Невинный для Ночного господина

— Ээээ… — промямлил Люцик, с некоторым недоумением и, пожалуй, даже опаской изучая здоровенного, по-цыгански смуглого и черноволосого мужика, стоявшего посреди спальни и сейчас с интересом разглядывавшего ее. Изучал Люцик его тайно — в щель неплотно прикрытой двери, к которой он, будто не веря увиденному, приставлял то левый, то правый глаз. А вот мужик не стеснялся ничего, хоть и был закован в кандалы и гол — лишь соединенные впереди руки прикрывали самое ценное. От него вообще так и перло истинно самцовой наглой самоуверенностью и однозначным «Не влезай — убьет!» Считав это сообщение и, понятно, примерив его на себя, Люцик оторвался от щели и неуверенно покосился на своего вроде как ангела-хранителя, стоявшего по традиции за правым плечом: — Ээээ… Тот глянул в ответ с раздражением: — Не моя вина, что из-за дурного влияния твоих же папенек на путь порока встали все в округе — и девушки, и юноши. Про взрослое народонаселение вообще молчу. А этот… ну… с тылу точно невинный. То что нужно. — То что нужно… — пробухтел Люцик и потер лоб. — То что нужно… Все складывалось… Да ежики ж вы жеваные, так вас и растак! Все складывалось в точности как и всегда! С самого, зараза такая, рождения. С того момента, когда папенька — Владыка Западных пустошей, Гиблых болот и Проклятых гор, кошмар Ада, Рая и соседних деревенек его Темнейшество Альферац Пятнадцатый, пошел на поводу у своего супруга и (так уж получилось) второго отца Люцика — высшего демона Талита-Хедуса Пастериора. В итоге новорожденный отпрыск и наследник рода Темных властелинов получеловек-полудемон, зачатый при помощи магии и появившийся на свет при ее же поддержке, получил крайне пафосное имя Люцифер! Ну, в честь владыки Ада и непосредственного начальника Талита-Хедуса Пастериора. Ангел-хранитель новорожденного с намертво приклеившимся к нему кошачьим погоняловом Снежок спорил с пеной у рта и даже пошел путем совсем не ангельского коварства, начав медовым голосом называть старшего Люцифера — того, который настоящий, — крестным отцом Люцифера младшего, новорожденного. Ход был сильным, и владыка Ада, осознав весь ужас произошедшего, даже пошел на попятную и отозвал свой голос, но было поздно. Демократия неудержимо победила — проголосовавших за адское имя все равно было больше. Окончательно же, раз и навсегда, закруглила споры маменька Альфераца Пятнадцатого и по совместительству то ли теща, то ли свекровь (на эту тему в стране предпочитали даже не шутить) его мужа Талита-Хедуса Пастериора. Почтенную матрону родители в свое время нарекли Клеопатрой, но в силу некоторых ярчайших особенностей характера все в замке называли ее не иначе как Клеопадла. Понятно, шепотом и за спиной — в лицо или даже сбоку боялись, потому что бабуля Люцика, хоть и была женщиной простой, безо всяких магических заморочек, ухандокать могла любого. А вот над новорожденным внуком тут же начала сюсюкать и умиляться, а главное, имя, данное ему, ее вполне устроило. Тем более что она мгновенно переделала его из грозного Люцифера в Люцика! Люцик, блядь! Ой! То есть на всякий случай — бля@ь. А лучше блин… — Вот именно! — со строгостью в голосе сказал по-прежнему стоявший за правым плечом своего подзащитного Снежок и стряхнул с белоснежного рукава никому, кроме него, не видимую соринку. — Вы, белоплащевые, с этими вашими бесконечными запретами и морализаторством совсем уж оху… — начал было мелкий вертлявый бес из числа тех, что тоже вечно таскались за Люциком, чтобы скомпенсировать тлетворное влияние Снежка, но смолк, всхрюкнув, — то ли на ангельский взгляд напоролся, то ли на его же кулак. Ну а как? Добро, да еще в таком вот обществе, должно быть с кулаками! Иначе не выживешь. Впрочем, следовало признать, что ангел-хранитель Люцику достался правильный — и за себя постоять мог, и в отношении «охраняемого лица» палку не перегибал. И даже его папенькам умел противостоять! Папеньки эти самые над сыночком своим тряслись