the boots

— Чувствую себя нелепо. — Ты выглядишь превосходно. Легко и свежо, абсолютно потрясающе для первого свидания, — уговаривал Тэхён, который весь вечер выбирал другу наряд. — Юнги из тех, у кого есть вкус, он оценит. — Но это совершенно не мой стиль. Чонгуку чудесно шли и широкая белая рубашка в голубую полоску, и прямые льняные штаны, но комфортно он себя не ощущал. — Дай я хотя бы джинсы надену, — канючил он. — Хорошо. Вон те светлые, дырявые, чтобы твой ненаглядный слюни пускал на твои бедра. Чонгук настолько смутился, что почти перехотел менять низ наряда, пусть и мысль о том, что Юнги будет думать о его бёдрах, только воодушевляла. Все же, тогда лучше джинсы. Стоя уже, в заранее, условленном месте с корзинкой в руках, Чонгук перекатывался с пятки на носок и обратно. Глядя в бледный асфальт, он думал, стоит ли целовать хёна в щечку при встрече или обнимать его. Они ведь на свидании? Как вообще люди ведут себя в таких ситуациях? — Привет? Даже если Чонгук морально дошел до того, чтобы все же попытаться клюнуть хёна в щечку, то подняв глаза сразу забыл обо всем. Юнги казался ощутимо ниже. И выглядел словно ангел: распущенные под желтой кепкой волосы, светлая широкая футболка с яркими полосками, светлые джинсы и (Гук сначала решил, что ему показалось) черные кеды вместо тех пресловутых больших ботинок. Юнги отвел взгляд и фыркнул, но Чонгук готов был поклясться — тот смутился от такого пристального разглядывания. — Ты потрясающе выглядишь, хён, — выдохнул наконец младший, чем смутил Юнги ещё сильнее, пусть он и не подал виду. — Куда мы пойдем? — вместо ответа на любезность спросил Мин. — В одно мое любимое место. И там сейчас красиво, как никогда. Знаешь парк магнолий неподалеку? Мин кивнул и улыбнулся. Действительно довольно романтичное место, учитывая, что сейчас магнолии пышно цветут. — Многолюдное местечко, — заметил он уже вслух. На это Чонгук лишь усмехнулся. У него есть лучшее место для того, чтобы им никто не мешал. В парке и правда было достаточно много людей. Маленькими группками они неторопливо гуляли, заполнив и без того не сильно широкие аллеи. По заранее намеченному пути, Чонгук уверенно шагал вперед, поглядывая краем глаза назад, чтобы не потерять хёна. Но как бы не старался, все равно упустил его. Вернувшись чуть назад, он почти сразу столкнулся с растерянным взглядом старшего, который как раз выискивал в толпе знакомую макушку. Вокруг сновали парочки и компании друзей, мамы с детьми. Никто на них даже не смотрел, все были заняты собственными делами. Чонгук смотрел на Юнги, который облегченно вздохнул, увидев Гука. Его словно через край переполнила уверенность в себе, в том, что он все делает правильно, так что, ни секунды больше не раздумывая, Чон взял Юнги за руку, мягко сжимая узкую ладонь, и пошел дальше, не отпуская. Старший только улыбнулся, взявшись покрепче и непроизвольно поглаживая большим пальцем по тыльной стороне ладони Гука, получая от этого непонятное удовлетворение. Чем дальше они шли, тем глубже в парк заходили и тем меньше было людей. Все предпочли быть в самой гуще рощи магнолий, сюда же доходили только редкие прохожие, так же ищущие тишины и уединения, как и Юнги с Чонгуком сейчас. И в этой странной тишине, если прислушаться, можно было слышать их учащенное сердцебиение. — Мы прошли почти все самое красивое так быстро, — сказал Мин, оглядываясь назад. — Нет, все самое лучшее впереди. Веришь мне? Они все еще не разжимали рук и на них уже поглядывали прохожие. Чон начинал ощущать себя неловко, Юнги же только крепче сжал его ладонь. — Верю. Чонгук не мог не