Задор Учих

«О, благослови Мудрец эту девчонку! Теперь я смогу уйти», — с облегчением подумал Какаши, бесшумно выдыхая. После возмутительных выходок Учихи, мальчик хотел поскорее сбежать отсюда, и Рин как раз вовремя подала ему идеальную возможность. Ещё никогда в своей жизни он так не радовался ей, как сейчас. Ведь вряд ли Обито захочет, чтобы Нохара видела его, удерживающего их сокомандника у себя на коленях, правда? Какаши мельком взглянул на темноволосого мальчика, что немигающим взглядом уставился на входную дверь. В его глазах он с неким удовольствием отметил нарастающую панику. Теперь Хатаке был точно убеждён в том, что Учиха не желал быть увиденным в таком виде. Нет, даже не так… он боялся этого. — Слышал? Сейчас сюда придёт Рин, так что давай, освобождай меня от своей стальной хватки, и я быстро свалю отсюда, — оживился белобрысый, предвкушая свободу от чужих рук на своём теле. Однако внимание Обито всё так же было приковано к двери, казалось, что он его совершенно не слышал или не хотел слышать, намеренно пропуская все его слова мимо ушей. Тогда Какаши, чувствуя неприятное раздражение в груди, снова попытался вылезти из его «объятий», он перехватил запястья брюнета и с нажимом пытался отлепить их от себя. Надо ли говорить, что всё было бесполезно? Хотя, пожалуй, кое-что изменилось: руки чертового Учихи сжали его талию ещё сильнее. — Ну и какого черта?! — прошипел белобрысый, и его глаза опасно сощурились. Неужели даже присутствие Рин его не спасёт? В этот раз возмущенное шипение Какаши не осталось незамеченным, Обито всё-таки обернулся к нему, буравя раздраженным взглядом. Он приоткрыл рот, явно намереваясь что-то сказать, как неожиданные скрипучие шаги, раздавшиеся совсем рядом с его комнатой, заставили его моментально замолчать. Паника снова заиграла в его глазах. «Ну, пиздец». — Лезь под кровать, немедленно! — в отчаянии прошептал юный Учиха, бегло смотря то на дверь, то на белобрысого. Какаши на секунду растерялся, когда ощутил, как руки брюнета отпускают его. Он нахмурился, не понимая, почему нельзя было просто сбежать? Но в тот момент, когда шаги остановились уже у двери, он понял, что времени у него уже не осталось, и резко соскочил с кровати, залезая под кровать. «Чертов Обито с его упорством! Отпусти он меня раньше, я бы уже давно ушёл. Охренеть блин». И в момент, когда Хатаке успел скрыться, заскрипела деревянная дверь, открываясь. На пороге показалась привлекательная девочка, что, увидев Обито, мягко улыбнулась. Брюнет тут же ответил ей своей самой тёплой улыбкой. Он всегда был рад увидеть Рин, даже в такой необычной ситуации, как сейчас. — Смотри, что у меня, — играючи произнесла она, приподнимая большую соломенную корзинку в руке, чтобы он мог лучше рассмотреть. И стоило только взглянуть на эту корзинку, переполненную разнообразными фруктами, шоколадными конфетами и его любимыми булочками, как у мальчишки тут же потекли слюнки. Нохара даже не постаралась скрыть свой умилительный смешок. Она закрыла за собой дверь и прошла вперёд, останавливаясь перед кроватью и оставляя свои гостинцы на тумбочке рядом, откуда брюнет мог с лёгкостью дотянуться. Затем она взяла его деревянный стул, стоящий около стола, и пододвинула его так, чтобы быть около мальчика. — Ну и как тебе второй день с гипсом? — поинтересовалась шатенка, присаживаясь. — Справляешься? — Еле-еле, — пробурчал Обито, пока пережёвывал очередную конфету, — очень непривычно, что я не могу нормально потренироваться… Кажется, будто я тут попусту застрял, хотя прошёл только день. Я ведь обычно никогда не сижу дома, а тут приходится. — Понимаю, — с сожалением произнесла Нохара, кивая, — я тоже обычно не люблю проводить свое время дома, — она на какой-то момент потускнела, заставляя Обито насторожиться, он уже хотел узнать у неё, в чём дело, как она вдруг воскликнула, указывая пальцем в дальний угол кровати: — ой, а что это за фото? Разумеется, брюнет понял, что она просто переводила тему, но решил не обращать на это внимания, раз она не хотела. Тогда он, вопросительно приподняв бровь, проследил за её взглядом. Там, куда она смотрела, лежала деревянная фоторамка, и он аккуратно потянулся к ней. — Эта наша первая фотка вместе, — он внимательно