***
Ночной костёр погас, их окружил плотный сухой холод. Зима. Февраль. У Рэя не было сна ни в одном глазу, он лежал, крепко обняв Эмму руками, и слушал её тяжёлое дыхание. Даже сквозь одежду чувствовался жар, иссушающий её силы. Эмма не открывала глаз с того момента, как у неё началась лихорадка — буквально через полтора часа как они покинули «Золотистый пруд». Каменный лес пах льдом, сухими растениями и морозом. По небу плыло серое влажное море. Свинцовые облака пропускали ничтожно мало света. «Только бы не было дождя или града. Мы и так двигаемся ужасно медленно. Как назло, даже подмогу не позвать». Голова у Рэя раскалывалась от недостатка сна, но он игнорировал это. Засыпать нельзя. Если бы он дал слабину, с Эммой могло что-то случиться, и не обязательно по вине Мистера или диких демонов. Сейчас она находилась в крайне угнетённом состоянии, и, кроме того, Рэй понял главную ошибку, которую они допустили, уходя из бункера. Они не взяли лекарств. Нет, у них были бинты на случай, если придётся перевязывать раны, были мешочки с измельчёнными травами, которые они использовали в качестве приправ (из них также можно было приготовить простенький отвар). В бункере хранились только давно просроченные таблетки и растворы, а ещё те небольшие запасы, которые они унесли из Грэйсфилда. В общем и целом получалось ничтожно мало. В худшем случае, если бы они заболели все разом, медикаментов хватило бы лишь на две недели полноценного лечения. Это не учитывая тяжести болезни и её происхождения. А теперь они двое оказались в весьма интересной ситуации. Эмма лежала без сознания. Снова. Рэй был бессилен как против её болезни, так и попыток самоубийства или случайных ранений, заражений и недугов, потому что сам еле переносил их путь назад. Они не рассчитывали, что их путешествие займёт более десяти дней. Хуже всего было, когда Эмма ненадолго приходила в сознание. Она напрочь отказывалась есть. У Рэя с каждым часом оставалось всё меньше сил и упрямства. «Лучше бы она вообще не просыпалась». Приходилось повторять себе, как мантру: «Главное — донести её до бункера», а затем сжимать чужой подбородок, заставляя кашлять и жевать, плакать, кричать и сопротивляться. И замечать, как она постепенно слабела, сдаваясь. Так продолжалось уже вторые сутки. На её лице было выражение либо равнодушного спокойствия, либо непонимания, странного оцепенения. Рэй пытался сначала по-хорошему: вручал плошку с едой и подносил ложку ко рту, но Эмма не шевелилась. Горячее раздражение, из-за которого хотелось окунуть её лицом в только что сваренный суп, он умело сдерживал. — Если ты не поешь, я накормлю тебя силой. Молчание и плотно сжатые губы в ответ. Эмма сухо сглатывала и шелушилась кожей лица и рук. У неё трескались губы и краснели глаза. Рэй не мог найти в себе сил, чтобы смотреть на неё и замечать изменения, уродующие постепенно и неотвратимо. — Изо рта в рот, если придётся, — он угрожающе приблизился, но она никак не отреагировала. Он посмотрел на посуду в руках, вдохнул пресный запах, почувствовав тошноту и боль в животе. Затем набрал пару ложек в рот и тщательно пережевал. Эмма даже не вздрогнула, когда увидела его лицо вплотную к своему, только удивлённо вдохнула. А затем, когда их рты соединились, резко сжала зубы. Рэй почувствовал, как задрожали мышцы её лица, жёсткие руки упёрлись ему в плечи. После недолгой борьбы, когда он пытался давить, чуть не вжавшись губами в губы и удерживая на месте за запястье, Рэй ощутил, как по подбородку потекло тёплое и вязкое. Он отступил, но не отстранился и не разжал хватку. Сглотнув, вытер ладонью рот. «Не думал, что мой первый поцелуй будет вот таким». Он был доволен только тем, что догадался не есть первым, иначе его бы просто вырвало. — Теперь сама. Эмма даже не взглянула на него, однако, когда он снова протянул ложку, послушно открыла рот. Ам.***
Больно. Сухо. Жарко. Ногу разрывает, раздрабливает. А он всё ещё не имеет права останавливаться. «Как же медленно и долго мы передвигаемся. Мистер специально выбрал более длинный маршрут? Навряд ли, ему это невыгодно. Вперёд он нас гнал только так — каждый привал приходилось рассчитывать по секундам, чтобы всё успеть! На его месте я бы стремился как можно скорее вернуться назад, но что-то всё равно не так… Посмотрим. Главное — донести Эмму до бункера. Просто отдать её в руки Анны и Фила, а дальше хоть трава не расти». Он настолько погрузился в мысли, что заметил приближение постороннего человека слишком поздно — только когда массивные ботинки оказались прямо перед лицом. Безымянный сел, держа перед собой ружьё, как защиту, и вперился в Рэя взглядом. Притворяться спящим было уже