Нисхождение богов

      Саске сидел в «гостиной» одного из убежищ Орочимару.       Подобные знания оказались совсем не лишними, когда вокруг таскаются монстры, что хотят съесть тебя на ужин. Не то, чтобы Учиха их боялся, но это была хорошая возможность передохнуть, особенно, когда он прошел весь этот путь от Конохи с грузом на спине. И хоть пролетело уже достаточно времени Саске все ещё с трудом справлялся с тем, насколько увеличились нагрузки на его единственную руку. Это раздражало, особенно в моменты, когда ты пытаешься что-то схватить или поддержать несуществующей рукой. Части тела уже нет, но мозг упорно не принимает потери, привыкший годами работать по одной схеме. И беда была не только в том, что Учиха все ещё человек и ему нужен хотя бы изредка отдых, больше всего портило настроение то, что он увидел во воспоминаниях этого похищенного монстра. Ему следовало сделать это уже давно, но все произошедшее слишком отвлекало, особенно умирающий твой единственный друг, которого ты таскаешь на своей спине, как напоминание о всех собственных грехах.       У Саске все ещё стояли перед глазами образы. Смутные, будто покрыты испачканной пленкой, когда тот был человеком, и яркие и ясные, когда стал монстром. Слишком яркие и слишком ясные, у него все ещё подступала тошнота к горлу от чужих ощущений человеческого мяса во рту, будто все их естество сосредоточивалось на этом. Для этого они были созданы, и все новообретенное взывало в них к живому человеку. Это было жутко, даже по его меркам, а чего он только не видел в этих самых убежищах Санина. Но кроме того, он увидел, как они исчезают, то ли ему крупно повезло с добычей, то ли это случается не так уж редко, но Саске увидел через воспоминания, как умирают монстры. Сами, без какого-либо вмешательства. И вот, в чем крылся секрет, именно в этом отсутствии контакта с человеком. А сейчас оставалось только ждать, он должен увидеть все собственными глазами и проследить за тем, что произойдет. Информации с чужих глаз было все еще слишком мало, так что Учиха оставался уверен в том, что если увидит сам, то сможет определить, куда те деваются. Это было совсем не похоже на обычную смерть, больше на то, что это только переходной этап, и он должен узнать, что же всё-таки находится в конце. Он рылся в чужой голове достаточно долго, чтобы увидеть время, сколько предстоит ждать. По его подсчётам осталось всего полтора дня. Значит, все должно будет случится завтра ночью, что немного ухудшало ситуацию, уменьшенная видимость никогда особо не помогала, но с другой стороны немного способствовало передвижению, совсем немного, учитывая, что эти монстры все же видят в темноте. Чёртовы хищники.       Учиха поднялся, направляясь в одну из комнат. Он давно не отдыхал, монстр запечатан и с места не двинется. Ближайшие сутки или двое сна ему не видать, нужно воспользоваться моментом, а завтра он сможет посвятить весь день тренировкам, на монстре в том числе. Но тут его желудок, будто услышав мысли, вымогательски заурчал, и парень остановился как вкопанный, задумавшись. Да, ел он тоже давно. И несмотря на все увиденное, голод давал о себе знать, да и потом сражаться на пустой желудок казалось не лучшей идеей. Повернувшись, Саске направился к выходу. Уже на подходе он услышал шум дождя. Стена из воды была настолько плотной, что он бы и пары шагов ни сделал, не рискуя промокнуть насквозь. О живности нечего и говорить было, та точно попряталась. Парень уже хотел уходить, чтобы поискать что-то на кухни в убежище, когда почувствовал очаг знакомой чакры и остался ждать. Не сказать, чтобы ему слишком хотелось видеть этого человека, но тот явно направлялся к нему. Через несколько минут в стене дождя начала проглядываться темная фигура. Шиноби перешёл с бега на ход и остановился в каких-то трёх метрах от Учихи.       Саске смотрел, как фигура приближается к нему. Рука незаметно потянулась к рукояти меча, там и застыла. Лицо нового компаньона скрывал капюшон, что сильно промок от дождя и плотно охватывал голову, точно тонкий лист камень. И хоть Учиха прекрасно понимал, кто перед ним, когда человек оказался всего в нескольких шагах от него, его рука молниеносно выпрямилась, и лезвие упёрлось наглецу в горло. Тот даже не вздрогнул, но устало выдохнул.       — Я вижу, время идёт, а привычки не меняются? — Саске ничего не сказал в ответ, тогда женщина, чей даже хрипловатый голос было трудно не узнать, продолжила свой монолог. — Всех своих старых друзей ты так радушно встречаешь?       — Только тех, кого встречать был не намерен и вовсе. Что ты здесь делаешь? — с угрозой спросил он.       — Смотри внимательно, Саске, — она подняла голову, встретившись с его подозрительным взглядом. Учиха и правда пристально всматривался в неё своими разными глазами. — Видишь, что я не монстр?       Брюнет пару секунд молчал. Вместо того, чтобы ответить он сам потребовал ответа.       — Я задал вопрос.       Выражение лица девушки было весьма серьезным, как и его.       — Пришла взыскать долги.       — Какие такие долги?       — За свою помощь тебе, за то, что не раз спасала твою шкуру и за то, что ты использовал меня, — прозвучало почти без укора, но тот все равно отчётливо слышался между строк.       — Ты сама мне это позволяла, — спокойно ответил парень.       — Я не вручала тебе свою жизнь, — с натиском отрезала она. Саске только криво усмехнулся на эти слова. — Если я помогала тебе на войне, это ещё не значит, что я все забыла.       — Мне не нужно твое прощение, — перешёл он сразу к сути.       — Мне твои извинения уж тем более, — не отставала юная особа. Она немного отодвинулась и, нажав пальцем сверху на меч, опустила тот ниже. — Но ты проткнул мою грудь своим чёртовым клинком прямо вот здесь. — Саске ощутил давление её тела на острие лезвия. — Ты использовал меня и перешёл черту, так что теперь ты — мой должник.       — Я себя таковым не считаю. И если нужно будет, проткну твою грудь ещё не раз, так что вали отсюда, пока цела, — его спокойные глаза не отражали ничего, кроме леденящего холода.       — Мне плевать, что ты там считаешь, — ровно вела она, не без труда сдержав свои порывы наорать на него. — Я пришла за расплатой, и если это будет не твоя дырявая грудь, — она вытянула руку паралельно катане, указывая пальцем на область его сердца, — то твоя надо мной защита. Монстры уже повсюду, трудно прятаться, а ты, я уверена, нашел способ их убийства.       — Я тебе не защитник, — отрезал брюнет.       — Ты — Учиха, — процедила сквозь зубы девушка.       — И что с того?       — А я Узумаки.       — На что ты намекаешь? — хотя он догадывался на что.       — Не на то, о чем ты мог подумать.       — Ты сама всегда к этому склоняла, — не стал отрицать парень, — и мне не интересны твои предложения, я уже говорил об этом.       — Мне теперь и подавно, — не удержалась и фыркнула девушка. — Как будто на свете закончились мужчины. — Саске молча приподнял бровь в насмешке, мол, действительно? Что-то не особо в это верится, но Узумаки продолжила, сверля его своими красными глазами. — Кажется, ты уже однажды оценил выгоды нашего союза, неужели во второй раз не можешь? — снисходительно проговорила она.       — Хочешь снова выгодно подставить свою грудь? — хмыкнул холодно брюнет.       — Чтобы ты её снова разрезал, чертов эгоист и предатель? — не удержалась от высказывания своей обиды девушка.       — Повторю. Я. Тебе. Ничего. Не обещал, — с натиском проговорил он и специально надавил на рукоять, стараясь спугнуть её и явью подтвердить собственные слова. — Так что нечего здесь сыпать своими бессмысленными обвинениями. Иди, откуда пришла, и не возвращайся, — после секундной задержки брюнет добавил: — И да, ты — предатель явно не хуже моего.       Карин почувствовала, как запекло в груди. На её коже уже выступила кровь под острейшим лезвием, только усиливая внутренние ощущения.       — Ты первым предал меня. Или мне стоило терпеть пытки ради того, кто пытался меня прикончить?       — Тогда почему же ты пришла сюда к своему неудавшемуся убийце?       — Уверена, ты уже успел пожалеть, что оно было неудавшимся, то мое убийство. Как жаль, что твои товарищи оказались такими участливыми, даже к врагу, правда?       — Точно, — процедил он. — От тебя только одна головная боль и проблемы.       — Проблемы всегда не от меня, а только от тебя. — Саске подавился своими возражениями от того, насколько правдиво прозвучали её слова и умолк. — Я не буду тебе мешать и не буду лишний раз открывать свой рот. Я просто… незаметно буду рядом… Да, ты пытался меня убить, и это глупость приходить за защитой к такому человеку, но смерть от тебя, какой бы она ни была, все ещё лучше, чем оказаться в пасти монстра. У меня нет ни дома, ни товарищей, ничего и никого, у кого я могу попросить о помощи, только ты со своим безразличием и изредка желанием меня убить. Ты сильный и сможешь меня защитить даже без лишних на то усилий, я считаю, что это справедливая плата за то, что я для тебя сделала, будь мужчиной, в конце концов, — едва слышно выдохнула она последние слова, отведя глаза в сторону от его лица, но ясное продолжение повисло в воздухе: «…и возьми ответственность за свои поступки и слова», — говорил её безысходный тон.       Учиха никогда не отличался крайним сочувствием или участливостью к судьбам других, но медленно убрал катану и спрятал в ножны с характерным щелчком. Девушка была права, и кажется, время отдавать свои прошлые долги пришло довольно скоро. По крайней мере, поступить так, для него, все ещё было легче, чем просто поблагодарить её.       Карин подняла на парня взгляд. Шаринган в его правом глазу исчез, сменившись спокойным черным ониксом.       — Разговаривать со мной можешь только по делу, никаких вопросов и прочей ереси, иначе я действительно прикончу тебя на месте.       — Как я уже и сказала, — решительно подтвердила та и, минуя его, направилась вглубь коридора. В её сердце бушевала настоящая буря. Узумаки всеми силами запихала ту куда подальше, вглубь своего горла, по самые венца наполненного сожалениями, что ей снова приходится связываться с ним. Что бы и кто не говорил об его изменениях после войны, люди не меняются так просто, после одного разговора с другом уж тем более. Какие бы маски не натягивали, нутро остаётся черным. И кому, как не ей, знать об этом. Только она научилась скрывать свои истинные чувства, а он, его чакра по прежнему была восхитительной, но аура такой же холодной и темной, не смольно-черной, как раньше, а тёмно-фиолетовой, наполненной охлаждающими саму душу мертвенными льдами, так что в своих предположениях не приходилось сомневаться ни на мгновение.       Саске ещё несколько секунд всматривался в дождь, выискивая врага, стараясь не обращать внимания на копошение за спиной. Эта девица все ещё издавала слишком много шума, но когда развернулся, Учиха замер на месте.       — Карин, — прошипел зло парень, — какого черта ты делаешь? Ты же буквально только что пообещала мне.       Девушка выпрямилась, держа на расстоянии от себя повешенную на предплечье мокрую одежду и уставилась на него немигающим взглядом.       — В чем дело, Саске?       — Не строй из себя дуру. Почему ты разделась? — истинно опешил он и яростно разозлился на самого себя, что успел на мгновение поверить ей.       — Я вымокла до нитки под дождем, пока бежала сюда и пока ты держал меня на улице. Смотри, да с нее же течет, — с каменным выражением лица Карин протянула к нему свою одежду. С вещей действительно лилась вода так, будто их только что достали с речки.       — Это не повод раздевается прямо здесь, — прошипел брюнет, — нельзя было подождать до какой-нибудь комнаты?       — А что ты видел у Орочимару шкафы забитые одеждой? Так иди, покажи мне, где этот старый модник хранит все свои коллекции? — фыркнула она, но потом быстро добавила: — Но учти, что его собственных обносков я не надену даже под страхом смерти. Это мерзко, — сморщилась брезгливо девушка.       Саске не двигался, ведь знал, что никаких шкафов с одеждой там нет, по крайней мере в этом убежище точно. Он замолчал, думая, что делать. И одному богу известно, как сильно он хотел отвести глаза или отвернуться, но продолжал стоять прямо и смотреть, ведь сделать иное означало принять поражение от этой рыжей кицунэ. Та же молча ждала. На секунду мелькнула мысль отдать ей свою рубашку, но от представления, какой эффект это может на неё произвести к горлу подступила тошнота. Своего пленника он также не мог раздеть, ведь для этого пришлось бы взаимодействовать с ним, а не слишком то и хотелось, особенно после того, что Саске видел.       