«Они очутились в лесу совершенно одни, вид у егеря был такой грустный, и вот говорит ему принц: — Что с тобой, милый мой егерь? А егерь отвечает: — Об этом сказать я не смею, а все-таки должен» Братья Гримм, «Живая вода»
— Подожди меня! — крикнул Ник надевавшему куртку Хэнку. — Поедем вместе. — Да ты еще минут сорок с работой провозишься. Пока пробьешь отпечатки по базам, просмотришь файлы, набросаешь отчет, я уже до больницы доеду. Заскочишь к нему попозже, вот и все. Ник промолчал. Ему нечего было возразить Хэнку. Разве что сказать правду: он не хотел встречаться с Ренардом с глазу на глаз. Капитан все замечал и ничего не забывал, и Ник не сомневался, что при первом же удобном случае тот выпытает у него и про Джульетту, и про обещание, и про нежелание больше быть Гриммом. Ник даже представить не мог, как Ренард отреагирует на такие новости. Он позвонил Монро и договорился, что заедет за ним и Розали, чтобы проведать капитана втроем. Были еще Беда и Александр, но этот вариант Ник оставил на крайний случай. Капитану вряд ли пошла бы на пользу встреча с незнакомыми людьми, играющими немаловажную роль в происходящем. Ник отлично знал, что Ренард тут же начал бы думать, анализировать, встраивать новые фигуры в свою игру, тогда как заниматься этим ему было явно противопоказано. Сейчас капитану стоило отдыхать и набираться сил. Но Ник не задумался бы взять с собой этих двоих, если бы Розали и Монро не смогли составить ему компанию, нежели ехать к капитану в одиночку. Тот разговор, который им предстоял, был бы для Ренарда ничуть не легче общения с незнакомцами. Ник предчувствовал его реакцию, и поэтому оттягивал возможность такой беседы всеми силами. Ренард уже не раз пытался задержать его, когда остальные собирались уходить, но Ник говорил, что у него срочные дела, и практически сбегал из палаты. Это не могло продолжаться бесконечно, но он надеялся дотянуть хотя бы до выписки.* * *
— Такое ощущение, что я сверхсекретный объект — без присмотра не оставлять, — ответил Ренард на их дружное «добрый вечер». В светлой больничной пижаме он казался еще шире в плечах. Было непривычно видеть его без галстука и жесткого воротничка рубашки — открытое горло выглядело каким-то беззащитным. Волосы немного отросли за дни болезни и чуть заметно завивались. Под глазами по-прежнему лежали глубокие синие тени, плохо сочетавшиеся с шуткой и бодрым тоном. — Я принесла вам одно зелье, — понизив голос, сказала Розали. — Хорошее восстанавливающее средство. Добавляйте понемногу в чай или сок. Она сунула пластиковый флакон под подушку. — Какие новости? — спросил Ренард. — Да вам Хэнк, наверное, уже все рассказал. — Ник, как и все эти дни, избегал встречаться с капитаном взглядом, а если встречался — принимал вид доблестного детектива, крайне озабоченного текущими делами. Ему самому было тошно от этой маски, но он не знал, что делать, если придется ее снять. Ник лучше бы схватился в одиночку с четырьмя Сокрушителями, чем расстроил капитана. Разумеется, потому, что тот был болен — будь Ренард здоров, Ник не задумался бы изложить ему любое свое решение, независимо от того, пришлось бы оно капитану по вкусу или нет. Впрочем, будь Ренард здоров, Нику и не пришлось бы ничего решать. Тут перед его глазами возникла Джульетта и, качая головой, напомнила, что никакого обмена не было: просто Ник наконец сделал выбор, предпочтя жизнь, которую всегда хотел, а она выполнила его просьбу, потому что любит его. «Это была не сделка, Ник», — заметила она укоризненно. Ник потер подбородок. Он ценил логичные объяснения, а нынешняя ситуация выглядела слегка запутанной. — Детектив Беркхардт! — прозвучало в палате. Ник подскочил со стула. — Да, сэр? — Что с тобой? — спросил капитан раздраженным тоном, который Ник редко у него слышал. Похоже, заключение в больнице и вынужденное безделье плохо влияли на характер его начальника. — Все со мной в порядке, — ответил Ник с не меньшим раздражением. — И не надо смотреть на меня так сочувственно, Розали. Когда-нибудь до вас дойдет, что у меня все хорошо. — Не раньше, чем это дойдет до тебя, — улыбнулся Монро, с небрежностью матерого волка оказываясь между ним и Розали.* * *
