The Duty of a King | Долг короля

      Утром Чарльз проснулся от солнечного света, пробивавшегося сквозь тяжелые парчовые шторы, с Эриком Леншерром Геношским рядом с ним. Снаружи, в голых ветвях дуба, росшего посреди внутреннего двора с тех самых пор, как был заложен фундамент замка, щебетала одинокая зарянка.       Стараясь не потревожить спящего рядом, Чарльз поднял руку и потер глаза, отгоняя остатки сна. Затем моргнул. Часы на башне церкви пробили восемь.       — Слишком рано, — пробормотал он, наблюдая как в ледяном воздухе застывает облачко дыхания. Тепло огня не смогло долго противостоять зимнему холоду, и теперь, даже укрытый множеством слоев одеял, Чарльз почувствовал бегущие по коже мурашки.       Он задумался. Следовало ли позвать Мойру и слугу зажечь огонь, дабы к неизбежному пробуждению Леншерра в комнате было приятнее и теплее? Это, безусловно, заманчивая перспектива, особенно сейчас, когда чувствительность ускользала из его окоченевших пальцев. Разве только тот факт, что он не чувствовал пальцев ног, был не в счет, ведь он не чувствовал их уже много лет.       Чарльз тихо усмехнулся своей неудачной шутке. Боже, какой, должно быть, он скучный человек…       Однако внимание было отвлечено от пронизывающего холода, когда Леншерр рядом с ним пошевелился и издал тихое мяуканье. Сердце Чарльза забилось в горле — своими шевелениями он разбудил короля Геноши.       Осторожно повернув голову, он увидел, как ресницы Леншерра затрепетали раз, второй. Губы короля поджались в порыве недовольства, брови нахмурились, а белоснежные волосы были взъерошены ото сна. Лежащая на груди Чарльза рука собственнически вцепилась в ткань чужой ночной рубашки, когда осознанность окружения медленно просочилась в поверхностные мысли мужчины. Казалось, он совершенно не хотел просыпаться окончательно.       Поневоле уголки губ Чарльза растянулись в улыбке, а пальцы дернулись в нетерпении провести ими сквозь пряди волос Леншерра, обхватить ладонью эти четко очерченные скулы и волевой подбородок.       Какой звук он извлечет с губ Эрика своим прикосновением? Какую реакцию вызовет?       Правитель Геноши тихо застонал, уткнув голову в плечо Чарльза, и король Вестчестера, от прикосновения охваченный дрожью по позвоночнику, уступил порочному желанию.       Твердой рукой, он потянулся и нежно погладил щеку Эрика костяшками пальцев.       — Хм, — приглушенно тканью чужой ночной рубашки проворчал король Геноши, даже когда сам потянулся за прикосновением, подобно цветку, устремляющемуся к солнечному свету. Наконец, тонкие веки приподнялись, открывая серо-зеленые глаза, которые немедленно устремились к Чарльзу.       — Ваше Величество, — промурлыкал он после долгой тихой паузы, — Доброе утро.       Мужчина ничего не ответил: он был слишком взволнован ладонью на своей, когда король Геноши переплел их пальцы вместе и поднес к лицу. Горячее и влажное дыхание оседало на холодных кончиках пальцев Чарльза.       — Вы замерзли, — вскользь отметил Эрик, и слова были приглушены прижатыми к губам костяшками. — Вестчестерским архитекторам следовало бы пересмотреть свои решения.       Ксавьер усмехнулся, почувствовав в груди внезапную легкость. — О, нельзя винить современных строителей. Скорее то вина архитекторов, живших пять веков назад. Должен ли я позвать кого-нибудь разжечь огонь?       Эрик бросил на него такой взгляд, словно он только что предложил начать войну друг против друга. Кровать скрипнула, когда мужчина приподнялся на локтях, и его лицо воспарило всего в нескольких дюймах над лицом Чарльза.       — Думаю, мы и сами прекрасно управимся… Верно, мой король? — промурлыкал регент Геноши и, получив в ответ - даже сам Чарльз должен был признать - довольно сбитый с толку взгляд, улыбнулся, склонился и запечатал губы Ксавьера поцелуем.       