Где-то на окраине Лондона
— Адриан… Еще… Сильнее…
Винсент с силой сжал обнаженное плечо Гробовщика, закусывая губу от ритмичного движения музыкальных пальцев внутри себя, выгибаясь на белоснежных простынях подобно тонкой ветви ивы, что росла в их небольшом саду во дворе.
Жнец, внемля просьбе любимого добавил третий палец, толкаясь до самого основания, осторожно, чтобы не повредить ногтями нежные стеночки, касаясь самой сокровенной точки в тесном нутре. Аристократ с шумным вздохом распахнул слепые глаза с выцветшей серой радужкой, хватая ртом спасительный кислород, стоило только надавить на выпирающий бугорок. Свободной рукой беловолосый обхватил юношу за подбородок, разворачивая лицом к себе, касаясь опухших от сладких поцелуев губ своими, выдыхая в легкие любимого порцию воздуха.
— Не забывай дышать, мой возлюбленный темный аристократ… — прошептал шиннигами, скользя кончиками пальцев по длинному шраму, проходящему от левого виска к правой части подбородка через изящный нос и заостренные скулы, смахивая прозрачные капли слез. — Дыши вместе со мной…
— Ты — мой воздух, Адриан, — хоть бывший граф Фантомхайф боле не имел возможности лицезреть окружающий мир, невидящие глаза, казалось, смотрели в самую душу, заставляя уже вроде как мертвое сердце сжиматься от щемящей нежности и всеобъемлющей любви. — Ты моя жизнь и мое сердце.
— О, мой дорогой Винсент… — жнец вновь втянул юношу в глубоки поцелуй, накрывая его собой, оглаживая ладонями худые колени.
Медленно подняв сорочку, Гробовщик оставил ее на уровне шеи, полностью обнажая торс и грудь, щекоча прохладным дыханием розоватые ореолы сосков, обхватывая губами каждый по очереди, наслаждаясь тихими стонами, что срывались с губ аристократа.
— Расслабься, — изнурительная пустота внутри сменилась жалящим удовольствием, стоило только Адриану одним плавным движением бедер заполнить нутро до краев.
Винсент вновь выгнулся едва ли не в мостик, с силой сжимая плоть до цветных кругов перед глазами, оставляя на литых мышцах лопаток новые бледные борозды, через миг превращающиеся в кровавые ручейки. Жнец не двигался, дабы не причинить ненужную и столь лишнюю сейчас боль, о существовании которой хотелось напрочь забыть, выжигая в пламени страсти любое упоминание о ней.
Гробовщик помнил, как увидев столб дыма за чертой Лондона серебряной вспышкой вылетел в окно похоронного бюро, выжимая из себя все нечеловеческие силы, стискивая в руках косу до кровавых мозолей на ладонях, лишь бы успеть.
Но он не успел. И едва не потерял того, кем так дорожил.
Когда он вбежал в ворота имения, крыша уже обвалилась, хороня под собой всех и вся в алом мареве поистине адского пламени. Надрывный крик «Винсент!» распугал всех воронов, готовых в любую секунду накинутся на жертв, знаменуя начало кровавого пира.
Сломя голову, шиннигами кинулся в самое пекло, игнорируя жар и жалящие языки пламени, прожигающие до самой кожи траурные одеяния, оставляя все новые и новые шрамы, следы от которых никогда не сойдут даже при нечеловеческой регенерации. Минуя обваливающиеся стены и прожженные лестницы, Гробовщик вышиб дверь и, прикрывая рукавом лицо, вбежал в одну из самых больших комнат…
— Винсент…
В центре зала на воспламенившимся ковре лежал его возлюбленный. Откинув прочь косу, жнец присел рядом, трясущимися руками переворачивая тело лицом к себе и замер от ужаса: на него смотрело два абсолютно разных глаза, один из которых принадлежал законной супруге темного аристократа — кто-то жестоко надругался над членами семьи, соединив две части черепа в одно целое уродливым швом.
— О, мой дорогой Винсент… — из зеленых глаз ручьем полились горькие слезы, из охрипшего из-за запаха гари вырвался надрывный вопль, от которого кровь стыла в жилах.
Вернув себе самообладание, шинннигами одним движением разорвал окровавленную рубашку Фантомхайва, пальцами нащупав сердце — душа еще теплилась внутри остывшего тела, пленка едва светилась, но она была, а значит, для ангела смерти, было еще не все потеряно.
Подхватив возлюбленного, Гробовщик прижался лбом к искалеченному лицу юноши, коснувшись обгорелых губ своими.