разглядывал предмет в своих руках, как будто видел его впервые. Его изучающие глаза прошлись по всей их команде, задерживаясь на одном конкретном человеке немного дольше. Неожиданно для себя, он мягко улыбнулся: — нас тогда сенсей еле-еле уговорил встать нормально. Помнишь? — Э, нет! Это вас с Какаши пришлось часами уговаривать, я же, в отличии от вас, была довольно прилежной, — усмехнулась девочка, качая головой, — вы тогда такой скандал устроили, фотограф даже хотел сбежать по-тихому. О, Какаши отчётливо помнил тот день. Обито, будучи в своём репертуаре, решил снова повести себя, как упрямый осел и совершенно отказывался вставать возле него, после чего он, естественно, сказал ему парочку нелестных слов, и тогда Учиху понесло. Всё дошло до того, что пришлось прийти Кушине и разнимать их. Ну, как разнимать? Она просто дала хорошего леща и одному и другому, зато как эффективно это на них подействовало. После недолгого смеха, ребята снова начали болтать, но Хатаке их уже не слушал, углубляясь в свои собственные мысли. И крутились они всё так же вокруг одного отбитого на всю голову мальчика. Сказать по правде, Обито превзошёл все ожидания Какаши, выкинув такой фокус с укусом. Мальчик, безусловно, был в приличном таком шоке, но и это дало свои результаты. Если сначала он думал получить от него прямой ответ на заданный вопрос, то теперь был уверен, что и это ему не надо было. Всё поведение Учихи доказывало одно — он гей! И, видимо, не очень равнодушен к Какаши… что срочно нужно было менять. Хотя была ещё одна теория: Обито мог просто быть очень ревнивым к друзьям, потому и не хотел пускать к Гаю. Но с другой стороны, это бы не объясняло его поведение в лесу, да и зачем ему тогда было сажать к себе на колени и, мать его, кусать? «Ох, какой же геморрой, надо будет потом всё четко обдумать…» — вздохнул про себя юный Хатаке, на мгновение прикрывая потяжелевшие веки. Прошло уже минут сорок, а он всё размышлял и размышлял. — «Пора сделать перерыв, иначе так и мозг закипит. Лучше послушаю их разговор. Не удивлюсь, если этот идиот снова достаёт Нохару с его заезженной речью о становлении Хокаге». Мда, как же он ошибался. — Ты можешь мне доверять, ты же знаешь об этом, Обито? — мягко спрашивала шатенка, добродушно смотря мальчику в глаза. Мелкий Учиха, не колеблясь, уверенно кивнул, заставляя Рин ярче улыбнуться. Вдруг послышался противный скрип от стула, девочка начала двигать его, чтобы быть к нему немного ближе. Усевшись, она протянула свои руки и аккуратно взяла его ладони в свои. Обито от неожиданности вздрогнул, и на его лице появился лёгкий румянец. Он вопросительно приподнял брови, смотря то на неё, то на их руки. — Я просто хочу, чтобы тебе было комфортнее разговаривать. Чтобы ты знал, что я в любом случае рядом, — легко объяснила Нохара и на секунду крепче сжала его руку, — я хочу спросить тебя кое о чём, но это… очень серьезно. Поэтому я хочу, чтобы ты ответил мне честно. Хорошо? — она подождала, пока он снова кивнёт, в этот раз немного нерешительнее, и продолжила: — Обито, тебе ведь нравится Какаши, да? А вот теперь спрятавшийся Хатаке слушал с ещё большим вниманием. Как вообще их разговор дошёл до этого? Что ж, он никогда бы не подумал, что Рин может быть настолько проницательной, возможно, она поняла это даже раньше, чем он сам? — Что?! — в изумленни вскрикнул брюнет, широко распахивая и так большие глаза. — Обито… — Он мне не нравится! Откуда у тебя вообще возникли такие ужасные мысли? — возмутился представитель Учих, пыхтя. Его лицо полностью залилось краской, но теперь было непонятно, было это от смущения или от гнева. Он весь насупился и продолжил нести свои слова протеста: — чтобы мне, да и Бакакаши?! Да мне вообще не нравятся мальчики, а если бы и нравились, то этот самодовольный индюк в их число бы не входил! Да и… — Обито! — со всей строгостью прикрикнула на него девочка, и он, как будто опомнившись, мигом замолчал. Она разочарованно начала качать головой, и темноволосый, чувствуя откуда-то появившийся стыд, виновато опустил голову. — Ох, я же просила тебя… — она шумно вздохнула. — Я просила, чтобы ты был со мной честен. — Так я же чес… — Нет, ты врешь мне, — мягче, но всё с той же решительностью промолвила