Ник стоял у палаты и смотрел сквозь прозрачный пластик на спящего Ренарда. Он приехал сюда во время обеда и затруднялся сказать, зачем. Джульетта звала его в кафе, но он отговорился делами — которые действительно накопились и не делались сами собой, пока Ник терял время в больнице. Но было очень спокойно стоять здесь, засунув руки в карманы, смотреть на капитана и знать, что угроза миновала, его скоро выпишут и… И все будет по-прежнему. Ведь жил же он как-то до приезда тети Мари. И очень неплохо жил: любимая работа, любимая девушка. Правда, в настоящую минуту он игнорировал обеих — просто стоял и смотрел, как белый край простыни поднимается и опускается в такт с грудной клеткой. Дыхание капитана было ровным и глубоким. Тем неожиданнее было, случайно подняв глаза к его лицу, наткнуться на внимательный, совершенно не сонный взгляд. Ник сделал шаг назад. Ситуация была глупее не придумаешь. Он не мог объяснить, зачем приехал, зачем стоит здесь, зачем собирается сбежать. Но сбежать он не успел — капитан отбросил простыню и попытался встать. Ник оказался в палате так быстро, как будто все еще был Гриммом, придержал Ренарда за плечи, силой укладывая обратно на подушку. — Вам нельзя вставать, сэр, — напомнил он, глотая рвущееся с языка «С ума сошли?». — Куда вас понесло? Рука капитана сжала его запястье. — Либо ты сейчас же расскажешь мне обо всем, либо я попытаюсь встать и догнать тебя, и все усилия Розали и медиков пойдут насмарку. Ник мог бы выдернуть руку — в пальцах Ренарда чувствовалась слабость, — но, наверное, время действительно пришло. — Может, дождемся выписки, сэр? — сделал он последнюю попытку. Взгляд капитана пресек ее на корню. — Ну хорошо, — сказал Ник. — Предупреждаю, в этом нет ничего особенного. Просто я не хочу больше быть Гриммом. Рука на его запястье сжалась, словно слишком плотные наручники. — Что значит не хочешь? — Ренард искал что-то взглядом в его лице и не находил. — Значит не хочу, вот и все. Я всегда собирался быть полицейским, сколько себя помню. Мечтал, учился, набирался опыта. И мне нравится моя работа. Но я никогда не представлял, что стану Гриммом. Это случайность, просто так легли карты. Да, тете Мари, и моей маме, и кому-нибудь еще это по вкусу, они не представляют себе другой, обычной жизни. Но Беда считала это сумасшествием и с удовольствием бы избавилась от своих способностей. Старик Паркер всю жизнь сидел тихо и не высовывался. Знаете, если бы рыжим предложили родиться с другим цветом волос, многие согласились бы. Не все, данное от рождения, обязательно благо. Наследие может быть тяжелым грузом, досадной ношей, веревками, которые не дают дышать в полную силу. — Ник! — прервал его Ренард, будто хлыстом ударил. — Перестань. Я не верю, что способности Гримма не давали тебе дышать свободно. И никто, зная тебя, не поверит. — Я и не говорю, что мне это мешало! Я пытаюсь объяснить вам, что, и не будучи Гриммом, буду счастлив. — Ты сделал Джульетте предложение? — Ренард все еще не выпускал его руку. — Нет, но сделаю на днях. — И не пожалеешь о том, что теряешь? — В том-то и дело — я ничего не теряю, сэр. Я все тот же Ник Беркхардт, детектив портлендской полиции под началом лучшего капитана, какого только можно желать. — Шутка была способом свернуть разговор, поставить в нем большую рыхлую точку. Но Ренард не улыбнулся. Он продолжал изучать его лицо, а потом разжал пальцы. — Хорошо. Раз ты так решил, Ник, значит, так тому и быть. Только не пожалей о своем решении. — Обещаю не жалеть, сэр, — Ник снова улыбнулся. Ренард не смотрел на него. — Поправляйтесь, сэр, — пожелал Ник, покидая палату. Внизу он ненадолго присел на диванчик — короткий разговор вымотал его, как долгий спарринг. Дежурная медсестра, раскладывая таблетки, поглядывала на него с любопытством. «Поругались, наверно, — думала она. — Вон какой потерянный. Ничего, помирятся. Такая славная пара!» В ее жизни очень редко встречалась настоящая романтика.* * *