К черту утреннее дыхание — Чарльз не мог представить себе более приятного начала дня. Однако, как только язык Эрика начал исследовать глубину его рта, он отступил, уже ощущая, как румянец расцветает на небритых щеках.       — Я полагал, что традиционный геношский способ скрепить наш союз был единичным актом, дорогой друг, — объяснил он, поймав волну замешательства, исходящую из разума Эрика. — Эта ночь, поцелуй…       Как тень в солнечный зимний день, тревога прошла по лицу короля Геноши, и он поджал прекрасные губы. В полумраке комнаты он был не больше, чем силуэтом, окруженным напылением света, когда сбросил одеяло, перелез через неподвижные ноги Чарльза и ступил на каменный пол.       Наблюдая за этим, Ксавьер нахмурился. — Ваши ноги еще босы. Разве пол не холодный?       — Очень.       Легким движением пальцев Эрика шторы расступились, и свет утреннего солнца беспрепятственно устремился через оконное стекло. Ослепленный внезапной яркостью, Чарльз часто заморгал, а когда его глаза привыкли к свету, король Геноши уже стоял у подоконника, пристально вглядываясь в суету внутреннего двора.       Затем, без особых церемоний, он развязал удерживающую шнуровку на задней стороне ночной рубашки и начал обнажаться.       — Ах. — опершись на изголовье кровати, Чарльз замер, сжав подушку в руке. — Ваше Величество… что Вы делаете?       — Продолжаю переговоры, — кратко ответил Леншерр, проворными пальцами стягивая через голову ночную рубашку и сбрасывая бриджи, пока не остался стоять обнаженным, с аккуратной талией и широкими плечами, очерченный острыми выступами и углами в ослепительно ярком утреннем свете.       Чарльз почувствовал, как цвет его румянца становится глубже. Стоя обнаженным посреди его покоев, Эрик действительно создавал привлекательный образ и совершенно не стеснялся наготы, когда повернулся и встретился с ним глазами. Внимательный взор горел холодным огнем.       — Люди могут увидеть, — пробормотал Чарльз, но к тому времени мужчина уже отступил от окна. Приблизившись, Эрик встал коленями на постель у его ног и сжал пальцами одеяло, медленно потянув.       Мельком Чарльз бросил взгляд вниз, но немедленно поднял его обратно. Член Эрика был полутвердым между бедер, а заметное возбуждение нарисовало прекрасный румянец от щек до ключиц.       — Пожалуйста, Ваше Величество, — выдохнул он, и Чарльз почувствовал легкое головокружение от осознания, что это был Эрик Геношский, одиночка со стальным сердцем; Эрик Геношский, славящийся своей гордостью, но сидящий здесь, на его простынях, и умоляющий: «Пожалуйста, примите это проявление моей верности Вам».       Чарльз обнаружил, что заговорил еще до того, как сердце сделало следующий удар. — Ну, я не могу отклонить вашу просьбу, не так ли?       Понимающая усмешка тронула уголки губ Эрика. — Нет. — Затем он откинул одеяло и склонился, чтобы уткнуться в промежность Чарльза.       Чарльз не застонал. Все, что сорвалось с его губ — тихое «ах», когда он зарылся пальцами в волосы Леншерра и потянул, просто чтобы почувствовать хотя бы что-то.       Тяжело дыша, Эрик оторвал рот от все еще покрытого тканью бридж члена и посмотрел вверх. Над его губой блеснул тонкий слой слюны и пота, и Чарльз жаждал протянуть руку, привлечь ближе и немедленно сцеловать эту влажность.       — Трахните меня, — выдохнул Эрик, и сердце Ксавьера пропустило удар. — Я хочу Ваш член в моей…       — Не могу, — прервал Чарльз, и гнев, не направленный ни на кого конкретно, зажегся в его груди. — Я бы с удовольствием… взял Вас, дорогой друг, но мне нужно слишком много времени, чтобы… быть в состоянии.       Слишком поздно он заметил, что все еще крепко держит волосы Леншерра. Король Геноши прильнул к прикосновению, и своего рода странное удовлетворение исходило от него.       — Ваша управляющая разбудит нас только в девять, верно? — заговорщически промурлыкал он и, когда Чарльз медленно кивнул, усмехнулся. — В таком случае у нас есть еще целый час, чтобы решить Вашу маленькую проблему.       