***
Джули нехотя прислонилась ладонью к замку двери своего номера, в котором она проживала в данный момент. Самая верхушка самого высокого здания в городе, откуда открывался вид на весь Неоингениум, а реклама уже не слышалась; дроны и летающие автомобили, общественный транспорт и кэбы на автопилоте — все летали метрами ниже. Она совсем не желала заходить в номер, хотя он ждал. Возможно именно поэтому — он ждал её каждый вечер. Захлопнув за собой дверь, она оказалась в покрытом полумраке холле, который вёл прямиком в гостиную. — Что-то ты сегодня припозднилась, детка, — Де Мартен сидел в кресле, распивая бокал вина. Она бы и не заметила его присутствие, если бы не напольная лампа, которая тусклым светом освещала его лицо. Как всегда, он был безупречен не только в официальных костюмах, но и в роскошном домашнем халате. Идеально уложенные каштановые волосы, прямая осанка — он держался так, даже будучи в одиночестве. Вино было одним из самых дорогих из его коллекции, и особого труда не стоит догадаться, что этот номер, как и весь отель, принадлежали ему. Джули сняла обувь и прошла в гостиную, встав напротив него. Мэр вкусил последний глоток ипоставил пустой бокал на столик сбоку от него. — Я сегодня долго репетировала, Жан, — тихо сказала она. От её дерзкого поведения ничего не осталось. Она вздрогнула, когда его руки легли ей на талию. Кожу обожгло холодом рук. — Разве ты не помнишь, как я просил называть меня? — Он поднялся и сжал в пальцах замок платья, расположенный на груди. Медленно потянув за него, он снова повторил: — не помнишь? — Не помню, — послушно сказала она. Платье, заструившись тонкой тканью, медленно сползло вниз по ногам и упало на пол. Де Мартен схватил её за подбородок, и чуть поднял голову вверх, чтобы Джули смотрела прямо на него. Это был вялый взгляд безысходности, даже не страха, а бездеятельности. Она ничего не могла ему сделать. И его это забавляло. —Ты вспомнишь, — уверенно сказал он, поглаживая её по щеке. — Так и быть, сегодня я разрешу тебе называть меня так, — он снова поднял её подбородок и впился губами к её губам. Ей было трудно сдерживать слёзы, но она научилась это делать. Каждый день она просыпалась в его постели с мыслью сбежать, но он бы нашёл её. Нет смысла для него спрашивать, как у неё прошёл день — он всё мог просмотреть в её горизонте событий и стереть то, что ему не понравилось. Или придумать что-то своё, для забавы. После этого она чувствовала себя истощённой, только обычная жизнь доставляла ей какую-то радость. Она не помнила, когда оказалась у его ног — в прямом и переносном смысле. Не помнила, что было до. Она даже не была уверена, что это её настоящее имя и возраст. То лицо Жана-Мишеля, которое глядело на граждан с рекламных голограмм, могло располагать к себе. У него была неширокая челюсть, которую не особо было видно из-за бороды. Он имел тонкий длинный нос с горбинкой и выразительные карие глаза. Он мог показаться дружелюбным и честным мэром — всё из-за его широкой улыбки на рекламных плакатах и то, как он держал себя на публике — этакий свой парень. Но сейчас, когда он смотрел на неё сверху вниз, чуть приподняв уголки губ, его лицо ужасало. Он был спокоен всё время, которое был с Джули. Но это же спокойствие её убивало — он никогда не кричал на неё, не бил, и даже не ругался. Одного его взгляда было достаточно, чтобы понять — она его собственность, и он будет пользоваться ей так, как захочет. Впереди выборы мэра, и ему понадобится её помощь — чтобы сделать такими игрушками весь свой город.-4-
21 мая 2021 г. в 06:41
В пятницу вечером, Кея ожидал новый клиент. Это был молодой человек, которому жизнь наскучила, Кей бы сказал так. Он вообще не видел смысла бежать перезаписываться по одному лишь чиху, конечно, это ему давало деньги на жильё и пропитание, но это не значило, что проблемы людей вдруг обесценивались — просто они переставали уживаться с ними, пытаясь переписать себя. Как бы Кей хотел родиться в те времена, когда чипов ещё не существовало, а люди могли жить свободно и спокойно.
Его клиент уже долгое время встречался с одной девушкой. Давнишние отношения ему очень приелись, но он её очень любил, и даже не думал о том, что бы расстаться и завести новую. Поэтому он пожелал забыть все их счастливые моменты, всё, что между ними было после того, как они начали встречаться, чтобы снова пережить тот трепет и романтику, которых так не хватало в их бытовой жизни.
Кей, к несчастью для себя, подумал о том, что он сейчас одинок, и не мог вспомнить кого-то, кого бы он любил. Может, это всё из-за амнезии, может, он и правда, всю жизнь был одинок.
Почему-то, увидев Джули, он почувствовал к ней внезапную близость, но знал, что всё не так, как кажется. Может, он знал её раньше? Не было в ней «ничего такого», чтобы могло зацепить, и одновременно было всё. В любом случае, он пытался убрать эти чувства куда подальше, в тот самый ящик, где лежала кровавая медаль. Это животное влечение, и ничего больше. Ей вообще надо держаться от него как можно подальше.
Пробегаясь по воспоминаниям клиента, Кей, вместе с его девушкой сходил в музей, кино, на концерты, учился с ней вместе в школе, университете, прыгал с парашютом, катался на параплане в пустошах за границами этого злосчастного города. Несколько лет назад, хотя бы, можно было выйти за его границу. «Мужик, как ты можешь хотеть забыть всё это… это же моя мечта. Я просто хочу жить как вы», подумал Кей. Теперь они тут все как в тюрьме — объединённые общей сетью чипов и другой микроэлектроники. Говорят, за границей ещё хуже. Трущобы, мусор, всё погрязло в этой грязи, а Неоингениум хотя бы пытается это скрыть.