так, что хоть плачь. Или из дому убегай! Хотя куда ж бежать, если и к людям не прибиться — с рогами-то и с хвостом; и в ад не попасть — как туда без магии? Магия… Люцик вздохнул. В ней-то и была основная проблема, которую, как выяснилось недавно, можно было решить путем… гм… грехопадения. Идея эта была, скажем так, неожиданной. И в первую очередь потому, что озвучил ее ангел, который вдруг начал активно ратовать за то, от чего, по идее, отговаривать должен был, в то время как папенька Альферац — Темный властелин и гроза всего подряд, и его супруг папенька Талит — высший демон да еще и инкуб, выслушав Снежка, возмутились чуть ли не хором. И до этого-то момента оберегали своего любимого отпрыска от потенциально опасных в сексуальном смысле контактов, будто сами были ангелами, а не вот этим всем, а теперь и вовсе впали в какое-то безумие. Но их возмущенные вопли все равно ни к чему не привели. Потому что Снежок взял да и приволок толстенную древнюю книгу на никому не известном языке, из которой и перевел всем собравшимся суть описанного там, но давно забытого заклинания «Могучий Ночной господин». А после, когда все закончили орать и были вынуждены принять неизбежное, еще и помог в поисках нужного для заклятия девственника… гм… с тылу, по крайней мере… гм… Люцик вздохнул и вновь уставился на этот важнейший «ингредиент». Приходилось признать: был он таким, что любо-дорого. Не задница, а мечта: крепкая, приятно округлая, ухватистая. А уж изгиб спины, с сокрушительной привлекательностью переходившей с узкой талии на выпуклые холмы ягодиц, и вовсе заставлял вспоминать высокое искусство… Люцик повел взглядом выше и вздохнул. Тут все было значительно сложнее. Волосы черные и жесткие, да еще и остриженные предельно коротко — явно под воинский шлем, рожа по-крестьянски загорелая, взгляд темных глаз бандитский, нос — что твой топор. Не красавец, но… мужчина и воин. Ходячий тестостерон. Такого бы да… Эх… Неужто правда можно будет?.. Мысли стали путаться, взгляд сам собой вновь сполз ниже, «облизывая» роскошную задницу пленника и его широченные плечи… «Ну и что, что рожа! — решил Люцик. — С нее, как известно, воды не пить! Да и вообще… не в роже дело! Вон, у папеньки Альфераца уж такая, что даже крестный папа Люцифер икать начинает, когда его Темнейшество на него строго взглянуть изволит, а ничего! Живет в счастливом браке и только иногда обещает сотворить с супругом-демоном — папенькой Тилитом — всякие страсти и ужасти…» — Если, конечно, тот не начинает обещать что-то такое первым, — с легко читаемой насмешкой в голосе подхватил Снежок, распрекрасно читавший все мысли в голове у Люцика. — Никогда не забуду, что эти двое учинили вскоре после твоего рождения, малыш. Как тогда они скандалили! Эпик! — тут Снежок собрал пальцы в бутон и с наслаждением, закатывая глаза, поцеловал его. Сам Люцик подробности этого очередного скандала в высоком семействе, понятно, лично не помнил. Все проспал в обнимку с любимой игрушкой — сшитым из свиной кожи демоненком с глазками-пуговками, пушистым хвостиком и розовым носом-пупыркой. Но замковые слуги до сих пор сплетничали об этом, так что подробности были известны всем жителям Западных пустошей, Гиблых болот и Проклятых гор, не говоря уж о народонаселении Ада, Рая и соседних княжеств. Сколько раз тогда уходил, низвергаясь в самую пучину ада и обещая наслать на земли супруга и на него самого мор, глад и импотенцию, Талит-Хедус Пастериор! Сколько его Темнейшество Альферац Пятнадцатый, гневаясь, пожег деревенек (если честно, фанерных, заранее построенных предусмотрительными крестьянами на такой вот случай, но все же), сколько болот иссушил, гор на их месте возвел, а после сравнял все это в пашни — как раз к посевной! Атмосфера тогда стала такой взрывоопасной, что даже ко всему привычный домовой — хранитель замка Темных властелинов, — ожидая худшего, камни для восстановления стен запасать начал. Благо гранитных заготовок подходящего размера хозяйственным