Broken frames

Настроение в этот день у Дьюи было просто замечательным, даже несмотря на то, что спал он мало. Они с Луи до позднего вечера доделывали задание, в котором Патридж не разбирался от слова совсем. Младший брат не был отличником, но порой его упорству, с которым он шёл к цели, можно было лишь позавидовать и вчера паренёк целиком и полностью направил его на то, чтобы вдолбить в голову Дьюфорда нужную информацию. Надо сказать, что у него получилось. Прошло больше недели с момента их знакомства и за это время Луи ночевал в доме Аманды Патридж уже третий раз. У младшего Дьюи никогда не был, утёнок по-прежнему старался не касаться этой темы, как и разговоров о его приёмных родителях. Спросив и не получив ответ лишь однажды, Дьюи запомнил, что за спиной друг скрывает много всего, чем делиться пока не готов. Торопить его никто не собирался.  Причина хорошего настроения Патриджа была в том, что Зигзаг наконец-то смог добыть разрешение показать ему свой самолёт. Да и не просто разрешение, настоящую экскурсию в ангар Скруджа МакДака, о которой утёнок грезил не первый месяц. Луи, которого он с собой потащил почти что против воли отметил, что скоро старший начнёт зажигать таким энтузиазмом лампочки. Учитывая как высоко подпрыгивал парень, никто в целом мире не мог исключить этого. С Хьюи мальчики встретились по дороге. Из них троих именно он жил дальше всех, но при этом ближе к особняку МакДака. Кутаясь в тёплую одежду от пробирающего кости морозца, утята бодро двигались к возвышающемуся над городом холму, окруженному высоким забором. Хоть их там и ждали, но у самого входа дети простояли как минимум несколько минут. Это было странно, необъяснимо и слегка пугающе. Никто из них не признался вслух, что при взгляде на этот дом даже издалека внутри каждого металась буря абсолютно неясных эмоций. И чтобы прервать их Хьюи решительно нажал на кнопку домофона. Из динамика прозвучал строгий и далеко не молодой женский голос, говоривший ровно по уставу. Услышав всего два заветных слова, «Зигзаг» и «самолёт», неизвестная всё же решила впустить гостей, с пронзительным писком открывая входные ворота с инициалами владельца роскошного дома. — Дьюи! — Когда утята таки добрались до самого верха, МакКряк кинулся им навстречу, стоило ему увидеть вдалеке лучшего друга. Паренька прижали к себе две огромные руки, почти полностью скрывая от постороннего взгляда, а оба спутника Патриджа инстинктивно сделали по два шага назад, радуясь, что эта участь их не постигла. Утёнок в синем очень любил лучшего друга, однако о том, что обрёл братьев рассказать опять не решился. Собственно, поразмыслив, все трое решили пока что молчать, дав хотя бы одной буре эмоций улечься окончательно. Когда Зигзаг провёл друзей в ангар, по объёмному помещению пронёсся искренний вопль. Дьюи действительно был впечатлён, он не ожидал, что самолёт окажется настолько большим и вместительным. Хьюи был с ним солидарен по большей части, но в эмоциях решил ограничиться воодушевлёнными и очень длинными репликами, изобилующими научными названиями и фактами. Такого, судя по лицу, не знал даже сам пилот. Оставшись единственным, чья эмоция уложилась в улыбку, Луи предупредил, что хочет прогуляться по территории. Останавливать или набиваться в компанию ему никто не стал и это было утёнку на руку. Несмотря на присутствие друзей, с которыми ему было действительно хорошо, внутри мальчика что-то горело, обжигая изнутри и хотелось немного успокоиться. После того случая с родителями времени прошло достаточно. Доктор Гирлуз в тайне от остальных сделал парню ещё две перевязки, но после Ллуэллин у него в лаборатории не появлялся. Взгляд, которым тот рассматривал новые синяки и ссадины на теле мальчика слишком очевидно кричал, что вот-вот и мужчина нарушит собственное обещание не вмешиваться в его проблемы. Домой Луи вернулся только через два дня. Ночь, что он провёл в чужом доме в компании Хьюи и Дьюи была, наверное, самой спокойной за последнее время, даже несмотря на