Моменты, запечатленные на плёнке.

Осаму Дазай. Не то чтобы парень так уж удивился тому, что дорогая т/и не выходит на словесный контакт вот уже порядка часа с его возвращения домой, однако все-таки и у Дазая иногда появлялось чувство чего-то неопределённого, да и запас терпения уже медленно начинал пересекать черту с отметкой «0», так что просто выяснять все и поговорить по-человечески сейчас стало главной целью эспера, до сих пор так и не понявшего причину этой звенящей тишины. — Т/и, что-то произошло? Эта тишина уже, кажется звенит от такого молчания… — начал было Осаму, сначала непонимающе посмотрев на девушку и моргнув, а затем как назло громко перевернув страницу какой-то брошюрки. Т/ф шумно выдохнула и, видимо набрав побольше воздуха в лёгкие, чётко отговорила, обращая на себя внимание эспера: — Дазай, я… Мне просто сильно, очень сильно надоело то, что ты постоянно, практически все время торчишь где-то, только не здесь. Не дома. — чуть шмыгнув носом, произнесла девушка, поднимая свои глаза на шатена. Парень сначала внимательно задержал свой взгляд на т/и, а после отложил книгу и приблизился к ней, мягко касаясь своими пальцами её кисти. — Под «постоянно» ты ведь подразумеваешь только последний месяц, это раз. А два… Да, ты права и, пожалуйста, прости, что заставил тебя засомневаться во мне. Я очень люблю тебя и прошу: выкини все ненужные мысли и сомнения из своей головы, хорошо? — вполголоса произнёс Дазай, наклонив голову к плечу девушки. Чуть выше вновь послышался шмыг носом, и Осаму сильнее сжал ладонь т/и, уже практически упираясь макушкой в ключицу т/ф. — Ну, тише, пожалуйста… Я здесь, я сейчас здесь и рядом… Прости меня ещё раз… Просидев вот так ещё несколько минут вместе, девушка все же мягко толконула парня плечом, заставляя его поднять голову. — Дазай, все хорошо, правда. Давай уже вставать… Эспер мягко улыбнулся и, поднявшись вместе с т/и, крепко-крепко обхватил своими руками её плечи, прижимая девушку к себе. — Я возьму отпуск, т/и. Я непременно возьму его завтра, обещаю. И время, проведённое в течение его ты вряд ли забудешь… Чуя Накахара. Как только т/и, вернувшись домой, молча, в своих раздумиях, присела на диван и погрузилась во чтение купленной ею книги, совершенно не поднимая взгляда на эспера, Чуя конечно же понял, что определённо что-то случилось. Сначала он непременно и сам старался не смотреть на девушку, после несколько минут сверлил её взглядом (как будто от этого она заговорит) и в конце концов, когда терпение уже сошло на нет, шумно выдохнул и немедленно приблизился к т/ф, нависая над ней, и не продолжая отрывать своего взгляда. Практически сразу Накахара встретился с покрасневшими голубо-зелеными глазами, что в упор сверлил его, как бы говоря: «Ты что, правда ничего не понимаешь?», и что-то настолько сжало сердце эспера, или наоборот сжалось в нем, что внутри появилось такое тревожное ощущение и потребность защитить кого-либо, плевать кого, разливающиеся по всему телу и заполняющие собой чуть ли не каждую клеточку организма. Чуя, ещё несколько раз глубоко вдохнув, сплел свои пальцы с пальцами уже закрывшей глаза т/и и мягко прижался своим лбом ко лбу девушки, обжигая своим дыханием малую область губ. — Я чаще буду рядом, обещаю. Я буду аккуратнее, там, в Мафии, только не хандруй. Не грусти. Не нужно. И я клянусь, что исполню свое обещание, что бы не случилось. Ты поняла меня? Последовало утвердительное сжимание кисти парня сильнее и обжигающий поцелуй со стороны его же. Он неприменно исполнит свою клятву. Рампо Эдогава. — Т/и, ну вот что опять произошло? — надев свои очки и не выдержав звенящего молчания, которое уже порядком давило на уши, произнёс эспер, устремив свой взгляд на девушку. Спустя несколько минут таких односторонних гляделок донеслось: — Рампо, мне уже порядком надоело твоё ребячество. Ну вот неужели нельзя вот с этим ничего сделать, м? Я люблю тебя, правда, безумно люблю, однако порой наступают такие моменты, когда мне кажется, что ты не даёшь мне чего-то такого же весомого. Рампо, ты не представляешь, как я устала отдавать, я получаю что-то взамен, но мне не обязательно, чтобы этим чем-то был ты. Мне просто нужны твои поддержка и внимание, а не как сейчас… И неужели… Мы не сможем никак это решить, а, Рампо? — вполголоса ответила девушка, наконец поднимая свои глаза на брюнета. — Неужели просто все, а, Рампо? — ещё тише донеслось из губ т/и, уже подошедшей к окну. — Нет, не все… Послушай и выслушай меня, — теперь донеслось из губ подошедшего к девушке Эдогавы. — Я далеко не вежлив. И я не буду оправдываться, ведь ты порядком права. Я не могу ежечасно говорить тебе: " я тебя люблю», и скорее всего забираю больше, чем ожидалось, но… — голос стал в 3 раза тише. — Ты не представляешь, как я дорожу тобой и не хочу терять. Ведь ты — главная составляющая всей моей жизни и даже самые вкусные в мире торты и пирожные тебе не ровня. Пожалуйста, просто поверь мне, и я сделаю всё, чтобы ты больше никогда во мне не сомневалась, клянусь. — уткнувшись носом в шею девушки, закончил эспер. Они простояли вот так несколько минут и за такое короткое время т/и поняла, что эспер непременно содержит свое обещание. Ацуши Накаджима. Ох бедный, бедный Ацуши… Ну и досталось же ему от т/и и, не преведи Господь, что эсперу взбредет в голову ещё раз попробовать растормошить девушку после их неудачного похода в центральный парк. Как в общем обстояло все дело: т/и, просто по воле случая и своей невнимательности, одетая в хрустально — чистое белое платье, оказалась на недавно покрашенной в жёлтый цвет скамье. Ну и кто же охватил больше всех? Естественно Ацуши, что еле-еле сдержал смешок. Конечно, вскоре все уладилось, и девушка сама поняла свою ошибку, однако с того случая эспер относится к ней со всей своей осторожностью и заботой. Пусть у т/и, да и вообще как у всех нормальных людей случаются вспышки гнева и непонимания, от этого любовь, что живёт в сердце Ацуши и каждый раз тепло согревает его при одном лишь взгляде на девушку, никогда не угасает и лишь как бы говорит этим: «Абсолютно все проблемы можно решить. А если в нашем жестоком мире ещё и полюбить человека, отвечающего тебе взаимностью, то тем более.» Рюноске Акутагава. Можете даже не спрашивать, как на виду практически у всей Портовой Мафии оказалась т/и, которую исключительно из-за ее проигрыша в очередном бесполезном споре и криков об этом самом проигрыше, что слышала, казалось, вся организация, нёс Акутагава, перекинув тушу девушки через правое плечо, пока она вновь что-то неугомонно бормотала, стуча своими маленькими кулачками по спине эспера. — Ну Акутагава! Пусти, пусти, пусти, черт тебя побери! Поставь меня уже на землю! Да, я проиграла, признаю, и все же это не даёт тебе права позорить меня здесь и сейчас, на глазах у всей Мафии! — Да тише ты. От твоих криков даже Мори себе уши скальпелем пополам перережет… Я же сказал: угомонишься и отпущу. Девушка убрала свои кулочки и шумно выдохнула, подперев ими подбородок. — Ну, так то лучше, — спустя ещё нескольких минут конфуза т/и все-таки оказалась поставленной на землю. — Больше не будешь со мной спорить, или хотя бы шум наводить после проигрыша, — победно произнёс Рюноске, похлопав девушку по левому плечу, от чего та лишь обиженно отвернулась. — Ну ладно, не злись на меня. Просто в следующий раз знай, с кем имеешь дело. — мягко обхватив талию т/ф, закончил эспер. — Непримерно буду, — фыркнула т/и, все же откидывая голову на плечи Акутагавы, а после, встретившись с взглядом его светлых глаз, прошептала: — Неприменно… Ода Сакуноске. — Ода, я