даже во гневе Альферацем вокруг тоже настругано было изрядно. А древний лич, лечивший еще пра-пра-пра-прадедушку Люцика, а после и всех его потомков, прикинув так и этак, отправился покупать настойку пустырника и сушеную валериану в ближайший городок… Надежды, что это хоть как-то успокоит пациента, было мало, но зато психологический эффект какой! Короче говоря, страсти при дворе Темного властелина кипели тогда нешуточные. А все потому, что маленький Люцик оказался не похож ни на одного из папенек, зато слишком сильно смахивал на собственного ангела-хранителя: солнечно-блондинистые кудряшки на голове, хорошенькая мордашка сердечком, голубые глаза — что твои горные озера хрустально-чистые. А то, что в них иногда нет-нет да вспыхивал адский огонек, заливая все победительным ало-оранжевым, — ну так то ж только иногда! Да и рога и демонский хвост, по мнению Талита-Хедуса Пастериора, ничего и никому не доказывали! Подумаешь — рога! Мало, что ли, на свете людей, которые носят их полжизни, при этом демонами точно не являясь? Боженька, будучи личностью опытной и разумной, на все это лишь отмалчивался. Знай себе валялся на облаке, взбив его попышнее, и стебелечек ромашки полевой в смешливо изогнутых губах гонял, перебрасывая его из одного уголка в другой. Люцифер тоже был, что называется, «в характере» — топал копытами, тряс рогами, рвал и метал. И действительно: статочное ли дело, чтобы будущий Темный властелин да еще и наполовину демон, названный в честь самого владыки ада, вылитым ангелочком няшным оказался? Но если Люцифера беспокоил в первую очередь собственный статус, то Талит-Хедус Пастериор смотрел на супруга зверем из ревности. И плевать хотел, что его Темнейшество Альферац Пятнадцатый отрицал все, а после, окончательно озверев от творившейся тотальной несправедливости, просто начал посылать всех в популярном туристическом направлении: — Идите на хуй, обезьяньи члены! — орал он так, что своды замка дрожали. — Сами обрюхатили, а теперь еще и подозревают невесть в чем! Чертилы позорные, ежом вас ебать! Чтоб вам повылазило! Чтоб вам дристунов болотных полное брюхо! Рога повыдергаю! Мозги через ухо высосу! Ууу, суки-бляди! Поначалу общий гнев предсказуемо обратился в сторону Снежка. Но алиби у него было таким, что после все лишь поглядывали друг на друга смущенно, а на него с жалостью — ангелы действительно оказались бесполы и даже анального отверстия, тоже исключительно годного для сексуальных утех, лишены. Да и то: как иначе сохранить чистоту тела и духа, если не применить столь радикальные меры в решении вопросов половой ебли? В итоге по результатам магических расследований, а главное, после подключения обычной людской логики пришлось признать: Люцик — плод совсем не ангельской любви, а вовсе даже наоборот. Просто статями пошел не в папенек, а… Да фиг знает, в кого он пошел! В себя! И ничего плохого в этом точно не было. Даже в очередной раз прибывшая в замок бабуля Клеопадла это подтвердила, еще и выволочку сыну устроив: — Единственный раз у тебя, у соплежуя, в жизни что-то путное вышло: мальчик чудный родился. Так и то вокруг него какой-то адский свинорой устроить умудрились. И ладно эти тупицы, у которых явно рога давно внутрь башки проросли — не мозги, а одна кость. Но ты-то чем не доволен, Альфи? Прелесть же, а не ребенок! Смотри: и рожки у нашего Люцика хорошенькие, и пяточки розовые, и хвостик с сердечком на кончике. С этим трудно было не согласиться — хвостик был действительно хорош. Настолько, что каждый так и норовил поцеловать. И ведь целовали — и бабуля, и папеньки, и даже сам крестный Люцифер. Правда, этот тайком, пока Снежок не видел. Однако время шло, малыш рос, здоровяком вроде папеньки Альфераца не стал, но окреп и даже немного в плечах раздался. И вот тут-то все ярче стала проступать проблема: полное отсутствие в Люцике главного — магии. Если его Темнейшество Альферац Пятнадцатый вражескую армию мог посечь, одной лишь бровью двинув, а