приснившийся кошмар. МакРурк тогда всё же не спал, Луи получил подтверждение этому, когда, затихнув и пытаясь уснуть ещё хотя бы на час, ощутил, что его плечи заботливо накрывают одеялом. В собственный холодный дом после такого даже просто зайти было тяжело. После школы ему всё же пришлось вернуться к приёмным родителям, боясь, что ещё немного и его начнут искать, а это грозило проблемами и далеко не ему одному. По дороге мальчик, зная, что его может ожидать, посетил магазин и, вернувшись, выставил содержимое своего рюкзака на стол прямо перед лицом недовольной матери. Он тогда сразу же убежал к себе, не дожидаясь ни реакции, ни ответа. Комната оказалась абсолютно нетронутой. Уцелел и ноутбук, и наушники, которые он забыл припрятать, не ожидая, что уйдёт так надолго. Мальчик наивно надеялся, что это хороший знак и наслаждался тишиной и относительным спокойствием в доме до того, как внизу не громыхнула входная дверь. Отец вернулся. Дальше тот день Луи предпочел не вспоминать. На территории особняка было на удивление спокойно. Мальчик бродил по сухим дорожкам и шуршал промерзшими осенними листьями, надеясь, что хозяин дома или кто ещё за ним не наблюдает. Заприметив скамейку, Луи присел на неё и просто смотрел вглубь сада с его подстриженными кустарниками и висящим между деревьев покачивающимся гамаком. Отсюда ему было слышно голоса друзей. Он различал радостные крики Дьюи и море вопросов от Хьюи, которыми он терроризировал Зигзага. Даже находясь далеко они заставляли утёнка чувствовать себя частью их компании. Пусть сейчас ему и хотелось самую малость побыть в одиночестве. *** — Метеор это настоящий ветеран среди самолётов. — МакКряк гордо постучал ладонью по красному металлическому боку. Хьюи в этот момент хотел возразить, что чем старше самолёт, тем опаснее летать на нём, но Дьюи очень вовремя подкатил поближе и захлопнул брату клюв. — Скалистые обрывы, непроходимые джунгли, снежные покровы… Обо что я его только не разбивал! — Звучит так клёво, Зигзаг! — Чтобы МакРурк по-прежнему молчал, Дьюфорду пришлось приложить усилие уже обеих рук. — Наверное ты помнишь расположение каждого винтика, если после стольких крушений Метеор каждый раз взлетает вновь? — Патридж уже слышал часть этой истории, но не поддержать друга не мог. МакКряк становился счастливее буквально после каждой реплики, да и наконец видя летательный аппарат, о котором столько раз шла речь утёнок и сам пребывал в состоянии полного восторга. — Он предпочитает жвачку вместо винтиков, парень. — На прозвучавший откуда-то сверху ангара голос все присутствующие резко подняли головы. Хьюи выбрался из захвата друга, Зигзаг просто улыбнулся на это явно не впервые услышанное заявление, а Дьюи во все глаза смотрел на силуэт женщины, стоявшей на крыле самолёта. Утка схватилась за верёвку, привязанную к потолку в качестве страховки и ловко спустилась вниз, выходя на свет. — Дорогие гости нашего скромного ангара, позвольте представить вам моего дражайшего второго пилота. — МакКряк очень оперативно включил дремлющую в нём галантность и подскочил к утке, обводя её представительным жестом. — Делла Дак. На утят смотрели добрым задорным взглядом. Женщине было чуть больше тридцати пяти. Подтянутое тело и гордая осанка прямо говорили о том, что она наверняка побывала во всех рассказанных Зигзагом приключениях и отнюдь не отсиживалась в кабине самолёта. Хьюи и Дьюи молча рассматривали её цельный лётный костюм, очки и очень дружелюбную улыбку, подаренную каждому из детей. И лишь в глубине её глаз мелькнуло что-то, что она постаралась как можно скорее скрыть. — Дражайшего второго пилота, без которого эта птичка летала бы лишь в твоих мечтах. — Она повернулась к МакКряку и засмеялась, ощутимо хлопнув его по плечу. Судя по шутливой перепалке, разыгравшейся между коллегами, они явно дружили и уже давно. Дьюи не мог заставить себя оторвать взгляд от Деллы. Она излучала собой какое-то особенное тепло, что-то, что объяснить было невозможно, тянущееся из самых глубин его