улыбнуться. В животе порхали пресловутые бабочки, а грудь сдавило от нежности, аж дыхание перехватило. Он вел старшего дальше, повернул на незаметную тропку. Голоса вскоре вовсе стихли, затерялись вдали. Аромат магнолий доносился даже сюда, пусть вокруг росли дубы и клёны, окружая цветочные деревья и словно защищая их. Обогнув их по все той же тропинке, они вышли к небольшой полянке. Юнги пораженно вздохнул. Полянку окружали всё те же магнолии, кое-где была сирень. Трава была в одном месте примята, словно кто-то недавно здесь уже был, но других признаков того, что об этом месте знает кто-то ещё не было. Зелень травы оттеняли яркие пятнышки одуванчиков, щедро рассыпанных по всей поляне. Было тихо и спокойно, словно вовсе вдали от города. — Ты прав, место действительно лучше некуда. Чонгук широко улыбался, глядя на реакцию хёна. Пока тот стоял и любовался, младший прошел к той примятой части травы и поставил свою корзинку туда. Достал оттуда покрывало, расстилая его одним движением, поставил сверху корзинку и сел сам. — Я приготовил немного вкусного, если ты голоден, ещё есть лимонад и чай в термосе, я не знал, что ты захочешь больше. Юнги смотрел на него и, конкретно, в этот момент сердце ухнуло куда-то вниз. А возможно не падало, а просто ушло к Чонгуку. Столько стараний и заботы он не видел ни разу, пусть отношения у него и были. Видимо, неправильные, ненужные. — Давай лимонад, для начала, — и улыбнулся так нежно-нежно, что у Чонгука от этого пульс участился и щеки залило краской непроизвольно. Юнги сел рядом, сняв кеды, чем вызвал легкий смешок у младшего — носки оказались ярко зелёные, с утятами. Разлив по стаканчикам лимонад, Чонгук сразу достал ещё легкие закусочки и небольшие бутербродики. Юнги от этого переполнялся нежностью и млел от удовольствия, но ничего не говорил. Ему польстило то, что Гук явно провел своё личное расследование, раз сейчас в маленьком контейнере лежало аккуратно нарезанное манго, а в соседнем — помидорки черри. За них он и принялся в первую очередь. Чонгук маленькими глотками пил свой лимонад, боясь сказать хоть слово. Почему-то все те моменты, когда они нормально разговаривали и темы, которые можно было обсудить вылетели из головы, сознание пустовало. И тогда он принялся рвать одуванчики. — Ты любишь цветы? — спросил он, сплетая их между собой. — Имеешь в виду, как подарок? — Гук кивнул в ответ. — На самом деле, понятия не имею, мне еще не дарили цветов. Юнги уже видел, что Чон плетет венок. Вплетал между одуванчиков маленькие колоски, какие-то белые мелкие цветочки, названия которых Мин не знал. Получалось красиво, аккуратно, словно он делал это постоянно, каждый день. — Меня мама научила, когда мне было десять. Мы жили за городом, у нас был свой маленький сад, где росло всё, что угодно. Она так любила свои цветы, что они росли у неё, как ни у кого другого. Мы вместе делали букеты, плели венки, собирали семена на следующий год. Еще пару движений пальцами — крепкая травинка прочно сплела два конца, соединяя их. Яркий, солнечный веночек был выполнен до того искусно, что Юнги даже засмотрелся. — Наденешь? Так смотрят щеночки. Юнги был не в силах устоять, он даже словил себя на мысли, что весь мир бы за этот взгляд отдал. Снял кепку, растрепал волосы, упавшую на лоб челку. Светлые, почти белые волосы делали его настоящим ангелом, а венок стал нимбом. — Позволишь сделать пару фото? Я не буду никуда выкладывать, обещаю. Чонгуку хотелось говорить шепотом, чтобы не спугнуть момент, не смутить настолько, что Юнги откажет и снимет веночек. А тот пусть и смутился, но кивнул, отводя