бессмысленно. — Опять бодрствуешь? — Мистер ухмыльнулся. Рэй не ответил. «Чего он припёрся, да ещё и с оружием наперевес? Обычно за спиной его прячет. Интересно, смогу ли я достать нож из сапога до того, как он успеет отреагировать?» — Можешь выдохнуть, мелкий. Я подежурю за тебя. Рэй вздрогнул, не ожидав резкой перемены. — Что? «Он что, хочет нас убить? Нет, глупая мысль, иначе не стал бы заявляться прямо». — Спи, — Мистер сел удобнее, не отрывая глаз от лица Рэя, — и перестань уже копошиться. Рэй покраснел. Больше всего он жалел, что Эмма прямо между ними: быстро перевернуться с ней или сбежать в любом случае не выйдет. А у Безумца ружьё. И нож. И ещё чёрт знает что в башке. «До этого он лишний раз смотреть на нас брезговал. А теперь что — защищать и помогать решил? Так я и поверил. Если не сейчас, значит, что-то долгосрочное. Он решил втереться в доверие до возвращения в бункер и после воткнуть нож в спину?» Тот, словно в ответ на тревожные мысли, тихо рассмеялся. — Ты ещё не понял? Я не убью вас, даже если захочу. За прошедшие дни у меня было о-очень много возможностей для этого. Я знаю, что у тебя растяжение. Нога уже отекла и при любом неверном движении режет. К тому же ты несёшь Эмму на себе весь путь и не спишь уже сколько? Сутки или двое? Уверен, что с нашим черепашьим темпом переживёшь обратную дорогу? — Рэй едва сдержал себя, чтобы не скривиться, когда тот назвал Эмму по имени. Он был бы рад просто послать Мистера далеко и надолго, но всё портили состояние Эммы и его травма. — Дай помочь. Мне времени жалко, а так вы загнётесь и без моей помощи, и все усилия окажутся потрачены впустую. Ты просто однажды потеряешь сознание от недосыпа и истощения, оступишься, и, уж извини, спасать вас будет поздно. «Не знаю, что и думать. Откуда столько альтруизма? Он так взбесился, когда Эмма заговорила с ним о перемирии, но теперь сам идёт навстречу. Что изменилось? — Рэй наморщил лоб. — Мы увидели "Золотистый Пруд". Очевидно, если там и было что-то полезное, подсказки уничтожены. Также, вероятно, Минерву разоблачили демоны, и союзников у нас больше нет, но это наихудший случай, — Рэй мысленно встряхнулся. — Ну и что? Что изменилось бы, если бы Мистер согласился на предложение Эммы на день или на пару недель раньше, перед тем, как мы потеряли всякую надежду… Точнее, перед тем, как это разбило Эмму. Возможно, именно поэтому он только сейчас решил обратиться ко мне. Он знал, что я не поверил бы в искренность соглашения, если бы он просто согласился со словами Эммы, но… Всё равно странно. У него точно есть какой-то план, но соединить всё пока сложно». — Да решайся уже. — А ты докажи, что не причинишь нам вреда. — Легко, — Рэй поднял заинтересованный взгляд. — Знаешь, что мне сказала одна выскочка в ночь перед походом? «Какая выскочка? Что он опять несёт?» — Я не помню её имени, — Мистер устало протёр лоб. — И в темноте не разглядел лица. Она сказала, что взорвёт бункер, если вы не вернётесь в целости и сохранности. Ты знал об этом? — Разумеется, — соврал Рэй, не моргнув и глазом. «"Она", то есть либо Гильда, либо Анна… Кто-то из них не побоялся пойти к нему в комнату ночью. Угрожать, не посоветовавшись с нами. Взять кнопку детонатора. Хотя, стоп. Настоящую я держал у себя, а фальшивую сделал вместе с Филом, и тот спрятал её в своём матрасе. А он как раз спал между Эммой и Гильдой. Получается, это Гильда? Но зачем ей?..» — Почему ты говоришь мне всё это? Безымянный фыркнул и пожал плечами. — Просто делюсь сведениями. Мне показалось, что кто-то из ваших внаглую действовал без ведома старших. Это следовало сообщить тебе, — «Вовремя же ты это сделал!» — Но если это не так — прекрасно. Вы, детишки, очень дружные. Интересно, кто вас таких вырастил? Рэй только закатил глаза. «Не хочется признавать, но в одном моменте он прав. Чего Гильда — если это была она — хотела добиться? Чего хочет добиться он, сообщая подобные "сведения" о наших товарищах? Или, — ум пронзила внезапная догадка, — он лжёт. Хочет рассорить. А если нет? — тупой червь сомнений снова зашевелился в голове. — А если всё же говорит правду?» Тогда дело принимало весьма скверный оборот. Кто-то внутри их маленькой группы пытался перехватить инициативу, значит, имел цели, отличные от целей Эммы. Этот кто-то мог оказаться крысой, предателем или… просто хорошим ребёнком, защищающим братьев и сестёр от чистого сердца? Смешно. «Обхохочешься», — но взрослому об этом знать не обязательно. Если неизвестный запугивал Мистера (наверняка откровенно раздражая и зля его. Значит, то, что Безымянный не помнит имени «выскочки» — ложь), это было ещё одной причиной прекратить вражду с ним. Только