***
Мальчик, подросткового возраста, сидел в вагоне, облокотившись на стекло. В его золотых глазах так и читалось раздражение. — Ал, напомни-ка, как мы во всё это ввязались? Огромный доспех выглянул в окно. Там, у входа в их вагон, стоял человек в синей форме, который забирал с проверки документы. Увидев полковника Мустанга, Альфонсу не нужно было думать, а как дважды два сложить и получить причину плохого настроения своего брата. Им неожиданно позвонили в гостиницу среди ночи и очень понятно грозными языками разъяснили, что надо делать и куда ехать. Это был незнакомый человек, с грубым голосом, что Эд сразу не поверил. Потом пришёл звонок от полковника, пересказывая сказанное в слишком сухом и приказном тоне. — Может, он займёт другое место, — самонадеянно предположил Эд и тут же привстал, оглядывая вагон. Все места были полностью забиты. Было очень много людей, что неудивительно: конец выходных, люди из пригородных городов или Централа, возвращаются на свои места. — Приветствую, Стальной, — полковник, пробравшись через вагон, поставил под ноги чемодан и поднял руку, в здоровающемся жесте. — И чего это вы так вырядились? — сказал Эд, полностью заглушив: «Добрый день, полковник» от Альфонса. На Мустанге была форма, как положено. Со всеми знаками отличия, даже одна медаль висела с левой груди, прямо около сердца. Рядом полковник положил фуражку с аместрийским драконом. Правда, всё прекрасные звёзды были скрыты под тканью чёрного плаща. — Генерал-лейтенант заставил. Сказал что-то вроде: «Припугни их хорошенько, чтобы больше не наглели». Или что-то вроде этого, — Мустанг развёл руками. — А я смотрю, вам это только в радость, — растягивая последнее слово, произнёс Эдвард. — Ничего подобного. Ты уже должен знать, что люди не особо уважают армию. Также тут может быть множество врагов, которые захотят воспользоваться возможностью. Эта синяя форма — будто красный свет для быка. — Ай, ладно! Неинтересно мне слушать это всё, — Эд демонстративно отвернул голову. Мустанг просидел в замешательстве ещё около минуты, прежде чем позволил телу упасть на спинку сиденья, сложив руки на груди. — Полковник, вы едете один, если не считать нас? — Альфонс своим вопросом заслужил неодобрительный взгляд от Эда. — Изначально, один. Сейчас к списку можно будет добавить младшего лейтенанта Хавока. Он не планировался, поэтому задержался, чтобы оформить нужные документы. Мы встретимся в Централе на пересадке. — То есть, нам нужно будет задержаться в Централе? — Думаю, на часа два-три. Поезд, которым отправится Хавок, едет быстрее и нагонит нас. Потом мы вместе сядем на поезд до Гоулдгранда. — Понятно. Ал чуть выдохнул. Он вновь почувствовал себя неловко, под взглядами кучи людей. Конечно, он к тому же занимал сразу два свободных места. Рядом, у окна расположился Эд, который будто дремал, правда, сидя. Ему хватало место, для того чтобы уложить голову, тело и даже ноги до коленей. Но Эдвард уместил на свободное пространство чемодан. Напротив Стального алхимика сидел Огненный алхимик собственной персоной. При полковнике был только один, довольно массивный чемодан, что был загнан под лавку, и фуражка, гордо занимающая немного места между хозяином и окном. Больше всех места занимал их сосед, господин в толстых круглых очках. Мало того, что он был больше обычного человека, так и поклажи у него было хоть отбавляй. Все вещицы лежали и под лавкой, и над ней, и на ней, и на ногах самого соседа. Его блестящие в блике солнца очки и длинные волосы, затеняющие половину лица, не давали увидеть его глаз. Казалось, что он спит, но господин заинтересовался разговором: — Вы направляетесь в Гоулдграунд? Мустанг чуть повернул к нему голову: — Да. Вы бывали там? — Мы проходили отрядом через этот городок. И задержались там на день. Оттуда весьма удобное обзорное место. Гоулдграунд — город, возвышающийся на холме. Да-а-а. Красиво. — Звучит величественно, — согласился полковник. — Погодите, вы сказали отрядом. Вы служите в армии? — неожиданно