Ромашки цветут в январе

      ,,Только пару минут назад я утешал Микан, обещал ей быть всегда рядом...А что теперь? Хочу умереть. Хочу ничего не чувствовать.,,       Остановившись у двери, парень задрожал. Почему-то не хотелось заходить в квартиру. Хотелось сделать себе плохо, а грудь уже изнывала от боли, как и все тело. Свернуться калачиком, уснуть и никогда не проснуться—вот единственное желание Комаэды. А его вид...Мягко говоря, оставлял желать лучшего. Заплаканное, раскрасневшееся лицо, руки, измазанные в крови, взъерошенные волосы. Как будто пробыл на улице лет так 10, не меньше. Было уже позднее время...Невесть сколько провёл белобрысый в больнице и примерно столько же на улице. Давным давно стемнело. Даже подъезд дома практически не освещался. А чего стоило ожидать? Но наконец-то ключ поворачивается в замке, а сердце отстукивает такты в голове.       —Нагито! Где ты...О Боже!       Хаджиме в ужасе смотрит на Комаэду, а тот, в свою очередь, удивленно на Хинату.       —Что с тобой произошло? Быстро, домой!       Парень буквально затащил друга домой, а из глаз того моментально потекли слёзы. Тело забилось в конвульсиях. Сколько бы ни старался белобрысый скрыть это, его тяготило всё это...Эта забота, эта любовь. Этот Хаджиме. Что он вообще тут делает? А, точно... Совсем забыл.       А что Хаджиме?.. Сердце его разрывалось. Ему было больно видеть такого Комаэду. Его слезы. Кровь на его руках. Больно было осознавать, что он чего-то не знает, что Нагито есть что скрывать от него , ведь эти слёзы точно не были из-за ничего.       ,,Где же ты был?,,       ,,Ты все это время ждал меня. Я так отвратителен. Ты меня ненавидишь?..,,       ,,Мне так жаль, что я не заслуживаю твоего доверия. Я даже не могу сказать тебе, что...,,       ,,Хаджиме...Я не заслуживаю твоей заботы. Прошу, не делай мне больно, ведь я...,,       ,,Я люблю тебя.,,       ,,Я люблю тебя.,,       Пара оливковых глаз смотрят на опущенные вниз веки, обладатель которых бьется в конвульсиях от какого-то необъяснимого страха.       ,,Ты не должен этого видеть...Оставь меня, оставь!,,       —Хаджиме...Пожалуйста, не...       —Нагито, прошу, позволь мне помочь. Ты можешь ничего не рассказывать, я все пойму. Ведь я...Я твой друг.       —Нет, нет... Ты ничего не понимаешь...Нет уйди, уйди, уйди из моей головы! Уйди! Из! Моей! Головы! Оставь меня одного! Мне никто не нужен! Я не нужен тебе, я жалок, посмотри на меня! Лучше бы я сгнил, чем продолжил портить всем жизнь своим существованием! Ну что, Хаджиме, ты ненавидишь меня? Ненавидишь?       —Нагито...       —Я тебе отвратителен! Так побей меня! Кинь в стену, ударь по голове стулом, потом зарой мой труп где нибудь в лесу! Зачем ты со мной? Зачем, зачем ты до сих пор общаешься с таким отбросом, как я? Я же кинул тебя, ничего не предупредив, почему же ты не ненавидишь меня!       —Твою мать, Нагито, что ты творишь!—руки, что несильно, но быстро и многочисленно били шатена, перехватились другими и занеслись над головой.       —О-отпусти! Отпусти меня!       Голос заметно дрогнул, а парень отвёл заплаканное лицо в сторону, зажмурив глаза. Горло очень сильно запершило. Стало до жути больно.       —Нагито, успокойся! Твою мать, почему ты не говоришь мне, что происходит?! Я не хочу узнавать о твоём состоянии...Таким образом! Почему ты мне не доверяешь?       —Х-Хината...       —Нагито! Да как ты этого не поймёшь? Ты мне дорог, блин, дорог, я... Я хочу, чтобы ты такого не таил от меня! Что же я смо...       Речь прервали характерные звуки кашля, болезненный громкий стон и худощавые руки, которым удалось вырваться из крепкой хватки. Хината отшатнулся, увидев Комаэду, распластавшегося на полу. В луже алой жидкости и лепестках, покрашенных в такой же цвет. Всего дрожащего и задыхающегося в собственной крови. Ещё более беспомощного, чем раньше.       —О Боже, Нагито...       Шатен подхватил на руки и побежал в ванную, снимая с него рубашку. Цветы... Стоп, цветы на теле?! По всему телу распускались маленькие ромашки, изо рта текла кровь. Кое-где корни настолько сильно прорезали кожу, что это выглядело по-настоящему ужасно. Хаджиме аж передернуло от ужаса.       —Нагито...Прошу, очнись...       Под струями воды, предварительно включёнными юношей, Комаэда медленно открыл глаза.       —Я...В порядке.       —Нет, Нагито... Ты совсем не в порядке. Не ври мне.       Повисла неловкая, или, можно сказать, гнетущая тишина, прерываемая лишь плеском воды.       —Скажи мне только одно...Кто заставляет тебя так мучаться?       