сердца. Не дав раздумьям зайти слишком далеко, мальчик помотал головой и выпалил первый же пришедший в голову вопрос. За разговорами оба пилота плавно переместили детей внутрь самолёта. Кажется даже у маленькой трещинки на стекле радара была своя история. Делла оказалась довольно общительной и после объяснений тема плавно съехала на приключения. Зигзаг побывал не во всех экспедициях семьи МакДак и историй, что утята ещё не слышали набралось предостаточно. Пока Дьюи с придыханием слушал рассказ о поездке на Итакряку, Хьюи чуть в стороне от них рассматривал механизм, с помощью которого самолёт выпускал шасси. Карманная энциклопедия пополнилась очередным наброском и парой заметок, которые утёнок уже дома превратит в хорошо проработанную статью. Захлопнув книжку, мальчик убрал её в карман куртки и повернулся к друзьям. Дак с искренним энтузиазмом делилась с Дьюи и МакКряком какой-то шутливой историей, но их смех заставлял утёнка в красной кепке лишь переминаться на промерзшем полу ангара. Нет, радость этой утки вовсе не вызывала у мальчика зависть или злость. Но что-то поселилось в душе. Он нервно сжимал куртку в области груди, стараясь заглушить это, но не справлялся. Его старый сон постоянно лез в голову и отогнать от себя эти образы никак не получалось. И на то были причины. Радость была далеко не первой эмоцией, поселившейся в этом ангаре. Разговоры о приключениях семьи МакДака породили случайно заданный вопрос, с виду обычный и лишенный какого-то скрытого подтекста. Делла, а у вас есть дети? Дьюи тогда слишком отчётливо увидел промелькнувшую в глазах утки грусть. Не грусть даже, отчаянную и режущую на кусочки боль, осколки чего-то настолько острого, что на мгновение на ресницах блеснули слёзы, а Зигзаг тут же попытался сменить тему, очевидно зная больше, чем могло показаться с первого взгляда. Вот только Делла остановила его жестом руки. — Я потеряла трёх своих детей очень много лет назад. — Дак сказала это настолько тихо, что услышать её могли лишь утята. Она явно говорила то, что не решалась рассказать никому, о чём сама предпочитала не вспоминать и удивлялась собственному откровению. И почти сразу заставила их отвлечься, хлопнув в ладоши и начав рассказывать о чем-то совершенно другом. Патридж засмеялся, когда Делла рассказала финал истории. Мальчик настолько искренне радовался, что уголки губ женщины непроизвольно дернулись вверх, а рука похлопала утёнка по макушке. — Ты такой милый, когда улыбаешься! — Она подхватила его настрой, а у Хьюи в этот момент ёкнуло сердце. Обрывки мыслей, витающих у него в голове с того момента, когда Делла поделилась частью своего прошлого начинали выстраиваться в прочный мостик. И это пугало паренька до самой настоящей трясучки. Скошенная чёлка. Белые волосы пониже плеч и голубой цвет висевшего на её шее шарфа. На этот раз никакой пелены вокруг них не было. Утка улыбалась, до боли знакомо и до дрожи тепло, а Хьюи перестал понимать, в реальности он видел настолько точный образ из своего сна, или же незаметно для себя потерял сознание. Это мог быть кто угодно, выглядящий и стоящий так же. Но не ровно с таким же голосом, интонацией и теми же самыми словами. Слишком много совпадений. — Что такое, Хьюи? Заметив, что мальчик просто стоит недалеко от неё и сверлит совершенно растерянным взглядом, Делла встала с бочки, на которой сидела и подошла к утёнку поближе. — Эй, ты хорошо себя чувствуешь? — Она с настоящим беспокойством посмотрела в его побледневшее лицо и потянула руку, чтобы коснуться лба. — Если тебе… Ты такой милый, когда улыбаешься, малыш. — Мама?.. Пальцы утки дрогнули, так и не дотянувшись до мальчика. Всего секунду в её глазах отчётливо читалась уже знакомая боль, очень явный страх и непонимание. Она сама не заметила, как начала пятиться назад, отдаляться от напуганного утёнка и очнулась, когда случайно налетела на Дьюи, едва удержав его от падения. Вернув ребёнка на ноги, она неосознанно оставила руки на его плечах, возвращая себе самообладание. Улыбка стала