Нохара, слегка сжимая его ладони, — я ведь всё вижу. Мы же с тобой дружим с четырёх лет, Обито, ты не мог бы меня обмануть, даже, если бы очень захотел. К тому же… то, как ты смотришь на Какаши невозможно не увидеть. Рин вновь улыбнулась, и от её улыбки шло такое же тепло, как и от её рук, что ласково держали его. Что-то в её словах, сказанных с такой нежностью заставили Обито замереть. И он замолчал, не решаясь сказать что-либо ещё и просто… слушал. Как и Какаши. — А как ты прокручиваешь его слова у себя в голове, пока пересказываешь мне его поведение во всех деталях? Как он стоял, какое выражение было у него на лице, с какой интонацией он разговаривал с тобой. Ты всё это помнишь. И, что самое главное, такого ещё ни разу не было, когда ты говорил про других. Ведь они для тебя не так важны, верно? — Рин всё так же улыбалась, но теперь её улыбка была гораздо печальнее. — И если раньше у меня были ещё моменты, где я сомневалась, то вчерашний день окончательно всё открыл для меня… Но ты так сильно хочешь скрыть всё это, что каждый раз реагируешь на Какаши с агрессией, чтобы он вдруг не понял, что ты на самом деле чувствуешь. И это неправильно, Обито, это очень и очень грустно. Почему ты думаешь, что должен скрываться? Обито не ответил ей. Лишь молча опустил голову, скрывая от неё свои потускневшие глаза. Послышалось судорожное дыхание и через каких-то пять минут, его плечи начали тихонько подрагивать, и Нохара, ощутив невероятной прилив жалости, поняла, что он плачет. Тогда она, не церемонясь, резко встала со своего места, подошла к нему и, плавно наклонившись, крепко обняла, утыкаясь носом в его темноволосую макушку. — Тебе незачем плакать, Обито, — мягко шептала девочка, хотя у самой от переживаний начали наворачиваться слёзы. Она аккуратно поглаживала его плечи и спину, пытаясь успокоить. — Ты ведь не сделал ничего плохого. Ты полюбил и это прекрасно. Ты должен гордиться своими чувствами, тем, что в тебе сейчас горит любовь. Больше Рин не говорила, позволив мальчику самому прийти в себя, лишь обнимала. И через какое-то время, его тело перестало дрожать, а дыхание вновь стало ровным. Девочка слегка отстранилась от него, заглядывая в заплаканные глаза. — Ну вот, всё в порядке, видишь? — её губы дрогнули в утешающей улыбке. — Как ты? — Мне стыдно, — прошептал юный Учиха, вытирая засохшие слёзы с лица, — как я мог вообще… влю… влюби… это же… Какаши… — Любовь всегда непредсказуема, — она подмигнула ему и мягко взъерошила волосы, отчего мальчик слегка улыбнулся. — В какой-то момент твоя душа просто решила выбрать его душу. Вот и всё. Обито на это заявление презрительно хмыкнул, но вот его уши предательски покраснели, выдавая смущение. Пришёл в себя, с облегчением подумала Рин. — Я бы хотела остаться ещё ненадолго, но боюсь мне нужно успеть на тренировку с Куренай, — вздохнула шатенка. Она действительно хотела подольше побыть со своим другом, дать ему немного комфорта, но обещание есть обещание. — Я понимаю, — кивнул брюнет, хотя по его выражению лица было видно, что он бы предпочёл, чтобы она не уходила. Нохара в последний раз тепло улыбнулась и, ещё раз взъерошив ему волосы, покинула комнату. Когда дверь за девочкой мягко затворилась, Какаши с облегчением понял, что и ему пора. Он и так здесь задержался и услышал то, что не должен был… сегодня действительно надо будет много, о чём подумать. Он бесшумно выкарабкался из-под кровати и со второй попытки твёрдо встал на ноги, всё-таки они у него довольно сильно затекли. Немного размявшись, Какаши было направился в сторону окна, но… почему-то замер. Как бы он не хотел поскорее исчезнуть, он должен был хотя бы взглянуть на Обито. Особенно после того, что он узнал. Но стоило ему это сделать… Страх. Это была первая эмоция, которая бросилась ему в глаза. Откровенная, заставляющая замереть на месте. Она была смешана с удивлением, что выражалась в его широко распахнутых орбитах. А затем его внимание перешло на чуть приоткрытые губы, что спустя несколько секунд молчания исказились в тонкую линию. И Какаши всё понял без лишних слов. «Он забыл, что я всё это время был здесь. Черт…» Это осознание оставило какой-то неприятный осадок внутри. Обито не хотел, чтобы он знал, он не был готов