— Я спасу тебя, — с едва сдерживаемым гневом прошептал он. — Спасу, чего бы мне это не стоило. И отомщу, даже если весь мир сгорит в адском пламени…
Планы мести пришлось отложить. А потом и вовсе забыть о них, ибо за эту работу взялся наследник семьи. Гробовщику это было и на руку — практически год он потратил на то, чтобы Винсент наконец-то смог открыть глаза, с тихим вздохом произнеся имя шиннигами, и Андриан посвятил большую часть времени заботе о том единственном, с кем он хотел провести всю оставшуюся жизнь. Связав пленку жизни аристократа со своей, Гробовщик подарил любимому вечную жизнь — теперь они навечно связаны — пока жив он, будет жить и сизоволосый юноша, ради которого шиннигами пожертвовал всем, что у него есть, наплевав на все законы жизни и смерти.
— Адриан? — прохладное касание к щеке вырвало жнеца из водоворота неприятных воспоминаний. — Вернись ко мне пожалуйста…
— Я здесь, любимый, — Гробовщик сжал в своей ладони тонкие пальцы, целуя каждую подушечку, чуть мозолистую из-за трости.
— Ты внутри меня, но мысли твои далеко, — лукаво улыбнулся юноша, обхватывая руками сильную шею. — Будь со мной, не уходи…
— Мой возлюбленный аристократ, — отразив улыбку, жнец подхватил Винсента под лопатки, резко меняя положение, прижимая к себе сильнее, толкаясь еще глубже под тихий вскрик. — Куда я от тебя денусь? Ты — мое все, Винсент. И я никуда тебя не отпущу…
— Хорошо, — бывший граф прикрыл слезящиеся слепые глаза с улыбкой принимая своего возлюбленного, отдавая свое тело и душу до самого последнего вздоха.
***
— Я нашел способ отправить душу Рейчел на перерождение, — Гробовщик поставил напротив сидящего в кресле юноши кружку с чаем на столик. — Но не уверен, что он тебе понравится.
— Думаю, ты знаешь, что делаешь, — Винсент наощупь взялся за фарфоровую ручку, отпивая вкусный напиток. — Я тебе верю.
— Я ведь говорил, что среди шиннигами могут зачать ребенка и мужчины? — жнец присел рядом, внимательно наблюдая за эмоциями на бледном лице. — Один из них недавно потерял ребенка из-за выкидыша, но я успел перехватить пленку этой души до того, как она растворилась в небытие.
— Ты хочешь заменить пленку того ребенка на пленку Рейчел?
— Не совсем. Если заменить пленку, сходства между душой и биологическим обликом ребенка будут очевидны. У матери ребенка весьма неординарная внешность, а отец весьма специфичен характером.
— Значит, если ребенок будет копией Рейчел, у них будут проблемы… — вздохнул бывший граф.
— Но пленки можно объединить, — с улыбкой продолжил жнец. — Тогда душа Рейчел не затронет ни внешность, ни душу того ребенка. Они просто сольются в одно целое. Душа графини Фантомхайф проживет свою жизнь спокойно, а по истечению срока, который она не успела прожить просто растворится и отправится на перерождение, никак не затронув душу дитя тех жнецов.
— Я даже не знаю, гений ли ты или безумец, Адриан.
— Скорее, безумный гений, — Гробовщик нежно обнял возлюбленного, целуя его в макушку. — И только твой.
— Но тебе нужно будет добраться до тех жнецов, — встревожился Винсент. — Ты снова будешь рисковать своей жизнью.
— Не переживай. У меня уже есть план, — в темноте предрассветных сумерек сверкнули холодной зеленью бессмертные глаза. — Все будет хорошо…
***
Лондон. Поместье Транси-Фауст.
Задремавшего после страстной ночи Алоиса разбудило тревожное предчувствие — спящий рядом Клод резко подскочил от пронзительного карканья вороны за окном. Демонические глаза вспыхнули огнем преисподней, стоило ему только услышать, как в дверь тарабанили шесть рук.
— Что происходит, Клод? — сонно протерев глаза, мальчик натянул на плечи валявшуюся в ногах рубашку.
— Не знаю. Но у нас гости, — демон мгновенно облачился во фрак, открывая дверь тройняшкам. — В чем дело?
— Кто-то напал на поместье, господин, — отчеканили демонята. — Кем бы он не был, он не из наших.
— И?
— И он привел за собой армию ходячих мертвецов.
