Нисхождение богов

      Саске никогда не шел на компромиссы со своей совестью. Почти никогда. И даже если множество думало, что той и вовсе не существует, Учиха знал, что поплатится за свои ошибки, как это случилось с ним после убийства брата. Он всегда принимал решение раз и четко следовал ему, невзирая на любые преграды. Даже совершив непоправимое не пытался уйти от внутреннего ката. Он не мог повернуть время вспять, не убив себя, из-за этого приходилось жить с последствиями и брать за них ответственность. Но по правде, все это звучит слишком хорошо и слишком отличается от того, кем он был на самом деле, а проблема была в том, что он никогда не был хорошим, со всеми прилагающимся синонимами к этому. Он не убивал людей только потому, что не хотел пачкаться, а не от того, что считал их достойными жизни. Пока их убийства не были его прямой целью, он просто не обращал на них внимания. Он больше не уважал своего отца и своих учителей. Родителя от того, что тот поставил благополучие клана выше благополучия собственной семьи, за что поплатились все, и клан, и семья. Вместо него ответственность за это пришлось брать брату, что также вызывало вопросы. Первый его учитель был несколько странным, они оба понимали, что Хатаке видел в нем себя, и возможно, именно из-за этого они и не могли найти общий язык. Хатаке проявлял слабость, и это ему не нравилось. Также он был бездеятельным, что бесило только больше. Второй учитель был достаточно сосредоточен на своих целях, был умным, но все равно отбросом. Все те жертвы, что Орочимару отдал в поклонение себе казались просто смешными. Как только Учиха взял все, что мог от него, то решил убить. Тот знал слишком много и был опасен в своем безумии. Учитель оказался сильно живучим.       Саске не любил свою деревню, и не уважал систему, ему хотелось её разрушить, и рано или поздно он сделает это, если вместо него подобное не сделает кто-то другой, что, кажется, именно сейчас и происходит. Он намерен понаблюдать за этим подольше.       Саске никогда не испытывал романтического влечения к кому бы то ни было. Но он точно знал, что его только раздражали личности слепо следующие за ним по пятам. Точнее не за ним, за его внешностью, ведь этим людям было плевать, каким человеком он был на самом деле и что считал важным. Он скорее даже презирал их. И эта постоянно ноющая и ревущая Сакура, черт, как же она на самом деле раздражала его постоянно. Своим этим нытьем, чтобы он вернулся в деревню, которую ненавидит, моля, чтобы он отступился от своих целей, которых желает. Этими слабыми слезами, будто подобное могло хоть как-то на него повлиять, кроме как отрицательно. Она отказывалась понимать человеческую речь, не принимала во внимание обстоятельств, не осознавала происходящего. Слепая к действительности, глухая к фактам, живущая в каком-то своем розовом мирке. Ему не хотелось находиться рядом с ней. И когда он уходил из деревни, то не оттолкнул её только из-за того, как на него смотрел Узумаки, этот придурок, будто был готов накинуться на него, если он ее обидит. Что за глупость. Будто ему вообще есть дело до этой назойливой особы. Он был счастлив оказаться от нее подальше. И увидевшись вновь, он скорее удивился, чем почувствовал что-то иное, от того, что этот Хатаке связался с Харуно. Одному богу известно, что он в ней нашел.       Карин также была достаточно надоедливой. Нельзя отрицать и того, что она при этом оставалась и достаточно умна, иногда полезна, но все же часто раздражающа. Особенно, когда пыталась подстроить его под свое понимание моральности. Но теперь была ли она такой? Он не чувствовал ни раздражения, ни отвращения. Мягкость, жар, желание. Сейчас она выглядела достаточно соблазнительной. Горячей. Открытой для него… Между ними не было и намека на неловкость, которую он ожидал от себя в проявлении чувств. Это была не его сильная сторона, но она отбрасывала все эти формальности, что было достаточно удобно. За все время, что они были вместе раньше, говорили они хоть столько мало, как сегодня? Понимал ли он, почему она следовала за ним раньше? Чего она на самом деле хочет от их союза сейчас? Оказаться на стороне победителей? Кажется, эта женщина довольно хорошо осознает положение дел и верно принимает решения на счёт своих действий. Даже сейчас, просто замерев. Она словно считывала, чего хочет он сам. Неужели эта девушка так хорошо его узнала и нашла способ подступиться? Эта мысль оказалась довольно неожиданной. Способ… Она подстраивается под него, а не пытается переделать под себя. Все ещё верна своим целям и желаниям, но заставляющая его действовать. Если вникнуть, это выглядело достаточно интересно.       