О боже.       Чарльз открыл было рот для нерешительного возражения, но ему тут же пришлось вскинуть руку, чтобы заглушить стоны, когда Эрик стянул с него бриджи и взял член в рот, и от одного только этого вида по спине Ксавьера пробежала дрожь. Под крепкой хваткой Эрик хмыкнул, принявшись работать языком и пальцами, чтобы заставить Чарльза возбудиться. Словно делал это раньше, он надавил на основание члена и сильно посасывал кончик до тех пор, пока тот не стал больше и тверже под его ласками. Раскрытые веером ресницы Эрика отбрасывали мягкие тени на высокие скулы.       Чарльз глубоко вздохнул через нос, жадно наблюдая за изображением перед ним. Король Геноши стоял на коленях и отсасывал ему. Кто мог предположить подобный исход всего несколько часов назад?       — Вот, — наконец раздался голос Эрика, и он откинулся назад, чтобы застенчиво взглянуть на Чарльза, словно ища подтверждения. — Вы не так сломлены, как думаете, Ваше Величество.       Отталкивая уверенность в голосе Леншерра, Чарльз приподнял бровь. — Хорошо, почему бы нам не проверить, прежде чем делать предположения?       Эрик стрельнул в него ледяным взглядом. — Вы мешаете людям показывать хорошее в Вас самом, Чарльз Вестчестерский.       О, это ли не соломинка, ломающая верблюжью спину. Снова Чарльз потянул волосы Леншерра, но на этот раз куда менее осторожно, чтобы Эрик, наконец, сел сверху и перестал так на него смотреть.       — Садитесь на мой член, если настолько отчаянно пытаетесь доказать, что я не прав, — прошипел он, прежде чем схватить мужчину за талию и потянуть на колени так, что грудь прижалась к груди, облегчая доступ ко рту. Его пальцы все еще крепко сжимали волосы короля Геноши, и он столкнул их губы вместе, не обращая внимания на приглушенный стон удивления. Зажатый между их телами твердый член Эрика потерся о бок Чарльза, и дрожь охватила все тело короля, когда тот обхватил его ладонью и сжал.       — Боги, — простонал Леншерр в поцелуй, прижимаясь до невозможности близко, — Давайте, снимите, — и его дрожащие пальцы принялись расстегивать пуговицы на воротничке ночной рубашки Чарльза.       Расставшись лишь для того, чтобы Ксавьер поднял руки, а Леншерр стянул через голову оскорбительную ткань, они снова оказались друг перед другом: Чарльз пробовал бисеринки пота на плече Эрика, а Эрик покусывал мочку уха Чарльза. Единственными звуками в комнате были лишь тихие вздохи и приглушенные стоны — они слишком хорошо понимали, как легко разбудить стражу за дверью покоев.       Чарльз обнаружил, что холод уже давно ушел из его пальцев.       Внезапно Эрик прервал их глубокий влажный поцелуй. — Я хочу Ваш член во мне. Сейчас же. — Повернув голову, чтобы оглядеть комнату в поисках чего-то, он обнажил кремово-белый изгиб шеи перед Чарльзом, который тут же ухватился за возможность и начал осыпать жадными поцелуями оголенную кожу.       — Где же та баночка с бальзамом, которую положила для меня леди Даркхöлм, — пробормотал Эрик, скорее рассеянно ворча, чем действительно спрашивая, и Чарльз застыл на месте.       С колотящимся сердцем, он тихо спросил: — Вы потребовали, чтобы Рэйвен сделала для Вас что?       — Ах, вот оно. — с довольной улыбкой Эрик щелкнул пальцами, и металлическая баночка вылетела из захламленного прикроватного столика и шлепнулась о его ладонь. Когда он повернулся обратно, то встретил ошеломленное выражение Чарльза небрежным пожатием плеч. — Ваша дорогая сестра оказалась заинтересована в моем плане также, как и я. Она оказала мне неоценимую помощь, Вы должны гордиться ею.       Чарльз сорвался: — Гордиться?.. Почему, кажется, все знают об этом заговоре, кроме меня? — шипел он, хватая и крепко удерживая запястье Эрика. — В какую игру Вы играете, Леншерр?       