Не было бы счастья, да несчастье помогло.

Уснуть той ночью Олеся так и не смогла. Сначала её мучили взрослые фантазии возможного продолжения их поцелуя, а потом девушка корила себя за то, как по-детски сбежала. Конечно, она не оставила бы плачущих малышей без внимания, но зачем оправдываться за то, что им обоим принесло удовольствие. Тот факт, что и Борис начал извиняться за свои действия неожиданно задел самолюбие девушки, и появилось огромное желание проверить, а на самом ли деле это был всего лишь выброс адреналина. Не понятно, как эта мысль пришла в её голову, но Ума не придумала ничего лучше, чем попросту соблазнить мужчину. Здравый смысл громко кричал, что последствия у этого могут быть совершенно непредсказуемыми, но её уже было не остановить. Выкопав в чемодане свой самый красивый комплект белья, Уманова накинула поверх легкую шелковою комбинацию и, чтобы совсем не замёрзнуть, дополнила свой образ серым теплым кардиганом крупной вязки. Шикарные каштановые локоны красиво спадали на хрупкие плечи, а легкий макияж подчеркивал карамельный цвет её глаз. Озорно подмигнув своему отражению в зеркале, Олеся сделала пару пикантных фотографий на память и затем отправилась покорять мир. Точнее, одного конкретного человека в этом мире. У Тарасова сил на ночные раздумья попросту не было, операция действительно выдалась тяжелой, последние несколько дней они практически не спали, да и нереализованное желание особой радости не добавляло. Решив, во что бы то ни стало поговорить с Лесей утром, мужчина быстро принял холодный душ и, наконец-то, забылся долгожданным сном. Проснулся Борис только ближе к полудню от сладковатого запаха выпечки, который заполнил весь дом. Быстро приведя себя в порядок и сменив несколько пластырей, мужчина сразу направился в сторону кухни, но спускаясь по лестнице он услышал заливистый смех Умы и малышей, так что решил для начала увидеть их. Пожалуй, сворачивая в гостиную, Бизон мог ожидать чего угодно, но не того что увидел в итоге. — Доброе утро, Борис Андреевич. Выспались?– лучезарно улыбнулась девушка, качая на руках хохочущую Алису. Вязаный кардиган, несмотря на приличную длину, не смог скрыть стройные голые ножки, а изначально распущенные волосы пришлось собрать в высокий пучок, чтобы они не мешали играть с детьми, так что причёска теперь открывала её тонкую шею. Такой вид, безусловно, завораживал и притягивал взгляд, но пришлось отвлечься от созерцания красоты и тоже поздороваться. — Доброе утро! Аааа… – Бизон многозначительно обвел рукой беспорядок, устроенный в гостиной. По всему паркету были разбросаны разные игрушки, один из игровых ковриков был перевёрнут верх тормашками, а под ногами валялась детская бутылочка. – Что здесь произошло? — А это кое-кто сегодня научился бросаться, и всё утро совершенствует свои навыки. Да, Сашка? – объяснила Олеся, заигрывая с лежащим в специальном шезлонге малышом. Будто в подтверждение её слов в сторону Бориса полетела очередная погремушка, и мужчина как раз собирался поднять с пола импровизированный снаряд, когда Уманова повернулась к нему всем телом, планируя сделать то же самое. Она успела положить девочку в соседний с братом шезлонг, поэтому ничего не мешало Тарасову рассмотреть её полный образ. От такого вида у него пересохло в горле, так что пришлось сглотнуть, но сделать это незаметно не получилось. Увидев желанную реакцию, девушка изящно наклонилась за погремушкой и, словно невзначай, показала ещё и кусочек умопомрачительного кружевного бра. После этого Олеся немного быстрее, но не менее зрелищно, собрала все разбросанные предметы и отправилась на кухню готовить завтрак. Строго говоря, Ума не обязана была выполнять какую-либо работу по дому, но девушка сама проявляла инициативу, а Тарасова вполне устраивало такое положение дел, поэтому он просто увеличил её зарплату, не забывая благодарить и на словах. Борису стоило немалых усилий вернуться из мира взрослых фантазий в реальность, ещё сложнее было привести эти мысли в порядок и направить их в мирное русло. Переключиться немного помогли весело агукающие дети, напомнившее о себе чувство голода и усилившийся запах здобы, кажется это были его любимые булочки с корицей. Нюх не подвёл – зайдя на кухню, Бизон действительно увидел целое блюдо ароматной выпечки, но его протянутую руку тут же мягко перехватила изящная ладошка. — Сначала полноценный завтрак, а потом уже десерт. – сказала Уманова, ставя перед ним тарелку с омлетом и овощами. – Приятного аппетита! – прошептала девушка ему прямо на ухо и, легко проведя по его плечу, ушла в комнату к детям. — Спасибо. – выдохнул Тарасов, снова пытаясь собрать шаловливые мысли воедино. Целый день Олеся всячески провоцировала Бизона, при этом заводя не только мужчину, но и себя саму. К обеду она уже успела пожалеть, что затеяла такую игру, но отступать не позволяла гордость. А двойняшки будто были