Если хочешь быть мне (не только) другом...

Пробка напоминала многоцветную и медленно перемещающуюся змею. - Такое чувство, что мы никогда не доберёмся до цели, - Грачевич тревожно оглядел картину, наклонившись к лобовому стеклу. Видимость так и норовили затруднить снежинки, с которыми дворники справлялись слишком медленно. Про себя Юрий ещё добавил: «Какого чёрта я согласился ехать с ним? Ах да, это был приказ, задание! Деньги – это, конечно, важно». - Хотел бы веrнуться домой? – спросил его Сапогов. – Под чьё-нибудь тёпленькое кrылышко? «Никто меня там не ждёт, - подумал журналист. – Есть Алиса, но разве может девчонка в коробчонке заменить живого человека?». - Вряд ли сейчас возможно оказаться снова дома, - сказал Грачевич вслух. - Это да. Погода отвrатительная. - Кажется, можно всего Пруста прочитать, а пробка так и не рассосётся, - Юрий нажал кнопку включения радио, чтобы развеять скуку. - Мы продолжаем наш новогодний концерт, - послышался голос ведущей. – Встречайте Всеволода Старозубова и его песню «Снежинки». - Опять… - проронил директор Девятого канала. - Вам не нравятся песни Старозубова? – удивился журналист. В репертуаре певца было несколько «праздничных треков», Всеволод не раз выступал на Девятом канале. - Конкrетно эта – нет, - Ричард переключил на другую волну. - Воздержитесь от путешествий, - говорил диктор. – Ожидается снегопад. - И так видно, - Грачевич с тоской прикрыл глаза. Вновь смотреть на дорогу он не собирался: снова пуговицы фонарей, бесконечные атмосферные осадки, медленно перемещающиеся машины. Тяжело было отдаваться своим мыслям, когда рядом сидел совсем не безразличный Юрию человек. Ну как – не безразличный? Сперва, когда журналист только попал на Девятый канал, он равнодушно относился к Сапогову. Приняли – приняли. Не будь гадом и делай своё дело с душой и огоньком. Начальство есть начальство – отсутствие вмешательства лучше какого-либо интереса. Потом Грачевич хотел впечатлить директора, но быстро понял: Ричард строит из себя много повидавшего человека, которого фиг удивишь. И энтузиазм сменился презрением. Сапогов казался Юрию нарциссом. Диагнозами журналист, человек без высшего медицинского образования, не бросался. Просто слишком Ричард напоминал того товарища из древнегреческого мифа, думающего только о себе. В конце концов, это погубило персонажа и грозило также директору Девятого канала. «Погоди, - однажды задумался Грачевич. – Чего вдруг ты волнуешься за Сапогова? Он тебе ни сват, ни брат». Осознание нагрянуло мгновенно, словно кирпич, упавший на голову. Да, Юрию за время репортёрской практики пришлось столкнуться со многими опасностями. Отсюда и психоделическое сравнение. Главное, что изменился он сам. Положим, программу создавал по-прежнему, но возникло ощущение некой покорности, подчинения и нежелания вмешиваться в подковёрные игры. Требовалось справиться с неожиданными чувствами к начальству. Не смог. Разве раздавишь влюблённость, как червяка? Можно было бесконечно ругать себя за смирение и подвластность сердцу, но не избавиться от них. - Скоrей бы весну, - вывел журналиста из воспоминаний голос субъекта его тревоги. – Не только календаrную. Чтобы моrоз и снег пrекrатились. - Не любите Новый год? - Пойми, я не чувствую holiday настrоения. Перед глазами путешественников промелькнул знак, предупреждающий о съезде. - Скоро мы сможем поехать по обочине, - сказал Грачевич. - I’m think, это ни к чему, - возразил Ричард. – Будем ехать пrямо. Снова заиграла очередная новогодняя песня, уже другой исполнительницы. Юрий включил свет и пошуршал картой, едва заметив странный блеск в глазах Сапогова. «Нравится, ему, значит, эта песня. Не