высший демон-инкуб Талит-Хедус Пастериор другую не менее многочисленную армию был способен завлечь и совратить, с легкостью сделав всех бойцов преданными и влюбленными в его великолепие, то у Люцика все в этом смысле как-то не заладилось. Нет, он был переполнен магическими силами! Вот только они у него внутри были будто бы запечатаны. Будто ждали чего. Какого-то воздействия, что ли, чтобы наконец-таки проявить себя. И вот когда все заинтересованные лица пришли к этому выводу, как раз и был созван большой совет, на котором Снежок вспомнил о древнем заговоре, способном превратить Люцика из обычного мага и демона (хоть наполовину, но все же) в Ночного господина — ужасного, беспощадного и могучего! Инструкция по применению заклятия, переведенная Снежком из того самого толстенного талмуда, заросшего пылью и обкаканного пауками и мухами, звучала подозрительно просто. Настолько, что Люцифер усомнился, потребовав все перепроверить. Папеньки согласно загомонили, но быстро сдулись, потому что сделать это не представлялось возможным — языкам никто из собравшихся обучен не был. Так что пришлось сомнения унять. Да и, если вдуматься: к чему они вообще были? Ангел ведь идею двинул. Ангел! Да еще и хранитель. Такие и лгать не обучены, и плохого не посоветуют. Но окончательно в сторону применения найденного заклятия склонила всех опять-таки бабуля Клеопадла, сказавшая сыну строго: — Пусть хоть внук войдет в историю нашей семьи не как баба в юбке! — Ну мама! — по традиции взвыл папенька Альферац, а папенька Талит-Хедус Пастериор тут же приник к нему, утешающе положив узкую, но сильную руку мужу на волосатое колено, нагло торчавшее из-под угольно-черного килта. Все остальные сделали постные лица и промолчали. А первым после паузы заговорил опять-таки Снежок. Он сидел, закинув ногу на ногу, и раздраженно качал той, что оказалась сверху. Причем как-то так, что свет, отражаясь в его узконосом белоснежном ботинке, нет-нет да попадал точнехонько в глаза Люциферу. Тот уже разинул пасть, чтобы возмутиться, но Снежок его опередил: — Все это, конечно, прекрасно, решение найдено, но есть проблема, — сообщил он и полез во внутренний карман своего одеяния. Свиток, извлеченный оттуда, а после еще и развернутый перед всеми, был длинным до бесконечности и сплошь усеян именами и фамилиями. — Это список всех жителей Западных пустошей, Гиблых болот и Проклятых гор. Так вот, я вам ответственно заявляю: подходящего среди них нет! А все потому, что налицо катастрофическое падение нравов в стране! Катастрофическое! — Так это ж хорошо! — тут же осклабился Люцифер, наконец-то почувствовав твердую почву под копытами. — Вы, белоплащевые, что-то ваще рамсы попутали! Тут вам не там! Тут вам не хуй в стакане, а владения Темного властелина, бля! — А то я не знаю, что у вас тут! Не первый год, так сказать… Просто, понимаете, какое дело… Из-за этого всего, — Снежок вновь встряхнул списком, — становится практически невозможно реализовать важнейшее условие заклятия. А ведь только с применением этого ингредиента под названием «невинность обыкновенная человеческая» есть шанс превратить нашего Люцика в могучего Ночного господина, — тут Снежок покосился в сторону своего поднадзорного, который сидел в сторонке ото всех, нервно откручивая нос-пупырку своему игрушечному демоненку. Игрушка эта, еще лет десять назад лишившаяся одного глаза-пуговки, была сильно потертой, штопаной, но Люцик своего демоненка нежно любил и в особо нервные моменты всегда брал с собой. Спорить с ним по этому поводу перестали уже давно, еще в далеком детстве, когда игрушку, не подумав, решили заменить на новую и красивую. Скандал, устроенный тогда Люциком, был таким, что, вспоминая его, потел даже привычный ко всякому домовой, а его приятель лич сам принимался пить настойку пустырника, наплевав, что она свободно вытекала у него из отсутствующего горла вниз по костям скелета. Главное ж — помним — психологический эффект! — Опять у