Ник не заметил, как добрался до участка. В голове крутились невнятные обрывки мыслей, фраз, ярких картинок с участием то Джульетты, то капитана, то тети Мари. Подходя к своему столу, он потер запястье — казалось, тепло руки Ренарда до сих пор не исчезло. Хэнк ушел к Харпер взять данные по трупам инкассаторов, а Ник открыл поисковик и принялся методично изучать все доступные файлы, имеющие отношение к убитому им Сокрушителю. Через час с лишним он оторвался от монитора, откинулся на спинку кресла и прикрыл уставшие глаза. Если сопоставить рассказы Беды о ее детстве и биографию Сокрушителя, носившего имя Томаса Хантинга, можно было со значительной долей уверенности предположить, что именно он много лет назад убил родителей Беды. И что же, выходит, теперь, спустя столько лет, он случайно приехал в Портленд, случайно наткнулся на дочь своих прошлых жертв и тут же попытался ее прикончить? Конечно, нет, о случайности здесь не могло быть и речи. Значит, Сокрушитель намеренно выслеживал Беду, охотился за ней. Но почему после стольких лет? Самым логичным предположением было то, что убийца не знал, где и под каким именем проживает его добыча. Но недавно это стало ему каким-то образом известно, и Сокрушитель вновь вышел на тропу охоты. Как он мог узнать о Беде? Ну, например, через кого-то из присутствовавших на свадьбе Монро могла разлететься весть о неизвестном Гримме, едва не сорвавшем церемонию. Или же… или же Сокрушителю любезно предоставили эту информацию, подумал Ник. Но зачем семьям заказывать абсолютно незнакомого им Гримма, который, собственно, ничем особенным не отличился? Откуда бы семьям вообще знать о Беде? Ник стукнул кулаком по столу. — Потише. — В дверях тут же нарисовался Ву. — Пока капитан не выйдет на работу, новой мебели тебе не видать. Береги старую. Ник не слушал его. Адалинда! Вот кто мог сообщить о Беде! Однако почему ту потребовалось сразу вывести из игры? Сплошные загадки. Информации слишком мало. Хотя был один любопытный момент. — Эй, Ву! — окликнул он сослуживца. — Ты видел результаты вскрытия Со… — Он огляделся. — …Хантинга? — Сразу хотел сунуть нос в заключение Паркер, но меня отвлекли, — невозмутимо сказал Ву. — Без капитана мне даже вздохнуть некогда. Когда его выпишут? — Не знаю. — Ник перебросил ему папку. — Паркер обнаружила у того в мозгу странную аномалию. Она не знает, откуда это взялось, но уверена, что именно эта аномалия привела его к сумасшествию и к бесконтрольной тяге уничтожать любого в пределах видимости. — Ага. — Ву бегло просмотрел страницы. — И что? — Паркер не знает об особенностях регенерации у Сокрушителей, а я знаю. Это не аномалия. Это рубец от твоей пули. Так что стрелял ты не зря. — Семь трупов, трое тяжело раненых. — Ву кивнул. — Действительно не зря. — Это он убивал, — негромко сказал Ник — А ты пытался остановить его. Ему совсем не нравился настрой Ву. С тем что-то происходило.* * *
После работы Ник заехал к Беде, чтобы поделиться новостями. — Понятия не имею, зачем Сокрушителю понадобилось меня выслеживать, — искренне удивилась Беда. — Все это как-то странно. Конечно, меня было нелегко найти — я не сидела на месте и мало где оставляла следы — если не считать трупов чудовищ… существ. Но столько лет прошло… Такое впечатление, что я была ему зачем-то очень нужна. — И мне так кажется, — согласился Ник. — Но зачем — не могу даже предположить. Мы чего-то не знаем. А это значит, что тебе нужно быть осторожной. — Думаешь, появится кто-то еще? — Смотря кто и зачем тебя ищет. У Сокрушителя была цель, и эта цель явно не достигнута. Конечно, не исключено, что он был одиночкой, и тогда на этом все закончится. Но обычно они держатся друг за друга, живут кланами, и, значит, ты все еще в опасности. А Ву не всегда сможет оказаться рядом. — Не всегда, — согласилась Беда, вспомнив их недавний разговор. Возможно, Ву вообще не захочет больше оказываться рядом в нужную минуту. Появление Александра каким-то образом повлияло на их едва сложившуюся дружбу. Беде это не нравилось, она предпочла бы оставаться в хороших отношениях с обоими. С Ву было легко, хотя иногда он ставил ее в тупик своими парадоксальными выводами и неожиданными вопросами. С Александром — сложнее, но у него можно было многому научиться. Беда не хотела выбирать между ними, но, похоже, Ву сделал это за нее. — Он тебе этого, скорее