втянулся в разговор Эдвард. Мустанг неодобрительно цыкнул в его сторону. — Раньше, — с какой-то горечью произнёс незнакомец, — Я уже уволился из армии. Он снял очки, а затем приподнял длинную чёлку, открывая глаза. Эд невольно поднёс руки к лицу. Правый глаз незнакомца отсутствовал. Вместо него был огромный шрам и сморщенная кожа. Это было отвратительное зрелище. Также было несколько рубцов от очень сильного ожога, что делали это всё ещё страшнее. Война иногда бывает такой ужасной… — Гоулдграунд — город суеверий, — начал незнакомец, — Они говорили нам, несмышлённым солдатам, что мы жизнь ведём неправильную. Мы же просто смеялись, отрицая и бога, и дьявола. — Я придерживаюсь подобной позиции, — вставил полковник. Эд ему кивнул. — Я понимаю почему. Когда-то в армии нам навязали это. Тоже самое мы передали горожанам. Те сказали, что если так или то, что мы будем ходить по полю ночью, с нами случится несчастье. — Глупости! — взмахнул рукой Мустанг. — Глупости глупостями, а мы не послушали. Не поверили и посмеялись. Пока дежурные и руководство чем-то занималось, мы всю ночь бродили по полю, чтобы доказать, что солдаты настолько опасны для всяких монстров, что с нами ничего не случится. Или, что никаких монстров нет. Ничего действительно не случилось, когда мы уходили от города и за ту ночь. Ровно через тринадцать дней наш отряд участвовал в стратегии с солдатами Креты. Мы потерпели поражение. Ни один из нас не вышел оттуда полностью здоровым. Большинство погибло, а те кто выжил в маленьком количестве, полностью изуродован. — Сражения с Кретой на территории Аместриса? — задумался Мустаг. — Да, именно так. — Но это же было лет тридцать назад! С тех пор мы их оттеснили к границе. — Гоулдграунд остался прежним. Я всегда собирал слухи об этом городке. Даже сейчас там происходит что-то странное. Говорят, резня у них там. Много трупов. Улицы окрашены кровью, а сам дьявол словно гуляет по ночам. — Давайте взглянет на это под другим углом. Случай с вами — совпадение, — Мустанг начал резко, но затем неожиданно смягчился, по взглядом единственного полуцелого глаза, — Простите… — Продолжайте, господин военный, — человек попытался улыбнуться. — Да, — кашлянул полковник, — Так вот. Тогда мощь Креты была невероятно велика. Вы не единственный отряд, который потерпел поражение подобного рода. Пока Аместрис не обратил на это должного внимания и не подключил все силы, Крета наносила удары один за другим. Она действительно могла отобрать всю Западную часть Аместриса. Ну, а по поводу вашей резни, я лишь могу сказать, что это человек. Не монстр, не дьявол. Просто обычный человек. Не первый и не последний. «Может, что-то и прояснится из отчёта» — про себя прибавил Мустанг. — Сколько вам лет, господин военный? — М… Почти двадцать девять, — при этом глаза Эда, внимательно следившего за разговором, расширились. Не то, чтобы он думал, что полковник… Вообще возраста непонятного. Юношеское лицо и погоны полковника говорили сами за себя. Было просто странно вообще думать, что у Мустанга есть какой-то возраст. Стало интересно, а когда у него день рождения? — Вы ещё слишком молоды. Смотрите на всё со своим взглядом, пытаясь выглядеть взрослее, но мы, старики видим дальше и дольше. — Я не, — начал полковник, но захлопнулся, когда бывший солдат перебил его. — Я знаю, о чём говорю. Уж поверьте мне. Эд прямо почувствовал, как полковник потерял всё желание продолжать разговор. Он не мог не усмехнулся, поглядев на человека, который довёл Мустанга до подобного. Но тот уже нацепил очки, тоже не хотя разговаривать, и принял положение дремоты. Сам Стальной был не против хорошенько вздремнуть. Солнце уже давно висело над горизонтом, окрашивая небо разными оттенками красного, розового, и фиолетового цвета. Можно было уже не просто вздремнуть, а залечь конкретно. Всё равно где-то в четыре часа утра прибытие. Необходимо было выспаться. Ничего страшного не случиться. Золотые глаза чуть покосились на человека в синей форме. Точно не должно. Придя к таким решениям, Эдвард устроился головой на железных коленях Альфонса, подогнув ноги. Размеренный стук колёс усыпил его.***
