хатаке не понимал, почему монстр помогает ему, дело явно было не только в Сакуре.       Он замер, чувствуя, как в одно мгновение по телу прокатывается дрожь.       «Что происходит?..»       Но никакого ответа не последовало, только звенящая тишина и ничего, кроме своих мыслей.       Какаши даже не успел осознать, когда дверь снова отъехала до конца. В комнату зашли двое шиноби из Конохи и Цунаде. В следующий миг оба были мертвы, а головы валялись на полу, отделенные от тел с застывшими глазами. Хатаке знал их, пару раз пересекался в штабе, но не был знаком лично. И уже мертвы. Убиты им.       Мужчина оторвал взгляд от разделенных тел, поднимая вверх. Пятая стояла перед ним с глазами и ногами, что несомненно радовало. Видимо, даже монстры оценили её полезность в цельном виде. Но она выглядела не так, как всегда. Было предельно ясно, что запасы её чакры значительно уменьшились, и непонятно, ушли те на её собственное лечение, или какие-то другие манипуляции, но это явно усложняет их дела.       — Какаши, — первой обратилась женщина, видя, что от того нет никакой реакции.       Он показал бутыль.       — Вы сможете запечатать это так, чтобы доставить к Наруто без потерь?       Цунаде молча кивнула, и мужчина протянул ей сосуд.       — Я пойду за ногами.       Хатаке обошел её, направляясь обратно в другую комнату. Взял с полки ноги, обмотанные печатями, и вернулся к Пятой. Она уже призвала своего слизня, и тот поглощал бутыль целиком. Какаши молча положил возле неё ноги.       — Здесь много ещё живых? — спросил он бесцветным тоном.       — Около сотни по моим наблюдениям.       И это было много, слишком много, чтобы они могли их вывести незамеченными. Оставалось либо сражаться, либо трусливо сбежать. Снова.       — Наруто и Сакура в порядке? — спросила Сенджу, словно намеренно обходя их проблему.       — В относительном.       И по его тону было понятно, что все не так хорошо, как могло бы быть. Все было уже совсем не хорошо, а откровенно ужасно с недавнего времени, но и здесь можно было отыскать границы плохо средне или слишком плохо. Сейчас было плохо средне, пока что.       — Ты сам, или вы пришли группой?       — Хината и Сай дежурят снаружи.       — Кто ещё с вами?       — Шикамару, Ино, Ханаби и Сакура с Наруто.       — Ясно. А Хьюги?       — Мы ещё не вышли с ними на контакт. Мы должны были встретиться у реки, но состоялась стычка, и Сакура оказалась не в лучшем состоянии, Наруто становится все хуже, так что нам пришлось задержаться.       Между строк читалось ясное, что если бы не эта ситуация, то никто не пришел бы к ней, никто не рисковал бы. И это было глупо, с какой стороны не посмотри.       — У тебя снова шаринган, Какаши, — и эти слова значили больше, чем слышалось. Она подозревала его и заявила об этом почти прямо. Это было оправдано.       Повисла тишина, тяжёлая, гнетущая, от которой становилось трудно дышать. Женщина хотела узнать пределы его новых сил, мог бы он отвлечь монстров настолько, чтобы они вывели людей? И что дальше? Что с ними делать? Куда спрятать? Их не пять и не десять, а почти сотня. А у них нет никаких сил, нет доступа к деревне и даже там, если бы они нашли этот путь, где брать провиант, как, если кругом монстры, и снова возможные жертвы, очередные почти бесполезные жертвы, но потери чьих-то родных.       — У вас есть план? — выдавила она, повернувшись к Хатаке, когда Кацуя уже исчезла.       — Подобие, нужно встретиться с Саем и узнать, нашел ли он карту. А потом к Хьюгам, и уже тогда спасать жителей.       Голос мужчины был почти стальным, и следа от былой мягкости и расслабленности не осталось. Их решения убивают людей, но они не могли сомневаться слишком долго, ведь от этого могло погибнуть ещё больше, могли умереть все они.       — Я считаю, что лучшим решением было бы напрямую добираться до главаря, но для этого нам нужно сначала найти его. Стычки с монстрами лишь пошатнут и без того редкие наши ряды. — «Которых, кажется, и вовсе нет».       — Вы наладили систему связи?       — Ещё нет.       — Тогда какого черта вы вообще делали все это время, Какаши?! — зло спросила она, почти переходя на крик, не выдержав наконец.       Казалось, только вчера он вернул контроль над своим телом, но прошло уже два дня. Два чертовых дня почти полной бездеятельности. По его вине.       — Пятая, может, вы хотели бы перенять…       — Заткнись, Хатаке! — рявкнула она, подходя ближе. — Не перекладывай на меня свои обязанности, я уже слишком стара для этого, и у меня явно другая роль во всем этом аду. Если ты действительно будешь не в состоянии справиться с обязанностями, я помогу, но ты, мать твою, в состоянии, так какого черта ничего не делаешь? Объясни мне! — зашипела Сенджу, тыкая в него пальцем с ярким красным ноготком. И во взгляде её не было обвинения, только чистое недоумение от его бездеятельности. — Сейчас же свяжись с Саем, пусть он отправит сообщение Ино, чтобы та со шкуры вылезла, но настроила связь с другими людьми из своего клана. Пусть также свяжется с Хьюга, и мы обсудим дальнейшие действия по возвращении, и пошли уже отсюда, мы сейчас не можем им помочь, — добавила Пятая уже не так яростно и более устало, миная его и направляясь к выходу.       Какаши пошел следом, паралельно раздавая указания.       «Мне нравится эта женщина, ещё бы помоложе была, — послышался голос, — все-таки я сделал правильный выбор».       Хатаке быстро понял, о ком тот говорил, но ничего не ответил. Все только больше запутывалось, и у него уже почти не было сил пытаться понять хоть что-то из происходящего, и этого неясного влечения монстра к его ученице в частности. Не на теперешнюю голову… Словно он был продолжением его самого.       Они незамеченными вышли из здания и встретились с остальными членами команды Какаши.       Сай достал лист, показывая, что раздобыл то, что нужно, и они отправились к убежищу, зная, что и так задержались слишком долго здесь, и что нельзя было испытывать их везение ещё больше. И везение ли? Или чей-то четко продуманный план?       План. Четверо стояли у небольшой пещеры, а там было пусто. Ни души.       — Хината, — позвал Какаши.       — Да, я уже ищу, Хатаке-сан, — взволнованно отозвалась девушка, оглядываясь по сторонам. — Что-то странное на три часа, около двух километров, — быстро заговорила девушка, уже направляясь туда. Трое последовали за ней.       Несмотря на всю скорость остальных, Какаши прибыл первым, почти с секундной заминкой другие. Он остановился, пустым взглядом смотря на картину перед ним. Хината резко подскочила к Наруто, сидевшему в позе для медитации. Позвала его, раз за разом, снова, потрясла, прислушалась к сердцу и затихла, замерев. Цунаде уже стояла с другого боку, и с её ладоней лился призрачные зелёный свет, который почти сразу погас. Купол за его спиной рассеялся, и только тогда все обратили внимание на то, что тот вообще там был. За ним оказались другие члены команды. Их лица в сумраке были похожи на привидений. Искаженные болью, сожалениями, виной и слезами. Рыдали все без исключения, кроме Сакуры. Сакуры там просто не было. Какаши едва сдержался, чтобы не развернуться ровно на сто восемьдесят градусов и не броситься на ее поиски. Мужчина против воли подошёл ближе, его язык так и рвался первым делом, спросить, куда она пропала, но вместо этого, он выдавил короткое и разумное: «Что случилось?», глядя на Шикамару. Тот от этих слов скривился так, будто его череп пронзили раскаленным гвоздем.       Все было уже и так ясно, что. Напали монстры, прижали их, и Наруто… Но ему нужны были детали. Кто, где, как, почему? Почему, черт его дери, это произошло? Их не было от силы час. И да, откуда эти сумерки? Какаши быстро поднял глаза вверх. Небо было затянуто черными тучами, будто предвещало беду, будто чувствовало утрату, желая с минуты на минуту разразиться грозой или сплошной стеной из дождя.       — Наруто… Наруто-кун…. Наруто, дорогой… — Хината повторяла имя, точно мантру, будто это могло воскресить его, раскачиваясь из стороны в сторону, прижимая до побеления костяшек его к себе. Бледное лицо девушки было залито слезами и искривлено непередаваемой болью.       Хатаке перевел взгляд на Шикамару, все ещё ожидая объяснений. На мгновение отвлекшийся на всхлипы Хинаты, Нара снова повернул голову к Шестому, поднялся с колен, начав сухой доклад почти что шепотом.       — На нас напал отряд из двадцати монстров, не было и шанса, мы попытались сбежать, но Сакура была все ещё без сознания, и Наруто… а потом она исчезла, будто просто встала и ушла. Монстры налетели на на нас, и Наруто предложил сделать щит. Он сказал, что все будет в порядке… но не вошёл внутрь, и они не нападали на него, только пытались пробить щит, будто не видели, а потом его чакра… Ханаби смутно видела через щит, она истощилась. Он использовал остатки чакры Лиса и… — Нара мгновенно умолк, будто весь воздух выкачали из лёгких в ту же секунду. Он не был уверен, что если откроет рот снова, то оттуда выйдут слова. Крик, вой, всхлип, что угодно, но точно не слова. Боль вместе с виной бурлили внутри, точно ядовитый источник, сжигая его внутренности.       Цунаде опустилась на колени возле Наруто, взяв в ладонь его холодную руку. Из ее глаз беззвучно текли слезы, разрезая немолодое лицо прозрачными лезвиями, как казалось. А Хатаке стоял, глядя на их горе. Стоял и смотрел, а внутри было пусто, будто кто-то одним рывком вырвал все его внутренности и выбросил как мусор, оставив только пустую оболочку.       «Не уберёг, — два слова вертелись в уме, точно на повторе, потом добавилось третье: — …снова».       Руки и ноги похолодели, но он продолжал стоять недвижимо, как статуя, и смотреть на почти родное, столь узнаваемое раньше, и такое чужое, осунувшееся от болезни и тягостей ответственности, серое лицо сейчас. Вместо ярких огоньков в голубых глазах, молодое лицо рассекала только белая повязка над двумя углублениями… Одно было живым на нем сейчас. Улыбка. Почти лёгкая, будто запечатанная в его последнем мгновении, как во временной капсуле. Будто он не пожертвовал своей жизнью, ради спасения других, а просто сделал кому-то подарок и всё. В этом был весь Наруто. И «был» совсем не вязалось с этим именем, точно тот был обязан жить ещё хотя бы век, или, возможно, два, но никак так мало. Преступно мало, предательски мало. Словно судьба внезапно сделала огромную ошибку, выкреслив его из списка отличных главных героев и приговорив этим к казни. Глупо и смешно… Ужасно.       Хатаке даже не заметил, когда пошел дождь, сильный и холодный, пробирающей до костей, или это было не от дождя, но как раз вовремя, чтобы скрыть то, что невольно выпустили его глаза. Он думал, что уже повидал достаточно, потерял достаточно, что больше ничья смерть не способна ранить его настолько глубоко и настолько всепоглощающе. Он ошибался. Тогда, сейчас, всегда. Чувствовал себя лишним в этом мире и лучше бы так было. Он должен был умереть уже давно, столько раз, когда напал Пейн так точно, или в войну, одну, вторую. Почему он все ещё жив, когда другие, моложе его, лучше его, светлее, нужнее для других, мертвы? Почему? Этот мир наказывает его так за что-то? Издевается? В чем было дело? Зачем было убивать его?       Звенящая тишина в голове не разбавлялась ещё одним голосом, он будто затих намеренно, слишком намеренно, или и вовсе исчез.       Хината снова прижала тело Наруто к себе, ещё более плотно. Голос больше не звучал, только губы шевелились, а она продолжала качаться, пытаясь успокоиться, крепко прижимая его мертвое тело к своей груди. Длинные волосы прилипали к лицу, почти закрывая его, одежда вся промокла, но ей было все равно. Её мир рухнул, и Хатаке даже боялся представить, что эта девочка сейчас чувствует. Будто перед ней открылся ад.       Она не заслуживала такого. Он не заслуживал. Никто…       На месте пустыни внутри начал извергаться вулкан. Ярость охватывала тело так рьяно, будто и не было этого всепоглощающего бессилия ещё секунду назад.       Хатаке резко развернулся.       — Я поищу Сакуру, — негромко бросил он сквозь зубы. И вроде бы кто-то попытался окликнуть его, остановить, наверное, Цунаде, но он не слышал. Нужно было найти ее, увидеть, убедиться, что жива. Он не выдержит… Если и она окажется мертва, он сам перережет себе глотку. Как отец. Корни крепки. Противостоять им трудно. Да и зачем тогда? Хатаке не совсем отдавал себе отчет в действиях. Слишком большое горе руководило им сейчас. И страх. Подкожный. Грызущий. Мучающий. Когда он успел так привязаться к ней? Неужели настолько сильно? Настолько глубоко она проникла в него? Не может быть.       Какаши шел, сам не представляя куда, поддаваясь зову, ощущениям, уверенный в том, что направление правильное, будто что-то тянуло его тело к её, как другой полюс магнита.       Нужно найти. И обнять. Почувствовать её. Скорее.       Когда перед глазами показалась знакомая ровная, натянутая тетивой, спина, Хатаке в одно мгновение оказался рядом, а в следующее уже со всей силой сжимал её, будто пытаясь втиснуть в собственное тело и спрятать там.