очень грустной. — Ох, Хьюи, ты… — Она не знала, что сказать ему. Перед тем, как привести сюда друзей, Зигзаг обмолвился, что все трое живут не со своими настоящими родителями. Подробностей же не знал даже он. Ей не хотелось говорить что-то, что могло сделать ещё хуже, но собственное сердце под лётным костюмом слишком уж болезненно билось о грудную клетку. — Малыш, если… Она замолчала, когда её руки обхватили прохладные дрожащие ладошки. Дьюи смотрел на неё совершенно изумлённо, а по щекам мальчика скатились две градинки слёз. Сама не заметив того, Делла всё это время поглаживала его по волосам. Нежно и мягко, как делал лишь один человек, чьего лица Дьюи так за всю жизнь и не увидел, запомнив лишь по прикосновениям. Как делала только она. И сомнений уже просто не осталось. Ни у кого из них. Было метнувшийся на помощь Зигзаг расслабился, стоило мальчикам броситься к Делле и очень крепко прижаться к ней. Утка выглядела изумлённой, растерянной и до глубины души растормошенной, но абсолютно точно не разозлённой или не верящей. Её руки ходили ходуном и дрожали, прежде чем она очень медленно обхватила ими детей. Зигзаг точно знал насколько больно подруге разговаривать о прошлом, о таком прошлом, но увидев на её лице улыбку, позволил себе не вмешиваться, смахнув слезинку. Кажется даже до него начало доходить почему друзья казались ему настолько похожими. Никаких киношных «не может быть!» и «это чудо!» произнесено не было. Делла искренне плакала и улыбалась сквозь слёзы. Мальчики прижимались к ней настолько крепко, что вот-вот норовили перекрыть ей дыхание, но женщине было уже всё равно. Она никак не могла поверить в случившееся только что. Не могла довериться глазам, рукам, но даже сердце подсказывало, что два утёнка перед ней точно те, кого она потеряла столько лет назад. Увидеть которых не было ни единого шанса. Хоть одного из них. Они сидели на коленях на полу ангара, не желая прерывать этот момент. Дьюи, наконец, понял, кого именно видел в своих снах, а Хьюи никак не верилось, что его сон-воспоминание, коим он не делился ни с кем до этого, был настоящим. Но Делла была рядом, реальная и живая. Мама была рядом и никто больше не смел убеждать их в обратном. — Мне… очень жаль, что столько лет меня не было с вами. — Успокоившись настолько, чтобы начать говорить, Дак мягко и только с позволения слегка отстранила детей от себя, желая рассмотреть лица. Было сложно рассказывать о том, что с огромным трудом удалось запереть у себя в душе. — Я и не надеялась, просто не верила, что после случившегося тогда, выживет хоть один из вас. Но видеть моих маленьких птенчиков, да и почти всех… — Её голос дрогнул и она усилием воли заставила себя улыбнуться. — Жаль, что вашего брата нет рядом. Утка замолчала, очень удивлённо уставившись на детей. Братья синхронно замерли, а затем медленно переглянулись, улыбнувшись. — Луи! *** Утёнок в зелёной толстовке бесцельно смотрел в холодное осеннее небо, пряча руки в карманах. Звуки в ангаре недавно стихли и, учитывая настолько явный контраст с доносящимися оттуда до этого радостными голосами, всё выглядело как-то подозрительно. Прождав некоторое время, Луи спрыгнул со скамейки, медленно направляясь обратно. Он понимал, что сидеть тут по сих пор было не лучшей его идеей и надеялся, что понимающие его друзья не обидятся слишком сильно. Едва оказавшись на пороге, Блакрейвен внезапно для себя услышал собственное имя. Удивлённо шарив по полутёмному помещению глазами, он пытался определить откуда именно его звали, да и звали ли вообще. — Я пропустил всю экскурсию, да? — В никуда задал вопрос утёнок, практически сразу после этого таки найдя друзей взглядом. И замер, пытаясь понять что вообще происходит. Утка, обнимающая детей, была мальчику совершенно не знакома. Она резко обернулась и медленно встала, будто боясь сделать дальше хоть шаг. Её взгляд бегал по худой фигурке и чуть впалым щекам, а клюв приоткрывался в бесполезной попытке произнести хоть слово. Утёнок вздрогнул. Из глаз незнакомки побежали слёзы. — Что-то случилось? — Найдя в себе силы побороть неловкость, Блакрейвен подошёл ближе и только после этого заметил, что Хьюи держит в руках платок, а Дьюи трёт глаза рукавом. Взгляд, который утёнок поднял на женщину после этого, был полон недоумения.  