двух врагов, все из которых — люди, в одном замкнутом пространстве им не хватало. А ещё следовало присмотреться и прислушаться лучше: Мистер недоговаривал и постоянно утаивал, заражённый ложью от кончиков волос до потрескавшихся ногтей. Если Рэй не будет бдителен, ребята исчезнут так же, как и товарищи безымянного? Стоит ли таких рисков хоть что-то в его жизни? — Вы собираетесь сотрудничать с нами и после того, как мы вернёмся в бункер? У Мистера затряслись плечи от приступа смеха. Рэй ждал, сильнее сжав руки вокруг Эммы и чувствуя внезапно накативший страх. Он не слышал ничего, кроме шумного дыхания, пока высокая тень извивалась на фоне деревьев. — Не смотри так. Я не сожру вас в отличие от… — он многозначительно хмыкнул. — Посмотрим, как вы будете себя вести. Ваши угрозы не особо вдохновляют на «крепкую дружбу». — Взаимно. Они хмуро уставились друг на друга. — Так мы никогда не договоримся. — А на что вы рассчитывали после всего? — На то, что ты более здраво оценишь ваше положение. Вы припёрлись в бункер, даже не зная всей правды, думали, вам на блюдечке свободу предоставили. И меня так удобно припахали, словно я зря жил в одиночестве более десяти лет… — Вы знаете, что произошло на «Золотистом Пруду». Вы были там много раз. Тут Мистер понял, что проболтался. — Я много чего знаю. И много где был. Именно поэтому я здесь — а ещё потому, что моя помощь необходима тебе и Антенне. И ухмыльнулся. — Хорошо, но что с этого получите вы? — Спокойствие и гарантию того, что мой дом не будет разрушен. Рэй едва удержался, чтобы не хмыкнуть. «Никогда не поверю, что он способен поддаться подобным угрозам. Взорвать бункер, если мы не вернёмся? Бредятина. Мистер безумен, но не туп, но меня он всё же недооценивает». Прекрасно. — Я не верю, — начал Рэй с очевидного. — Никто не верит, кроме Эммы. Я готов согласиться на мир лишь потому, что не вижу лучшего выхода. — Даже если я вас предам? — Тогда бункер взлетит на воздух. — Даже если я соврал про эту угрозу? Рэй замолчал, запнувшись на вдохе, и его секундная заминка вскрыла весь вышесказанный блеф. Мистер засмеялся. — Так и знал! Своим друзьям, между прочим, нужно доверять, а ты опять сомневаешься в них. «Хороший совет! Где же ваши восемнадцать товарищей сейчас?» — только инстинкт самосохранения удержал его от колкости. — Почему вы пришли с разговором только сегодня, а три дня назад проигнорировали наше предложение? — «Наше»? Насколько помню, говорила только Антенна. — Перед этим она обсудила всё со мной. — Скорее всего просто поставила перед фактом, — сухо парировал тот. — Не пора ли научиться принимать решения самостоятельно, Челкастый? — Как мило с вашей стороны предоставить такую возможность. Замолчали. Рэй слышал, как постепенно выровнялось дыхание Мистера, но сам изо всех сил гнал сонливость, держа глаза открытыми. — Я знаю, как вылечить Антенну. — Называйте нас по именам, если правда хотите сотрудничать. Подозреваю, вы их давно выучили. Тот что-то еле слышно проворчал в ответ, склонив голову к плечу. — Почему не рассказали о том, что «Пруд» разрушен? — А должен был? Не помню, чтобы вы спрашивали. Да и неважно это уже. — Путешествие было бессмысленным. — Благодаря ему вы увидели всё сами и научились навыкам выживания, разве тебе мало? Или вы теперь рассчитываете сидеть в бункере до конца своих дней? «Хороший вопрос. Всё зависит от состояния Эммы, но, надеюсь, она сможет выкарабкаться. Если дотяну, то и сам подумаю над решением — и мы сможем придумать план. Однако есть и более насущная проблема. Что предпримет тот человек, который угрожал Мистеру?» — каждый раз ответы казались либо неубедительными, либо слишком очевидными. Кроме того прямо перед ним находился Безумец, который хотел их прогнать и мог запросто убить, но вместо этого пошёл длинным путём, пытаясь посеять в группе смуту, — почему? «Думай, думай же! Отгадка очень близко». Как в решении любых задач — начни с начала. Первая встреча и прозвучавшие выстрелы. Что тогда показалось странным, кроме очевидного безумия этого человека? Рэй глубоко задумался, ухватившись за смутный отпечаток чувства из воспоминаний. Точно. Мистер как будто их ждал — нет, как будто знал, когда они явятся и откуда. В бункере была рация, с помощью которой… «Очевидно! И я как я мог упустить это?» — Безымянный прослушивал сообщения демонов, которые их ловили. Именно из-за них он не мог устроить в бункере кровавую баню — больше всего он опасался, что его могут обнаружить, убить и сожрать. «Пока погоня есть, мы в относительной безопасности», — от абсурдности этой мысли захотелось смеяться. С каждым шагом становилось всё закрученнее! Эмма вдруг глубоко вздохнула, заворочавшись в его руках. Рэй ослабил хватку. — Так что, ты согласен? — Да. — Точно? — Только ради Эммы. Мистер безразлично хмыкнул. — Тогда спи. А я буду охранять вас от демонов. «Даже если сегодня мы будем беззащитны, не надейся, что я потеряю бдительность в будущем. Сейчас ты как псина на привязи. Единственное, что меня волнует — предатель в бункере, среди своих…» Рэй обязательно разберётся с ним. Тишина наконец завернула его в одеяло сна.***