Саске замер в сантиметре от губ девушки. Брюнет все ещё ощущал их мягкость. Это лёгкое покалывание на коже, будто он не против продолжения. Но что дальше? Даже если он и читал что-то, что-то видел, не по своей воле конечно…       — Хочешь, я научу тебя глубокому поцелую? — вкрадчиво прозвучал её голос.       Она? Его? Сама мысль, что девушка будет его чему-то учить казалась несколько дикой. Но тон её голоса. Эта некая таинственность и решительность звучали так странно привлекательно.       — Думаешь, что справишься с ролью моего учителя? — его собственный голос прозвучал непривычно хрипло.       — Разве это не хорошая возможность?.. Просто считай это ещё одной тренировкой. Опыт ведь важен не только в сражениях, — тихо ответила Карин. Если он так хочет постоянно становится сильнее и умелее, почему бы тогда каждому не получить то, что ему нужно? Её сердце грохотало, внутренности жгли, но разум искал все новые подходы к нему. Он сам дал ей эту возможность, и она использует её по полной.       — Думаешь, меня интересует опыт в постельных делах?       — Я думаю, что иногда ты не против идти на поводу у своих желаний. Просто обычный человек, как и я. Который имеет свои цели, свое видение мира и свои потребности. Нормальные. Которые легче удовлетворить, чем убегать от них. Ты ведь никогда не убегаешь с поля боя. Ты их создаёшь.       Учиха слушал Карин и ему нравилось то, что она говорит. Она была довольно близка к истине.       — Ты ищешь выгоды для себя…       Девушка улыбнулась.       — Для себя и для тебя. Я говорила правду, мне не нужна твоя любовь, Саске, но я также не хочу чтобы ты меня ненавидел. Если ты этого не хочешь, то и я настаивать не стану, — в доказательство своих слов девушка немного отодвинулась от него.       Трудно было говорить настолько очевидную ложь. Она хотела настаивать, а он хотел её. Карин прекрасно чувствовала это и желала узнать об этом больше, но только сам Учиха мог устроить все.       Саске обхватил пальцами её подбородок, заставив посмотреть себе в глаза.       — Ты все ещё слишком много говоришь. Ты лжешь мне, — уверенно вел юноша. — Или что-то скрываешь.       Узумаки смотрела ему прямо в глаза. Это было завораживающее, было жутко, она хотела видеть его прошлые глаза, оба черные, бездонные, эти новые немного пугали.       Девушка подняла руку и коснулась волос Учихи, мягких и гладких, убирая их с лица, ещё больше открывая то.       — И зная это, ты все равно позволяешь мне прикасаться к тебе, — Карин снова посмотрела ему в глаза. Её собственные блестели от чувств. — Не значит ли это, что тебе также приятно, как и мне? — Узумаки мельком посмотрела на мужские губы. Слегка изогнутые. Такие влекущие. Она жаждала их прикосновений. Его прикосновений.       Саске молчал какое-то время, разглядывая её лицо.       — …Возможно? Но что-то я ничего не чувствую сейчас, — ухмыльнулся парень.       — Вот как, — улыбнулась и себе девушка. Она наклонилась и лизнула кончиком языка его губы.       — Карин.       — Да, Саске, — в тон ему повторила куноичи.       — Ты, что это… пытаешься играть со мной?       — Я? Да я бы никогда, Учиха-сама, — прошептала девушка и, сжав своими губами его нижнюю, слегка оттянула ту.       — И снова ты лжешь, — он обвил ладонью часть её лица и шеи.       «Черт, черт, черт, ну почему же ты такой соблазнительный?»       — Боюсь, правда может вас напугать, Саске-сама, — шептала Узумаки у его губ.       — Хах, ты можешь попытаться, — другая рука спустилась на её бедро. Огладив к колену, он согнул её ногу, закидывая на себя. Прошёлся вверх и провел ладонью по сочному кругу её ягодицы.       