с ней за одно –всё время бодрствовали, совершенно не собирались спать и не давали возможности мужчине начать важный разговор. От навязчивого желания затащить эту кареглазую девчонку в спальню Тарасова спасла необходимость съездить в супермаркет за продуктами. Уговорив брюнетку остаться дома, чтобы всё-таки попробовать уложить детей, Борис схватил с вешалки первую попавшуюся куртку и быстро уехал в продуктовый. Только припарковавшись у магазина, он обратил внимание на то, что взял свой тактический китель – пришлось оставить этот элемент гардероба в машине и отправиться за покупками в одном свитере. На косые взгляды со стороны других покупателей ему было наплевать, сейчас его мысли были заняты гораздо более важными вещами. Как он мог так быстро влюбиться в Олесю? Неужели его чувства к бывшей жене были неправдой, или её предательство просто обесценило их? А может в нём говорят банальные физические потребности, и никакой любви к Умановой и в помине нет? О рождении двойняшек Багира сообщила ему по рации. Смерчи тогда как раз возвращались на временную базу после очередного выезда и ребята даже успели отпраздновать радостное событие чашкой крепкого кофе, но потом пришлось снова ехать на захват, и до окончания операции все эмоции отошли на второй план. Если бы можно было возвращаться домой на сверхзвуковом самолёте Тарасов не раздумывая выбрал бы эту опцию, но лететь пришлось на стандартном грузовом, поэтому мужчина чуть ли не скакал по кабине от нетерпения Известие о том, что жена покинула роддом без детей и направлялась за границу под чужим именем, настигло Бориса уже практически на пороге клиники. Появилось стойкое желание развернуться в противоположную сторону и бежать от этого места куда подальше, но там его ждали сын и дочурка, о которых он так мечтал, и для которых теперь остался единственным родным человеком. Работа давно научила его блокировать боль, как физическую, так и психологическую поэтому, заперев глубоко в душе боль от предательства любимой женщины, он смело шагнул через порог больницы, а затем с головой окунулся в отцовские хлопоты. Все эти четыре месяца Борис держал свои эмоции под замком, концентрируясь исключительно на безграничной любви к Алисе и Саше. Даже когда в их жизни появилась Олеся, Тарасов предпочитал воспринимать неожиданные реакции своего тела как данность, но, кажется, пришло время хорошенечко покопаться в себе и со всем разобраться. Погружаясь всё глубже в воспоминания Тарасов начинал понимать – у них с бывшей женой просто затянулся период влюблённости, а настоящей любовью между ними даже и не пахло. На нормальное свидание они сходили от силы раза два, поговорить было особо не о чем, а совместное время они в основном проводили в постели. Даже когда Борис попадал в госпиталь, девушка ни разу его не навещала. Зато когда мужчина купил дом, она за несколько дней перевезла свои вещи к нему, притом, что до этого каждый жил в своей собственной квартире. Сейчас он даже не мог вспомнить, что сподвигло его сделать предложение, ведь если отнять все командировки и время, проведённое им в госпитале, то получается, что встречались они меньше полугода. С Олесей же всё складывалось по-другому. Девушка была не только красивой внешне, но ещё и представляла собой довольно интересного собеседника. Она за считанные дни создала в доме атмосферу тепла и уюта, которой так не хватало всё время его брака, а по тому, как Уманова общалась с детьми, вообще было сложно понять, что она им всего лишь няня. С этой девушкой хотелось считать звёзды, лёжа на пляже необитаемого острова, а потом любить её, на том же пляже, до самого утра. Борис словил себя на мысли, что Олеся первая девушка в его жизни, не считая Алиски, которую так тепло принял весь Смерч. Причём на столько, что ребята придумали ей позывной, а такой чести удостаивается далеко не каждый. Из своих размышлений Тарасов вынырнул только подойдя к кассам, и его взгляд тут же упал на пачку презервативов. Посмеявшись такому стечению обстоятельств, мужчина принялся выкладывать продукты из тележки на ленту, но в памяти неожиданно всплыла утренняя сцена в гостиной – несколько секунд на раздумья, и глянцевая коробочка отправляется к другим покупкам. — Батя говорит, что лучше действовать, а не болтать. Вот и попробуем применить этот принцип вне работы. Я для себя всё решил, да и она, кажется, тоже. Ну а если нет, то уговорим. – подумал Бизон, выруливая с парковки супермаркета. Когда мужчина вернулся домой, Олеся выглядела всё так же завораживающе, но была занята раскапризничавшимися двойняшками, поэтому новых попыток соблазнения не предпринимала. Только поздним вечером, когда дети были выкупаны и уложены спать, Ума смогла выдохнуть, и приготовила ужин для них двоих. Кокетливо спустив кардиган с одного плеча, девушка сосредоточено раскладывала столовые приборы, лопатками ощущая на себе заинтересованный