всего, не скажет, поэтому расскажу я. — В нескольких словах Ник изложил Беде результаты экспертизы. — Мы вряд ли отыскали бы Сокрушителя, если бы у того не съехала крыша. В общем, Ву молодец. Даже среди полицейских не каждый способен действовать, увидев то, что увидел он. — Я знаю. — Беда улыбнулась. — Он сильный. — Ну так скажи ему об этом, — предложил Ник. — И скажу! — недолго думая, выпалила Беда. — Он сейчас дома? — Должен быть дома. Мы уехали в одно время. — Тогда я иду. Ты со мной? — Зачем? Это твое дело. А меня ждет Джульетта. — А, верно. — Беда взлохматила короткие волосы. — Все время забываю, что у тебя отношения. — Посмотрю я на тебя, когда у тебя будут отношения, — поддразнил ее Ник. — И не мечтай, — отрезала она, захлопывая за ними дверь. Садясь в машину, Ник видел, как она пересекает стоянку и скрывается в подъезде дома Ву. Он еще улыбался, выезжая на Бернсайд, но потом вспомнил разговор с капитаном, и нахмурился. Он все делал правильно, но ощущения почему-то были мерзкими — как наутро после затянувшейся вечеринки.* * *
Беде была чужда неуверенность и долгие раздумья. Решив поговорить с Ву, она не колебалась и без сомнений вдавила кнопку звонка. Тот открыл почти мгновенно, как и в прошлый раз. — Как это у тебя выходит? — спросила Беда вместо приветствия. — Случайность. — Ву был еще в форме — видимо, только что вошел. — Кстати, о случайностях. — Еще Беде было свойственно хватать быка за рога. — Стреляя в Сокрушителя, ты тоже действовал случайно? — Ну, когда я понял, что пули почему-то отскакивают от него, я решил целиться в самые уязвимые с точки зрения общей биологии места. А раз рот у него был закрыт, оставались только глаза. — Ник сказал, вам очень повезло, что Сокрушитель был ранен и повредился умом. Он сказал, что иначе их очень непросто выследить. — Ник умеет думать о людях… и не только о людях. За это его и любят. — А тебя? Тебя за что любят? Беда спросила это машинально и тут же пожалела, но отступать было не в ее характере. — Меня ценят, — сказал Ву. — Я абсолютно незаменим, когда нужно выбить из экспертов срочные данные и приготовить кофе. — Ты увидел Асванга и смог ужиться с этим. И продолжаешь работать, как прежде. Немногие после такого смогли бы прийти в себя. — Ты годами видела кое-кого гораздо хуже Асванга. И убивала их. — Я Гримм. И убивала, чтобы выжить. А потом ты встретил Сокрушителя и сообразил, как и куда стрелять. — Я коп. И умею мыслить логически. — Дело не в этом. Ты очень сильный человек. Ты думал, что сошел с ума, и научился жить со своим сумасшествием. — И Ник через это прошел, и Хэнк. Я самый обычный. — Не собираюсь с тобой спорить, — пожала плечом Беда. — И соглашаться тоже не собираюсь. В общем, я считаю, что ты все сделал правильно, а это было непросто. И я очень тебе благодарна — ну это на случай, если я так и не сказала спасибо. — Ты сказала, — улыбнулся Ву. — Останешься на ужин? Или у тебя… занятия? — А что у тебя на ужин? — спросила Беда, устраиваясь в непривычно низком кресле. — Впрочем, неважно. Я действительно хочу есть. После рабочего дня она и вправду проголодалась. Телефон зазвонил, когда они открыли коробки с лапшой и соусом. — Вот черт. — Беда торопливо облизала испачканный соусом палец и полезла в карман. — Хэнк. Странно, что ему понадобилось? Да, Хэнк, я слушаю. — …По-моему, это Ищейки, — говорил Хэнк. — Я их не вижу, но повадки, запах… И у одного я, кажется, заметил татуировку на ладони. — Феррат? — Не уверен, но проверить стоит. В общем, приезжай. Адрес запомнила? — Запомнила. Стой! — крикнула она в трубку, пока Хэнк не отключился. — А почему ты звонишь мне? — А кому мне звонить? — спросил Хэнк серьезно. — Не в участок же. Что я там скажу? Мне не нравятся кое-какие подозрительные типы, потому что я думаю, что они Ищейки и работают на Феррат? — Разве не Ник должен этим заниматься? — Послушай меня. — Беда впервые общалась с таким Хэнком — жестким, не смягчающим выражений даже по отношению к друзьям. — Ник выбрал свой путь. Он отказался от всего этого. И теперь я буду звонить тебе. Потому что не хочу спокойно смотреть, как в Портленде хозяйничают какие-то левые наемники. Если я не в участке, это