тебя, белоплащевый, проблемы! — Люцифер презрительно оттопырил губу. — Ощущение, что ваш брат только тем и занят, чтобы выискивать их там, где их и в помине… — Спешу напомнить для тупых и жопочтецов, — скучливо, менторским тоном перебил Люцифера Снежок. — Человек, с которым Люцику требуется совершить обряд, должен быть невинным! Буквы разумеете? Грамоту освоили? Можете проверить: невинным! Указующий перст ангела уперся в раскрытый на нужной странице талмуд. Все глянули и разом погрустнели: — Ээээ… — Не можете прочесть? Ну так и не лезьте, куда не просят! Лучше бы развратничали поменьше, тогда бы, глядишь, и удалось найти… Ну ладно, пусть не невинного — таких и правда днем с огнем, но хотя бы девственного! Так ведь нет — перевелись! — Что, совсем-совсем никого не осталось? — спросил Люцик. — Надо искать, — подумав с минутку, вздохнул Снежок. — Может, у соседей сыщется. — Тебе и карты в руки, ты ж у нас весь из себя белый и за чистоту нравов радетель, — раздувая ноздри, рыкнул Люцифер. — Ищи! — Не, ну нормально? — Снежок даже крыльями развел, взметнув с талмуда вековую грязь и сухие мушиные какашки, одним своим древним видом внушавшие к книге почтение. — Еще и на меня все переложили! Чтобы я — ангел-хранитель высшей категории — да способствовал совершению темно-магического обряда с плотским грехопадением и растлением невинного в основе? Даже двух невинных, включая самого Люцика! — Ты ж сам об этом заклятии вспомнил и нам рассказал! Ничего нигде не жмет, а белопла?.. — начал было Люцифер, но как-то резко заткнулся и заперхал, схватившись когтистой лапой за горло. — На тебя вся надежда, — просительно заглядывая ангелу в глаза и при этом злобно косясь на владыку Ада, проговорил Альферац Темнейший. — Без тебя никак. Прошу, помоги, — прошелестел Талит-Хедус Пастериор и как-то умудрился стать еще более сексуальным, соблазнительным и многообещающим. Снежок глянул на него и только в очередной раз ногой в белоснежном ботинке раздраженно качнул: — Конечно! А потом опять будете говорить, что все пошло не так! — Не будем. — Побожитесь! — Совсем обнаглел?! — Ну, в смысле — поклянитесь! И… И, короче, через неделю после этого Люцик и стоял, глядя через щелочку в двери своей спальни на здоровенного черноволосого бугая, найденного ему Снежком где-то на границе между владениями папеньки Альфераца и теми, что ранее принадлежали злокозненному князю Ицапру. Поговаривали, что там теперь правит его старший сын, но информация эта никого не интересовала ни на Западных пустошах, ни в Гиблых болотах, ни среди Проклятых гор. А уж в Раю с Адом и подавно. Нет, простой народ по-прежнему торговал с соседним княжеством и ездил туда-сюда беспрепятственно, а вот в замке Темного властелина про Ицапра и его родичей и слышать ничего не хотели. А приехавшего с визитом нового правителя княжества даже на порог не пустили, хоть и явился он вроде как совсем не за папеньку, давно сгинувшего в магических подземельях, предъявы кидать, а с какой-то другой вполне себе мирной целью. Люцик про нее ничего не знал и о сути случившегося мог делать выводы только по поведению папеньки Альфераца. А вот он как раз после пребывал в бурном бешенстве, рассыпая вокруг заряды молний, густо замешанных на проклятиях: — Да щас! Ишь чего удумал, рожа блядская! Совсем эти князьки соседские страх потеряли — что отец, что сын! Так ему и передайте: еще раз сюда с тем же сунется, пиздец ему! Мокрого места не останется! Собачьим говном пузо нафарширую! В глотку нассу! Волосья у него из носяры по одному выщипывать буду! Ууу, падлюка злоебучая! Люцик тогда подумал, что хотел новый князь от папеньки чего-то совсем уж невозможного, а после о происшествии забыл: хватало собственных проблем. Гм… Которые вот-вот имеют шанс решиться. Если, конечно, удастся соблюсти условия, прописанные в инструкции к древнему заклятию. Снежок по этому поводу плел что-то странное и путаное. Ну, такое — в ангельском духе. Говорил что-то о силе любви, о самопожертвовании. И