раскрыть ему свою правду и было совсем не важно, что Хатаке сам уже во всём разобрался. Учиха оголил перед ним свою душу, не желая этого. Вот, что было так унизительно для него. И, судя по его уже мрачной гримасе, он пытался скрыть своё смущение и переживание, что так и рвалось наружу. Но, несмотря на это, Обито с большим упорством старался смотреть ему прямо в глаза, как бы кидая вызов сказать что-нибудь. И каким бы уверенным он не выглядел в тот момент, Какаши видел его насквозь: не те слова могли разбить его на мелкие осколки. А их, как известно, потом сложно собрать воедино, если вообще возможно. Сейчас он был хрупким как никогда. «Но я не хочу кормить его враньём и ложными надеждами», — твердила другая, более рациональная его сторона. — «Он должен понять, что я никогда не смогу ответить на его чувства. Но я должен это сделать так, чтобы… не обидеть его. Ебанный пиздец…» Он вздохнул побольше кислорода, морально готовясь к любому исходу их разговора. В конечном счёте, всегда можно было попросить Рин разрешить их недомолвки, она ведь всегда была его слабым местом. — Обито, — нарочито спокойно произнёс он, стараясь изо всех сил, чтобы его голос не дрогнул. Он чувствовал, что начинает отчего-то нервничать, но не мог подать виду. И, как он и ожидал, мальчик среагировал на него. Агрессивно. Он весь насупился, словно как какой-то кот, готовящийся к атаке. Его брови мрачно нахмурились, а глаза метали молнии. Но белобрысый всё так же отчётливо видел, он был всё ещё напуган. Напуган тем, что он может сказать дальше. Он никогда ещё не ощущал столько власти над одним человеком. Это было пугающе… но и одновременно невероятно волнующе, чтобы это не значило. — Обито, — повторил он и сглотнул, смачивая вдруг пересохшее горло. Это было сложнее, чем он предполагал. Он должен был найти нужные слова, чтобы прийти с ним к общему знаменателю, но, черт возьми, если это было легко. Пришлось снова поглубже вздохнуть, прежде чем продолжить: — ты ведь мой друг, а я — твой. Тот, кто будет с тобой рядом, даже… когда всё вокруг будет катиться к чертям, я буду рядом. Я никогда не предам тебя и буду защищать ценой своей жизни. Он на мгновение замолчал, наблюдая за реакцией брюнета. К его удивлению, он больше не пылал от возмущения и гнева, лишь озадаченно хмурился. Это хороший знак, решил мальчишка с облегчением. Однако он ещё не всё сказал. Самое главное ещё не было озвучено. Самое, пожалуй, серьезное. — И именно потому, что я твой друг, я… я не могу ответить на твои чувства, — тихим шепотом продолжил он, стараясь донести до него свою искренность. Ведь отчасти это была правда, кроме того, что он не был геем, он бы действительно не мог встречаться со своим другом. Самым первым другом. — Ты… что ж, я признаюсь, ты один из самых важных для меня людей. И я хочу, чтобы ты понимал, что я в любом случае тебя не оставлю. Но именно в… этом смысле я не могу быть с тобой. Он снова сделал паузу, выжидающе всматриваясь в него. Он не знал, какого это: любить и не быть любимым в ответ, но он представлял, что это, как минимум, было очень неприятное ощущение. Поэтому он старался быть добродушным, настолько, насколько это было возможно, хоть это и было для него непривычно. — И ещё… я хочу попросить прощения, что… подслушал. Но, заметь, не по своей воле. В этом, на самом деле, ты виноват, — он слегка усмехнулся, желая разбавить нагнетающую атмосферу. Вышло не очень. Обито всё так же смотрел на него, не проронив ни слова. Но вот его взгляд… он, пожалуй, изменился. Он словно потух, но там было и понимание. Так что он не мог сказать точно, смог ли он уладить дела с ним или нет. В любом случае, больше ему не было, что сказать. Пора уже было уходить, самые важные слова Какаши уже произнёс. Остальное оставалось лишь обдумать ему самому. Он двинулся в сторону окна, как вдруг кинул ему напоследок через плечо: — Я искренне не понимаю, чем тебе понравился, Обито, но… уверен, что ты скоро забудешь об этом. После этого он кивнул ему, как бы прощаясь, и плавно вскочил на оконную раму и только хотел спрыгнуть вниз, как— — Ты — настоящий идиот, Бакакаши, — проворчал брюнет, и он застыл на месте, резко оборачиваясь. Это был первый раз, когда он заговорил после того, как он вылез