— Ты хочешь отсюда уехать? — спросила девушка, ложась на колени к парню.
— Куда, детка? — вздохнул он. — Отсюда слишком тяжело уехать… невозможно.
— Есть только один вариант, как сделать это законно, — она взглянула в окно. — Сбор на колонизацию Кеплера ещё не закончен. Мы можем…
— Я не знаю, это всё слишком сложно, чтобы делать поспешные решения, — парень погладил её по волосам.
Кей испытывал трудности с тем, чтобы стереть всё это. Тяжело было и забыть то, что он увидел и услышал. Ему бы заплатить этому парню, за то, что дал посмотреть свои интересные воспоминания, а не наоборот. Колонизация новой планеты тоже звучала интересно. После того, как человечество колонизировало Луну и Марс, богатые и умные личности начали прилагать все свои усилия и вкладывать деньги в колонизацию неизведанного. Правильно, эта планета уже была обречена. Если за последние две сотни лет было изобретено больше технологий, чем за всё прошлое, что же их ждет в будущем? То же касается и мусора. За последнее время его наверняка стало больше на планете. Город, являющийся островом, может держаться особняком до поры, до времени, пока имеет свои средства на переработку мусора. Со стороны кажется, что мэр Де Мартен сделал хорошую работу. Но у любой картины есть обратная сторона. И словно вышитая, обратная сторона этого города страшна — нитки оборванные, отрезанные, завязанные в узлы, и снова теряющие связь — это была жизнь людей в городе. Зато снаружи выглядело вполне сносно.
С тяжёлым сердцем, он всё-таки стёр всё, и как обычно, отнёс клиента в кэб и отправил домой. Вернувшись в свою студию, он подошёл к плите и начал готовить еду. Шум воды в ванной прекратился,
и оттуда вышел Индиго, явившийся миру, в чём мать родила.
— Бро, прикройся, древнегреческий ты чёрный бог! — Кей швырнул в него полотенце, и тот ловко поймал его одной рукой. В другой у него всё ещё была зубная щётка, который он начищал белые чистые зубы. Он правда мог бы работать моделью для современных скульпторов — гора мышц при среднем росте, слегка волнистые волосы, собранные в пучок на макушке — мечта всех женщин, несмотря на отсутствие одной ноги.
— Два пофёл ты нафер, — улыбнулся он, возвращаясь в ванную. Он сплюнул остатки пасты и покричал: — У тебя там полотенец нет!
— Иногда мне кажется, что ты тут больше меня находишься. Купи полотенец в следующий раз, — пробубнил Кей, размешивая варящиеся в остром соусе рисовые палочки.
— Как скажешь, хозяин.
— Ты вообще в общаге появляешься, или так, для виду?
Индиго вышел из ванны в майке и шортах, подошёл к дивану, скинул свой протез и плюхнулся головой на подушку.
— Иногда заглядываю. Мне там особо нечего делать, — он выпрямился, когда на столе появилась тарелка, издающая приятный аромат. — После той шумихи с убитым курьером, лучше не привлекать к себе внимания.
— Правильно мыслишь, chico listo, — Кей сел на кресло и принялся захватывать палочками еду.
— Тем не менее, ты хочешь сходить на концерт.
— Я ведь тебе не говорил этого, — рот у него остался открытым, и палочки зависли недалеко от тарелки.
— Да брось, это было видно с самого начала. Твоё якобы безразличие, — Инди показал кавычки в воздухе, — только подогревало интерес.
— Мне кажется, я знал её раньше. Не могу отделаться от этой мысли, — Кей отложил еду и лег в кресло, вытянув ноги, и сложив руки на груди. — Хотелось бы узнать наверняка. Может, я что-то вспомню, пообщавшись с ней.
— Твоя правда. Не думаю, что копам ты интересен. Ты всё-таки, умер, — уголки губ у Индиго поднялись. — А до какого-то неизвестного гриндера им топать, как до Луны.
— Но я могу быть интересен Мартену. Он ведь выступает у нас в качестве инквизитора.
— Вполне, ты его интересуешь, но с тех пор ты не только исчез, но и сменил внешность. От прошлого тебя ничего не осталось. Тебе нужно меньше бояться, мы можем за себя постоять, — он сжал руку, показывая свои мускулы, и они громко засмеялись.
«Не в плане, что его интересую именно я. А какой-то неизвестный успешный гриндер», задумался Кей словно в подтверждение слов друга. Он провёл рукой по виску и закинул волосы за ухо. Уголки его губ снова опустились, будто он был встревожен и попытался себя успокоить. Индиго заметил это, и открыл инструментрон, пытаясь его отвлечь. Кей приблизился к чуть подёргивающемуся голубому изображению:
— Это что, билеты на концерт? — заинтересованно спросил он.
— Да, удалось достать четыре, за успехи в спорте и учёбе.
— Ты вообще молодец, — Кей одобрительно похлопал друга по плечу. Дотянуться своими длинными руками до него не составило проблем. — И спорт, и учёба… я в твоё время любил попинать хуи.
— Нужно чем-то заниматься, а то так и свихнуться можно. Наши с тобой дела не назовешь особо весёлыми, — он усмехнулся. — Билета четыре, придётся кого-то звать, или пропадут, — Индиго откинулся на спинку дивана и тяжело вздохнул.