В ответ Нагито лишь хрипло усмехнулся.       —Мучиться? А кто сказал, что я мучаюсь? Хотя... Ты немного прав. Но не этот человек заставляет меня мучаться, а моя тупая любовь к нему.       Хаджиме ходил взад вперёд по комнате, рвя волосы от недоумения и грызя ногти.       —Что ты этим хочешь сказать?       —Ну...Я знаю, что этот человек меня не полюбит. И что я в итоге умру. Ханахаки никого не щадит...И что все мои обещания, данные Микан, не будут выполнены.       —Кто это...Пожалуйста, Нагито...Скажи, кто это...       Беловолосый внимательно, почти прожигая глазами, взглянул на друга.       —Почему тебе так важно это знать? В любом случае...Этот человек, он прекрасный.       —Он совсем не прекрасный, если заставляет тебя страдать.       —О, нет, Хаджиме, поверь мне, ты ошибаешься. Ты же даже не представляешь... Его темные волосы и красивые глаза, в которых я постоянно заблуждаюсь, как в лесу...Его сильные руки и удивительно смешные шутки, которые всегда заставляют меня улыбаться. Его манера речи, ум, телосложение...Все в нем настолько идеально. Хаджиме, ты даже не представляешь как этот человек прекрасен.       ,,Хаджиме, ты даже не представляешь, как же ты прекрасен.,,       —Нагито...Как ты не поймёшь. Я не знаю, что это за человек, но поверь мне, если ты умрешь, то я выгрызу ему глотку.       —Не стоит, Хаджиме. Поверь мне, такой мусор как я не заслуживает внимания и любви. Все пошло так, как нужно.       —Почему ты так говоришь? Сколько мне ещё повторять, что ты не мусор?       —Я просто констатирую факт.       Хината судорожно вздохнул, дрожащими руками убирая пот со лба. Больной в ванной лишь наблюдал за ним.       —Вот видишь. Даже сейчас я приношу тебе проблемы.       —Это не так, Нагито!       —Хорошо, я молчу.       Ещё не несколько минут было проведено в гнетущем молчании. Никто не мог и слова вымолвить, но оба таили внутри жуткую ненависть ко всему сущему, а в особенности ко своим чувствам. Ни рассказать, ни показать, а как итог-вечные скитания Пилигримов по эмоциональным горам.       —Я помогу тебе подняться, обработаю раны и уложу. И это не обсуждается. А потом...Я уйду. Тебе нужно отдохнуть.       —Как скажешь.—бесстрастно произнёс Комаэда, скрывая немые крики отчаяния где-то в своём разуме.       Все произошло именно так, как и сказал Хаджиме. Руки, некогда кровоточившие и полностью испачканные, теперь были с особой бережливостью забинтованы и обработаны. Хоть Хината и был жутко зол за такие слова и думы на Нагито, но он не хотел свой гнев вымещать на нем. Иначе, это явно не окончилось бы чем-то хорошим, причём для обоих парней. И уже через быстрых 20 минут сероглазый лежал в своей комнате, повернувшись к стене. Хаджиме же стоял в проходе.       —Я пойду. До понедельника.       —Прости меня.       Услышав краем уха эту тихую фразу, шатен обернулся. Лица Нагито не было видно, но он точно знал, что тот сейчас чуть ли не плачет.       —За что?       —За то, что я принёс много проблем.       —Но...Мне не трудно. Не извиняйся.       В ответ лишь послышалась тишина, прерываемая размеренным постукиванием стрелок часов.       —Ладно. Пока, Нагито...       ,,Прощай, Хаджиме.,,       Юноша удалился, оставив одного своего друга. Так пусто на душе. Так мерзко и противно, что хочется прямо сейчас взять и выкашлять вместе с лепестками лёгкие, сердце, а заодно всю пищеварительную систему.       Хаджиме вызвал такси. Ему было не лучше, но его характер не позволял все держать в себе. Всю дорогу он провёл настолько хмурый, что даже водителю стало не по себе. Прийдя домой, парень тут же завалился в ванную.       ,, Темные волосы и красивые глаза...Его сильные руки и Его манера речи, ум, телосложение. Он заставляет его улыбаться... Черт возьми, кто же ты такой?,,- думал Хаджиме, смотря на своё отражение в зеркало. Оно смотрело уставшими глазами прямо на юношу. Тот не выдержал и ударил со всей силы по зеркальной поверхности, та, как и ожидалось, покрылась мелкими трещинами, в каждой из которых на Хаджиме смотрела ещё одна его копия.       ,,Я просто хотел видеть тебя счастливым. Но я все испортил. Прости меня, Нагито. Я больше никогда не сделаю тебе больно. Я буду оберегать тебя, во что бы то ни стало.,,       Клятва, произнесённая мысленно шатеном, закрепилась в голове юноши. Любовь к Нагито могла помочь ему пролететь до Луны и обратно...И даже мысль о том, что кто-то помешает ему, не препятствовала.       Ах, Хаджиме, как же иногда ты бываешь невнимателен!.. Ведь всё, что до этого говорил Нагито, относится к тебе.