Вина

Какая это всё хуйня. Томми хотелось злиться. И он злился! Правда-правда. Уилбур вёл себя как такой уебан, но помимо злости на то, что его унизили, забыли, Томми чувствовал… что что-то было не так. С начала поездки его преследовали головные боли и тошнота, и чем дальше он был от своего, казалось бы, ближайшего друга, тем хуже они становились. В этом не было смысла. Как всё могло так быстро пойти не так? Томми прыгал от радости перед встречей, и как только он увидел Уилбура (в собственной плоти!), весь его мир просиял, будто он был в каком-то дерьмовом подростковом романе. Это же Уилбур! Стоит прямо перед ним, такой напыщенный и чересчур высокий, чтобы обладать желанной им грацией. Томми не смог сдержать громкого приветствия. И в ту секунду всё будто встало на свои места, Уилбур повернулся к Томми, и тот сразу же понял, что Уил был также счастлив встретиться с ним. Но тут всё потерпело крах. Радость в глазах Уилбура застелил неожиданный холод, с которым он смотрел только на незнакомцев, точно не Томми. Было больно. Не только потому, что он ранил его чувства, — хотя твою же мать, как ему было хреново. Это было не всё. Его бросило в жар. Неприятное чувство засело у него под кожей, заставляя хотеть как-то сократить дистанцию, которую Уилбур разграничил между ними. Всю дорогу Томми сдерживал желание разорвать напряжение между ними, взглянуть Уилбуру прямо в лицо и потребовать разъяснить, что же происходит. Но он не стал — так он бы потерял любой шанс вымолить у Уилбура прощения. Но терпеть было тяжело. Уилбур ничему не помогал. Не смотря на то, что это он его игнорировал, Уилбур следил за Томми чуть ли не до одержимости. Если бы Томми был чуть поглупее, он бы даже сказал, что Уилбуру было настолько же плохо, как и ему, но в этом не было никакого смысла. Это всё была вина Уилбура! Томми надеялся, что резкого прямого вопроса будет достаточно, чтобы как-то успокоить боль, но после разговора с Уилбуром остатки его рациональности развались. Он расплакался, как только сел в машину. К счастью, его отец предположил, что он просто не хотел покидать своих друзей. Наверное, в какой-то степени он был прав. Остаток дня пронесся быстро. Тревожность превращала любую попытку объяснить поведение Уилбура в кучу нервных предположений о том, где же Томми оступился, чтобы заслужить это. Он скучал по Уилбуру. Когда Уилбур позвонил ему, Томми уже отчаялся. Если бы у него осталась и унция самоуважения, он бы не стал ему отвечать, но звонок заставил его сердце быстрее забиться от ожидания. Он попытался убедить себя, что нажал на кнопку принятия звонка только потому, что ему хотелось докопаться до правды, но предательский голос в его голове говорил, что он бы ответил, даже если бы не злился на Уилбура. В конце концов, он просто хотел, чтобы с ним снова был его лучший друг. Ему был нужен Уилбур, и даже гордость не могла остановить его от того, чтобы отчаянно хвататься за оставшующую связь между ними. Звонок прошёл… неплохо. Вроде как. Если честно, как только Уилбур извинился дрожащим голосом, полным грусти и сожаления, готовность Томми выудить из него все ответы, улетучилась, потому что хоть это и была его вина… Уилбур звучал, будто он был настолько же сломлен, как и Томми. Часть Томми цеплялась за эту ярость, ему хотелось кричать, злиться, обвинить Уилбура во всей боли у него в груди, но его сердце знало, что так им обоим было бы ещё тяжелее. Поэтому Томми зарыл свой праведный гнев и сдался желанию вернуться к тому, как всё было раньше. Но, несмотря на все извинения и попытки вернуться к настолько желанной обыденности, Томми закончил звонок, не получив и крупицы информации о том, почему Уилбур заставил их пройти через настоящий ад на этой неделе; и раз уж даже шутки Уилбура не могли составить Томми компанию, чтобы он забыл о тяжести в груди, ему оставалось лишь смириться с фактом, что с Уилбуром что-то случилось. Что-то настолько плохое, что Уилбур был готов обречь их на невыносимую головную боль, лишь бы не говорить об этом. Томми нервно постучал пальцами по колену и посмотрел на сообщения Уилбура, задумчиво хмурясь. Ну, он до этого точно докопается.

——

Даже составив документ улик, случайно подслушав разговор его родителей, и поговорив с самим Филзой Майнкрафт, Томми так долго не мог сложить все кусочки пазла, что было как-то стыдно. Он потратил неделю на расследование и подавление сердечной боли, когда во время работы над видео осознание обрушилось на него, словно тяжёлая наковальня, и Томми не осталось ничего, кроме как застыть на месте. Мама говорила об этом весь вчерашний день. Её сестра только встретила своего соулмейта, они несколько часов сравнивали их истории и первые фразы по телефону. «Он так переживал о том, что сказать», — сказала она. «Молчал часами, пока не подобрал нужных слов». Твою мать, Томми казалось, что его облили ледяной водой. Уилбур Сут был его соулмейтом, и этот тупой мудак получил его первые слова, запаниковал и отказался говорить что-то в ответ. Он медленно откинулся на стул, весь запутанный клубок чувств обрушился на него, пока он снова обдумывал случившееся. Всё оказалось так очевидно. Обет молчания Уилбура, когда дело касалось Томми, странная смесь внезапного внимания и натянутого холодного безразличия, и это если не говорить об осторожных намёках Фила о его благих намерениях («Он сейчас через многое проходит… дай ему время во всём разобраться»). Всё складывалось: Уилбур был соулмейтом Томми. Вот и ответ на эту великую загадку. Почему-то Томми не чувствовал ожидаемого триумфа. Он думал, что ответ принесёт ему и план действий. Правда должна была дать ему достаточной уверенности, чтобы поговорить с Уилбуром и всё разъяснить, но теперь… у Томми задрожали руки, он закрыл программу для эдитинга. Думать сейчас почти не получалось, куда уж работа над видео. Маленькая его часть поняла, что хоть Уилбур и был огромным мудаком, когда так разорвал с ним связи, Томми понимал, почему он так поступал, и от этого было ещё больнее, чем прежде. Томми сожалел, что он в это ввязался. Что он не смог просто принять извинения Уилбура и подобрать ошмётки дружбы, которые ему бросили, потому что даже это было бы лучше сияющей пустоты у него в груди. В уголке его глаз скопились слёзы, он наконец всё понял. Он был соулмейтом Уилбура Сута… и Уилбур отказался от его.