Третий день начался с нового сеанса пыток и уговоров. Мистер немного сонно рассматривал их. Когда Рэй начал заталкивать еду Эмме в рот, он не выдержал: — Кто ж так ухаживает за больными? Когда понял, что ему не собираются отвечать, сухо сплюнул и исчез. Рэй выдохнул свободнее, а затем оставил и посуду, и сестру в покое. Есть не хотелось, но он затолкал в себя еду, игнорируя рвотные позывы. Эмма снова задремала. «Такая вялая. Даже в детстве её было непросто уложить днём, а теперь отрубается за пару минут. Ну, раз Мистер ушёл, нам всё равно нужно оставаться тут». Рэй не заметил, как сам погрузился в чёрную дрёму, сквозь которую угадывались звуки из реальности. Он убеждал себя, что не пройдёт больше нескольких секунд прежде, чем он вернётся в реальность. Он слышал стук, лязг и треск. На руке чувствовал ожог — прикосновение ладони Эммы, случайное и от этого приятное, отвратительное и необходимое. Потное. Обжигающее. Успокаивающее. «Она всё ещё здесь. Я не дам ей умереть. Я никому не дам нас обыграть». Когда он проснулся, Эмма во все глаза таращилась на Мистера. Рэй вздрогнул, когда присмотрелся: её лицо выдавало невозможную гамму эмоций. От удивления и радости до страха и разочарования, смешанных с восторгом. У Рэя самого отвисла челюсть, когда он увидел, чем всё это время занимался Безымянный. — Приятного аппетита, — тот протянул Эмме полную тарелку с супом. В нос забился пряный жирный аромат мяса. Эмма машинально кивнула, не сразу сообразив поблагодарить вслух: — С-спасибо. — Если не понравится — твои проблемы. Не смей выплевывать, иначе заставлю есть с земли. Мистер улыбнулся, и его лицо при этом неестественно перекосило. Рэй заметил, как глаз Эммы дёрнулся, когда она взяла ложку и неуверенно поднесла ко рту. Рэй перехватил недоумëнно-смущëнный взгляд и стушевался: видимо, ей не нравилось пристальное внимание. Он попытался принять более ободряющий вид и мягко похлопал её по плечу: — Кушай. Приятного аппетита. Ам. Лицо Эммы вытянулось ещё больше, и на мгновение Рэю показалось, что она подавится и уронит всю еду на землю. Но она сглотнула. А затем начала есть так быстро, словно её неделями морили голодом (что в целом не было неправдой из-за их образа жизни). Глаза горели лихорадочно и радостно, почти сумасшедше. Рэй переглянулся с Мистером. Тот выглядел настолько довольным собой, что хотелось презрительно фыркнуть, однако это выражение его лица было гораздо лучше, чем притворная ласковость. Они спохватились через несколько секунд — то есть через пять полных ложек, лихорадочного чавканья и глотания. — Притормози, зачем так быстро?.. — Эмма, постой. Она подняла голову и тут же со стоном схватилась за живот. — Вот чëрт, Антенна! — Подождите, сейчас пройдёт, всё нормально, всё хорошо. — Эмма, дай-ка сюда, — Рэй выхватил из ослабевших рук еду и обеспокоенно погладил напряжённую спину. Мистер приблизился к ним и теперь наблюдал с цепким вниманием, как будто ожидая, что она в любой момент свалится в обморок. Торжество с его лица стёрлось напрочь. Эмма держалась за живот, отвернувшись от них. У неë внутри громко бурлило и наверняка кололось. Рэй прекрасно знал это чувство (ещё бы, этим ощущением сопровождались все дни последнего месяца), поэтому не пытался приблизиться больше, чем на расстояние руки. Эмма глубоко дышала, от чего её спина дрожала, а лицо краснело. Она посмотрела на тарелку в чужих руках и громко сглотнула. — Спасибо, — её голос сипел и резал слух сухостью. — Это потрясающе вкусно. Юго улыбнулся так, словно ему было и больно, и весело. Рэй выдохнул. А потом Эмму стошнило.***