не хочу так больше, правда! Я устала… Боже, как же я устала. Я постоянно переживаю за тебя, Ода. Всегда!.. Мне страшно… Господи, знал бы ты, как мне страшно… За тебя, за людей, окружающих тебя и меня, за себя, в конце концов! И я… Я… — Тише, пожалуйста… Хватит, умоляю тебя. Я не могу видеть твои страдания… Послушай меня. А вообще, иди сюда, — приблизился эспер к девушке, чтобы та смогла обхватить руками его шею и опереться на парня, заглушив свою истерику. — Тише… Я уйду оттуда, правда уйду. Т/и, я клянусь тебе всеми чудесами этого мира, что уйду, лишь бы не видеть твоих кошмаров и страданий. Поверь мне, прошу… Первый и единственный раз: просто поверь. Т/и лишь обречённо хмыкнула, однако сильнее зарылась носом в рукав Сакуноске, словно маленький беззащитный котенок, которому после долгого времени предоставилась возможность зарыться носом в тёплое домашнее одеяло. — Я верю, Ода. Я правда верю… Только не подведи, прошу… — Не подведу. Никогда. — мягко поцеловал макушку головы девушки, прошептал эспер, сильнее прижимая к себе дрожащее тело. Куникида Доппо. — Куникида, нет! Сейчас же отдай мне мои стихотворения, я не хочу, чтобы их кто-либо видел. Ну Куникида, черт же тебя возьми! Почему ты так вымахал то?! Отдай сейчас, а не то я обижусь! Ну стой же ты! — И в поле, чистом и бескрайнем, что, словно пустотой манит, есть часть моих воспоминаний, часть и твоих, часть тех, что красотою своей голову кружит… Дорогая, а у тебя талант однако. — увернув свою руку вместе с головой и как назло посмотрев в сторону, все так же продолжая держать в руках уже изрядно потрепанную тетрадь, озадаченно произнёс эспер, через несколько секунд все же соизволивший опустить свой взгляд на надувшую губы девушку, что, сложив руки на груди, смотрела на Доппо твёрдым и испепеляющим взглядом. — Отдай. Сейчас же. — чётко процедила т/и, слегка запыхавшаяся от гонок за мужчиной. — Хорошо, хорошо, пожалуйста. Все-таки тебе стоит брать в счёт и простую человеческую любопытность, — вскинув руки, как будто ничего не произошло, ответил эспер. — Ага, скорее жизненнонеобходимую способность совать нос в чужие дела и мысли, — вновь твёрдо произнесла девушка, как бы невзначай откладывая свои записи в ящик стола. — Ну, не дуйся пожалуйста. Мне ведь очень интересно… — непривычно для себя самого подошёл к т/и Доппо, обхватив руками её талию. Всё же с ней он и вправду становится более открытым. — Куда же ты денешься то… Ладно, прощаю. Только не лезь туда больше без моего ведома, хорошо? —откидывая голову назад, произнесла т/ф. — Хорошо, но ты мне должна полную версию этого стихотворения… — Куникида! Фёдор Достоевский. Итак, это было начало одной из самых прекрасных историй в отношениях Федора и т/и. Начало великой и грандиозной истории… Девушка просто решила спрятать абсолютно весь чай в доме, вот абсолютно весь. Нет, с другой стороны: ну а что? От жизни надо брать по самому максимуму, в абсолютно любое время. Но с другой… Надо просто всем признать, что т/и та самая «девушка-которая-смогла» и её бесстрашию многим нужно поистине отдать честь. Спросите, чем же все это закончилось? А я вам так отвечу: 1. Сначала было банальное: а-ля «Дорогая т/и, а ты не видела, где весь мой чай?» 2. На этом бы надо и закончить, однако после было, конечно же, молчание со стороны девушки; затем часовые поиски, хитрая ухмылка Достоевского и нависание его же прямо над головой т/ф с приторно-сладким шепотом, а дальше… Ну, скажем так, что-то из разряда: «Я конечно не книги, но ты мог бы разложить меня на столе». Одна бессонная ночь, и на следующее утро все же находка того злосчастного чая (ну как сказать злосчастного) плюс с ещё каким-то образом запакованного чайника. А финал этой гранд истории таков: довольно долгий урок на всю жизнь, что с Демоном шутки плохи…