Все внутренности девушки сжались от его не совсем целомудренных действий.       — Я хочу целовать тебя, прикасаться к тебе, чувствовать тебя… — «Хочу, чтобы ты принадлежал только мне одной».       — Ты слишком развратная, тебе так не кажется? — он сжал в ладони её ягодицу и плотно спустился несколько ниже, обхватывая верх бедра и касаясь пальцами его внутренней стороны.       — Да мне плевать, если…       — Хорошо… — перебил её Учиха и, надавив пальцем на подбородок, заставил открыть рот шире и поцеловал.       Карин почувствовала, как его язык скользнул вдоль её, прошёлся по кругу, будто изучая. Она ответила, переплетаясь с ним. Сердце стучало громко и сильно, гоняя жар по телу вместе с горячей кровью. Они плотно соприкасались друг с другом, и Узумаки могла хорошо чувствовать, как напрягся его живот, а твердая плоть упиралась прямо в то место, где её тело истекало соками от желания принять его в себя.       Она и мечтать не смела, что когда-нибудь окажется с ним в таком положении. Что так явственно будет ощущать его желание, его тело, его жар. От понимания реальности происходящего только сильнее сносило крышу.       Когда воздух вокруг начинал плавиться от их контакта, Саске немного отодвинулся. Карин тяжело дышала. Её голова казалась такой пустой и тяжёлой в одно время. Она могла сосредоточиться только на мысли о нем.       — Карин, зачем тебе все это? — тихо спросил Учиха.       — Потому что я люб-… — она резко пришла в себя, почувствовав как парень быстро отодвинул её от себя, и уставилась на него ошарашенными глазами. — …Прости, я не это… — Но выражение лица Учихи уже стало снова каменным, а глаз черным и бездонным. — Я… Это не имеет значения. Действительно, — в ее голосе звучало почти что отчаянье, и Карин понимала, как плохо он это воспримет, но не могла ничего сделать с собой. Слишком испугалась, что все испортила, что он сейчас уйдет, что возненавидит её или снова начнет игнорировать, что было бы ещё хуже. Но Саске замер, держа ее на расстоянии и молча смотря в лицо. Узумаки тоже умолкла, не находя слов. Она не совсем понимала, что сейчас происходит.       — Ты спала с кем-то? Те монстры они сделали это?       — Что?.. — её глаза расширились от удивления. — «Он пытается задеть мою гордость, или как?»       — Ты слышала.       — А есть разница? — её пальцы похолодели, а сердце опустилось. Девушка невольно поджала губы.       — Есть. Я не хочу владеть тем, чем до этого владел другой.       — Саске…       — Расскажи мне.       Карин начинало трусить. Она не хотела говорить всего этого, не хотела вспоминать снова.       — Они не успели… Я убила их как раз перед тем, как… Только трогали, били, тёрлись об меня своими… — девушка втупила глаза в покрывало, скомкав то в пальцах, и даже не чувствовала, как горячие капли опаляют ее щеки. — Такие омерзительные, я все терла и терла, старалась отмыть, но то ощущение не проходило… Даже тот ливень не смыл, я грязная, прости, из-за меня ты тоже станешь грязным. Лучше тебе меня не касаться. Это моя вина, я просто хотела не чувствовать этого. Я хотела… использовать, чтобы чувствовать тебя, а не их… Но это так омерзительно. Наверное, я тебе и в самом деле противна. Прости, я не должна была так поступать, — она подняла глаза на юношу. В темноте и за слезами было трудно прочесть его выражение лица.       — Это ведь я пришел к тебе, — голос парня был низким и мрачным. Они молчали. Долго. Никто не двигался, даже дыхание казалось расстворилось в этой тишине. — И мне не следовало этого делать, — Саске наклонился вперёд и коснулся своим лбом её, — мне стоило подумать… но было плохо… Я пуст и эта пустота разъедает меня, — его шепот был едва слышным, но Карин знала, она чувствовала. Была уверена, что знает о том, о чем он говорит.       — Ты не такой. И если тебе это нужно, я буду рядом.       Учиха ничего не ответил, но правой рукой неловко приобнял её, погладив по волосам. Карин обняла его в ответ.       — Слышишь меня, ты не один.       — Слышу. Ты тоже…       Девушка отодвинулась и взглянула ему в глаза.       — В чем дело?       — Ни в чем, спасибо тебе, — Карин снова наклонилась и обняла его еще крепче. — Спасибо тебе за то, что ты есть, Саске.