возмущается. Ну и человек! Если бы можно было заглянуть в его голову и понять логику, по которой он живёт! Минут пять. Больше бы я там не продержался». - Если верить карте, то можно свернуть налево, на другое шоссе. - O’kay, - подозрительно быстро согласился директор Девятого канала. «Слишком спокойный он сегодня. Не к добру», - подумал журналист. Спустя двадцать минут до них дошло, что карта обманула: глазам путешественников предстала убогая местность с не заасфальтированной землёй и отсутствием освещения. Появился риск попасть в канаву. - До нашей гостиницы точно сегодня не доедем, - Грачевич глянул на часы. Затем снова развернул карту. – Если продолжать ей верить, то найдём какую-то базу отдыха. Всяко лучше, чем ехать и мучаться. Надеюсь, хозяева базы дружелюбные. - Good. - У вас нет свободного домика? – спросил Юрий у женщины лет пятидесяти, сидящей за столом. - Последний остался, - улыбнулась хозяйка турбазы. - Тогда давайте нам ключи, мы идём. - Stop, - вклинился в разговор Ричард. – В домике две кrовати или одна? - Одна двуспальная. - Ну, отпrавляемся дальше, - поманил журналиста за собой Сапогов. - Мы слишком устали, чтобы ехать, - возразил Грачевич. – Нам нужно отдохнуть. Я могу и за письменным столом подремать, не страшно. Директор нехотя согласился. Вот только в номере не было письменного стола и стула. Просто кровать. Юрий глянул на пол, покрытый ковролином. Не самое удачное место для сна, но сойдёт. Путешественники поочерёдно помылись и отправились ужинать. Хозяйка порекомендовала им красное вино. Ричард, в принципе, прислушался к её совету. Явно ведь английского виски на турбазе не будет. В столовой играл электрофон. В данный момент крутилась пластинка с песнями… Всеволода Старозубова. И звучали пресловутые «Снежинки». - Какая навязчивая song, - сквозь зубы процедил Сапогов, когда принесли заказанную еду. Оба выбрали плов. Официантка вскользь упомянула предстоящую ярмарку. Решено было в связи со снегопадом продавать все товары в помещении. Внезапно по столу прополз муравей. - Это «Загадка дыры», и мы попали в ещё большую дыру, чем наш город, - импровизировал журналист. – Вопиющая антисанитария! Но меня больше волнует другой факт: откуда насекомые зимой, при минусовых температурах? Не иначе как это радиоактивный мутант или пришелец? - Silence, - директор Девятого канала приложил палец к губам. – Даже когда у тебя выдаётся свободная минутка, ты пrедпочитаешь work! Не слишком ли нагло с твоей стороны быть таким мелочным, высматrивая недочёты? - Наглость – второе счастье. Завтра надо будет прогуляться. - Думаю, завтра мы уже убеrёмся отсюда. - А у меня мысль, что снегопад продолжится. - Это «Загадка дыры», и в такие минуты я вспоминаю коллегу из передачи «Сдохни или умри», где рассказывается, как выжить в экстремальных условиях. Сегодня я постараюсь заснуть на твёрдом, несмотря на ковролин, полу. Но вот незадача – не получается! – Грачевич вертелся. Сон не шёл. - Come on, - вдруг услышал Юрий голос Сапогова, тоже до сих пор не заснувшего. - Нет уж. - Меня совеrшенно не устrаивает пеrспектива твоего завтrашнего поведения. You will be ворчать and беситься. Ничего плохого не пrоизойдёт, если ты пrимешь мою rекомендацию. Журналист вздохнул и перебрался в кровать, постаравшись максимально дистанцироваться от Ричарда. Оба быстро оказались в объятиях Морфея. Снов Грачевичу за время пребывания в постели приснилось достаточно. Были кратковременные, однако не пробуждающие, кошмары, бессвязный бред и даже, прости Господи, эротика. Раньше Юрий не придавал значения последнему, но с недавних пор сны в стиле «не для работы» начали появляться чаще. В самый ответственный момент