Призраки Аттического Траверса

      «Капитолий» лег на орбиту Тридента, когда над столицей колонии вставало местное солнце — маленькая желтая звезда. В прорехи между пуховых облаков можно было видеть гигантский океан, покрывавший большую часть планеты. Скеволиан наклонился к передатчику:       — Порт Нью-Кусто, как слышно? Прием.       — Говорит Нью-Кусто. Назовите себя. Прием.       — «Капитолий», компания «Гелионикс». Малотоннажное транспортное судно. Бортовой номер 25-438-А5. Прибываем согласно графику.       — Идет проверка.       Сосредоточенная, хмурая Эсвин сидела в пилотском кресле, наклонившись так низко, что почти касалась грудью приборной панели. Капитан стоял за ее спиной. Фрегат шел в верхнем слое атмосферы навстречу солнечным лучам. В кресле второго пилота с уютом, держа чашечку земного кофе в длиннопалой руке, расположился саларианский штурман Мелло Линрон. На голограмме перед ним вращалась трехмерная модель планеты.       — «Капитолий», говорит Нью-Кусто. Данные подтверждены. Разрешение на посадку получено. Стыковочный шлюз номер двенадцать.       — Вас понял. Входим в атмосферу, — Скеволиан отключил связь. Фрегат скользил дальше по орбите. Красная точка на голографической модели отмечала местонахождение судна. За ней тянулся угасающий пунктирный след.       — Вывожу на параллель Нью-Кусто, — отрапортовала Эсвин. — До начала снижения сорок секунд.       — Только без спешки, — ответил штурман Мелло. — У них радиовышек натыкано больше, чем волос на голове у человека.       — Зато визуальная видимость слабая, — сказал Скеволиан, склонившись над панелью и настраивая связь с челноком. — Челнок, как слышно?       — Слышно, шкипер. Этот старый ящик обещает сегодня не сломаться, — откликнулся Танир — Танир’Хану нар Райя, — пилот челнока «Капитолия», по совместительству дежурный специалист по починке того, что больше никому не хотелось чинить. — Готовность к вылету номер один.       — Алмазы не забыл?       — Не смейся, шкипер. Все двадцать восемь ящиков. Парашюты прикреплены, координаты выброски загружены.       — Жди сигнала. Эсвин, вот теперь снижаемся.       — Этот осмеливается доложить, — раздался тихий голос с поста связи, — что на человеческой колонии Тридент высокий уровень покрытия радарами обнаружения.       — Да знаем мы, про крышку-то.       Фрегат клюнул носом вниз. Эсвин вела корабль, как будто играла на музыкальном инструменте: без лишних движений, точно и аккуратно. Мелло Линрон подгружал на голограмму карту, которую создавали два поколения контрабандистов: широкие, смазанные желтые объемные кляксы, расплывавшиеся по голографическому розовому океану, отмечали зону покрытия радаров.       — Трясет, как в первый раз, — признался Скеволиан. — Мелло?       — Вижу просвет. Снизимся через две минуты. И скажи этому парню, который у нас на челноке, чтобы не лез в облака. С земли челнок и так не увидят, а облака тут вихревые, — Мелло покрутил голограмму. — Ты не беспокойся за зерно, не беспокойся. Даже если проанализируют, не придерутся. Это же Тридент. Не самая приличная колония. Тут таскают взрывчатку и ящики красного песка. Пираты-ворка, батарианские работорговцы и все такое.       — Мелло, мы все-таки в Траверсе, а не в системах Термина. Тут батарианские работорговцы прикидываются, что возят экскурсии.       — Знаю. А ты зануда.       — А системы Термина близко, — с нажимом сказала Эсвин. Скеволиан развел мандибулами; его смутное отражение в глянцевой приборной панели тоже развело мандибулами. Мелло с интересом взглянул на Эсвин и капитана; наверняка подлец угадал, подумалось Скеволиану, что здесь имел место незавершенный разговор. Но про сестру Эсвин, застрявшую на захудалой колонии в Траверсе и мечтающую убраться в системы Термина, размышлять было некогда. За иллюминаторами горело желто-оранжевое пламя. Скеволиан почему-то подумал, что надо вскоре покрасить корабль.       — Танир, Мелло сказал тебе не лезть в облака и не рисковать челноком.       — Да ладно, у нас для починки челнока чудо-инженер Тресмор есть… то есть, эм, да, шкипер.       — Вход в слепую зону через десять секунд, — коротко сказала Эсвин.       — Открыть ангар.       — Есть открыть ангар.       — Створки опять заедает, шкипер, — доложил Мелло, посматривая на камеры видеонаблюдения. — Но ничего, вылетят.       — Спустить челнок.       — Есть спустить челнок.       Над океаном, похожим на синюю простыню с белым кружевом, от «Капитолия» отделился челнок. Мелькнул на экранах внешнего наблюдения и пропал. Красная точка на карте отслеживала его лавирование в слепой зоне радаров.       — Курс на порт Нью-Кусто, Эсвин.       Корабль входил в плотные слои атмосферы. Остров, на котором располагалась столица, кутался в лохматые облака. Космопорт представлял из себя гигантский сталагмит из металла и пластмассы, щерившийся короткими трубками стыковочных шлюзов. Столица казалась маленькой — возможно, потому, что слишком плотно жалась к космопорту, вокруг которого выросла. На берега зеленого острова набегали белые барашки с беспокойного океана. По приближении становилось видно, что космопорт на самом деле не так велик и предназначен для кораблей не больше фрегата. Эсвин завела корабль на стыковку с ювелирной точностью. Громоздкие, покрытые облупившейся краской держатели — явно человеческой работы, турианцы постыдились бы такого — обхватили корпус корабля с внушительным грохотом, как если бы рядом уронили холодильник. Эсвин отключила двигатели и расслабленно откинулась на спинку кресла.       — Шкипер, разве я не умница? — сказала она с таким нажимом, что здесь и тупица почуял бы намек. Мелло кашлянул, но ничего не сказал. Он, конечно, был любопытен, но умен.       — Так уж и быть, заглянем на Астерию, — в этот момент Скеволиан сдался. Не потому, что восхитился мастерством Эсвин и решил воздать ей должное, а потому, что надоело спорить. Всякий капитан — по меньшей мере, капитан судна с малым экипажем — знает, что спорить с пилотом — бессмысленное дело. Пилот — он существо уникальное. Если корабль лишится пилота, будет очень нехорошо. Зная об этом, пилот также становится существом очень капризным.       — «Капитолий», добро пожаловать в Нью-Кусто, столицу Тридента, — голос из динамиков был очень ласковый. — Нами получены данные о вашем грузе. Вам предоставят роботов для разгрузки сразу после вашей встречи с таможенным представителем. Внимание, «Капитолий»: в настоящий момент на широте Нью-Кусто сезон штормов. Настоятельно рекомендуем учитывать скорость ветра при перемещении в атмосфере.       «Капитолий» пристыковался. Едва на контрольной панели отобразилось зеленое уведомление о возможности сойти на берег, рулевую рубку вызвал инженерный отсек:       — Эй, шкипер. Как грузить зерно будут?       — Роботами, — Скеволиан задумчиво пошевелил мандибулами. — Таможенный представитель… Не нравится мне это. Предчувствие старого космонавта, если хотите.       — Суеверия, — скептически ответил инженерный отсек.       — Инженер Гришковец, будьте снисходительнее к нашему командиру, — Эсвин наклонилась к микрофону. — Или предложите что-нибудь получше. У вас, людей, есть какие-нибудь поверья на удачу?       — Можно скрестить пальцы, если турианцы это умеют.       — Достаточно шуток, — резко отозвался Скеволиан. — Готовьте иллиумское зерно. И только попробуйте перепутать его с той проросшей дрянью.       Он поспешил к стыковочному шлюзу, но приветствовать таможенного чиновника первым не успел. У шлюза — уже открытого — обретались старпом Серапис с кучей документов в бумажных и электронных копиях и штурман Ирме Видо, выглядевший не так уж плохо в официальном костюме с галстуком. Видо развел руками и мандибулами:       — А что? Я собираюсь в увольнительную.       — Капитан Скеволиан, рад вас приветствовать, — с энтузиазмом сказал таможенный чиновник. Он был маленький ростом даже для человека и какой-то весь кругленький, безволосый и слишком веселый. — Прошу вас, пройдемте со мной.       — Серапис, командование на тебе, — безжизненно откликнулся Скеволиан. — Видо, просто проваливай с глаз моих.       Подозрительная жизнерадостность таможенного чиновника намекнула Скеволиану, что с документами намечаются какие-то проблемы.       