Тьма

      «Наш бункер — нет, наш дом — имеет сердце. Оно находится в «комнате наблюдения», которую мы назвали так по ошибке, изначально не подозревая, для чего она существует на самом деле. В ней собраны центры управления всей нашей жизнью: отопление, освещение, источники энергии, камеры наблюдения, а также планы комнат, коридоров и выходов, складов с сырьём и медпунктов. Там есть буквально вся информация, кроме той, что хранится в библиотеке. Мне до сих пор непонятно, зачем нужно было отдельно создавать архив с бумажными книгами и записями. Это крайне нелогичное, неэффективное решение. Анна предполагала, что устаревшие данные, зафиксированные на бумаге, не было смысла оцифровывать. В таком случае загрузить более свежую информацию Минерва просто… не успел?»       Чёрт. Они даже не могли ничего проверить, как будто находились в полной изоляции — во тьме незнания.       «Это происходит на самом деле. Что до побега, что сейчас. Нам не избавиться от противного чувства беспомощности, пока мы сидим под землёй».       — Что ты делаешь? Если не занят — иди спать. Мы почти потратили дневную норму света.       — Ага. Спокойной ночи… ***       Всё как сон. Звуки приближающихся шагов, терпкая смесь запахов леса, немытых тел и дождя, голоса людей, которых уже не ждали.       — Эмма!!!       — Фил, — Анна глянула на него покрасневшими глазами, достала заколки, чтобы волосы не мешались, и протянула руки к Эмме, — помоги мне. Или… Нет! Рэй?! Звук: стук о пол чего-то тяжёлого и твёрдого. Чужое длинное тело, которое едва двигалось, было тяжело поднять и перенести.       Резкий запах пота, грязи и чего-то гнилого.       Ощущение мозолей на чужих руках. Странное.       Глаза Фила застилала пелена, и тело действовало как будто само: он и не заметил, как сбросил с себя тёплую шершавую и отвратительно пахнущую тяжесть и оказался в главной комнате бункера, прямо напротив микрофона, после того, как ему поручили принести капельницы и предупредить Дона и Гильду. Лишь на секунду им овладела неуверенность: «Что я должен сказать?» — но рука уже потянулась к кнопке включения.       — Эмма и Рэй вернулись, они рядом с медпунктом. Если можете, идите туда: им нужна помощь! — голос ломался от волнения. Фил поспешил вниз, на нежилой уровень дома. Четвёртая дверь. Выбитый замок. Комната длинная и узкая, как шкаф. Всевозможные банки разными порошками, таблетками и реагентами с одной стороны, с другой — ряды стеклянных, пластиковых и металлических приборов. «Опасно! Я снова забыл надеть маску!»       Фил на мгновение замешкался, когда тусклый свет внезапно загорелся, отреагировав на его присутствие (ещё одна странность дома: на этом этаже почему-то сделали датчики движения, когда как наверху были обычные выключатели), но тут же подхватил две капельницы, недавно вымытые, упакованные, и выскочил обратно, плотно закрыв дверь. Путь до нужной комнаты, ближайшей к выходу и недавно ставшей лазаретом, был преодолён за пару минут: лестница, коридор и…       — Сделаешь шаг, и я за себя не ручаюсь, — пригрозила Анна, не оборачиваясь. — Ты собрал на себе пыль со всего дома, — она подошла забрать капельницы, — иди набирать ванну — ту, которая рядом с лаборантской, — сейчас будем мыть пациентов. Для Мистера тоже. Не жалей горячей воды.       — Стоп, что? — Фил растерянно посмотрел на Безымянного, развалившегося на кушетке, которую они вытащили в коридор. Рэй с Эммой сидели на стульях, привалившись друг к другу. Анна поморщилась.       — Долгая история, но мы должны помочь и ему.       Безымянный оборвал её:       — Да нахрена?! Что ты вообще умеешь делать, Нянька?       «Как всегда агрессивен…» По взгляду Анны Фил понял, что её терпение на исходе.       — У вас троих истощение. Эмма больна, у Рэя повреждены голеностопные связки — и это при поверхностном осмотре. Пока я не осмотрю вас всех и не решу, что делать дальше, вы останетесь здесь.       — Анна… — Эмма попыталась привстать с кровати, но Рэй остановил её.       — Не думаете же Вы, что я хочу навредить, — Анна раздражённо выдохнула, — моя задача — помогать и лечить.       Мистер усмехнулся.       — Чем докажешь?       — Что? Разве не Вы договорились с Эммой и Рэем и помогли им вернуться?       — От этого зависела моя жизнь.       Она передёрнула плечами.       — Каким это образом? Уверена, Вы бы прекрасно справились и без груза за плечами. К тому же у меня нет причин Вам вредить. Считайте это платой за помощь.       Мистер усмехнулся и ничего не ответил. Анна переглянулась с Эммой, кивнув подошедшей Гильде, которая растерянно посмотрела на Фила.       — Вопросы? Нет? Тогда слушайте внимательно. ***       — Ты шутишь.       — Рэй.       — Анна.       — Тише оба, — шикнул Фил, кивнув на недавно уснувшего Мистера.       Спустя примерно два часа они, как три заговорщика, уселись за стол в аниной лаборантской, которая, по сути, являлась малой частью лазарета и отделялась от него тонкой складной стенкой.       