он вдруг проснулся и обнаружил, что кто-то обнимает его за талию и гладит. Так хотелось, чтобы приятное чувство не прекращалось. Минуточку! Мгновенно на память пришли все события вчерашнего дня. Получается, журналиста трогал не кто иной, как директор Девятого канала! И всё ещё при этом находился в сонном состоянии. Рассвет только занимался. Можно было снова постараться задремать, но внизу Грачевич чувствовал лёгкое оживление. «Только не это!». Вдобавок ко всему Сапогов ещё и проронил странное «Ох!», притулившись к Юрию окончательно. «Я имел право отказаться от этой поездки! – мысленно страдал журналист. – Ведь при желании и с ним возможно говорить по-человечески! Ричард бы поругался сперва, но понял бы!». Через полчаса он вновь забылся сном. Ближе к девяти или десяти Грачевич опять пробудился. Директор канала стоял рядом со своим чемоданом. - Ждал, когда ты пrоснёшься. Мы left это прекrасное место, - последние слова, кажется, прозвучали саркастически. Юрий поднялся, раздвинул штору и увидел, что аномальный снегопад достиг своего апогея. - Не получится. Все дороги засыпаны. Придётся ждать минимум до обеда. Вы завтракали? Сапогов помотал головой. - Тогда идёмте. После еды путешественники решили посмотреть на ярмарку, о которой говорила вчера официантка. Стеллажи были заполнены разными продовольственными товарами, зимними аксессуарами и новогодними игрушками. - Поглядите на этот культ личности, - журналист показал Ричарду фигурку, подозрительно похожую на певца Всеволода Старозубова. - I’m hope, что она хотя бы не пrоигrывает мелодию «Снежинок», - покачал головой директор. - Вам что-нибудь купить? Я в курсе, что вы презрительно ко мне относитесь… - начал было Грачевич. - Why ты так rешил? – перебил его Сапогов. – Я не ненавижу тебя. И прекрасно могу купить себе сам что захочу. Они довольно долго проходили по павильону и сделали покупки. - Должно быть, весело вместе со своим другом ходить по магазинам, - улыбнулась мужчинам продавщица, пробивавшая товары. - Мы просто коллеги по работе, - возразил Юрий, складывая купленное. - Извините, - сконфуженно пропыхтела женщина. Дообеденное время путешественники провели, прогуливаясь по турбазе. Журналист пытался присовокупить к утренней неожиданности недавнюю реплику Ричарда. Значит, директор не презирает его? С какой это радости? Не мог ли он врать? Издевательства вполне в манере Сапогова. Грачевич искренне надеялся, что алость щёк можно будет списать на морозный воздух, иначе Ричард заметит и непременно вставит колкое словцо. Бум! Перешагивая через сугроб, Юрий случайно наткнулся на камень, очевидно, засыпанный снегом, и рухнул на директора канала, идущего впереди. - Вот поэтому я и жду весну, - зазвенел в мыслях журналиста голос Сапогова. Следом он услышал уверенное в себе и неожиданно твёрдое «Get up». «Что ж происходит? - думал Грачевич, когда они зашли в столовую. – Снег как будто стал интенсивнее идти. Когда же этот кошмар закончится, и мы, вернее, я, окажусь дома?». Невыносимо было находиться рядом с человеком, от которого не знаешь, чего ожидать в следующий момент. Вдобавок Ричард заказал бутылку вина, видимо, рассчитывая, что, раз уж посадки за руль в последние пару часов не предвидится, можно употреблять алкоголь. Юрий тоже отхлебнул напитка, который вернул ему былой авантюризм. Захотелось скандалов, интриг, расследований, а ещё – подколоть директора канала, который явно не помнит, что вытворял во сне. - Открой тайну, несчастный, открой тайну! – произнёс хорошо поставленным голосом журналист, вперив свои зрачки в глаза Сапогова. - О чём это you? – Ричард мгновенно испугался. При всём своём фанфаронстве он явно не терпел