***

      — Что ты здесь делаешь?       Сакура быстро вытерла глаза и повернулась на голос.       — Сай?       — Можешь так не стараться. Я все равно слышал и видел как ты плакала.       — Тогда нечего подглядывать. Что ты здесь забыл? — она развернулась обратно.       — Тебя искал, — парень подошёл ближе и присел рядом.       — Я не разрешала тебе садиться возле меня, иди себе, куда шел.       — Я уже пришел, куда шел и, как хорошо, что мне не нужно твое разрешение, чтобы что-то сделать. — Сакура нахмурилась и недовольно взглянула на парня. — Ты можешь вернуться к своему занятию, я не буду мешать.       — Да я скорее умру, чем буду реветь у тебя на глазах.       — Я уже все равно все видел, так что особой разницы нет.       — Я уже не хочу.       — Вот как. Ну тогда не плачь, так тоже сойдёт, — пожал он плечами.       — Спасибо большое за разрешение, — проворчала Харуно.       — Всегда пожалуйста.       Сакура повернула голову и, положив себе на колени, уставилась на парня.       — А тебе плакать не хочется?       — Нет.       — Почему?       — Не знаю. Мне плохо, но это другая боль, не такая, чтобы плакать.       — А они бывают у тебя разные?       — Конечно, — Сай повернул голову к Харуно, также посмотрев ей в глаза.       — А от какой тебе хотелось бы плакать?       — Почему тебя не интересует, от чего я улыбаюсь?       — Пфф, да потому что ты не улыбаешься. Только твое актерское мастерство становится лучше, но не сердце.       — Странно это слышать от тебя.       — А что я?       — Ничего, — он отвернулся и посмотрел прямо.       — В чем дело, расскажи. Если даже ты умолк, там должно было родиться что-то действительно обидное, — она указала пальцем на его голову, определяя место этого рождения.       — Тебе это не понравится.       — Я это уже поняла, но что тебе терять.       — Свою челюсть?       — Резонно, но я обещаю не бить.       — Просто я подумал о том, что с тебя актриса получше, то, как ты подстегивала Наруто к действиям тогда, когда вы искали Саске, будто сама невинность, а на деле умело манипулировала его чувствами. К Хатаке-сану ты такие же манипуляции…       — Достаточно!.. — резко прервала его Харуно.       — …Используешь… — все же договорил он, повернувшись к девушке. Её глаза блестели, и слезы катились по ним тонкими извилистыми ручьями. — Прости, что-то я…       — Да ладно, такой ведь ты, — сквозь слезы наиграно весело улыбнулась Харуно. — Не против вилить грязь на других при каждом удобном случае.       — Я всего лишь говорил то, что видел.       — Да-да, правда и только правда, — она быстро вытерла свои глаза ладонью. — Но иногда ты бываешь действительно жестоким.       Сай молчал, смотря как покраснело её лицо от слез.       — Чего вылупился? Я говорила тебе идти прочь? Чего ты тут уселся? Или мне самой прогнать тебя?       — Ты говорила, что не ударишь.       — То было тогда, а сейчас ты уже сделал мне больно.       — Прости.       — Сдались мне твои извенения. Ты не каешся, — Харуно снова развернула голову вперёд, пытаясь скрыть свою обиду.       — Сакура.       — Чего тебе, Сай? Чего ты пристал?       — Посмотри на меня.       — Что? — девушка развернулась к нему с вызовом в покрасневших глазах.       Сай наклонился и прижался к ее губам своими.       Сакура от неожиданности замерла на месте с широко раскрытыми глазами. Парень отодвинулся от её лица.       — …Зачем?       — Я не знаю, просто захотелось.       — Сай, я тебе что, нравлюсь?       — Нет, совсем.       — Тогда зачем так делать?       — Просто так. Или что, только Хатаке может тебя целовать? — спокойные черные глаза смотрели на неё, и девушку не покидало ощущение, что эти глаза, и это лицо прежнего Саске, того, которым он бы мог стать, если бы остался в деревне.       — Только он.       — Почему?       Харуно не знала, что на это ответить. И действительно, почему? Они никто друг другу, их связывают только условности.       «Я хочу подарить этот мир тебе, разве это плохо?»       Сакура замерла от того, что в ее памяти всплыли эти слова. Его голос, его выражение лица, чувство защищенности в тот момент.       — Потому что я так решила.       — И все?       — Нужно что-то ещё?       — Я не знаю, — снизал он плечами и отвернулся от нее. — Ты стала странной в последнее время.       — Мой близкий друг умер, не могу я от того стать «странной»? — мрачно пробормотала Харуно.       — Ещё до этого. Кажется, что с тобой не все в порядке, — он искоса посмотрел на Сакуру.       — С нами со всеми не все в порядке. Мы снова втянуты в войну, и удача сейчас явно не на нашей стороне.       — Дело не только в этом. Ты смотришь на него с таким отчаяньем, что это даже немного пугает. Будто весь твой мир строится вокруг него… Но кто тогда ты сама?       Сакура замолчала. Ей не нравилось, как все это звучит, словно она помешана на Хатаке. Вот только все было не так.       — А какое тебе до этого дело? Суешь нос в чужие дела, потому что своих нету?       — Нет, потому, что не хочу потерять ещё одного друга.       Харуно напряглась от этих слов. Её злость растворилась, будто той и не было вовсе.       — …Со мной все будет в порядке, Сай. Лучше побеспокойся о себе.       — Что-то все не выглядит, как в порядке. Я не сильный знаток техник Учих, но разве он мог активировать её на тебе, когда был так далеко, да и зачем? — брюнет серьезно уставился на лицо куноичи, но Сакура молчала. — Сначала я решил, что это его вина, но, кажется, все не совсем так.       — И много ты себе там надумал? — снисходительно улыбнулась Сакура, пытаясь уйти от темы.       — Не притворяйся, не только я, Шикамару тоже. Все мы видим, что здесь что-то не так, но трудно понять, что именно, хотя ты ведь знаешь, почему молчишь об этом?       — Это ничего не поменяет, Сай. Мы должны следовать за ним, он — наш командир, наш Хокаге. Только Какаши-сенсей может привести нас к чему-то лучшему, особенно после того, что случилось.       — Ты уверена в этом? Или это в тебе говорят твои чувства.       — Это во мне говорит долг и здравый смысл, Сай.       — Сакура, долг и здравый смысл не всегда идут рядом, чаще, они совсем по разные стороны баррикад.       — Без разницы, в любом случае это ничего не меняет. Если ты не хочешь идти, тогда пойду я, спокойной ночи, Сай, — Харуно поднялась и пошла прочь от парня.       — Спокойной ночи, Сакура…       Она быстро исчезла с поля его зрения, и брюнет снова уставился на пейзаж перед собой.       «Сбежала значит. Странно, все это точно неспроста. Нужно поговорить с Шикамару», — он поднялся, обтрусил штаны от травы и также ушел.       Харуно шла быстро и зло. Когда она внезапно наткнулась на преграду в виде чьих-то рук, то мало не ударила от испуга.       — Что-то произошло, Сакура?       Сердце девушки замерло. Этот хрипловатый спокойный тон рассеялся по её телу, как роса по сухому полю.       — Ничего.       — Хорошо, — Какаши убрал руки, и она вопросительно уставилась на него. — Ты мало не врезалась в дерево, шла, ничего перед собой не видя, потому я остановил тебя.       — Как мило с вашей стороны.       Они замолчали.       — Ну, тогда я пошел, — ему не нравилось здесь находиться с ней наедине.       — Стойте, — Харуно вовремя схватила его за руку.       — Что такое?       — Все-таки случилось, пошли со мной.       Сакура потащила его вперёд.       — Куда?       — Не особо важно, подальше от людей.       Харуно остановилась только когда определила, что они уже достаточно далеко от других, но руки не отпускала.       — Так что случилось? — Хатаке хотел убрать свою ладонь, но девушка только сильнее сжала ту.       — Они догадываются.       — О чем?       — О том, что вы монстр, о чем же ещё.       — И что?       — Это не важно? Разве это не может подорвать ваш авторитет?       — Мне все равно.       — Вот как.       С каждой его такой безразличной фразой Сакура ощущала, что все ближе подходит к пределу своего терпения.       — Что-то ещё? Если нет, то я пошел.       — Еще. О нас они тоже догадываются, это тоже неважно?       — Не особо.       — Ясно.       Боль и обида начали бурлить в ней особенно сильно. — «Это ненормально. Все не нормально. Он не нормальный, монстр, я. Как вообще мне быть? Я хочу его участия, а ему же просто начхать. Только я здесь волнуюсь о происходящем? Только мне это нужно? — Сакура подняла глаза на Какаши. — Если всем все равно, то почему я должна об этом волноваться?»       — Сутэмару, я хочу видеть тебя, — девушка успела заметить как округлились от удивления глаза Хатаке, и ее сердце на секунду замерло от этого. Будто она предала его только что. Но что поделать, если она не может получить от него то, чего желает.       — Да, а я смотрю тебе не надоедают эти игры.       Сакура вздрогнула от угрозливого тона голоса Хатаке. Она очень редко слышала его таким.       — Это не игры.       — Что тогда?       — Жизнь?       — Или процесс умертвления?       — Или так. Ох!       Монстр резко притянул её к себе и сжал в объятиях.       — Этого ты хотела? — он наклонился к её уху, сжимая руками бедра девушки. — Хочешь, чтобы владелец этого тела просто оттрахал тебя? — он поднялся ладонями к ягодицам и смял их. — Или же ты просто соскучилась по мне? — мужчина отодвинулся и посмотрел ей в глаза. — Твой учитель ведь ничего не даёт тебе, не берет тебя. Наверняка, уже забыла даже форму моего члена, не так ли? — он просунул пальцы между ее ног и надавил. Сакура согнулась, пытаясь отодвинуться.       — …Нет.       — Нет, что? Нет, не забыла? Или снова пытаешься лгать?       — Нет, не забыла… — Харуно покраснела и упёрлась лбом в его грудь. Чужое сердце размеренно стучало возле её уха, тогда как ее отзывалось тошнотой в горле.       — И в самом деле, — он прижал ее таз плотно к своему так, что Сакура во всей красе ощутила его намерения, — вот только, — он поднял ее голову пальцем, заставив смотреть себе в глаза, — я тебе не пёсик на поводке, и ты не можешь, дорогуша, вот так вот, то звать меня, то отсылать, то снова звать. Наш договор не так работает. Хотя ты кажется, напрочь о нем забыла. Если хочешь чего-то, то должна платить.       После этих слов сердце Харуно мгновенно опустилось в пятки.       — Чего ты хочешь?       — А у тебя есть, что мне предложить?       — Говори сам, — скривилась девушка, — не заставляй меня торговать своим телом.       — Возможно, глаз, — мужчина наклонился и нежно коснулся губами её правого века, — или бок, — огладил его, поднимаясь выше, — твоя грудь выглядит также вполне аппетитно.       Тело Сакуры покрылось мурашками от страха.       — А что-то другое? Мне скоро идти сражаться, будет плохо, если я пойду туда уже раненой.       — О чем я и говорю, если ты хочешь видеть меня на своей стороне, то должна платить. Это слишком большая работа, как для простой просьбы.       — И что ты хочешь сказать, что одного моего глаза хватит, чтобы ты набрался сил для будущего сражения?       — А что ты можешь предложить мне что-то большее?       — Ты плохой, очень плохой, — она протянула руки вверх и погладила его лицо, стягивая маску вниз. — Ты пугаешь меня и делаешь мне больно, — Сакура провела пальцем по его губах, сминая их. — И это все очень далеко от нормальности, — она встала на пальчики, стараясь дотянуться к нему. — Так почему я все ещё желаю тебя?       Он резко подтянул её вверх, поддерживая за ягодицы и заставляя обнять его торс ногами.       — Потому, что тебе нравится, что я плохой, но добр с тобой, что делаю больно, но забочусь о тебе, что это вовсе не нормально, но запретно и сладко, вот почему и мне… нравится изменять тебя.       Хатаке втянул её в глубокий поцелуй, сминая губы, скользя во рту языком и прижимая худое тело девушки к себе.       — Возможно, я и смогу пойти на небольшой компромисс, — серые глаза казались в темноте абсолютно черными, как и его намерения.