Дон спал, вернувшись с охоты и принеся запахи пыли и растений, похожих на смесь мяты, пихты и чего-то сушёного, Гильда готовила ужин. Анна упрямо мотнула головой.       — Ты идёшь спать, Рэй, и это не обсуждается. Я даже не оставлю тебя здесь — вон двадцать пустых комнат, выбирай любую!       — Ты не понимаешь, Мистер…       — Не шелохнётся: устал не меньше вашего. Не представляю, откуда у него взялось столько сил на ругань.       — Анна, — устало выдохнул Рэй.       — Повторяй моё имя сколько угодно, — она поднялась, — ты не изменишь это решение. Сейчас поешь и иди.       Фил вздрогнул от её холодного тона. Резкая, неожиданно бескомпромиссная в вопросах, которые касались их жизней, — такая она стала, когда прошло больше недели после ухода Эммы, Рэя и Мистера на «Золотистый пруд». Никто даже не заметил, как и когда успели произойти эти изменения.       «Возможно, я со стороны такой же. И Гильда, и Дон — просто у нас это выражено не так ярко».       Фил смотрел на Рэя, изучая его новый облик: чёрные синяки под глазами, углубившиеся складки на коже — результат сухости воздуха и холодного ветра, — слегка отросшие волосы, практически сросшиеся брови, до ран омозоленные руки и ступни. И, главное, привычка постоянно возвращать взгляд к Эмме. Опущенная голова и бесконтрольный нервный страх. Рэй боялся, буквально трясся из-за постоянного тревожного убеждения, что с ней может что-то случиться, пока он секунду-две смотрит в другую сторону, словно она абсолютно беспомощна.       «Нежизнеспособна».       — Ты понял меня? — Анна, чутко улавливавшая его чувства, продолжала напирать, а Рэй, насупившись, даже не смотрел на неё. Снова — неотрывное внимание в одну сторону, на одного человека. Анна сжала кулаки, — ты умрёшь от недосыпа и истощения. Ты станешь абсолютно бесполезен. Хочешь тронуться умом? Ты уже в плачевном состоянии, Рэй, посмотри наконец на себя!       Она достала из кармана зеркало, что было чуть больше её ладони. Фил знал, насколько у Анны бывает железная хватка, несмотря на то, что она считалась физически самой слабой из их команды.       Верно.       — Смотри на себя! Фил на мгновение засомневался — дёрнулся остановить их. Было не место и не время для выяснения отношений, пока Мистер и Эмма спали за ширмой. Он замер на середине движения в тот момент, когда Рэй поймал собственный взгляд в маленьком отражении чужой руки.       Повисла тишина тягучая, оглушающая и страшная.       Рэй послушно смотрел, пока его глаза теряли прежний лихорадочный блеск, брови, сведённые к переносице, расслаблялись из-за растерянности и внезапно отхлынувшей злости, руки опускались.       — Что ты видишь?       Сухое лицо, уродливое лицо, свидетельство скорой смерти. Скулы острые, глаза большие и впалые (они стали отчаяннее и чернее с их последней встречи), кожа серая, фиолетово-бледная. И это лишь фрагмент, а не весь облик.       Гладкая поверхность стола. Блестящий бок капельницы. Длинные ряды стеклянных приборов у стены.       Отражения-отражения-отражения. Сотни уродов, повторяющих его внешность.       Рэй попытался закрыться руками, но Анна не дала ему сделать это.       — Теперь понимаешь?       Он кивнул, так и не расслабив руки.       — Ты права. Я бесполезен.       — Хочешь продолжать оставаться таким?       Рэй не усмехнулся, как сделал бы раньше.       — Я ничего не хочу, — он опустил голову, — я принёс её в бункер, что ещё нужно? Теперь Эмма в безопасности. Я устал. Я устал, отпусти меня.       Он дёрнулся, но Анна не ослабила хватку. Рэй вскинул голову, посмотрев ей в глаза. Она наклонилась, вглядываясь так, словно стремилась изучить его душу, вытащить и препарировать её на столе. В такие моменты её взгляд становился прозрачным практически до белизны, невозможным не-голубым.       На поверхности плавало испуганное отражение.       — Не смотри на меня, — попросил Рэй.       — Что ты собираешься делать?       — Отпусти меня, — прохрипел Рэй, покачав головой.       Анна осталась неподвижной, только требовательно сжала губы.       «Ответь! Не смей молчать!»       — Я не хочу жить, — сказал Рэй, схватившись за голову.       И заплакал. ***       «Что я могу сделать? Анна наверняка устроит серьёзный разговор. Это будет долго, плохо и утомительно, а я должен буду смотреть, а они — слушать… Как много мороки с тем, чтобы просто объяснить, что вообще происходило всё это время, пока они блуждали снаружи так далеко отсюда, от наших проблем. И мы ведь не успели ничего разузнать об их походе: было не до расспросов… Хм. Анна разозлится, если я попытаюсь поговорить с Эммой, но ведь должна быть причина, почему они пропадали три недели? И почему вернулись в таком состоянии, и как договорились с Мистером, и что узнали во время «похода». О, Рэй наконец уснул. Анна на пределе, но осталась присмотреть за Эммой. Смешная. Указывает, что делать другим, а сама не спит по три дня. Пора пойти заменить её, пока и она окончательно не распрощалась с нервами».       Фил усмехнулся, выскользнув из комнаты — легкомысленный и тоже смешной из-за веры, что завтрашний день сделает их ситуацию легче.