Учиха поджал губы, и те вытянулись в тонкую белую полоску, а его скулы на мгновение заходили ходуном.       — Ладно, — снисходительно выдавил он сквозь зубы и, обойдя её, с каменным выражением лица пошел вперёд по коридору.       — Ладно, — неуверенно протянула девушка и поплелась следом. Этот спор окончился неожиданно быстро для неё.       Саске старался не обращать внимания на шаги позади, те были скрыты тихой поступью, но парень все равно прекрасно слышал их, и они раздражали, или что это было за чувство? Даже если он смотрел только прямо в глубину темного коридора, перед глазами стоял облик девушки. То, как она наклонилась за одеждой, когда он развернулся. Красные кружевные трусики плотно обхватывали её упругие ягодицы, бедра выглядели в меру мягкими, а сами ноги ровными и стройными. Когда девушка выпрямилась, и ее обнаженное тело предстало перед ним во всей красе. До сих пор он ни разу не видел её такой, хоть они и проводили много времени вместе раньше. Красные влажные пряди упали на грудь, совсем не маленькую и весьма соблазнительную. Плоский живот напрягся, когда она встретила его взгляд своим и под тонкой кожей проступили очертания пресса, и хоть раньше девушка вела себя весьма ветренно, Учиха собственными глазами видел её тренировки для этого. Он поднял глаза на лицо, но все равно продолжал видеть картину полностью. Трудно было избежать этого после годов тренировок по выискиванию изъянов у противника. И они были, парень заметил. Её кожа. Хоть и была весьма светлой и казалась гладкой, даже в полумраке ему оставались видны шрамы. Множество укусов чужих зубов, разсеяных по её телу точно болезнь. Живот, грудь, руки и ноги — они были кругом, как нестираемые печати. Сколько из них принадлежало ему? Когда смотришь только на руку, то кажется, что не все так плохо, но общая картина слегка поражала, и хоть она шиноби, но и девушка также. Вести рукой по её телу и знать, что под пальцами чужое клеймо, и не одно, наверное, не самое приятное занятие? Он вспомнил и выражение её лица, другое. Глаза будто потухли, губы больше не тянулись в пошлой улыбке, зато подбородок все ещё оставался, будто насильно, показательно вздернут вверх. С ней наверняка что-то произошло до того, как она пришла к нему. Но какое ему до этого всего вообще дело: до её прошлого, до её женственного соблазнительного тела, до её шрамов? И да, кажется, лицо — это единственная часть тела, где этих шрамов нет вообще. Её лицо было довольно приятно глазу, в основном, когда она молчала. А вот руки… Почему они не заживают? Разве она не Узумаки? Разве все это не должно было стереться с её тела?       — Кажется, я видел в ванной сухие полотенца, — подал голос Учиха, пытаясь отвлечься от своих мыслей. Не часто перед ним расхаживают обнаженные девушки. Каким бы сдержанным он ни был, все равно оставался мужчиной. Молодым мужчиной, в котором все ещё сотнями сгорали гормоны, и чем дольше думал об этом, чем больше вспоминал, тем сильнее пульсировала кровь по его сосудам. Он не хотел даже на секунду поймать себя, ту какую-то очень дальнюю, мизерную и грязную часть себя, на том, что он… был бы не прочь раздеть её и вовсе, сжать в ладони эту полную грудь, взять в рот набухший от возбуждения сосок, развести её стройные бедра, обхватить округлые ягодицы и в конце концов войти в неё. Не было сомнений в том, насколько гостеприимно приняли бы его её внутренности…       — Хорошо.       Саске на мгновение опешил от так внезапно прозвучавшего её покорного тона, от таких своих мыслей, от того, насколько четко он улавливает звук её шумного дыхания и частого сердцебиения, будто специально, его собственное тело напряглось до предела — все это было слишком. Он внутренне сжался и прибавил шаг.       Его уши горели так, будто чувствовали, что она прочла его мысли. Её выражение лица поменялось, но дыхание и сердце не так просто заставить врать, они реагировали на него, хоть как бы она отрицала это, а он не хотел ни знать, ни слушать её сейчас.