Жан Хавок никогда не думал, что день может стать ещё хуже. Пока не оказался в забитом вагоне, напротив своей бывшей девушки, с которой расстался с огромным скандалом. Девушка сидела рядом со своим новым хахалем. Младший лейтенант за много лет своей солдатской жизни научился смотреть конкретно прямо. Глаза, косившие куда-то, будучи в строю, карались. В Ишваре он бежал прямо на врага. Он никогда не отводил взгляд, даже когда было что-то неприятное. Но сейчас Жан старался смотреть куда угодно, кроме девушки, что сидела напротив. Она узнала его, но не подала виду. Мужчина рядом лишь косится на них, не понимая, что происходит. Он положил руку девушке на плечо, притягивая к себе, словно показывая: «она моя собственность» Жану было всё равно. Уже всё равно. Ему была неинтересна эта женщина, подставившая его, как бы ни была она красива. У неё были умные, темные глаза. Действительно прекрасные. Но они уже были ему противны, когда он узнал, какие они на самом деле. Жан чуть сдвинул колени в сторону, не делая соприкасаться хоть какой-то частью тела с этой парочкой. Девушка что-то шептнула на ухо мужчине. Тот нахмурился и неодобрительно посмотрел на Жана. Он был намного выше и крупнее солдата. Лейтенант заметил это и будто просто так проверил наплечную кобуру. Мужчина отвёл взгляд, но иногда бросал на него его, такой же нахмуренный и злой. Хавок понял: спать он в вагоне точно не будет.***
С наступлением темноты поезд вошёл в Центральный район. Он равномерно покачивался из стороны в сторону, будто убаюкивая пассажиров. Тихий стук колёс пел колыбельную. Рой заметил, как мало людей стало в вагоне. Но бывший солдат рядом оставался с ними. Он только явно крепко уснул, скрестив руки на груди. Мустангу было не очень приятно, как о нём отозвались, будто он зелёный солдашка, пришедший в армию ради подъёма на службе ради славы, работая в крупных городах, но ничего из себя не стоящий. Что ж, частично он был прав. Но полковник не жил ради славы. И не был каким-то зелёным солдатишкой. Рой горько усмехнулся. Знал бы этот солдат, кем был его сосед, его суеверные мозги уже придумывали бы план побега от «Огненного демона», и пытались бы исправлять последствия столь неприятного соседства. Но он также чувствовал крупицу уважению к ветерану войны с Кретой. Словно вспомнив о своём статусе, полковник поплотнее укутался в шинель, будто пряча звёзды, что и так казались слишком яркими, слишком открытыми. Да и холодно было. Хлопки дверей удовольствия не доставляли, гоняя холодный, ночной воздух. — Полковник? Вы не спите? — металлический голос Альфонса разрезал тишину. Точно. Мальчику не нужно спать. Сколько же этот четырнадцатилетний ребёнок страдает, не имея возможности даже забыться во сне, полном мечт. Это жестоко. Из-за глупейшей ошибки. Из-за сильного желания, из-за сильной любви и привязанности. Из-за искренности чувств. Это же должно быть хорошо, верно? Рой покачал головой. Что-то неразборчивое послышалось со стороны Альфонса. Мустанг опустил глаза. Там, устроившись на коленях у брата, спал никто иной, как сам Стальной алхимик. Он ворочался во сне, в неудобной, полусогнутой позе. Он дрожал. Эдвард практически обхватывал себя руками, в желании сохранить тепло. Какие-то инстинкты, сигналы или что-то ещё говорило ему обнять себя, со времён целостности тела, иногда забывая про руку из металла. Эд не находился в сознании и никак не мог контролировать эту привычку. Он был просто ребёнком. Полковник стал. Альфонс тихо ахнул, насколько это мог сделать доспех, но Рой пальцем у губ показал, чтобы он был ещё тише. Мальчик замолчал. Мустанг стянул с себя шинель, обнажая все его достижения, звёзды, ордена и ещё кучу отличительных знаков. Они начали блестеть в свете редких фонарей, которые они проезжали. Волна холода захлестнула Роя, но он уверен, что справится с ним. Шинель зашелестела, когда