взгляд куда-то в сторону. Гук достал чехол с фотоаппаратом из той же корзинки. Он и не надеялся, что хён позволит ему это так просто себя снимать, так что был заранее готов к уговорам. Чон сел удобнее, чуть настроил объектив и поднял камеру к глазам. Сделал пару пробных фотографий и посмотрел на результат, на экранчике. Что-то сосредоточенно хмыкнул и подсел к Юнги ближе, но чуть левее, чтобы свет падал лучше. Руки перестали трястись, занятые знакомым и понятным делом. А все, о чем думал Чонгук это прекрасные выразительные глаза Юнги. Его невероятно мягкие волосы, аккуратные носик и губки. Он словно был создан для камеры, такой красивый и изящный, словно светящийся изнутри той самой неповторимой красотой, в которую Гук, очевидно, и влюбился. Спустя еще пару фотографий, когда старший уже не так неловко себя чувствовал и даже пытался улыбаться, глядя в объектив, Гук протянул руку и поправил ему волосы, лишь едва коснулся, убирая непослушную прядь со лба. От этого движения у Юнги дыхание перехватило, а лицо залил румянец. Гук быстро сфотографировал. Это будет лучший кадр. — Я потом пришлю тебе, хочешь? — улыбнулся, снова меняя угол и делая ещё пару снимков, радуясь, что пусть и смущенный, но его хён стал менять позу и даже совсем ярко улыбнулся, показывая десна. Если Чонгук и мог как-то описать себя в этот момент, то сравнил бы с большой кучей самого сладкого на свете желе. Руки едва слушались. Сев снова рядом, Чон взял бутерброд. — Расскажи о себе. — Что ты хочешь знать? — отпивая свой лимонад, спросил Юн. Он сейчас ощущал себя полностью расслабленным, словно кот на солнышке, пусть неловкость и сковала немного руки. Таких свиданий у него не было никогда, все было слишком новым. Эти трепетность, осторожность, нежность со стороны Чонгука были совершенно противоположны тому, что с ним бывало раньше. — Всё, — даже не задумавшись, выпалил младший. Мин усмехнулся и сделал ещё глоток. — Это много, выбери одно. Чонгук не знал, что выбрать, потому спросил про семью. Он был готов запомнить любую мелочь о хёне, да и с чего начинать ему было не сильно важно. Юнги рассказывал. Про маму с отцом, про брата, про их маленькое кафе в Тэгу. Про то, как уехал, чтобы заниматься музыкой. Разговор шел своим чередом, они пили теплый чай, потому что солнце пряталось за облаками и всё ближе клонилось к горизонту, немного холодало. У Юнги затекли ноги и он встал, прохаживаясь среди высокой травы и поглаживая лепестки белоснежных цветов магнолий, растущих вокруг. Один он сорвал и подошел обратно к Чонгуку, который как раз рассказывал про то, как позавчера защищал проект. Ощутив руку в своих волосах, Чонгук замер на полуслове. Увидев Юнги совсем близко, он запаниковал, хватая ртом воздух. Он смотрел прямо в глаза с легким прищуром, такой светлый и нереальный. Тонкие пальцы убрали челку за ушко и туда же заправили цветок магнолии. — У тебя тоже пусть будут цветочки. Слишком близко, почти вплотную. Чонгук выдыхает судорожно и непроизвольно опускает глаза на губы старшего, подается совсем немного вперед. Юнги облизывает губы. Сейчас или никогда. Громкая музыка заставила вздрогнуть, Чонгук аж подпрыгнул. — Ты очень невовремя, — Юнги берет трубку, глядя куда-то в сторону. А потом резко меняется в лице, обеспокоенно хмурит брови. — Я понял. Возьму у Намджуна машину и приеду. — Тебе пора бежать? — голос у Гука дрогнул немножко. — Да, прости. Дома проблемы, мне нужно ехать, — виновато ответил Юнги, забирая свою кепку с покрывала и снимая венок с головы. — Это был потрясающий день, спасибо тебе за него. И убежал, оставив Чонгука одного.