***

      Какаши почувствовал как вытянулось, словно пружина, тело в его объятиях. В груди вмиг похолодело. Он разжал руки и поспешно отошёл на шаг.       Сакура обернулась и удивлённо посмотрела на его, вроде как, растерянное под сплошными масками лицо.       — Что вы делаете?       Её глаза были красными, а одежда вся мокрая, как и волосы, что облепили лицо темно-розовыми змеями.       — Я… — Хатаке не мог найти слов.       Боль смешалась в нем с горечью разочарования.       Она не помнит. Это странно. Почему он так сильно хотел её увидеть? Нельзя было делать этого.       — Да, вы, — Сакура определенно была зла, несмотря на бессилие и боль печали в её взгляде. — Мое тело меня не слушается, я не понимаю, что происходит. Наруто, он… он… Он мертв?.. — неверящим шепотом выдохнула она, давясь этими словами, — а вы? Что с вами не так? Что не так с Саске? Почему я была охвачена Аматерасу? Куда он исчез? И почему никого не было? Это нормально было оставлять нас всех просто вот так среди леса, когда никто из нас не имеет сил, чтобы противостоять монстрам?! Что могла сделать одна Ханаби? Почему вас не было? Сейчас же объясните мне, я же вижу, вы знаете! — протараторила она и, подняв ладони, начала настойчиво тереть свои глаза, видимо, стараясь сдержать злые слезы, но те все равно текли между пальцев по её раскрасневшимся щекам. — Я не понимаю, что происходит… Моя голова болит… Мое тело болит… Там чего-то не хватает… Что теперь делать?.. — она упала на колени все ещё с силой прижимая ладони к лицу, будто стараясь стереть всю свою боль, разорвать кожу, оголить череп. Может, это поможет?       «Покажи», — голос звучал как приказ.       «Нет… — пробормотал мысленно Хатаке не веря. — Я не могу… Не с ней… — он развернулся, намереваясь сбежать от всего этого, от неё. Она не должна узнать, что во всем виноват именно он. Больше нет сил смотреть на это. Внутри будто все переворачивается, будто кто-то разрывает острыми когтями и зубами все его внутренности в клочья. — Нет, нет, я не могу. Ни за что».       Какаши уже сложил руки в печать исчезновения, но те резко развелись и заклинание в секунду осталось незавершенным.       «Достаточно». — Достаточно, — слова с губ повторили мысли, но изменили смысл.       — …Сакура, — голос звучал ровно и спокойно.       Мужчина опустился на колени рядом и крепко обнял её, прижимая к своему твердому телу. Запустил одну руку в волосы на голову, не давая отвести её, а второй за талию прижал к своему торсу. Казалось, они были абсолютно обнаженными. Влажная одежда только усиливала их контакт. Девушка чувствовалась сейчас хрупче стеклянной статуэтки.       — Сакура, я рядом, плачь, сколько хочешь, пока не полегчает, — сказал он утешительно, проведя большой ладонью по её мокрым волосам. — Это все равно скоро закончится, ещё недолго. Совсем недолго, дорогая.       И это подействовало как спусковой крючок на неё, это ощущение абсолютной защищённости. Всхлипы и рыдания смешались с шумом дождя. Тепло от чужого тела контрастировало с холодом нервов, натянутых до предела, и воды, что все не останавливалась, будто дождь был намерен идти вечно.       — Мое горло… будто кто-то сжимает… Так больно… Почему все так?.. Я такая бесполезная, я хотела помочь, но они шли сами… Мои руки, мои ноги, живот, тело… Почему они не слушались? Что со мной не так? Я так хотела ему помочь!.. — говорила сквозь всхлипы Харуно. Она крепче вцепилась побелевшими пальцами в ткань его кофты на плечах и зарылась лицом в углубление между ключицей и плечом.       — Ты совсем не такая, как она, но почему же я так хочу тебе помочь?       — Что?.. — Сакура опешила от этих непонятных слов, что были сказаны почти шепотом, таким незнакомым, будто говорил их и не Какаши вовсе.       — Смотри внимательно, — в глазах напротив закружились в кругу томоэ шарингана, и Харуно даже не успела додумать мысль о том, что нужно закрыть глаза.       После увиденного слезы перестали идти. Слишком шокирующим все это было. И хоть она чувствовала, что что-то не так, и подумать не могла, что не хватает так много. Она ошалелыми красными от слез глазами уставилась на мужчину.       Тот молча ждал, что девушка скажет. И куноичи знала, что лучше всего было бы смолчать и уйти, больше никогда с ним не пересекаться, но как могла она выдержать все это сейчас?       — Да вы просто издеваетесь… Мой мозг для вас игрушка? Сегодня включил воспоминания, завтра выключил, весело, правда? Должно быть и мне весело тоже? Давайте, раз уж начали, то сотрите все, под чистую, любое упоминание, мне не нужны воспоминания о таком трусливом человеке, — прошипела она с отвращением точно змея. — Я не просила вас ни о чем. Не было и речи о какой-либо ответственности за поступки того монстра, за мои чувства, за что бы там ни было, а вы что? Побоялись, что я помешаю вам на миссии? Серьезно? Я настолько ущербна в ваших глазах? — она просто не могла поверить в весь происходящий бред.       — Вообще-то, я и есть тот монстр, — Какаши опустил пальцем повязки и маски с лица, его кожа стала белой, разошлись линии. Он выглядел иначе. Совсем не чувствовалось ауры того Хатаке, к которому были адресованы её слова. Сакура замолчала во все глаза вглядываясь в лицо перед собой. Те же черты, но другой человек, монстр. — И за какие мои поступки я должен нести ответственность, расскажи мне? Я ещё не достаточно её взял? — девушка не знала, что ответить, все мысли будто в мгновение испарились из головы от его угрожающего тона. — Поверь мне, за наш договор, за то, что я все ещё намерен его исполнить, ты не выплатила даже десятимиллионной части того, что должна мне, если уж речь зашла об ответственности, — снисходительно закончил он. — Даже это, — мужчина указал взглядом на их объятия, — заслуга не твоя, а другой.       — …Так почему бы вам не отправиться к ней и оставить меня в покое? — выдавила Харуно.       Во взгляде монстра прорезались стальные холодность и опасность, а лицо исказила кривая улыбка.       — Кто и куда отправится решать явно не тебе, — отбрил он. — И мой тебе дружеский совет, не нужно пытаться показывать мне свой характер, пока договор все ещё не исполнен. Да, с тобой точно не скучно, но и моему терпению, к твоему неуважению ко мне, есть предел, не стоит его испытывать. — Сакура молчала, исподлобья смотря на него. — А теперь иди сюда, — он резко притянул её тело к своему обратно и сильно прижал, будто заковав в железные цепи. — Ты сама хотела его видеть, теперь довольна? — начал тихо шептать мужчина. — Разве я не говорил тебе, что все так и будет? Он предал тебя, твой друг предал тебя, твой несостоявшийся возлюбленный. Как это чувствовать себя брошенной всеми, кроме ненавистного монстра? — Харуно уставилась в одну точку, сверля потускневшими болотными глазами небольшое пространство на мокрой земле. Ей было трудно даже вдохнуть нормально, но сейчас, казалось, это и не нужно было вовсе. Та сила, которую он вкладывал в свои объятия была болезненной, но все же лучше шрамов, которые ей наносили другие. Он был противен ей, потому что все ещё был тем человеком, но и нужным, потому что им больше не являлся.       — Вы не монстр, — хрипло прошептала она.       Тот на это только снисходительно хмыкнул.       — Кто же я тогда? — голос был вкрадчивым, будто подталкивал её к правильному ответу.       — …Тот, кто мне нужен.