прямого напора – Грачевич догадывался. - Это просто фраза из сказки «Золотой ключик». Я хотел выпытать, что вы на самом деле тайно любите Новый год. Но теперь мне даже интересно, что вы скрываете? У вас хранятся наркотики? Вы – многоженец? - Никаких таких secrets у меня нет. - А ваше отношение к Новому году всё-таки изменилось? – стоял на своём Юрий. - Не то чтобы я его полюбил, but уже не воспrинимаю этот пrаздник в штыки. Может быть, из-за тебя. «Значит, не «благодаря», а «из-за», - размышлял журналист, всё ещё не понимая, чего хотел директор канала. - Это вино на вас так подействовало? – задал он вопрос. - No, - ответил Сапогов, и Грачевич сразу осознал абсурдность своего предположения. Разве может любителя виски так разнести с менее крепкого напитка? - Вы просто ведёте себя не так, как обычно. Вспомните себя на работе – разве это похоже на то, какой вы сейчас? - Nothing особенного, как и в твоем поведении. Ещё не стемнело, когда оба вышли на улицу, продолжая прогулку. За домиками возвышались заснеженные горные пики и ёлки. Посторонних не наблюдалось. - Наплевать, - услышал Юрий голос Ричарда и уже было собирался спросить, о чём это тот. Стоило журналисту открыть рот, как директор повернулся к нему, притянул к себе и вовлёк в поцелуй. «Зачем?! – первая мысленная реакция Грачевича на действия Сапогова. – Провокатор! Не то что бы я возражаю, но какое внезапное действие! Ожидай неожиданного, как говорится. Уж не принял ли он меня за Татьяну? Усы у нас обоих есть». Сопротивляться сил не было. - Sorry, - тут же, притворяясь, будто поцеловал Юрия нечаянно, попытался оправдаться Ричард. – Я somenthing пеrепутал… - Вот не поверю ни за что, - в типичной манере разоблачителя произнёс журналист. - Я не лгал, когда говоrил, что не испытываю к тебе ненависти. - Дружелюбие и страсть – несколько разные вещи. Они дошли до своего домика и заперли дверь на ключ. - А всё-таки ты can быть смиrным, - усмехнулся директор, касаясь плеч подчинённого. - Когда необходимо. - Пеrейдём на «ты»? – Сапогов расстегнул молнию вечной кожанки Грачевича. Тот медленно кивнул. - Поцелуй меня ещё, Ричард… - выдавил из себя Юрий. В голове почти не было мыслей, кроме одной: «Точно ли это происходит в моей жизни?». Непривычно называть начальство по имени. - If you пrавильно попrосишь. Журналист глянул ему в глаза: - Ричард, поцелуй меня, пожалуйста… Директор Девятого канала тут же выполнил просьбу. Грачевич поймал себя на мысли, что ему нравится. Даже больше, чем в первый раз, без которого не было бы нынешнего. Но сообщать об этом Сапогову Юрий не стал: ни к чему тешить эго того. Шаловливые руки Ричарда обвили талию журналиста. - Take your clothes off, - потребовал директор, и Грачевич не преминул подчиниться. Пока он смотрел на то, как раздевается его начальник, то думал: «Разве моя жизнь была настоящей до сегодняшнего дня? А если бы мы не оказались на турбазе, что тогда?». Юрий не считал себя фаталистом, но творящееся между ним и Сапоговым находилось на шкале вероятности где-то в районе «кому скажи – не поверят». Вот Ричард открылся перед ним во всей красе. Журналист неловко коснулся органа директора, провёл рукой, затем обхватил головку губами… - Всё good, - Сапогов, видимо, понял, что это первый раз Грачевича с мужчиной, и решил будто бы подбодрить его, потрепав по каштановой макушке. Движения языка Юрия были медленны и неожиданно осторожны. - Faster, Юrа, - Ричард учащённо дышал, прикрыв глаза. Казалось, он хотел в полную силу застонать, но боялся, что их услышат посторонние. Благо, окно они предусмотрительно занавесили. Журналист послушно ускорил темп, интенсивнее стимулируя член директора. Пальцами одной