В глазах Геношского регента было больше забавы, чем угрозы, когда его взгляд упал на удерживающие на месте пальцы. — В долгую игру. А теперь, пожалуйста, не будете ли Вы так любезны подготовить меня. — И он торжественно предъявил баночку смазки Чарльзу.       Ксавьер и пальцем не пошевелил, чтобы хоть что-то сделать. Вместо этого он наклонился ближе, настолько близко, что это вызвало дрожь по спине Леншерра, и прошептал: — Вы, возможно, думаете, что я калека и скромный и прилежный телепат, но не случайно я отстаиваю свой трон все эти годы. Если дойдет до худшего, я без колебаний прорвусь сквозь все Ваши мысли и раскрою каждый маленький секрет и ложь, какими бы основополагающими или незначительными они ни были.       — Как мило с Вашей стороны. — его взгляд из-под полуприкрытых век встретился с глазами Чарльза. Аккуратно, Эрик вырвался из хватки и прижался к груди мужчины, а жар его тела стал головокружительным. — И как восхитительно. Если бы Вы только чаще позволяли отпустить себя, мне бы даже не пришлось прибегать к таким нелепым играм.       — Играм, — роптал Чарльз, но все же взял протянутую баночку со смазкой из руки Леншерра. — Ладно. Но я потребую объяснений так скоро, как будет возможно.       — Конечно. — крышка баночки откинулась взмахом руки Эрика, а затем он взял пальцы Чарльза и окунул их в прохладный бальзам. — После того, как Вы хорошо и глубоко меня трахнете, да?       Чарльз почувствовал, как щеки омыло багрянцем. — И, богов ради, ведите себя тише.       Эрик усмехнулся, но подчинился. Слегка раздвинув колени дальше друг от друга и прижавшись к Чарльзу до невозможности близко, он закусил уголок подушки, на которую тот опирался, и спрятал лицо у его плеча. Под внимательным взглядом Чарльза, мышцы его обнаженной спины напряглись, когда он потянулся назад, чтобы развести ягодицы и замереть в ожидании.       Бальзам еще оставался прохладным от утренней стужи. Чарльз зачерпнул немного пальцами и равномерно нанес между ягодиц Леншерра, и, когда мужчина в ответ подавил низкий, задушенный скулеж и подался к прикосновению, его сердце подпрыгнуло к горлу.       — Терпение, — пробормотал он в мягкие белые волосы, а затем погрузил палец внутрь. Эрик сжался, его тело обжигало после леденящей до костей прохлады утреннего воздуха, и Чарльз начал двигать пальцем внутрь и наружу, постепенно добавляя второй, а затем и третий.       Под другой его рукой, грудь Эрика вибрировала от приглушенных стонов и жалобных звуков, тогда как пьянящая смесь возбуждения, восторга и крохотной капли боли изливалась из его разума, заставляя мысли Чарльза кружиться и срывая с губ низкое, шипящее мурлыканье.       К тому моменту, как часы на башне церкви пробили половину девятого, импровизированный кляп выскользнул изо рта Эрика, и он прижимался приоткрытыми губами к шее Чарльза, к его ключице и всюду, где мог дотянуться, отталкиваясь на растягивающие пальцы. Свободной рукой Чарльз мял прекрасный изгиб его задницы, когда он тяжело дыша произнес: — Сейчас, мой король, сейчас я готов, я могу принять Вас.       Чарльз мазнул подушечками пальцев по месту внутри, которое, как он успел узнать, заставляло Эрика ерзать и изгибаться, и с восхищением наблюдал, как спина мужчины вздрогнула от сухого всхлипа. — Вы уверены?       Вместо ответа король Геноши протянул руку между ними и сжал член Чарльза, двигая ладонью, пока тот вновь не встал полностью. Затем, напоследок обменявшись взглядами, он оттолкнул пальцы Ксавьера от своей задницы, выровнял головку члена со входом и медленно опустился на него.       Чарльз едва ли почувствовал больше, чем бегущие по спине искры покалывания, но один вид заставил его издать низкое, гортанное рычание собственнического возбуждения. Борясь за каждый вздох, король Геноши прекрасно принимал его целиком. Глаза Эрика невольно закатились, а бедра затрепетали, и он откинулся назад, пока хватка на талии не стала единственной вещью, удерживающей его в вертикальном положении. Влажные и поблескивающие от пота волосы прилипли ко лбу.       — Такой хороший для меня, — из прихоти протянул Чарльз низким мягким голосом, благодарно проводя рукой по боку Эрика. — Так прекрасно сидишь на моем члене.       Он был немедленно вознагражден низким стоном, и Эрик наклонился, чтобы захватить его губы в глубоком отчаянном поцелуе. Все мысли о том, чтобы мягко убедить Эрика двигаться были отброшены, когда Чарльз ответил на ласку, позволяя языку миновать губы и впитывая тихие стоны и вздохи.       — Пожалуйста, — пробормотал Эрик, когда им пришлось отстраниться за глотком воздуха, — Пожалуйста, войди. Прочти мои мысли. Я хочу, чтобы ты знал, как хорошо ты чувствуешься внутри меня.       Чарльз колебался: — Ты?..       Облизнув губы, Эрик кивнул: — Я уверен.       В серо-зеленых глазах была сила и искренность, которые заставили Чарльза отбросить все сомнения, манеры и условности. Осторожно, он прижался к Эрику лбом закрывая глаза, и, как только мужчина начал двигаться, скользя вверх и вниз по члену Ксавьера, погрузился в шквал громких мыслей в эпицентре бури сознания.       Вдох застрял в горле Чарльза. Он предвидел упорядоченный, отшлифованный до совершенства характер разума Эрика Геношского. К чему он не был готов, так это к явной интенсивности эмоций, бьющей из трещин и расходящейся кругами по мысленной мостовой, красочной, словно только распустившиеся цветы.       И ох, какими пылкими они были. Привязанные к сияющим нитям памяти, они горели, разжигая непреодолимую похоть, охватившую все существо Эрика, пока он трахал себя членом Чарльза.       — Держи меня, — выдохнул он с трудом, обхватив влажными от пота руками руки Чарльза и положив их себе на талию. — Возьми меня. Бери свое.       Ксавьер подчинился: подушечки его пальцев так сильно впились в бледную, покрытую веснушками кожу, что наверняка оставили следы. Одна его рука взметнулась к затылку Эрика, прижимая его губы к переходу от шеи Чарльза к плечу, чтобы заглушить стоны удовольствия, а другой он направлял короля Геноши вверх и вниз по своему члену.       Сердцебиение исчезло в те минуты, когда время утратило значение. Эрик слегка покусывал плечо Чарльза, выдавая тихое «аах» каждый раз, когда тот толкал его вниз. Простыни под ними были пропитаны потом, и температура в комнате значительно повысилась.       И, возможно, из-за жары, или, может, сладких, очаровательных стонов Эрика, но Чарльз пропустил момент, когда колокола пробили без четверти девять, а затем и сам час. Умы зашевелились у двери, суетились и спешили взад и вперед, и он отталкивал их в сторону в одно мгновение.       Король Геноши был единственным, что имело значение. Его мокрые от пота волосы касались шеи Чарльза при каждом движении, а рука крепко сжимала плечо, и он хрипло и тяжело дышал, пока бедра дрожали с каждым подъемом. Зачарованный, Чарльз провел рукой по спине Эрика…       …И дверь в комнату настежь распахнулась, являя дюжину слуг, смирно стоящих за порогом.       Эрик вскрикнул. Чарльз взвизгнул, хотя ему хватило ума схватить тяжелое одеяло и набросить его вокруг Эрика, защищая их скромность. Во главе бригады служанок и пажей, Мойра зажала рот руками и уставилась на них.       — Простите меня, Ваши Величества, — прошептала она сквозь пальцы, — Но я думала, Вы следите за временем.       Эрик издал что-то среднее между фырканьем и смешком, и Чарльз, повернув голову, обнаружил, что соучастник преступления беззвучно смеется.       Выгнув бровь, он оглянулся на стайку слуг: — Ну, и чего вы ждете? Идите же. Дайте нам еще полчаса. И закройте за собой дверь.       Перешептываясь между собой, а самые скромные — неистово краснея, — слуги стройными рядами вышли из вестибюля королевских покоев. Мойра быстро присела в реверансе, после чего вышла из комнаты и закрыла за собой тяжелые дубовые двери.       Последнее, что заметил Чарльз — ее лицо, комично сморщенное в попытке не расхохотаться.       — Боги, — простонал Чарльз, когда они, в конце концов, снова остались одни. — Теперь лишь вопрос времени, когда об этом узнает весь двор.       — Тем больше причин закончить быстрее и сделать публичное заявление прежде, чем сплетни выйдут из-под контроля, верно? — Эрик быстро отбросил в сторону одеяло и начал двигаться снова.       — Вы не можете быть серьезным, — сказал Чарльз, и это было более утверждением, чем вопросом. — Так это Ваш великий план? Чтобы половина слуг во дворце поймала нас — весьма буквально — с поличным?       — Вы не — мнх — Вы не видите, что я говорю «нет», — пыхтя пробормотал Эрик, снова опустившись на член Чарльза и взяв в руку собственный. Восхитительный оттенок развязности овладел выражением его лица.       Чарльз вздохнул, оттолкнув прочь руку регента Геноши, и сам взялся гладить его великолепный член.       Эрик издал удивленный стон: — Я не закончил…       — Скоро кончишь, — пробормотал Чарльз, схватив его за загривок и снова притянув голову к себе на плечо, чтобы иметь возможность наблюдать за движением мышц спины. — И после у тебя будет время объяснить.       — Я…       — Тише. — и во внезапном порыве уверенности, Чарльз отыскал часть разума мужчины, что отвечала за способность формировать слова, и отключил ее.       Как только Эрик осознал свое затруднительное положение, он издал столь громкий стон, что Чарльз опасался, что слуги прилетят обратно в комнату. Однако, к его великому удивлению, это, похоже, лишь усилило возбуждение Эрика; мужчина тяжело и влажно дышал в плечо Чарльза, пока трахал себя на его члене, не имея возможности быть услышанным.       — О, тебе это нравится, — промурлыкал Чарльз, дыша не менее загнанно и двигая ладонью по члену Эрика. — Словно тебя используют, словно ты не можешь сказать «нет», да? Мы должны делать это чаще.       И этого было достаточно, чтобы Эрик кончил, безмолвный крик замер на его губах, когда его член дернулся в крепкой хватке, а затем он беззвучно всхлипнул в плечо Чарльза. На мгновение Ксавьер позволил себе потеряться в ощущении, утратив чувство верха и низа и правильного и неправильного, прежде чем медленно отстраниться и прийти в себя.       — Тебе действительно нравится, — проурчал он, аккуратно ослабляя хватку на разуме мужчины.       Эрику потребовалась минута, прежде чем он заговорил.       — О чем я говорил… — подняв остекленевшие от послесвечения глаза, он встретил взгляд Чарльза и улыбнулся. — Наша дружба, союз между нашими королевствами. Поскольку нам обоим только лишь предстоит взять консортов для наследования наших тронов, не было бы более предупредительно, если бы мы скрепили наши союзнические отношения более прочной и постоянной связью?       Чарльз моргнул. Внезапно его сердце тяжело и быстро забилось в горле.       — Вы предлагаете супружество.       — Нет ничего, что выступало бы против этого. — когда туман удовольствия рассеялся, Эрик, поморщившись в довольно болезненном выражении, приподнялся на коленях и позволил члену Ксавьера выскользнуть из его задницы. Затем он наклонил голову и посмотрел на Чарльза в предвкушении ответа. — Или есть?       В ответ Чарльз медленно покачал головой. Волосы Эрика были ужасно растрепаны, он был в поту и сперме, а его губы припухли там, где Чарльз был не слишком осторожен с зубами. Пурпурные следы усеяли его ключицы и плечи, словно лепестки роз на снегу.       Чарльз только что уложил в постель короля Геноши, будучи обманутым им и вынужденным использовать его, как должно использовать лишь настоящего любовника. Осознание жалило не так сильно, как должно было бы.       — Думаю, мы, в конце концов, должны прийти к соглашению, — сдерживая смех сказал он Эрику, и король Геноши накрыл ладонью его щеку, без лишних слов вовлекая в мокрый, горячий поцелуй, имевший вкус успеха и удовлетворения.       Чарльз подумал, что со временем, он вполне может привыкнуть к геношским методам ведения переговоров.