Братья подошли к мальчику поближе. Понимая, насколько абсурдно может прозвучать новость, они оба медлили, изо всех сил стараясь не показать волнения. И лишь после этого повернулись к молчавшей до этого утке. Она прижимала руки к груди и едва смогла перестать плакать, смахнув слезинки быстрым движением. — Луи, знакомься, это Делла Дак. — Дьюи улыбнулся женщине, отходя чуть в сторону, чтобы не загораживать её. — Наша… Наша родная мама. — Знаю, в это очень сложно поверить с первого раза, — Хьюи подбадривающе кивнул Делле и повернулся к утёнку. — Но это… Договорить фразу МакРурк так и не смог. До этого оба парня смотрели лишь на мать, но повернувшись к брату поняли, что он уже успел сделать два коротких шага назад. И на лице его играла отнюдь не радостная улыбка. — Родная мать? — Его голос звучал хрипло. — Так значит… Значит это именно ты бросила меня… нас сразу после того, как мы родились. — Голос мальчика дрожал. Дрожал от злости. — Именно из-за тебя… — Луи, постой, что ты говоришь? — Хьюи встал между ним и Деллой, выставив руки вперёд. Блакрейвен явно был напуган, МакРурк прекрасно видел это, но никак не мог понять почему. — Я уверен, это недоразумение. Ты ошиб… Не сводя с женщины взгляда утёнок расстегнул высокий ворот своей толстовки и рывком оттянул вниз. В его глазах в этот момент сверкнуло отчаяние, но затем его полностью скрыла собой ярость в перемешку с горьким ужасом. — Ошибаюсь? — Его голос надломился. Из-за освещения шрам выделялся даже сильнее, чем обычно. По крайней мере глаза Деллы были прикованы именно к нему. — Этот след всю мою жизнь, каждый день напоминал о том как же сильно ты ненавидела меня. — Заметив, что растерянный Дьюи пытается подойти к нему, Блакрейвен сделал ещё один шаг назад. — О том, что я, что мы никогда не были нужны тебе. Пусть Луи и говорил, что злится, но им всё сильнее овладевал страх. Это был страх боли. Грязно-черный образ с нарисованной мелом улыбкой, что наносил страшную рану на его тело теперь имел физическую оболочку и стоял прямо перед ним. Пугающие всю жизнь воспоминания перемешивались с тем, что он видел перед собой и заставляли отдаляться. За маской испуга этой женщины молодой селезень ожидал увидеть хитрый оскал. Кажется сейчас он ненавидел и боялся Деллу сильнее всех, кто когда-либо причинял ему вред. Причин думать иначе у утёнка просто не было: уж слишком сильны тиски прошлого, схватившие его за тонкую шею. Слишком сильны воспоминания, что Барбара и Дерик привили ему своими рассказами. — Ты попыталась избавиться от нас сразу после того, как мы родились. — Луи сверкнул на Деллу воспалённым взглядом. — Мои приёмные родители много раз рассказывали, что нашли меня на свалке, после того, как ты бросила меня там. После того, как неудачно попыталась сжечь. О чем всегда напоминал мне этот уродливый след. И верить тебе после этого… Поймать ребёнка за руку никому из них не удалось. Луи попытался отгородить новоявленных братьев от Деллы, но Дьюи этого лишь испугался, а Хьюи попытался обхватить в ответ. Очнулся утёнок уже пробежав почти весь путь до подъездных ворот особняка. Ему невероятно повезло, что те были открыты. Селезень за рулём машины, проезжающий их, успел лишь удивиться, когда неизвестный ему ребёнок прошмыгнул в опасной близости от бампера и скрылся из виду прежде, чем получил вслед недовольное неразборчивое крякание. Луи бежал так долго, как мог. Совесть колола изнутри мыслями, что он бросил братьев наедине с матерью-предательницей, и оставалось надеяться, что им хватит изворотливости сбежать оттуда самим. Если нет, утёнок надеялся вернуться за ними тогда, когда прилипчивые воспоминания перестанут подкашивать его ноги и связывать руки. Это была она. Та, кого он ненавидел больше всего в