из рук сжал мошонку. - Excellent, - простонал Сапогов, чувствуя, что близок к пику. Ещё через несколько секунд он кончил. – Позволь и мне сделать for you кое-что пrиятное. Грачевич обнаружил (или всегда знал): сам он тоже является эгоистом. Иначе почему он просто упивался фактом происходящего? Его не абы кто удовлетворяет! Потеплевшие руки Ричарда не спеша трогали пенис Юрия, а после директор прибегнул к помощи губ и языка. В прошлом журналист, конечно, имел отношения с другими людьми. Но интим с их участием стёрся из памяти. Поэтому никаких «сравнительных анализов» Грачевич ныне не проводил. Хуже ли данные контакты были, лучше – не имеет значения. Важен лишь текущий момент – время разрядки, когда отключается мысли, а в голове возникает сплошной туман. Рассеявшийся, впрочем, быстро. - Why ты молчишь, Юrа? Тебе не понrавилось? – сокрушался Сапогов. Звезда ведь, требует внимания. - Довольно неплохо, - ответил Юрий. Сразу же выражение лица Ричарда сменилось улыбкой, которую бы прежний журналист назвал приторной, фальшивой и омерзительной. Сейчас Грачевич читал в ней лишь желание. - Сделай это. Immediately. Юрия несколько удивил факт, что директор хочет видеть себя снизу. Несколько мгновений журналист окидывал взглядом Сапогова, распластавшегося на кровати в позе звезды (отличный каламбур), а после послюнил палец и ввёл его в отверстие Ричарда. - Мне кажется, ты напряжён. Ты не передумал? – спросил Грачевич, медленно продвигаясь внутрь. - Что ты! Go on… Когда Юрий добавил ещё один палец, то заметил, как директор закусывает губу, словно бы сдерживаясь. - Всем будет наплевать. Можешь стонать с любой громкостью. Сапогов послушался и начал совершать возвратно-поступательные движения навстречу партнёру. «И даже сейчас я не могу его понять. Хочет ли он большего или вновь готов кончить?» - преследовала мысль журналиста. Недолго думая, Грачевич вытащил пальцы и проник в Ричарда уже членом. - Скажи, если вдруг я сделаю тебе больно, - предупредил он директора. Тот кивнул. Сперва Юрий двигался неспешно. Инструкцией ему стало лишь очередное «наставление» Сапогова: - Sharper! Почувствовав, что Ричард близок к завершению, журналист решил немного помучить его. Всякий раз, как только стоны директора усиливались, Грачевич на какое-то время замедлялся. - Не томи my soul, Юrа. Stronger! Юрий дивился, как только сам не кончил. Английские вставки в речи Сапогова были весьма возбуждающи. Впрочем, журналист не мог испытать удовольствие сам, лишив этого ключевого момента Ричарда. Изменив своему внезапно излюбленному принципу, Грачевич сделал несколько резких толчков. - Ох! – совсем так же, как во сне, вздохнул директор. Понимая, что осталось несколько секунд, Юрий поймал член Сапогова в руку, не дав тому запачкать простыни. Ричард излился, а затем и журналист испытал оргазм. Разве хотелось после такого переключиться на некое другое занятие? Сон накатил на обоих, словно волна, которая захлёстывает с головой. Ближе к половине седьмого вечера они проснулись, оделись и отправились ужинать. - You think о том же, о чём и я? – подмигнул директор канала Грачевичу. Тот кивнул. – Нам, please, по поrции вашего плова, только без пауков. - Это был муравей, - беззлобно возразил Юрий. - Без rазницы, - столь же беззлобно ответил Сапогов. Кто знает, как развивались бы отношения между ними, если бы путешественники не встретили на своём пути гостиницу? Согласно радио, звучащему в столовой, синоптики предсказали потепление. Если они не врут, то снег завтра утром должен растаять. Тогда журналист и директор канала отправятся выполнять задание, о котором чуть было не забыли. Впереди их должно ждать много интересного.