Мустанг, не особо церемонясь накинул её на крошечное тело мальчика. Она покрыла его практически от носа до самого конца ног и ещё осталось. Эд ещё несколько секунд дрожал, сомкнутые веки напряглись, но в конце концов он успокоился. Странное выражение удовлетворения отразилось на его лице. Он чуть согнулся, словно пытаясь захватить ещё несколько слоёв шинели, и скрыть свою голову полностью в ней. Рой потрепал золотые волосы и вернулся на своё место, вновь показав Альфонсу знак молчания. Полковник открыл часы, чтобы уловить время в свете фонарей. Металл жёг руку. Эти часы, эта цепочка… Словно ошейник и бирка с именем. С именем цепного пса. Взрослые отказывались от этой должности, практически все её презирали, многие из этих псов покончили с собой. А он затащил туда мальчишку… Ребёнка… Не было бы разницы, если бы Рой лично посадил на цепь мальчика. Сам Мустанг уже приспособился к ошейнику и с каждым днём растирал и расширял его, чтобы однажды законно выскочить. Эдвард же был просто ребёнком. Обычным деревенским мальчишкой с глупой ошибкой на душе. В одиночку этот мальчик тянет себя, своего брата и тяжёлые металлические конечности. Ошейник натирал ему шею до крови, но он продолжал идти вперёд. Эдвард был не простым деревенским мальчишкой. Он был упрямым деревенским мальчишкой. И Рой не мог не чувствовать гордость за этого мальчика.***
— О! Рой! Какая неожиданная встреча! На Центральном вокзале было холодно. Людей мало, а свет сотен огней слепил. Мустанг вновь находился в шинели. Незадолго до пробуждения Эд самолично скинул её, видимо уже нагревшись. Мустанг особо не церемонясь вернул её себе, застегнула на своём теле холодными пальцами. Полусонные, они вышли на вокзал, чтобы достать до Хавока там. — Хьюз, — Мустанг потёр переносицу, — Сейчас полчетвертого утра. Какими судьбами? — А? Что? — Маэс продолжал широко улыбаться, — Я же говорил: мимо проходил. — И поэтому ты в наспех одетой, — Рой скользнул взглядом по телу Хьюза, — практически одетой формой, стоишь здесь и бездельничаешь. — А ещё я слышал, что где-то мимо будет приезжать один одинокий полковник. — Хьюз. Решение о пересадке было неожиданным даже для меня. Каким образом? — Невысокого мнения вы о нашей разведке, господин полковник. В ответ на такое обращение, Рой шутливо ударил кулаком по плечу Маэса. Тот рассмеялся и похлопал друга по спине. Они оба выглядели более чем счастливыми. — Ах, чуть не забыл, — запел Хьюз, — Моя прекрасная Грейс испекла для вас пирог. — Хьюз, — проворчал Мустанг, — Мы уехали из Восточного города всего несколько часов назад. Мало того, что ты… — Вот он! — Маэс полностью проигнорировал Роя, вынув газетный свёрток, аккуратно упакованный. Рой посмотрел на него и почувствовал, как в животе что-то начало шевелиться. Точно такого же мнения был и Эдвард, стоявший рядом. Компания присела на одну из лавочек вокзала. Вокруг всё было пусто, из-за слишком позднего и раннего времени одновременно. Пирог оказался разделённым в нескольких руках, жадно обвивших эти кусочки. Крошки сыпались на одежду. Но пирог был действительно вкусным. Они разговаривали, смеялись и прекрасно проводили время. Было заметно, как Эду стало легче в общении с Маэсом, чем с Роем. Да, тот кто уже отец намного лучше понимает как обращаться с детьми, чем кто заставил мальчишек пойти по пути армейского пса. Отчего-то стало легко, когда он увидел искренний смех Эдварда. Он действительно заряжал. Размашистый удар задел левую сторону лба Эда, взметнув его золотые пряди. Мальчик схватился за больное место и обиженно спросил: — За что? Мустанг убрал руку, вернув в скрещенные положение на груди. — У тебя крошки были в чёлке. Честное слово, Стальной, ты ешь как… Как не знаю кто! — А вы даже слова не можете подобрать! — сделал выпад Эд. — Брат! — воскликнул Альфонс. — А что?! — он обратился к брату, показывая пальцем на Мустанга, — Нечего меня бить! — У тебя правда были крошки в волосах! — продолжал защиту Ал. Тем временем, Хьюз оставил братьев и