He could become my little problem

Все следующее утро его телефон непрестанно вибрировал. Он знал, от кого поступали звонки, и поэтому не отвечал. Затем до него донесся звук пришедшего сообщения. Шумно выдохнув воздух, он сполз с кровати, все еще одетый (он не раздевался с прошлого вечера). Он несмело взглянул на экран телефона, страшась того, что он может там увидеть. Никогда в жизни не смей звать меня своим отцом. Когда я вернусь с домой, я хочу, чтобы тебя там не было. Возвращайся к своей матери. Ты мне омерзителен. Предсказуемо. Утомительно. Ожидаемо. Прощай, отец. Он застыл, глядя на текст, вздохнул и отправил сообщение. Затем он удалил номер отца. На его телефон снова пришло оповещение о входящем вызове, он взглянул на экран, чувствуя наступающее облегчение. Эрвин. Он ощутил волнение, и телефон едва ли не выскользнул из его рук. Он мог бы не отвечать, но Эрвин в любом случае знал, где он живет. Нет смысла скрываться. Эрвин найдет его. Леви принял вызов и поднес телефон к уху. Он осознал, что его руки непрестанно дрожали, но не мог понять, было ли это вызвано страхом или… чем? Чем-то иным. Гнев? Такого не могло быть. У него не было права злиться. Ему не на что было злиться. Совсем не на что. - Леви, о чем ты думал? Что ты наделал? Боже… Эрвин звучал разочарованно. Леви не был уверен, но ему казалось, что он слышит, как слабый голос Эрвина ломается, или это было плодом его больного воображения, но он почувствовал, как слеза скатилась по его щеке. За ней последовала другая, и неожиданно он почувствовал, как все рухнуло. Все, что он так отчаянно сдерживал, прорвалось наружу. Он не знал, что делать, он чувствовал, как учащается его сердцебиение, как к горлу поступает ком, и это не позволяло ему дышать. Он не мог дышать, не мог дышать. Он задыхался. - Леви? Ты в порядке? Леви! Телефон выпал из его рук, и Леви упал на колени в неконтролируемых рыданиях. Он едва ли осознавал, как к нему в комнату заходили служанки, обходя всхлипывающего подростка, лежащего на полу. Они начали собирать вещи, как Леви догадался, по приказу отца о его выселении, будто он был ничем иным, как квартирантом, от которого он устал. Потому что это именно то, кем он оказался. Они покончили с делом в достаточно короткий период времени, и понесли его вещи вниз. Никто не спросил, был ли он в порядке. Никто даже не взглянул на него. Дверь хлопнула, и Леви инстинктивно вздрогнул, ожидая увидеть своего отца и ощутить на себе его ярость. Но удара не последовала, и он с болью открыл глаза. Перед ним стоял Эрвин, безукоризненно одетый, если не брать в расчет неровно затянутый галстук. - Леви. Нам нужно поговорить. - У тебя или у меня? – выпалил Леви и почувствовал, как его голос предательски дрогнул. – Дом моей матери не такой большой, к тому же, сомневаюсь, что она хочет видеть меня… Но почему они вообще пустили тебя ко мне? Эрвин проигнорировал вопрос. – Я забираю тебя к себе, - все, что он произнес. Он подошел к Леви и поднял его на руки. Парень почувствовал себя беззащитным и виноватым. Но на этот раз в движениях Эрвина нет сексуального подтекста. Он крепко прижал к себе Леви и толкнул ногой дверь, выходя из спальни. Эрвин больше не позволит себе играться с Леви. Горничные одинаково удивленно провожали взглядом спускающегося по лестнице Эрвина, который нес на руках Леви, но он не удостоил их вниманием, пройдя мимо кабинета и выйдя через парадную дверь. Вещи Леви лежали на пороге, и Эрвин приказал дворецкому уложить их в багажник его автомобиля. Мужчина подчинился, беспрекословно. Леви едва ли был в сознании, когда Эрвин поместил его на переднее пассажирское сиденье, застегнул ремень и завел машину, нежно проведя рукой по спутанным коротким черным волосам парня. Он заснул, выбившись из сил, чувствуя, что оставил целую жизнь позади. Он проснулся на кресле, одном из тех, что стояли в гостиной Эрвина. Он узнал черную обивку и мягкие подушки. Они однажды занимались сексом на нем, но осознание этого не приносило ему приятных воспоминаний. Оно заставляло его чувствовать себя грязным. До него донеслись шаги Эрвина и, прежде чем Леви успел сползти с дивана, мужчина сел перед ним, крепко схватив его руки. - Ох, Леви… - он тяжело и протяжно вздохнул. – Что же ты натворил? - Тебя не было там, - сухо ответил он. – Я позаботился об этом. - Я знаю. И я благодарен тебе за это. Но твой отец считает тебя распущенным мальчишкой, который опозорил его и бросил тень позора на его репутацию. Да, он не знает о нас. И это хорошо, потому что мы должны покончить с тем, что бы между нами ни было. Это было ошибкой, и я не должен был позволить этому зайти так далеко. Я воспользовался тобой, Леви. Я сожалею. Я правда чертовски сожалею об этом. Эти слова острием впились в грудь Леви, но он знал, что услышит их. Как он мог даже думать о том, чтобы сказать Эрвину, что он, кажется, влюблен в него? Между ними была разница в семнадцать лет, к тому же Эрвин все еще был достаточно молод, чтобы найти милую жену. Завести семью. Что теперь оставалось Леви? - Я знаю, - произнес Леви. Ему больше нечего было сказать. – Я знаю. Мне тоже жаль… - Так ты согласен? – спросил Эрвин, глубоко вздохнув. – Это радует. Думаю… - он запнулся, отодвинулся от Леви и сел чуть поодаль. – Думаю, будет лучше, если мы никогда больше не увидимся. Твой отец ни за что не одобрит наши встречи. К тому же, тебе нужно сосредоточиться на себе. У Леви пересохло в горле. Ему нужен был стакан воды; ему нужен был гребаный океан, чтобы захлебнуться в его соленых темных и жестоких водах. - Леви? - Да, я понял. Все в порядке. - Ты уверен? - Да, конечно, ты прав. Мы должны… нам надо перестать видеть друг друга. Тебе надо работать. Я… Я все испортил. Мне не следует быть рядом с тобой. - Леви, - мягко произнес Эрвин; каждый раз произнося это имя, он вызывал различные эмоции у парня. – Я делаю это не потому, что не хочу видеть тебя. Знал бы так, как мне нравится проводить время с тобой. Но пойми. Я забочусь о тебе. Я делаю так, как будет лучше для тебя. Я веду себя как ответственный взрослый, которым я должен был стать с самого начала. Эрвин вновь приблизился к Леви, опустившись на колени и взяв его маленькие ладони в свои. - И ты ничего не испортил. Тебе просто нужно время, чтобы понять, кто ты и чего ты хочешь. Леви ощутил опустошенность. Безграничные одиночество и отрешенность. Я хочу тебя, эти слова застряли в его глотке. Ты позволил мне познать счастье. - Я хочу, чтобы ты был счастлив, Леви, - произнес Эрвин. Леви подавлял безудержный вопль. Ему хотелось кричать.