Нисхождение богов

      Сутэмару Ооцуцуки, аки Какаши Хатаке, аки монстр, аки уничтожитель почти что всего живого на своем пути вальяжно расположился на изысканном самом мягком ложе. Серебряные нити прозрачного лунного света нежно скользили по его коже и волосам. Глубокие глаза внимательно всматривались в космическую даль. Множество звезд, что он мог разглядеть даже на этом светло-синем небе, были похожи на рассыпанную бриллиантовую пыль. Каждая из частиц Вселенной неизменно манила его своей красотой, неразгаданностью, но еще больше возможностью изменить эту гармоничную идиллию создания-разрушения. Как скульптора привлекает сырая глина возможностями, так и его далекая звёздная пыль — воплощениями, которые он определенно смог бы постичь, разгадать, изменить. Ему никогда не нравилось быть пассивным участником какого бы то ни было процесса. Он любил принимать непосредственное участие, и когда абсолютно все находилось под его властью, следовало сложенному идеальному плану, или пусть небольшим даже отклонениями, но которые он все также неизменно предусмотрел. Пальцы тихонько постукивали по деревянному резному подлокотнику, ритмично, будто в такт только ему слышной музыки. И Ооцуцуки слышал: звук, с которым закручивались галактики, звенящие отголоски, с которыми распадались звезды на мелкие частицы, грубый бас — столкновения планет или астероидов, тихое шипение от хвостов, мелькающих то тут, то там, комет, и ни с чем ни сравнимый звук исчезающего пространства в глубине абсолютно черных тел космических дыр. Он с самого своего рождения любил музыку, в которую погружала его Вселенная. Сутэмару действительно был благодарен своему божеству за то, что тот дал им возможность воспринять все это, увидеть, услышать. Все невообразимое разнообразие, которое преподносил им космос.       Одно было предельно грустным, то, что бог хотел стереть все это, ради собственного перерождения. Где-то на подкорке его сознания теплилась уверенность в том, что именно с рождением их Света развернулось полотно этой Вселенной, и как каждое завершает свой цикл, он также стремился к предсказуемому перерождению. То ли Свет специально так запрограммировал их, собирателей энергии и силы мира, то ли сама Вселенная неизменно стремилась к распаду, бог неумолимо следовал незримой, ничейной и одновременно всепоглощающей воле.       И они должны следовать за ним. Как рабы?.. И «должны» — было словом, которое Сутэмару ненавидел больше всего. Это весьма критично ограничивало творческий потенциал, сводя тот к абсолютному нулю. Когда ты не то, что не способный создавать, ты отказываешься даже думать об этом. Это неимоверно удручает. И ему казалось, что Кагуя, как его сестра, как самый близкий человек, всегда понимала его, отличаясь несколько иными взглядами от их сородичей, как и собственно он. Вот только оказалось, что «другие» его взгляды, и «другие» ее существенно отличались.       И он не потерпел предательства от самого близкого.       Хотя в одном они все же были похожи — это их необъяснимая привязанность к роду человеческому. Это же насколько нужно тот любить, чтобы представителю небожественной расы предложить провести вместе все время этой Вселенной. Понять, принять, подарить нечто неимоверно дорогое.       Сутэмару стер сестру и вместе с тем вложил её в тело Сакуры. Для крепкого стебля всегда нужна обогащённая почва. Ею стала сестра, уничтожившая все его представление о любви. Он понимал, что виновата не только она, в каком-то смысле её даже можно было бы понять. Но он не хотел понимать предателей. Оправдывать их. Зачем? Кому это нужно? Чувства вины он не испытывает. Он просто создал нечто совершенно новое. Он открыл свое существо для другой. И в этот раз позаботился о том, чтобы боль предательства больше никогда не постигла его.       — Сакура, — Сутэмару обернулся к вошедшей девушке. Её длинные прямые волосы отливали нежностью розовых цветков, а глаза, казалось, воплощали саму суть жизни, сияя подобно тем звездам, что он созерцал недавно. Движения плавные, поступь уверенная, сила пульсировала живым ключом под её тонкой и крепкой белоснежной кожей. Она подошла впритык и упрямо уставилась на него. — Ты невыносимо прекрасна, — с восхищением выдохнул мужчина, вглядываясь в её неимоверные глаза, подобны кругам гладкой озерной глади глубокого озера в летний зной, далеко в лесной чаще, где больше никто, кроме него не смог бы её рассмотреть.       Уголки её губ приподнялись.       — Я пришла ругаться, но почему ты хвалишь меня? — возмутилась Харуно, при этом невольно взмахнув руками в воздухе от несоответствия. Короткая туника с длинными рукавами приятно взмахнула воздух. Сапоги на её стройных ногах, на высоком каблуке, смотрелись весьма уместно и свежо, обхватывая ее ноги второй кожей сзади.       — А почему я не могу похвалить свою любимою женщину? — довольно улыбнулся Ооцуцуки.       Харуно показала лисью улыбку.       — Ты ничего не делаешь просто так, любимый, — она обвила своими тонкими пальцами его лицо с обоих сторон, приподнимая еще немного выше. — Уж мне ли не знать об этом.       Его голова находилась ровно напротив её живота, где бархатной тканью красовались его частицы. Сакура открыла эту часть себя, и ему неимоверно нравился подобный ход. Каждый, кто видел её красоту, понимал, что у неё только один властитель.       Сутэмару перевел взгляд с пупка на лицо девушки. Полные аккуратные губы, открытые глаза, даже изумрудный ромб, что переливался светом внутри, ему нравилась каждая её часть.       Губы Ооцуцуки растянулись в довольной улыбке сильнее.       — Не делаю, но и вместе с тем это все только ради тебя, — игриво ответил он.       — О, спасибо, что напомнил. Именно за этим я и пришла сюда. — Мужчина вопросительно приподнял бровь, как делал только Хатаке. Её сердце сделало кульбит от такого соблазнительного маневра. — Лицемер, твоя ложь неизменно злит меня.       — А я думал, что ты соскучилась, — Какаши властно положил руки ей на поясницу, притягивая ближе между своих ног и прислоняясь щекой к её животу.       — Не отвлекай, — Харуно приподняла его голову пальцами, заставляя снова смотреть в глаза.       — Даже не начинал, — его кисти скользнули на ягодицы, размерено сжимая упругие полукруги. Сакура с укором взглянула на мужчину.       — Почему я последней узнаю о твоих планах, и от кого, Карин? — вернулась к своему прежнему возмущению Харуно.       — Милая, что от этого изменилось, ты все так же первая в моем сердце, — руки Хатаке скользнули вдоль напряжённых бедер, заставляя облокотиться на него.       — Старый лис, мне кажется, или ты немного не понимаешь, о чем я говорю? — Сакура мягко похлопала мужчину ровной ладонью по волосам. Те послушно согнулись, прикрыв горящие тьмой глаза, и обрели свою прежнюю форму обратно. Его губы сомкнулись и приоткрылись следом. Ничего не укрылось от взгляда девушки, каждая деталь вырезалась на подкорке. Он был настолько идеальным, что её это бесконечно смутило в один миг. Харуно обе руки засунула в его шевелюру и хорошенько встряхнула, наводя там полнейший беспорядок, в который уже сегодня могли заселяться вороны Итачи, даже без предоплаты.       Хатаке удивленно приподнял брови, его озадаченное лицо выглядело предельно комично и слишком большим сходство обладало с кошачьими. Сакура нагнулась и зарылась лицом в его мягкие волосы, вдыхая стойкий древесный умопомрачительный аромат и весело рассмеялась.       — Ты такой милый, ха-хах, ну как прикажешь на тебя злиться после этого? — она обвила его шею руками, буквально заставляя Какаши уткнуться в её грудь.       — Не нужно, — Хатаке выдохнул горячий воздух в её грудь, и кожа девушки невольно покрылась мурашками. — Или же мне придется тебя ублажить.       — Каким таким образом? — не без интереса спросила Харуно.       — А какой тебе больше нравится? — он потерся щекой об её пружинистую грудь.       Сакура внимательно пронаблюдала за его лукавым взглядом.       — Ты хочешь захватить мир? — прямо спросила она.       Несколько секунд Сутэмару внимательно смотрел на Харуно в ответ.       — Думаю, тебе стоить кое-что увидеть, — он поднялся с ложа, сразу же вырастая над ней.       — Что?       Ооцуцуки только взял девушку за руку, а в следующее мгновение они оказались посреди огромной пустоши.       Длинные стволы божественных деревьев впереди тянулись в космос. Огромная красная зоря казалась безумно близкой, и магнитные вихри, исходившие от нее, напоминали призрачных змей или же драконов.       — Где мы? — поразилась Харуно.       — Мафусаил, — он указал вперед на огромного красного гиганта, что закрывал добрую часть неба.       — Это что?       — Это тот, кто находится здесь с самого начала времен, а, может, и еще дольше. Увы мы этого увидеть не смогли. Когда мы появились, он уже был, как и множество других звезд.       Сакура вопросительно уставилась на него. На что мужчина легко наклонился к ней боком и заговорщически произнес:       — И как думаешь, а сможем ли мы увидеть наш конец? Или, возможно, конец Вселенной?       — Конечно, что нет, ведь фактически в то время мы будем мертвы.       — А вот и нет, — его лицо озаряла привлекательная искренняя улыбка. — Мы можем увидеть и не только это.       — Как такое возможно? — Харуно переводила взгляд то с красных бутонов на зорю, то обратно.       — Мы передаем главному богу не только энергию, но и информацию. Именно благодаря наличию и того, и другого в почти-что нескончаемом количестве, он и руководит нашим сознанием.       — Раз руководит, то ты никогда не был ответственен за свои поступки? — нахмурилась Сакура.       — Нет, не так, — Сутэмару встал позади, уютно обняв её со спины. — Знаешь, что было в голове у монстров, единственная мысль, что они несли с собой, пожирая энергию? Именно это раз от раза фоном звучит в моей голове. Будто напоминание, которое ты никогда и ни при каких обстоятельствах не посмеешь опровергнуть или не исполнить. Его воля, что руководит нами. Что заставляет идти на поиски новых цивилизаций, уничтожать их, съедать плоды, якобы продлевая свою жизнь, но по факту, передавая самое важное ему. От нас остаётся настолько малая часть, потому мы, наверное, никогда не сравнимся с ним по силе. И это страшно… — тихо шептал мужчина нежным бархатом. Он выдержал паузу. — Бог находится прямо перед нами, внутри Мафусаила.       Сакура удивленно взглянула на его лицо. Ооцуцуки, излучая безмятежность, смотрел вперёд.       — И мы можем здесь всё ещё находиться? Он не уничтожит, если обнаружит?       — Разве я сделал что-то не так? С чего бы ему нас уничтожать?       — А разве не сделал? — поразилась девушка.       — Я весьма примерный собиратель, тише воды, ниже травы, — его губы почти касались кожи уха, вызывая своим дыханием волны мурашек. — Только несколько из клана знают об моих истинных намерениях. Среди них Момошики и Урашики.       — Те, с которыми ты ходил встретиться?       Мужчина согласно кивнул.       — В следующий раз ты также познакомишься с ними ближе. У них весьма скверное чувство юмора, потому лучше было не искать приключений сразу после вашего превращения, — пояснил Сутэмару. Харуно согласно кивнула.       — Значит, ты хочешь низвергнуть вашего бога? — спросила Сакура, следуя его взгляду, и вновь смотря прямо перед собой.       — Нет, всего лишь ищу пути избежать погибели, — улыбнулся Ооцуцуки. — И желаю вернуть то, что он отнял у нас. И еще отнимет в будущем.       Харуно молчала мгновение.       — Это звучит, как что-то весьма трудное.       — Так и есть.       — А если ничего не получится?       — Тогда я исчезну.       — Только ты?       — Я спрячу тебя так, чтобы никто не нашел.       — Зачем мне это? — развернулась к нему полностью Сакура.       Сутэмару поджал губы в слабой улыбке.       — Чтобы жить.       Такой простой ответ на столь сложный ответ.       — Без тебя? — нахмурилась девушка.       — В мире предостаточно прекрасного, увлекательного, незабываемого, чтобы ты обрела что-то интересующее тебя, — довольно произнес он.       — Будто мне это нужно, — Харуно с силой сжала его руки, лежащие на её талии. — Зачем вообще так говорить, идиот? — взбунтовалась девушка.       — Ладно-ладно, успокойся, мы умрем вместе, ладно?       — Да, так намного лучше. И не ты ли говорил, что я при любом случае последую за тобою?       — Всегда можно…       — Сутэмару!.. — воскликнула Сакура.       Его глаза в шоке расширились, встретившись с её раздраженным взглядом.       — Да, дорогая? — мило улыбнулся Хатаке.       — Не говори ерунды.       — Хорошо, милая, — он нежно коснулся губами её макушки, вдыхая сладкий аромат цветов. Следом за поцелуем на волосы опустилась полупрозрачная серебряная вуаль.       Рука мужчина поднялась выше, забираясь под неё, и приподнимая голову девушки к себе.       — Мы умрем вместе, — его губы коснулись её сквозь вуаль, сминая.       Кисть поднялась выше, откидывая ткань немного назад, открывая её прекрасное лицо. Харуно полностью прильнула к нему, когда почувствовала тепло на её запястье, которую Какаши обвил своей свободной рукой. Опустив взгляд, Сакура увидела, что там появился браслет, изящный и сияющий; похожий, но немного грубее, оказался на его запястье. Он впитался в кожу, подобно воде, становясь почти невидимым, когда мужчина резко отпустил её руку, и только, когда снова взял её, тот засверкал всеми цветами. Сутэмару с улыбкой на лице продемонстрировал это своей возлюбленной.       — Вот так намного лучше, — прекрасно понимая происходящее, девушка коснулась его лица, привлекая для поцелуя, более глубокого в этот раз. В который она хотела вложить все свои чувства, что мигом затопили её с головой.       Ей было все равно, какое будущее их ожидало, пока он находился рядом с ней.       — Так это что выходит… что Момошики невеста Урашики? — внезапно задала вопрос Харуно, отстранившись от поцелуя.       Мужчина смотрел на неё пару секунд недоуменным взглядом, пока внезапно не разразился хохотом, буквально хватаясь за живот.       — Ну ты чего? Я же серьезно спрашиваю.       — Так ты все-так что-то видела?       — Я немного подсмотрела в твои воспоминания. А что? Они же оба мужчины, вот мне и стало интересно, — обиженно пробормотала девушка.       — Все мы состоим из одинаковых частиц. Но несмотря на это, мы все очень разные, хотя и во многом похожи, и такой пустяк… Отвечая на твой вопрос, да, Момошики супруг Урашики, а ты стала моей, — он крепко сжал её в объятиях, прижимая к себе.       — И браслет? — Сакура приподняла свою руку.       — Также есть. — Девушка согласно кинула. — Кажется, мне стоит познакомить вас поскорее.       — Да, мне интересно узнать о них, — повторила свои действия молодая Ооцуцуки.       — Хорошо, но перед этим… — Сутэмару снова жадно припал к её губам, не давая не вздохнуть, ни выдохнуть.       — Какаши, — послышался голос сбоку.       И двое резко отшатнулись от неожиданности. Настолько сконцентрированы они были друг на друге, что даже не заметили появления постороннего. Сутэмару перевел на того недовольный взгляд.       — Почему я должен искать тебя черти-где? К нам твои родичи пожаловали, говорят, что «близкие друзья», — иронично показал кавычки Учиха.       Все резко перенеслись в их логово, и первое, что Сакура увидела — это были два браслета, что находились очень близко друг к другу и слабо светились, вплетенные внутри белоснежной кожи.