о том, что секс должен быть не просто сексом, а «священнодейством». В этот момент на него, не выдерживая пафосной сладости, начинали ругаться и наседать все бесенята из Люциковой свиты разом, так что в сути каждый раз разобраться удавалось плохо. В итоге Люцик махнул на все рукой, разумно постановив, что придется решать проблемы по мере их поступления. Горбоносый и чернобровый пленник — главный «ингредиент» намеченного магического действа — к этому моменту, как видно, устал стоять и теперь нагло развалился на кровати Люцика. Лежал, по-прежнему осматривался и даже принюхивался, утыкая хищный нос в подушки. Нашел засунутого под одну из них демоненка с носом-пупыркой — Люцикову любимку, — взял и стал рассматривать и вертеть. Впрочем, сам Люцик зафиксировал это лишь самым краем сознания. Потому что остальную его часть затопила одна-единственная, но очень большая мысль: папочки родные! — Что? — тут же спросил Снежок за правым плечом. — Конь без пальто! — тихонько захихикал слева его извечный противник бес, а после показал руками размер, подумал — и раздвинул свои красноречиво волосатые ладошки еще дальше. Ну да. Когда пленник поднял руки с паха, чтобы подхватить игрушечного демоненка, размеры его «богачества» стали настолько очевидны, что не обратить на них внимание было просто невозможно. Дрын! Булава! Таким, если по голове стукнуть, и убить можно! Ну вот почему одним — все, а другим не просто ничего, а даже ни хуя нормального! Так… розанчик, как любила говорить бабушка Клеопадла, когда купала внука. — Ну так не ему ж нашего Люцика надо, а наоборот! — загомонили остальные бесенята, косясь на Снежка. — Вот именно, — кивнул тот, с видимым усилием сохраняя на лице ангельскую чистоту и серьезность. — А если он в этот момент булки сожмет? — не унимался главный бес, делая страшные глаза. — Да по башке его — и дело с концом, — тут же засуетились его мелкие подручные, размахивая мохнатыми лапками. — Или магией жахнуть… — Дебилы, бл… — выдохнул Снежок, в последний момент ловя за хвост едва не выпорхнувшее ругательство. А после провел рукой по лицу, прикрывая глаза, чтобы хотя бы временно не видеть бесовскую шоблу, с которой ему приходилось иметь дело каждый день и каждую ночь вот уже восемнадцать… нет, уже почти девятнадцать лет. Люцику его даже жалко стало. Потому что ну правда ж дебилы! Четко же в инструкции к применению заклятия «Могучий Ночной господин» сказано: объект должен быть в сознании и жертву — а именно свою девственность — принести добровольно. И… гм… с любовью. Как этого достичь, было непонятно, но… — Придется уговаривать, — вздохнул Снежок и покосился на Люцика между пальцами. — Денег пообещай, — посоветовал один из бесенят. — А потом обмани и не дай. — Попку ему свою покажи. И хвостик. Парень сразу на слюну изойдет, а ты — раз и с тылу. — Нет! Успокоить его надо, чтобы булки-то — того-с, расслабил. Скажи ему, что у тебя маленький: мол, и не заметит, как ты ему присунешь! — И ничего не маленький! — сатанея от собственного бессилия, зашипел Люцик. — Да ладно! Что мы не видели твой розанчик? — Папенькам пожалуюсь! Нет! Бабуле! Бесы мигом заткнулись, метнулись по углам и там затаились, моментально обернувшись черными котами. А Люцик глянул на Снежка, который так и стоял прикрыв лицо узкой ладонью, выдохнул, опять набрал полную грудь воздуха, а после решительно распахнул дверь. Звякнули кандалы — пленник сел в кровати. — Давай руки, — мрачно сказал ему Люцик. — Не боишься, что шею сверну? — Мне-то за что? — Нууу… Хм… Ладно. И что дальше? — Задница мне твоя девственная нужна. Для заклинания. Отлюблю тебя и отпущу на все четыре стороны. Еще и… — тут вдруг вспомнились советы бесов. — Еще и денег дам. Пленник шевельнул плечами, начиная неторопливо разминать затекшие от кандалов руки, а после усмехнулся и без стеснения продемонстрировал, что разговор, который давеча шел за дверью, прекрасно слышал: — Лучше попку твою с хвостиком покажи. И розанчик. У такой милахи, как