— Почему ты ни о чём не спрашиваешь? — Хм? — Например, почему этот чёрт присоединился к нам. Эмма пожала плечами. — Какая разница, почему. Я с самого начала хотела, чтобы он был с нами. — Я знаю. Но то, как легкомысленно ты к нему относишься, поражает. — О чём ты? — Без раздумий съела еду, приготовленную им. И даже не напряглась, когда он попытался подсесть ближе. — Во-первых, я была чудовищно голодна. Во-вторых, ты был рядом. Кстати, из чего был тот супчик? Рэй закатил глаза на попытку перевести тему. — Мистер рассказал, что в деревьях есть полости, где водятся мелкие животные. Их довольно трудно поймать, но, если знать, в каких местах они гнездуются, приноровиться можно. Они выглядят как жирные крысы, а ещё их шерсть ужасно жёсткая и колючая, но мясо что надо. Эмма с улыбкой закивала. Рэй прочистил горло. — Однако мы отвлеклись. Очень рад, что тебе пришлась по душе его стрепня, но пойми: мы не можем слепо доверять Мистеру. — Почему? Мне казалось, вы пришли к согласию. — Я думаю, он решил выждать и воспользоваться случаем. И я не мог не принять его предложение. Эмма нахмурилась и отвела взгляд. — Прости… Я почти не помню, что происходило в то время, когда я болела. И спасибо, что не бросил меня. Рэй фыркнул. — Нашла, за что благодарить. — Тем не менее… Хм. Будет странно, если мы вдруг перестанем разговаривать с Мистером как раньше или начнём предъявлять подозрения. Если ты сомневаешься, то просто проверь его. — Это как? — Спроси, например, про туманы. Или про слабые места демонов. Или про то, что случилось на Пруду с его товарищами и были ли там подсказки от Минервы. Рэй присвистнул. — Не ожидал от тебя таких хороших мыслей. Эмма пихнула его в бок. — Я не так уж и редко говорю что-то дельное. — Я не об этом. То, что ты предложила — довольно смелая манипуляция. — Если спросить в лоб, он, конечно, нас раскусит (особенно если речь пойдёт о его друзьях). Лучше начать с чего-то нейтрального. Например, об имени. И, раз мы начали, вот тебе ещё одна «дельная» мысль: ничего не поменялось. — Ты о чём? — Мы с Мистером теперь заодно, верно? — она дождалась кивка. — Что мы делали раньше? Наблюдали за ним и собирали информацию, перенимали навыки. Что собираемся делать сейчас? По сути — то же самое. Поэтому ничего не изменилось. Рэй задумчиво промычал. — Интересно, он надолго ушёл? — Эмма поёжилась, плотнее кутаясь в куртку. — Как знать. Наверное, скоро явится. Они редко останавливались вблизи воды, но погода в последнее время была засушливая и не оставляла выбора. Замолчали. Мистер неожиданно вернулся — буквально вырвался из темени в свет костра. — Заждались? Эмма улыбнулась, но не успела ничего ответить. — А зря ждали. Воду хрен найдёшь, даже растения высохли и попрятались. Здесь совсем немного, — он кинул в Рэя флягу. — Плохо. Тебе нужно много пить, да и нам с Челкастым тоже не помешало бы. Эмма чихнула. Рэй протянул ей миску с водой. Она отпила и поморщилась. — Где вы её собрали? — Полузасохшие бутоны — те, что растут близко к корням. Даже если их растворённый сок невкусный, яда там нет, зато хранить можно больше недели. — А вы много знаете о лесе. — Изучал методом проб и ошибок. Он устало растёр лицо и прикрыл глаза. — Не пора ли на боковую? Ты сможешь встать на рассвете? Эмма открыла рот и вдруг дёрнулась от чего-то холодного, попавшего ей на нос. Она вскочила и подняла взгляд. — Что? Снег?! — Скорее иней, — Рэй дёрнул её обратно. — Изволь не делать резких движений. — Почему он здесь? Воздух же совсем не влажный. Юго пожал плечами. — Он от реки, которая раньше была внизу. Если собрать и растопить, получится очень чистая вода. Рэй с сомнением посмотрел вверх и прищурился. — Не опасно ли лезть так высоко? — Сиди и не думай пытаться. Уронишь всё, сам упадёшь — кому это надо? Я справлюсь один. И он тут же полез наверх, прихватив только нож и бутылку с широким горлом. — Будьте осторожны! Мистер лишь отмахнулся. — Смотри, он оставил рюкзак. — Конечно. На заледенелых ветках сложно удержаться. — Ай, он сейчас упадёт! — Куда собралась? Предлагаешь страховать его? Мы же просто все вместе свалимся. — Ну и… он же ради нас полез. — Не мели чепуху, ему тоже нужна вода. — Но если бы мы не договорились, Мистер бы вовсе не заботился о нас и мы бы умерли от жажды. «Он бы не позволил этому случиться. Но стоит ли Эмме знать о том, что кто-то пригрозил Мистеру, ещё когда мы были в бункере? Думай. Думай! — он вспомнил, как Мистер с улыбкой советовал начать принимать самостоятельные решения. Видимо, сейчас снова был случай, когда он не мог просто рассказать обо всех подозрениях и ждать чужого вердикта. — Эмма болеет и может снова закрыться. Она и так постоянно сомневалась во мне. Если она поймёт, что кто-то ещё замышляет что-то у неё за спиной, это не приведёт ни к чему хорошему. Я должен разобраться сам. Я должен убедиться и только после этого всё ей рассказать». Рэй вздохнул. «Одни проблемы от тебя, чёртов Норман. Я снова должен взвешивать каждое слово, лишь бы не задеть Эмму. Если выдам себя, то, вероятно, навсегда потеряю её доверие. Если расскажу — потеряю саму Эмму. С другой стороны Мистер. Судя по нашему разговору, он не собирается ничего сообщать Эмме, но он может изменить своё мнение или проболтаться. Однако это не страшно: я просто объясню ей ситуацию. Даже если в итоге я потеряю её расположение, это мелочь по сравнению с её жизнью. Если я могу ничего не говорить, я не буду рисковать её душевным состоянием». — Ты чего притих? — Эмма коснулась руки Рэя. — Ничего. Думал о том, что тебе наконец лучше. — Это верно. А как твоя нога? «Когда она заметила?» Он пожал плечами. — Всё так же. — Прости… — Не делай такой унылый вид, — Рэй со смехом потряс её за плечо. — Она заживёт, когда мы вернёмся домой и отдохнём. — Скорее бы, — Эмма закрыла глаза и зевнула. Когда они проснулись, сидя в той же позе вплотную друг к другу, Мистер заканчивал кипятить воду и готовился ко сну.***