из-под кровати. И он сделал это для того, чтобы сказать ему, что он идиот? Что ж, так уж и быть, сегодня ему прощается. Он хмыкнул, облокачиваясь на оконную раму. Однако Обито вовсе не выглядел так, будто закончил свою речь, он в упор смотрел на него, как будто хотел сказать что-то ещё. И спустя несколько секунд в нерешительности, он всё-таки продолжил, облокачиваясь локтями о свои колени: — Ты действительно самый настоящий придурок. И я просто в шоке с того, как долго, блин, терплю тебя всё это время в нашей команде! Ты! Ты меня просто нереально бесишь, мне сложно даже описать, насколько сильно. Каждый раз, когда ты начинаешь нести какую-то свою заумную хрень, мне так и хочется ударить тебя! Так, а вот теперь Какаши хотел ему врезать. Но, эх, пока нельзя было. И вместо этого, он нахмурился, сощурив свои тёмные глаза, и тихонько проклинал невозможность сказать ему пару «ласковых» в ответ, по крайней мере, сегодня. — И это всё правда, всё до единственного слова! Но… — Обито на момент замолчал, заглядывая Какаши в глаза и смотря как будто сквозь него, в самую… душу. Мальчик сразу же невольно вздрогнул, ощущая, как забегали мурашки по коже. Что-то необычное было в его взгляде, но белобрысый так и не смог разобрать, что именно; какая-то яркая искра, как когда человек говорит о том, что ему нравится или интересно. Юный Учиха, тем временем, продолжал: — но это всё совершенно не важно, ведь в конце дня… поверить не могу, что я это говорю, но… т-ты… — он вдруг запнулся, набирая побольше кислорода, и произнёс следующие слова с куда большей уверенностью, — ты единственный человек, о котором я думаю… Ты тот, кому я постоянно хочу рассказать, как прошёл мой день, но никогда не делаю этого, ведь знаю, что ты… не слишком заинтересован. И, отвечая на твой вопрос, я тоже понятия не имею, почему я… почему именно ты. Просто в какой-то момент я осознал, что, как только ты появляешься рядом, моё… сердце начинает биться… как-то иначе и с тех пор я… я не могу думать больше ни о чём, кроме тебя. И я это ненавижу. Чтобы ты, кстати, знал, так что ты не единственный, кто мучается, — он слабо усмехнулся, как будто только что не вывернул ему свое сердце наизнанку. И… Какаши не мог выговорить и слова в ответ, растерянно смотря ему в глаза. Странное чувство поселилось в нем после этих слов, он ощутил гигантскую разницу между тем, когда Обито просто согласился со словами Рин и тогда, когда он сам говорил об этом. Говорил ему. И что-то непонятно приятное было в этом осознании. Обито только что сам признался ему. — Э… ты что, завис? — неловко пробурчал мальчишка, почесывая шею. — О, — опомнился белобрысый, — извини. Я просто… не ожидал. — Да, я тоже, — хмыкнул мальчишка, разводя руками, — так… — он слегка прокашлялся и вновь начал чесать шею, — я тебе не противен? Какаши в удивлении приподнял бровь. — С какого черта ты должен быть мне противен? — Ну как… ты ведь… мне… э-э… — он вдруг зашёлся в кашле, скрывая его в кулаке, и его лицо вновь запылало румянцем. — Разумеется, нет, идиот ты такой, — Хатаке чуть было не закатил глаза от его попытки произнести слова «нравишься», — а даже будь ты мне противен, то это бы не касалось твоей ориентации или чувств, а твоей гигиены. — Что? — тут же опомнился брюнет, готовясь уже к протесту. — У тебя часто грязные волосы, — с нарочитым отвращением произнес белобрысый, в издевательской манере склоняя голову набок. — Чего?! Да у меня не грязные волосы! — возмутился Учиха, импульсивно стукая рукой по матрасу. — И вообще, ниндзя не должен много ухаживать за своей внешностью, Бакакаши! — Да-да, оправдывайся сколько хочешь, — усмехнулся Какаши. Такая их привычная перебранка вмиг развеселила его. Возможно, влюбленность Обито действительно ничего не изменит в их отношениях, и Хатаке не будет чувствовать, что его друг отдаляется? Возможно, всё будет, как всегда… Какаши искренне хотел в это верить. Он хотел, чтобы Обито всегда был рядом, как его верный друг, совсем, как и Рин. И чтобы ничто не помешало им троим быть вместе, ему и его самым близким людям. … Возможно, он слишком многого хотел, позволил своей надежде так глупо разыграться. Совершенно позабыв, что жизнь всегда стремилась отнять у него всё, чем он когда-то дорожил…