взгляд. За ужином они вроде разговаривали на отвлечённые темы, но оба всячески распаляли желание друг в друге. Случайные касания, многообещающие взгляды и проскакивающие в разговоре намёки. Последней каплей для Бизона стал изящный наклон Олеси за упавшей чайной ложкой, когда девушка заваривала вечерний чай – их маленькая традиция, сложившаяся с самого первого дня знакомства. — Кажется, нас вчера прервали. – хриплым голосом прошептал на ушко мужчина, бесшумно подойдя к ней со спины и обвив руки вокруг её тонкой талии. — А я думала, это был выброс адреналина. – припомнила его вчерашние слова брюнетка. — Ты действительно рассчитывала на то, что сможешь целый день расхаживать у меня перед глазами в таком виде, и остаться безнаказанной? – развернув девушку к себе, он впился в губы страстным поцелуем, а его руки тут же переместились на её упругие ягодицы. Подсадив Олесю на кухонный островок, Борис начал потихоньку спускаться от её губ к груди, оставляя цепочку влажных поцелуев на шее и ключицах. Медленно спуская ткань кардигана, он миллиметр за миллиметром покрывал хрупкие плечи мелкими поцелуями, заставляя табун мурашек бегать по её спине. С каждой секундой стоны девушки становились всё громче, но Тарасов продолжал мягко поглаживать её бёдра и не спешил двигаться дальше, давая Олесе возможность принять решение. В очередной раз, не сдержав громкого стона, девушка попыталась прижаться к нему всем телом, показывая своё нетерпение. —Ты правда готова мне довериться? – спросил Бизон, изо всех сил стараясь не наброситься на брюнетку здесь и сейчас. — А ты готов остановиться, если я сейчас скажу "нет"? – она смотрит ему в глаза затуманенными взглядом, но вопрос, кажется, был задан абсолютно осознанно. — Мне бы этого очень не хотелось, но я никогда не притронусь к тебе без разрешения. – честно отвечает он, со страхом ожидая следующих действий Олеси. — Вот и я не хочу, чтобы ты останавливался. – прошептала она прямо в губы. Услышав ответ, Тарасов сильнее прижали её к своему мускулистому телу и резко поднял со столешницы, при этом, не разрывая поцелуя. Ума инстинктивно сжала его ягодицы ногами и крепче ухватилась за шею, но от ощущения его каменного стояка, по её телу прошел заряд тока, и девушка издала протяжный стон полный мук желания. Уложив Олесю на свою кровать, Бизон скалой навис над ней сверху, несколько секунд пронзительно смотрел в потемневшие карие глаза и затем снова впился в припухлые от поцелуев губы. Эту девушку хотелось любить до потери пульса, доставлять максимальное удовольствие, а в идеале, вообще не выпускать из постели. Всё так же с трудом сдерживая рвущееся наружу желание, мужчина начал прокладывать новую дорожку поцелуев от её тонких щиколоток до внутренней поверхности бедра, попутно задирая всё выше подол легкого шелкового платья. От каждой новой ласки Уме хотелось кричать всё громче, но девушка старалась не шуметь, дабы малыши не проснулись и эту сказку не пришлось останавливать. — Не волнуйся, - прошептал Борис, заметив напряженность Олеси. – у детей в комнате ничего не слышно. Не сдерживай себя – я хочу знать, что тебе хорошо. Его руки с изяществом продолжали ласкать брюнетку, незаметно снимая с неё одежду, пока та не осталась совершенно голой. Очертив большими пальцами тёмные ореолы на упругой груди, мужчина по очереди лизнул затвердевшие соски, а затем осторожно куснул один из них. По телу девушки снова прошел мощный заряд тока, от чего Ума громко застонала и зарылась пальчиками в короткий ёжик рыжих волос. Затем тёплый язык проложил путь от тяжело вздымающейся груди, мимо пупка, и запорхал над её самой чувствительной точкой. Борис очень хотел доставить любимой максимум удовольствия, но прекрасно понимал – они оба уже на грани. Недолго думая, мужчина отстранился от её влажных лепестков и, сохраняя зрительный контакт, начал раздеваться. От вида накаченных мышц груди, рельефного пресса и возбуждённого члена Олеся судорожно вздохнула, затем облизав пересохшие губы. Всё так же смотря девушке прямо в глаза, Борис раскатал защиту, разместил брюнетку у себя на коленях, и одним движением опустил её на свою возбуждённую плоть. Оба блаженно застонали. Шепча на ушко всякие пошлости и сжимая упругие ягодицы, он начал плавно двигаться в ней, постепенно увеличивая темп. — О боже, да! Не останавливайся, прошу. – как заведённая шептала Ума, а он расплывался в довольной улыбке, и с радостью выполнял её просьбу. Им хватило всего несколько минут, чтобы одновременно прийти к финалу с именами друг друга на устах, и рухнуть на влажные смятые простыни. Борис заботливо накрыл их одеялом и бережно обнял девушку, а Олеся умостилась у него на плече и начала выводить незамысловатые узоры на его груди. Наверное, стоило бы поговорить, но оба пока боялись разрушить их хрупкий мир, поэтому сейчас они просто наслаждались друг другом. Сейчас им было просто хорошо вдвоём.