ты, он точно ладненький и розовенький, как конфетка. — И ничего он не розанчик! И вообще, вот пожалуюсь папеньке, и он превратит тебя в крысу! — Если я стану крысой, как же быть с заклинанием? Люцик засопел возмущенно, однако делать было нечего: и дальше жить лишенным магии в семье, где все поголовно — маги один другого сильнее (ну, кроме бабули, но ей и так неплохо жилось!), было категорически невозможно! Да и раз Снежок лично подыскал для Люцика этого мужика, сказав, что он подходит лучше всего… — Хорошо, покажу тебе и попку, и… Но давай сразу договоримся: ты… ну… не будешь сжимать… ну… булки… Понимаешь, очень надо. И… И страна в опасности! А патриотизм нынче в моде! Пленник заржал обидно, вновь откинулся на подушки, а после еще и руки за голову закинул в абсолютно расслабленной позе. Да и выражение на его наглой самоуверенной роже было этаким… заинтересованно-ожидающим: мол, «ну начинай уже, а мы посмотрим». Когда Люцик стал раздеваться, хвостик самым дурацким образом застрял в прорези штанов на попе — слишком узкой для сердечка на его конце. Вариант такого кроя всегда был неудобным, но приходилось терпеть — не ходить же со здоровенной дырой на заду. Был вариант начать носить килт, как папенька Альферац, и Люцик как-то даже попробовал, но, кажется, выбрал для этого неудачный момент — на дворе была зима и под чертову юбку адски задувало, еще и задирая ее чуть ли не до носа. Так что, изрядно намучавшись, Люцик от этой идеи отказался. Может, зря? Сейчас бы вот просто поднял подол — и все сразу показал бы, а теперь вот колупайся самым постыдным образом… Но пленник смотрел теперь совсем не насмешливо, а как-то жадно. И так горячо, что даже в пот бросило. — И правда… попка… Мммххх… И хвостик — чудо из чудес. А член совсем не маленький, а исключительно соразмерный и такой хорошенький, что так бы и поцеловал. — Ты хочешь его… поцеловать?! — Очень, — серьезно ответил пленник и, вдруг стремительно перекатившись по кровати, оказался совсем рядом. — Позволишь? Люцик иногда подсматривал за своими папеньками в их супружеской спальне, а потому знал: это совершенно обычное дело. Папеньки целовали друг другу и попки, и члены, и пупочки, и сосочки, и даже щиколотки на ногах. А после всегда обменивались еще и словами любви… А вот Люцику никто и никогда ничего не целовал! А уж в любви тем более не признавался! Ну, кроме папенек и бабули, а это ведь совсем-совсем другое! Да и он сам как-то никогда… Потому что, а в кого влюбляться-то было, если папеньки своего единственного сына разве что ватой не обкладывали для безопасности и сохранности, а когда этих двоих не было рядом, следом за Люциком все равно таскалось с десяток черных котов-бесенят и Снежок тоже в кошачьем, белоснежном обличии. Сейчас вот не пошли, проявили неожиданную деликатность. Даже странно. Люцик глянул в сторону двери и увидел, что она по-прежнему приоткрыта, а в щели горят красным заинтересованные бесовские глаза. Он уже собрался возмутиться, как створка вдруг захлопнулась — то ли сквозняком ее закрыло, то ли ангел (не даром же хранитель!) призвал бесов к порядку. В любом случае без этого надзора стало как-то посвободнее. — Ложись, — пленник хлопнул ладонью по кровати. — Уж я тебя потешу. И ведь не соврал! Так хорошо Люцику еще не было никогда! Да и обкончался он так сладко, что сразу после взял да и заснул. Сказались бессонные ночи, когда он только и делал, что думал о предстоящих мероприятиях по превращению себя в могучего Ночного господина. Думал и тревожился, гадая: а вдруг у него, в таких делах совсем неопытного, что-то пойдет не так, или, грубо говоря, просто не встанет? Как тогда быть? Как избежать позора? Теперь же на душе разлилось сладкое спокойствие: встанет, еще как встанет! Да и вообще перепугавший поначалу своим брутальным черняво-горбоносым видом пленник оказался очень даже милым и симпатичным. А уж минет делал так, что впору никуда его от себя не отпускать и после того, как заклятие сработает…