не значит, что я не на службе. Жду. В трубке запищали короткие гудки. — Что случилось? — спросил Ву. — Хэнк думает, что заметил Ищеек возле лавки трав. Монро и Розали уже ушли, но Хэнку все это не нравится. Он попросил меня подъехать. — И на чем ты доберешься? — На трамвае, конечно. — Я могу подвезти тебя. — Но ты только что с работы. — Ты тоже. И даже не успела поесть. — Хорошо, — неожиданно согласилась Беда. — Едем. Ты нам поможешь. Ву усмехнулся. — Верно. Могу пошутить про нюх, как у собаки. Как думаешь, Ищейкам нравятся такого рода шутки? — Там видно будет. — Беда на ходу прихватила со стола булочку и кусок яичного рулета. — М-м, вкусно-то как. — Не соблазняй. — Ву звякнул ключами. — Я про еду, — добавил он, понимая, что сейчас ему внезапно изменило чувство юмора. — Я так и подумала, — сказала Беда, вгрызаясь в булочку. Они спустились быстрым шагом, не дожидаясь лифта и не глядя друг на друга.* * *
— Что желаете, мадам? — Кофе, — сказала Адалинда. — И воды. Холодной. Она не ожидала, что воспоминания о встрече с Ренардом в этом кафе окажутся такими… стойкими, как аромат хороших духов. Как будто все произошло вчера: его запах, прикосновение губ, негромкий голос. «Давай сделаем вид, что мы любим друг друга». Всплывшая в памяти с точностью до малейшей интонации фраза отрезвила ее. Что бы ни говорил, что бы ни делал Ренард за все время их знакомства, какой бы настоящей ни казалась его улыбка, он никогда не относился к Адалинде иначе, чем к случайной любовнице. С иллюзиями пора было расстаться. Давно пора. Впрочем, она считала, что уже рассталась. Но избавиться от Ренарда было не так легко — и в прямом, и в переносном смысле. «Нужно будет просмотреть портлендские новости, — подумала она. — Если он умер, об этом, скорее всего, где-нибудь упомянут». Думать о смерти Ренарда на прекрасной венской улице было совсем не больно, как о продаже старого дома, с которым связано немало ярких воспоминаний. Адалинда оглядела кафе. Залитый солнцем крохотный зал, немногочисленные посетители. Если Ренард выбрал для встречи с ней это место, значит, Сопротивлением тут и не пахнет. Он никогда не доверял ей — и обязательно продумал бы все детали так, как он это умел. Скорее всего, это кафе первым попалось ему на глаза, и он взял с собой Мейснера именно потому, что знал — в случае чего тут не окажется никого из «своих», чтобы прикрыть спину. Адалинда мысленно вычеркнула этот пункт из списка. Нет, здесь ей вряд ли повезет. Искать наугад человека в огромной Вене было гораздо бесперспективнее, чем иголку в стоге сена, но сейчас у Адалинды не было другого плана. Допив кофе, она вышла на улицу и бесцельно направилась в сторону Рингштрассе. Ей могло просто повезти; а если нет — значит, нет. Она немного отдохнет, наберется сил — и вернется в Портленд, где попытается отыскать следы Келли Беркхардт. И горе тому, кто встанет у нее на пути. И все-таки ей хотелось найти Мейснера. Пусть он был человеком Ренарда, но он был другим. Он, может быть, единственный видел в ней и ее дочери не только пешек на шахматной доске. Остальные, даже мать, смотрели так, будто постоянно высчитывали их ценность на текущий момент: не снизился ли курс на бирже, не пора ли избавляться от дешевеющих акций. Адалинде не везло с окружением. Мейснер отличался тем, что ничего такого не высчитывал. Или очень хорошо это скрывал. И пусть забота о ней была для него просто поручением, он делал это лучше, чем Ренард. Как будто ему было не все равно, что с ними случится. Из всех окружающих Адалинду людей он был наименее увлечен политикой, хоть и находился в центре событий. Адалинда была почти уверена, что Мейснер пришел в Сопротивление не по идейным, а по личным соображениям. Визит в гостиницу тоже не принес результатов. Ее там помнили — и это было все, что удалось выяснить. Здесь Адалинда уже не думала о Ренарде — она вспоминала собственные страх и отчаяние в ту ночь, когда необходимо было незамедлительно выбирать сторону. Адалинда не знала, повлиял ли на ее решение вид полуголого Мейснера с пистолетом в руке. Сейчас мысль об этом пришла ей в голову впервые, вызвав на губах задумчивую и одобрительную улыбку.