жизни действительно стояла там, прямо перед ним и прижимала свои черствые руки к черному сердцу. За десять лет измениться мог кто угодно, но верить этой утке Блакрейвен не хотел. Те ощущения, что приёмная мать внушила ему своими рассказами, впивались в него слишком острыми когтями. С одной стороны была Делла, чей образ он презирал всю свою сознательную жизнь за то, что она сделала с ним. С другой стороны был его холодный полупустой дом, где родители порой делали ещё больнее. Мальчик просто не знал где будет хуже. Запутался и остановился посередине, прислонившись к сырой стене и обхватив голову руками. То, что его схватили за волосы, до Луи дошло не сразу. Погрузившись в свои мысли настолько глубоко он не заметил, как к нему подошла грузная фигура, загородив собой весь тусклый дневной свет, попадающий в этот переулок. Пёс с трехдневной щетиной и перекошенным лицом был утёнку смутно знаком и от этого сильнее обхватил ладошками гигантскую руку, пытаясь освободиться. Вот только друзей отца ему сейчас не хватало. — Эй, пацан, тебя батенька разыскивает. — Раскатисто засмеявшись от собственного заявления мужик и не думал отпускать сопротивляющегося мальчишку. — Да знаю я! — Луи постарался пнуть пса, но не дотянулся. Да и сомневался, что это даст эффект. — Я сам дойду, пусти! Едва не свернув себе шею, Блакрейвену удалось вцепиться зубами в грубую кожу мужчины. Внезапно это подействовало. Пес выпустил волосы мальчика и тот этим сразу же воспользовался, поднимаясь на ноги и уже заметив убежище для себя. Вот только реакция у мужика была отменная. Почувствовав, что его схватили за горло, Луи едва не задохнулся. Хватка была не долгой и сразу же после этого утёнка швырнули к стене, заставив сползти на землю. Удар был настолько сильным и внезапным, что у утёнка зазвенело в ушах и пересохло во рту. Он обхватил горло рукой и рыскал взглядом вокруг, пытаясь найти то, чем можно было бы драться с громилой, чей рост превосходил собственный раза в четыре. Любой его удар мог стать для ребёнка летальным. И в какую-то секунду Луи вообще потерял смысл сейчас сбегать. Когда его схватили за грудки, мальчик просто зажмурился, отсчитывая секунды до забвения. Считал пока чувствовал удушение, пока слышал сквозь противный писк в голове неразборчивое бормотание нападавшего и перестал, когда всё это в одну секунду прекратилось. Он боялся открыть глаза. Чувствовал, как его потрясли за плечи, как посадили, прислонив к стене и очень много раз окликнули по имени. Окликнули… женским голосом? Всё же решив разомкнуть веки, Луи увидел перед собой Деллу. Она сидела буквально в полуметре от него и держала за плечи, что-то шепча. Заметив, что мальчик удивлённо разглядывает её, она отстранилась, но уходить явно не собиралась. Блакрейвен дёрнулся, локтем уперевшись о каменную стену. Ему уходить тоже было некуда. Дыхание ребёнка было сбитым. Увидев, что мальчик держится за горло, Делла испуганно расстегнула молнию его толстовки прежде, чем он успел что-то понять. На шее были красные следы от чужих пальцев, но взгляд женщины невольно сместился правее. Шрам был действительно большим. Очнувшись, парень отбрыкнулся, заставив утку убрать от себя руки и склонился вперёд, натягивая ворот выше. Смотреть на мать ему не хотелось. — Уходи. — Утёнок говорил низко и тихо. Он застегнул толстовку до самого верха и отвернулся в сторону, спрятав руки в карманы. — Я не хочу говорить с тобой. Вместо ответа по голове мальчика очень осторожно провели ладонью. Руки этой женщины оказались не такими уж и черствыми. Они были теплыми. — Луи. — Она привлекла его внимание и тут же запнулась, едва не потеряв мысль. — Я знаю, что тяжело поверить во что-то, если тебе десять лет твердили обратное. И пойми, если бы у меня был шанс исправить это, я бы воспользовалась им. После короткого объяснения Хьюи и Дьюи, Делла почти сразу побежала вслед за сыном, оставив старших с Зигзагом и не позволив им идти за собой. Знала, что этот разговор должен быть только между двоими. Дак помолчала