Взрослые игры неразумных детей.

Жизнь — ценнейший дар. Острое осознание этой истины пришло ко мне, когда я лежал среди мертвых тел своих лучших друзей в искореженном автомобиле. И мог дышать. Единственный из четверых. Небеса не дают второго шанса случайно. Его дарят для того, чтобы что-то изменить в твоей судьбе. Или в судьбе кого-то еще. * * * * * * * * Четверо стояли в нетерпеливом ожидании вокруг висевшей в воздухе и чуть колыхавшейся от сквозняка черной бархатной простыни. Длинные вязаные кисти сметали с мраморного пола серую пыль сухого цемента. Огромный зал с высоким полусферическим потолком утопал в гулкой темноте, и любой шорох разносился эхом, взлетал испуганной птицей к балкам перекрытия. Со стен четверку с укором созерцали смиренные святые лики с выцветшими золотистыми нимбами на старинных фресках, местами неряшливо облупившихся. Стены загромождали строительные леса. В храме стоял холод и сильно пахло краской. Двое молодых людей и две девушки насмешливо, почти злорадно переглядывались, изучая друг друга. На красивых, словно сошедших со страниц модных журналов лицах светились в темноте одинаковые неестественно синие глаза. Высокий блондин с длинными волосами сжимал и разжимал кулаки с трудом удерживая себя на месте. В платиновой шевелюре девушки затерялись тусклые отблески фонарного света, проникавшего через заляпанное белой краской небольшое оконце храма. Худощавый брюнет с нарочито небрежной стрижкой, скрестив руки на груди, усмехался и незаметно следил за четвертой участницей игры. Последняя стояла в расслабленной позе, спрятав руки в карманы дорогих джинсов. Но девушка лишь старалась казаться совершенно спокойной. Она врала. Ведь на кон была поставлена ее машина. — Правила игры… — Блондин скривил губы.-- Никаких правил! Отбивая полночь, громыхнули городские часы. С первым ударом бархатная простыня зашевелилась. На второй она приподнялась, и под черными складками появилось очертание головы. С третьим обрисовались плечи, ткань мягко окутала тело, выказывая его очертания. Из-под края показались чуть светящиеся, сероватые, вывернутые ступни. Через мгновение бой часов перекрыл леденящий душу вопль, и в оконце затряслись стекла. Захлебнувшись, эхо пронесло звук под потолком, отразило от старых стен храма, стоящего в центре города. Бархат взметнулся вверх черным вороном, оголив висящее в воздухе полупрозрачное создание с худыми, воздетыми в изломанном жесте руками и узловатыми пальцами с острыми длинными ногтями. На узком лице с резко обозначенными скулами и острым подбородком горели два злых алых глаза. Монстр, похожий на высохшую мумию женщины, развязил черный провал рта и, согнувшись, выдохнул-завыл, оглушая. Завибрировали потолочные балки, с грохотом рухнули леса, взметнув облако удушающей строительной пыли. Молодые люди отступили на шаг. Блондинка чуть кокетливо заправила за ухо выбившуюся длинную прядь и вопросительно изогнула бровь. Запястье девушки опутывал шнурок с черным медальоном — идеальный круг с перевернутым треугольником внутри — гербом семьи Эйбрамсон. Компания сохраняла молчание, с интересом следя за освобожденным суккубом, а тот стремительно кружился под потолком, захлебываясь злобой. Наконец, найдя выход, он перевернулся в мертвой петле, раздался звон разбитого стекла — демон вырвался из заточения через окно.