Эмма вертелась, мешая уснуть. — Рэй, мы же всё-всё сможем, правда? В её голосе смешались возбуждение, счастье, лихорадочная радость. В голове Рэя росли сомнения. Он крепко стиснул её в объятьях. — Спи наконец. — Ну, ответь! Скажи, скажи, скажи это! Он недовольно вздохнул. — Мы справимся со всем. Вместе. Всегда справлялись. — Ага! Хороших снов. И она замолчала и вскоре уснула, как будто Рэй околдовал её спокойствием с помощью слов. «Как глупо. Она поверила мне сейчас, когда я не совсем честен, но сомневалась тогда, когда я просил об обратном». Он, пытаясь отогнать мысли, не смог заснуть ни через час, ни через три, пока за их спинами постепенно истончалась ночь.***
Рэю казалось, что он видел сон. Но он чувствовал ногами холод, а губами — лёгкий ветер, шумящий засохшими растениями и костями. Туман, который ещё вчера плотной завесой окружал дальние деревья, рассеялся. Рэй прищурился, сделав ещё шаг к пустоте. «Цветы?» Он взял с собой только ружьё. Лук и стрелы были бы бесполезны, если бы он внезапно столкнулся с опасностью, потому что он не смог бы с их помощью разбудить спящих. Рэй вмялся телом в ночь. Чем дальше он отходил от стоянки, тем громче и холоднее становилось вокруг. Он перестал ощущать движения воздуха, потому что шёл по сплетённым веткам — отсюда было видно всё, хотя путь казался очень уединённым, спокойным и даже обычным, если можно так охарактеризовать тропинку, скрытую на высоте птичьего полёта. Уши заложило, когда он сделал вперёд двадцать два шага. Зрение привыкло к глубокой тьме и мозг приноровился угадывать скрытые в тенях детали через шестьдесят три. А через восемьдесят один Рэй почувствовал, что теряет ощущение своего тела из-за немеющего холода и охватившего его спокойствия. Он испугался и сжал кулаки, посмотрев вниз. «Цветы. Тоже мёртвые. Или нет?» Он огляделся и приметил место, откуда удобнее всего было бы начать спуск. Лианы переплетались и расходились вниз по стволу, что давало простор для манёвренности. Рэй заскользил вниз, простуженными руками цепляясь за выступы в окаменелостях. Он только сейчас с досадой обнаружил, что забыл про перчатки. «Поздно возвращаться. Сначала осмотрюсь, пока тумана нет, потом что-нибудь решу. Скорее всего, придётся обмотать руки шарфом». Он перестал чувствовать боль, поэтому вскоре достиг земли. Впереди два дерева сплетались корнями, закрывая обзор на то, что было за. Они же не позволяли плотному туману просочиться дальше. Рэй легко взобрался выше и встал на воображаемой границе между обозреваемой территорией их лагеря и потаённой частью леса. Красный, бледно-коричневый и тусклый зелёный. Цветы росли плотно, усеивая обширную поляну. Только присмотревшись, можно было обнаружить, что правый и левый края весьма вытянуты — так, что теряются из виду. «Словно русло реки…» Воды не было. Либо же её скрывали вплотную расположенные тела растений. «Кстати об этом». Рэй прищурился, не решаясь приблизиться. Цветы переживали период зрелости. Тёмно-красные семена покрывали их сверху, остальная часть напоминала очень высокие стебли с широкими листьями. Он сделал шаг — бездумно, как в трансе. — А ну стой! Возглас разбил сказочность и странность, которые окутывали Рэя до этого. У него перехватило в горле, а холод в пальцах резко сменился жаром. — Ты в своём уме? Анна разве не говорила не трогать ничего голыми руками?! — Эмма налетела сзади и дала смачный подзатыльник, но затем, заметив, как он резко покачнулся, схватила за локоть. Рэй ошалело обернулся к ней. — Что ты здесь делаешь? — Я замёрзла и проснулась. Только сейчас он заметил, как мелко дрожали руки Эммы и как по ладоням текли капли пота. — Ты ж горячая, как печка. — И что? — у неё удивлённо поднялись брови, но при желании в этом честно выражении лица можно было увидеть скрытое ехидство. — Без тебя холодно. И меня до сих пор знобит. Эмма дёрнула его назад, к относительно безопасному пристанищу, но Рэй, несмотря на опасность, открытое пространство и слабый страх, остался непоколебим. — Давай сорвём немного. Для