некоторое время. Убрала руку от головы парня и нервно сжала ладони на коленях. Рассказывать было тяжко. — Когда вы родились, я была действительно счастлива. Каждый день до вашего рождения, когда вы вот-вот должны были пробить свои скорлупки, я мечтала, как буду вашей мамой, как буду дарить вам всю свою любовь. Воображала как стану воспитывать моих маленьких птенчиков, следить за вашим взрослением и заставлять улыбаться каждый день. Вот только… это так и осталось моими мечтами. Утёнок вжал голову в плечи и нахмурился, когда утка собиралась с силами продолжить рассказ. — Мне не разрешили быть вместе с вами в роддоме первые несколько дней. Вы были очень слабы, я навещала вас столько, сколько было позволено, но постоянно находиться рядом мне запретили. И в один из своих визитов… последний… я помню лишь дым. — Делла сильнее стиснула руки в кулаки. — Я искала вас. Бегала в этом дыму и пыталась спасти, но здание на тот момент сгорело уже наполовину. Меня вытащили оттуда уже когда я полностью отключилась. В тот момент на месте здания была лишь гора обугленных камней. Тогда была возня, много машин и переполненные больницы. Всех, кого вытащили из огня развозили по округе без разбора и я побывала в каждом госпитале не один раз. Моих детей среди спасённых не было. — Вздохнув, женщина мотнула головой. — Луи, все эти десять лет я считала вас погибшими. Сгорело абсолютно всё, все записи и вещи. Я не искала вас лишь потому, что верила будто искать больше некого. Но поверь мне, твой шрам никак не связан с тем, что вы были мне не нужны. Лишь с тем, что отняло вас у меня. Едва слышно фыркнув, селезень нахмурился сильнее. Рассказ был слишком похож на правду и что-то внутри мальчика хотело верить в это. Но своя, вбитая с самого детства, скребла знакомыми когтями по черепной коробке, уговаривая, что это лишь хорошо продуманная ложь. Подняв голову, Блакрейвен замер. Для той, кто лжёт, взгляд Деллы был слишком искренним. Те, кто лгут, не плачут так горько. — Твой шрам напоминает тебе о той боли, что ты пережил. — Видя, что мальчику тяжело поверить в её рассказ, она встала на ноги и подняла длинную штанину. — У меня для этого есть собственный. Блакрейвен замер. Почти от самого бедра вниз вместо лапы у женщины тянулся металлический протез. Место, куда он крепился, было покрыто сплошным ожогом и это было видно даже из-под бинта, которым была обмотана культя. — Я потеряла ногу в том пожаре. Но боль от потери моих детей для меня была гораздо сильнее. — Она поправила брюки и села обратно. Во взгляде Луи стало чуть больше доверия её словам. — Я представляю насколько ужасным было твоё прошлое. Но прошу, позволь подарить тебе будущее. Сейчас утёнок вырываться из объятий не стал. Он начинал верить. И медленно обхватил женщину руками, робко прижавшись к тёплому боку и зарываясь в него лицом. Мальчик не плакал, но осознание всего сказанного заставляло его очень тяжело и надрывисто дышать. Делла не торопила его, лишь поглаживала по голове, стараясь успокоить. — Вот новый день, красота вокруг, посмотреть не бойся ты. Ведь я с тобой, мой милый друг. Луи медленно отстранился от неё, глядя полностью обескураженным взглядом прямо в глаза. Образ, что пел ему эту песню в самом далёком детстве, никогда не был враждебным. Этот образ защищал, успокаивал и накрывал заботой тогда, когда было страшно, когда всё вокруг становилось слишком чёрным. Этот образ защищал его от грязно-черного воспоминания о родной матери. — Этой песни нет ни в одной книге или чём-то подобном. — Мальчик прерывисто выдохнул. — Откуда ты её знаешь? — Мой брат написал эти строки и я пела её вам каждый раз, когда приходила. — Дак нежно провела рукой по щеке ребёнка. Её пальцев коснулись горячие слёзы. На этот раз Луи обнял её сам. Крепко, доверительно и абсолютно без страха. Воспоминания в его голове перемешались и уступили место светлому и тёплому, наконец позволяя мальчику поверить в рассказ Деллы. Позволяя не бояться её и всего того, что тянулось за его спиной с самого детства.