придвинулся к Рою. Он протянул ему ещё один кусок пирога, разламывая его пополам. Мустанг выглядел не менее обиженным, чем Эдвард. — Хэй, у тебя лицо мученика, — обратился он к Рою. Последний в ответ нахмурился ещё сильнее. — Ты попробуй оказаться на моём месте. Стальной меня ненавидит, а нам приходится уживаться. Да и ещё начальство со своими миссиями. Если мне не изменяет память, я вроде как полковник. А гоняют как рабочую лошадь, — пробурчал Мустанг. — Эд тебя не ненавидит, — Маэс откуда-то извлёк салфетки, — Ты же сам прекрасно знаешь это. Он просто вспыльчивый ребёнок. Откуда у тебя вообще такие мысли? — Откуда надо. Я притащил этого ребёнка на самую ужасную должность. Он кричит на меня, ругается, не уважает. Он… — Эй, Рой, — перебил его Хьюз. Мустанг посмотрел на него. Маэс постучал пальцами по оправе очков. — Ладно, — буркнул в ответ Рой, — Может и не ненавидит. Но крику от него, как от толпы на базаре. В несколько раз громче и пронзительнее. Словно в подтверждение выводу полковника, Стальной продолжал что-то доказывать своему брату, повысив голос до высоких частот. Мустанга передёрнуло от желания закрыть уши. — Ну в его возрасте все такие… М… Вспыльчивые. Это пройдёт, — чуть помолчав, попытался ободрить друга Маэс. — Ну Альфонс же не такой. Аргумент засчитан, и Хьюз долго подбирал слова: — Ну Альфонс у нас самое настоящее исключение из всех правил. Думаю, ты хочешь, чтобы Эд брал пример с Ала? — Я просто хочу, чтобы он перестал орать по поводу и без. И не подставлять меня перед вышестоящими из-за ерунды, как будто он это специально делает. — Он ребёнок. Конечно, он это делает всё это непредумышленно. — И ты меня предал. Рой слабо ударил Маэса по плечу. Тот рассмеялся, и вскоре Мустанг подхватил. Вмиг замолчавшие братья удивлённо оглянулись, забыв про свою перепалку. Но лицо Эдварда тут же исказилось, и он продолжил на повышенных тонах: — Гляди, Ал! Ну вот что он потащил нас на это задание?! И ведь смеётся ещё! — выпалил Эд, полностью игнорируя Алово: «Брат» — Что б ты знал, Стальной, Государственный Алхимик у нас, к сожалению, ты, — вновь напустив серьёзный вид, сложил руки на груди полковник, — Не обязательно таскать Альфонса за собой. Эд хотел ещё что-то выдать, когда резко замолчал и потянул брата к выходу: — Ал, пойдём воздухом подышим. Конечно, доспеху это делать необязательно, но Ал, извинившись перед старшими, ушёл за братом. Мустанг сжал переносицу и сидел так, пока его не позвал Хьюз. Рой устало посмотрел на него. — Я так скоро застрелюсь.***
— Так. Я отсюда ухожу и точка, — движение со стороны полковника. Эдвард поднял на него глаза. — Ну и скатертью дорожка, мы будем только рады, — взмах руки Элрика. Почти пустой вагон мчался среди полей Западного округа. Солнце уже было достаточно высоко. Эдварду всегда нравилось это место в конце вагона, где он мог сидеть без лишних глаз. Но тут-то Мустанг и объявился вместе с Хавоком, расположившемся в том же отсеке, что и братья. Эду это не понравилось. Какое-то напряжение всегда витало в воздухе рядом с полковником. И ему пришлось думать, как выкурить этого офицера отсюда и не придумал ничего лучше, кроме как лязгать своей автобронёй, сгиная и разгиная запястье. Всего через две минуты Мустанг не выдержал и встал, объявив о своём решении. Эдвард злорадствовал. — Полковник, — Хавок посмотрел на командира, разрываясь между решением уйти за ним или остаться. Мустанг в ответ на это лишь махнул рукой. «Делай, что хочешь», называется. В конце концов Хавок вроде как ушёл, но остановился на полпути, усаживаясь в середине вагона между алхимиками. Эдвард слышал, как он открыл чемодан и определённо звук пистолета. Все они продолжили поездку в тишине. Ал по какой-то, непонятной для Эда, причине обиделся на брата. Но Стальной лишь пожал плечами. Альфонс всегда был мягким и уж лучше он поругает своего брата, чем кого-то ещё. Так что такие случаи были нередки. Гудок паровоза взревел. Вокруг расстроились золотые поля. Следующая станция — Гоулдграунд.