Анны. — Вовремя же ты решил прикинуться исследователем. — А когда, если не сейчас? Мистер спит, демонов нет, мы не заняты ни едой, ни дорогой. — Мы не знаем, насколько опасна эта штука. — Мы не знаем, опасна ли она в принципе. — Но Мистер… Рэй фыркнул. — Сумасшедший. — А ну извинись! — Если он в своём уме и при этом ничего не сказал нам про туманы и цветы, почему мы должны опасаться приближаться к ним, смотреть на них? Ты же доверяешь ему, верно? Я не собираюсь их нюхать или есть, успокойся. — А если они окажутся как змеи Альвар Пинеи? Он тонко улыбнулся. — Хорошее замечание. Давай проверим. Эмма не сдвинулась с места. — Принимать настолько глупые решения совсем не в твоём духе. Что случилось? — Всё-то ты подмечаешь. Рэй задумчиво смотрел вниз. — Это связано с Мистером? Он, помедлив, кивнул. — Отчасти. Меня беспокоит, что без него мы беспомощны. Я уже говорил: мы ничего не знаем — но я не предложил альтернативы. Не думаешь, что это нечестно? — Рэй усмехнулся, — хотя и его резко изменившееся поведение очень подозрительно. Несколько секунд Эмма молчала. — То же самое можно сказать про тебя. Прямо сейчас ты поступаешь нетипичным для тебя образом. Значит, что-то скрываешь. Значит, вызываешь опасения. Так предлагаешь рассуждать? Рэй не ответил, вместо этого замерев с куском льда внутри вместо лёгких. При всём желании он не смог бы найти в себе силы ответить искренне. — Хэй, — Эмма отпустила его руку, чтобы развернуть лицом к себе. — Тебе не нужно бояться и лишать себя сна. Пора отдохнуть, — она улыбнулась. — Мы скоро вернёмся домой, и там будем в безопасности, с ребятами и необходимыми вещами. В первую очередь мы должны защитить свои жизни и только потом думать о побеге или изучении мира. Понимаешь? Рэя пробрала дрожь, которую он не смог сдержать. «Понимаю ли? О, если бы только в бункере было безопасно, если бы только этот хмырь думал о "защите наших жизней"!» — Ты права, Эмма, — он выдавил небольшую улыбку, — мы должны защищать друг друга. Она радостно кивнула. — Ты замёрз. Наденешь перчатки? Вот, держи. Я уже давно должна была их вернуть.***
— Я всё думала кое о чём… Я должна извиниться перед тобой за то, что тебе пришлось работать на маму столько лет. Я… мы очень виноваты перед тобой. Рэй скривился не то от отвращения, не то от раздражения. Он еле сдержался, чтобы не закатить глаза, но Эмма вовремя сжала его ладонь крепче. — С чего ты решила, что Норман тоже чувствовал вину передо мной? Она нахмурилась. — Мне кажется, он не отказался бы от спасения, будь это иначе. На это у Рэя не нашлось контраргументов, поэтому он недовольно сжал губы. — Может, закроем тему? Прошлое в прошлом. — Мы — прошлое. Наши поступки, мысли и стремления — всё оттуда. Но ты прав, не стоит сильно зацикливаться, — Эмма сильно растёрла лицо, — я просто хотела сказать тебе это. — Полегчало? Она пожала плечами. — А тебе? Рэй задумался. — Не особо. Мне не нужна благодарность. Эмма нахмурилась. — Получается, ты больше не считаешь его братом? Он не ответил, даже когда она зло посмотрела на него. — Рэй, почему? — Норман мёртв. Мы никогда не узнаем, о чём он думал и почему поступил так, как поступил. Я уверен только в том, что тебя он действительно любил и хотел, чтобы ты осталась жива. А меня он по сути предал. — Он сделал это, чтобы воплотить мой план! — Повторюсь: он мог просто отказаться от моей помощи. — Ты угрожал, что сдашь нас маме. — Так надо было заставить меня замолчать! — зло зашипел он, — и ты меня называешь самоубийцей? Если бы вы сразу сказали, что не возьмёте с собой всех, я бы не возражал! И не стал бы препятствовать, если бы видел, что план имеет шанс на успех! И ещё: он мог не только не нарушать данное мне обещание, но и остаться верным тебе — например, попытаться отговорить, перенаправить. А что в итоге? Эмма внимательно посмотрела ему в глаза, не позволяя вырваться. — Может, ты прав. Он недоумённо вскинул брови. — Ну, знаешь, это не заметно по твоему поведению, просто чувствуется — те моменты, когда ты не лжёшь. Рэй передёрнул плечами, только сейчас поняв, как легко его вывели на эмоции. Эмма подняла щекотливую тему — и всё, хвалёный самоконтроль скончался в муках. «С этим надо разобраться. Когда-нибудь». Они почти добрались до стоянки, когда Рэй чуть оттаял и заговорил снова. — Эмма, тебе снятся кошмары? Она прикусила губу. — Мне снится Норман. Мама. Труп Конни. Мне снятся демоны и абсолютная тьма, где тоже ползают демоны и поедают всё живое, в конечном итоге добираясь и до нас. Мне очень часто снится приют и то, что побег оказался лишь сном. Страшнее этих кошмаров ничего быть не может. Она замолчала, потому что до их остывшей лежанки оставалось буквально шагов десять. «Жаль, я бы послушал больше». Они молча убрали вещи и в обнимку легли спать.***
Рэя разбудил ужас. Ему снились ледяные глаза, которые следили стеклянно, неотрывно: он видел себя, Эмму и размытый мир вокруг них. Пену ярости и тьму смотрящего. «Маразматический кошмар, — взгляд сам собой упал на пустое место, где спал Мистер. Он всё ещё наблюдает за нами? Всё ещё хочет проверить нашу решимость?» Внезапно захотелось погрызть ногти — приютская привычка, Рэя передёрнуло от воспоминаний. Он снова возвращается к старому: болезненным мыслям, тревожности и бесполезным сомнениям, хотя давно решил измениться. В тишине раздался тяжёлый вздох. «Я не могу его не подозревать, хотя знаю, что это пустая трата времени. Задумай он убить нас, Эмма бы…» А что бы она сделала? «Нынешняя» Эмма, которая перестала безотчётно доверять всем вокруг, но с самого начала настаивала на дружбе с Мистером — человеком, которого едва знала и который не раз пытался их убить. Рэй нахмурился. Если смотреть на ситуацию под таким углом, то нельзя говорить о том, насколько Эмма изменилась сама по себе: она не утратила ни доброты, ни сочувствия, ни желания всех спасти — он понимал это. Тогда кто вложил в Эмму столько сомнений, из-за которых она не могла доверять именно ему так, как раньше? Не мог же это быть только Норман — Рэй по себе знал, что подобные эмоции нуждаются в постоянной подпитке, чтобы укорениться и стать частью мышления и логики. Кто-то должен был постоянно подкидывать факты, удобрять почву для подозрений, взращивать отвращение, презрение и ненависть. Кому это было нужно? «Тому, кому я мешал. Очевидно, намёков Нормана было бы в любом случае недостаточно. Кто бы сомневался. А я снова оказался слишком предвзятым. Эмма практически не изменила своего поведения после побега, она просто начала более вдумчиво фильтровать информацию. Возможно, моё обещание дало ей надежду — повод, чтобы держать сомнения при себе, и гарантию того, что я изменился. Она с самого начала не хотела ничего мне высказывать без доказательств и без причин, однако страх, спровоцированный кем-то извне, оказался сильнее». Рэй закрыл глаза и вдруг подумал о Мистере. «Что он может знать о нас и о том, что мы пережили? Огромный кредит доверия Эммы придётся выплачивать вдесятеро возросшими подозрениями — и наверняка не только моими. Интересно, что предпримет тот человек, который…» Внезапная мысль удивила настолько, что Рэй невольно вздрогнул. «Наговаривавший на меня и угрожавший Мистеру — может ли это быть один и тот же ребёнок? Гильда? Или Фил?» Анна. Дон. Изабелла… «При чём здесь мама?!» Рэй сел и беспокойно схватился за рубашку. Ткань натянулась на груди, вспотевшую шею лизнул холод, пальцы онемели от резкого напряжения. «Это не обязательно один и тот же человек. Изабелла всегда имела огромное влияние на других. Даже на… Я бы хотел, чтобы она была мертва. Я бы хотел увидеть своими глазами, убедиться, что её действительно нет, — он помотал головой. — Ненавижу. Десять лет страха — ненавижу. Если она настроила Эмму против меня, это многое объясняет. Эмма никогда бы не стала относиться к её предостережениям легкомысленно. К тому же Изабелла была отличным манипулятором, — Рэй сглотнул. — Она знала, какую силу несут её слова. Она не могла не подстраховаться: возможно, надеялась, что Эмма откажется от идеи побега, если разочаруется во мне. Или планировала разрушить нашу группу изнутри. Боже, — он почувствовал, что задыхается, — как долго она будет портить мне жизнь?! Она наверняка мертва. И даже если нет, она не может выйти за пределы фермы. Наш дом, наша тюрьма. Но я здесь, живой, и она должна была оказаться на моём месте, если бы тогда не сдалась». Голова начала раскалываться, в висках застучало, и в то же время на лбу выступил холодный пот. Рэй вдруг почувствовал, как его ладонь сжали. Он зажмурился, чтобы остановить головокружение. Слишком много ощущений, бесконтрольности и отвратительных мыслей. Привкус тошноты во рту долго не проходил, но он скоро вернул контроль над дыханием и смог медленно расслабиться и лечь. Эмма повернулась, чтобы обнять его, и, судя по длинному вздоху, тут же снова уснула.***
— Вы сильно разозлитесь, если я снова спрошу ваше имя? — Да забудь наконец об этом! — Почему? Наши вы знаете. Мистер заскрежетал зубами. — Я не хочу обсуждать это. — Не хотите обсуждать что? — Эмма смотрела своим фирменным взглядом: чистым и прямым, словно пыталась вскрыть душу голыми руками. Мистера передёрнуло. — Я забываю. Их. Я предпочту забыть себя. Поэтому я не назову вам своё имя. Эмма поджала губы и первая отвела глаза.***
На следующее утро они добрались до бункера.