Космопорт Тридента был жалким зрелищем. Три стыковочных рукава представляли собой обгрызенные коридоры в никуда: входы в них были перегорожены, а перегородки — старательно обмотаны оградительной лентой, но из входов, как из окон, можно было видеть лоскуты хмурого неба. Это были последствия взрыва, прогремевшего во время стычки с батарианскими бандитами. Изнутри космопорт казался неприлично огромным: он строился с расчетом на куда больший судопоток, и хотя Тридент считался крупной колонией, корабли причаливали нечасто. Война мало затронула это место: Тридент находился далеко от ретранслятора, Жнецы его проигнорировали, а беженцев свозить сюда было неудобно; это место было гиблым просто само по себе.       Из панорамных окон можно было видеть большой и однообразный город, наполовину сложенный из типовых блоков, наполовину отстроенный «всерьез», из бетона, стекла и металла. Взглянешь — и не скажешь, что здесь целых шесть миллионов жителей. Первый этаж космопорта отводился под магазины и развлечения, но многие павильоны были закрыты фанерой или вовсе заколочены. Баннер известной земной сети быстрого питания выцвел, отклеился в углу и свисал как тряпка. Ирме Видо задумчиво почесал гребень:       — Кажется, бара здесь нет.       На компанию из турианца, азари и человека пассажиры поглядывали, но не с удивлением, а скорее с недоверием. В зале ожидания «капитолийцам» повстречалась хорошенькая азари, уплетавшая бургер за обе щеки. Эсвин попыталась заговорить с ней, но та уделяла больше внимания обеду, чем разговору. На эскалаторе два батарианца тихо обсуждали политику. Оба были в костюмах, на руках — очевидно дорогие часы.       — Эх, вот бы быть крутым космическим пиратом, — размечтался Гришковец, поглядев на батарианцев. — Грабить суперсовременные корабли, стрелять в других пиратов и держать в банках миллионы.       — И это говорит инженер корабля, полного контрабандных алмазов, — негромко заметила Эсвин.       — Да тихо вы оба.       — Знаю, Эв. Но разве ты, когда была маленькой, не мечтала стать космическим пиратом?       — Когда я была маленькой, я мечтала продавать мороженое. А теперь я пилот звездолета.       Видо поцокал языком.       — Выше клюв, Романо, — хмыкнул Гришковец. — Уверен, ты найдешь, чем развлечься.       — Они так странно на нас смотрят, — Эсвин покосилась на стойку с надписью «Информация» на четырех языках, среди которых ей была знакома только интерлингва. — Они — это все тут. Вы видели рожу чиновника? Мы ему не понравились, зуб даю.       — Он просто разочарован, — убедительно заявил Гришковец. — Он ожидал от корабля с названием «Капитолий» чего-нибудь, ну… э… побольше. А, вы двое, наверное, не знаете, как звучит название нашего корабля для человеческого уха.       — Какая разница, как называется корабль? — поинтересовался Видо.       — О-о, огромная.       Троица вышла наружу; крепкий, соленый ветер с повышенным содержанием кислорода хлестнул в лицо. Вокруг, сколько хватало глаз, тянулась огромная стоянка аэрокаров. Широкая пешеходная дорога уводила вниз, должно быть, к набережной. За стоянкой, нависая выступающими элементами над дорогой, красовались стеклянные десятиэтажные параллелепипеды, жители которых были обречены соседствовать с шумом космопорта. Еще чуть дальше — узкие металлические жилые иголки, похожие на щупальца гигантских спрутов. Было видно, что архитекторы так и не смогли определиться, вписывать ли город в ландшафт или изменять ландшафт под город, поэтому просто постановили, что каждый будет петь свою песню. Ходили слухи, что вторым поселением на Триденте должен был стать подводный город, экспериментальный проект «Экзо-Гени», поэтому Нью-Кусто строился как перевалочный пункт; но годы шли, компания «Экзо-Гени» вначале чуть не обанкротилась из-за событий на Феросе, а затем началась война и проект окончательно закрыли.       Вдоль пешеходной дороги, в равной степени похожей на прогулочный маршрут и на пустую гоночную полосу, тянулись двухэтажные бетонные дома: цветные, некоторые — украшенные муралами. Между домов, окружая маленькие зоны отдыха, были в беспорядке рассажены маленькие земные деревья. Видо шел первым, зорко озираясь в поисках бара; он, большой оптимист, еще надеялся раздобыть турианскую выпивку на человеческой колонии.       — Интересно, здесь есть птицы? — задумчиво поинтересовался Гришковец. — Или только рыбы? А если летучие рыбы?       — Макс, а вот представь, что ты космический пират, — Эсвин шла почти вприпрыжку. — Если бы у тебя был корабль, как бы ты его назвал?       — «Авось», — с уверенностью откликнулся Гришковец, даже не задумавшись.       — «Авось»? — переспросила Эсвин. — Это что-то значит?       — Ага. Это вроде как… девиз.       — Да ну? Вы, земляне, такие странные.       Пешеходная дорога вывела на площадь, в центре которой находился совершенно земной круглый фонтан. Видимо, с океанической водой. Вокруг площади тянулась крытая галерея с магазинами. Был поздний утренний час; прохожих было мало. С серого неба упала пара мелких капель. Эсвин добежала до фонтана и села на мокрый бортик, расставив ноги. Видо зачерпнул в пригоршню воды из фонтана и тщательно вымыл мандибулы, чуть не фыркая от удовольствия.       — Макс, а что такое «Перегрина»?       — Пере… что?       — Перегрина. Это что-то из вашего этого человеческого.       — Звучит вроде знакомо, но понятия не имею. Откуда ты это взяла?       — Макс, Эв, послушайте…       — Откуда взяла — от сестры, — Эсвин пожала плечами. — Она журналистка и это у нее вроде псевдоним. Вот так. И…       — Эв… — Видо опустился рядом на бортик фонтана. — Смотри вон туда. Крышу видишь?       — Ну, вижу, — подозрительно отозвалась Эсвин.       — А снайпера на крыше видишь?       — Снайпе… Что?!       Гришковец дернул Эсвин за руку с такой силой, что оба не удержались на ногах. Хлопнул единственный выстрел. С того места, где только что сидела Эсвин, полетела мелкая крошка. Несколько прохожих с криками бросились врассыпную; загремели двери магазинов: один плотно закрывались, другие, наоборот, распахивались. Эсвин мгновенно вскочила на ноги, потирая вывернутое запястье, и подняла голову: на крыше мелькнула фигура в шлеме с огромными очками и пропала.       — Какого… — тяжело выдохнул Гришковец.       — За ним, — спокойно скомандовал Видо. Гришковец покосился на предмет, возникший в руке штурмана как по волшебству:       — Романо, как ты протащил пистолет?       — Это не пистолет, это электрическая глушилка. Помещается в кармане. Так, на всякий случай взял.       Гришковец нервно кашлянул. До этого момента он был уверен, что у турианца на человеческой колонии не может быть никакого оружия. Видо бегом обогнул галерею магазинов и успел увидеть, как удирает фигура в сером. Он прицелился, но попасть не смог. Эсвин не проронила ни звука, но выглядела так, будто совсем не понимала, что происходит.       — Романо, ну ты и…       — Военная привычка, мальчик. Осталась с инцидента у вашего ретранслятора, ты уж прости, но я тогда был космопехом, — бросил Видо уже на бегу. Гришковец растерялся, но никаких вопросов не задал, тем более, уже начинал задыхаться. Пришлось перепрыгнуть через несколько безвкусных клумб, пробежать по газону с табличкой «по газону не ходить» и едва не врезаться в прохожего, появившегося из-за угла. Эсвин была рядом; Гришковец на нее оглядывался, готовый, если что, схватить ее и спасать. На этот раз, подумал он, хватать надо левой рукой, не той, которая бионическая. А то Эсвин обидится.       — Эв, ты же биотик, сделай что-нибудь!       Снайпер едва не скрылся за углом. Над головами проревела сирена — пролетел полицейский аэрокар.       — Я не… — запутанно начала Эсвин и так и не закончила. Должно быть, подумал Гришковец, она не привыкла, что на нее совершают покушения. Снайпер на бегу избавился от шлема — он бежал с пустыми руками, видимо, бросил винтовку еще на крыше — и оказалось, что это был человек, вдобавок рыжий. Он вылетел по газону на большой пешеходный бульвар, упиравшийся в торговый центр с неоновой вывеской. Прохожие испуганно шарахались и от бегущего человека, и от его преследователей. Снайпер начинал выдыхаться.       — Помогите! — закричал он. — Этот турианец стрелял в меня!       Турианский штурман Ирме Видо в костюме с галстуком, размахивающий дистанционным электрошокером, пожалуй, представлял собой страшное зрелище для прохожих. Снайпер взлетел по ступеням торгового центра, Видо — за ним, с некоторым отставанием — все еще обескураженная Эсвин и ругающийся на чем свет стоит Гришковец. На входе Видо врезался в охранника, почти такого же высокого, как турианец.       — Этот человек — преступник! — крикнул Видо, ловко уворачиваясь от охранника. Никто его будто не услышал. Может, здесь просто не понимали интерлингву. Эсвин опомнилась, наконец сумела сконцентрироваться и запустила биотический заряд как раз в тот момент, когда два охранника двинулись наперерез Видо. Один охранник влетел в дверь с надписью «Вход», другой — в дверь с надписью «Выход». Гришковец закрепил успех, двинув кулаком под ребра подоспевшему защитнику справедливости, очень большому человеку с мышцами круче, чем у коммандера Шепарда. Впрочем, тактический успех здесь был скорее стратегическим поражением: теперь все наблюдатели точно уверились, кого нужно защищать, а кого — бить. Бить, по их мнению, следовало в первую очередь турианца.       Видо несколько раз выстрелил и несколько раз промахнулся, но почти что сумел загнать снайпера в угол. Он уже занес кулак для мощного удара, однако на него накинулись четверо и, как бы турианец ни сопротивлялся, сумели удержать. Подоспевший Гришковец ударил кого-то в челюсть, а кого-то в пах, и получил целую россыпь тумаков и от кулаков тридентцев, и от резиновых дубинок охранников, и от Видо, который в пылу событий с трудом мог отличить одного человека от другого. Завязалась драка, похожая на кошачью свалку; трое «капитолийцев» с трудом могли разобрать, что было дальше, но сходились в одном — снайпер, оставшись без внимания, улизнул, и никто не запомнил его в лицо.       — Я еще раз спрашиваю. Что произошло? Ответьте мне нормально.       Видо, Эсвин и Гришковец молчали. Они сидели на полу полицейского участка, а перед ними — с другой стороны решетки, в компании двух суровых офицеров колониальной полиции — стоял капитан Скеволиан, и вид у него был такой, будто он готовился выпустить на членов своего экипажа разъяренных варренов.       — Меня хотели убить, — уныло повторила Эсвин. — И я немного повредила руку, вот.       Один из офицеров с интересом изучал электрошокер, отнятый у Видо. Полиция считала, что история с покушением на убийство выглядела совершенно невероятно. Место выстрела тщательно осмотрели, но никто из очевидцев не смог внятно объяснить, кто стрелял и в кого. Ни шлем, ни винтовку снайпера не нашли.       — Духи, дайте мне сил, — пробормотал Скеволиан. — Как все закончилось массовой публичной дракой с применением электрошокера?       — Я не применял электрошокер, — возмутился Видо. Его костюм был помят, а галстук где-то потерялся. Скеволиан ткнул пальцем в планшет с отчетом:       — Здесь написано, что один человек поступил в больницу с сотрясением мозга после удара электрошокером по голове.       Застучали каблуки. Вошла доктор Лива, держа в руке пластмассовый стаканчик.       — Только посмотри на это, док, — вздохнул Скеволиан. Лива покачала головой. — Объясните мне, вы трое, почему я вас еще не вышвырнул из состава экипажа?       — Потому что мы полезны на корабле, — сдавленно сказал Гришковец. У него под глазом светился здоровый фингал.       — У нас в экипаже есть еще один штурман и еще один техник. И даже пилот есть.       — Шкипер, ты никогда не посадишь кварианца за штурвал, — взмолилась Эсвин.       — Почему это? — критически поинтересовался Скеволиан. — Ты же сама его туда сажаешь.       — Я — это я, — Эсвин развела руками. — А ты — это ты.       Скеволиан задумался. Где-то в ее аргументе ему померещилась нехватка логики, но с ходу противопоставить он ничего не мог. Доктор Лива, что было заметно, чувствовала себя не на своем месте. Она робко подняла стаканчик:       — Этот напиток, который называется «клубничный коктейль», просто великолепен, капитан.       Скеволиан фыркнул. Офицеры полиции заулыбались. Они стояли здесь уже битый час, и им просто хотелось пойти домой. Скеволиан смерил их подозрительным взглядом. «Это же Тридент, — подумал капитан, как будто это все объясняло. — Конечно, не системы Термина, но и не самая приличная колония». Скеволиан еще раз посмотрел на членов своей команды, сбившихся вместе втроем, будто в надежде защититься от штормового гнева. Скеволиан устал злиться. Ему тоже хотелось пойти домой, но его дом, во-первых, был на другом краю Галактики, а во-вторых, скорее всего, дотла сожжен в войну.       — Шкипер, а что на корабле сейчас происходит? — осторожно поинтересовался Гришковец. Скеволиан раздраженно щелкнул мандибулами:       — Тотальный въедливый осмотр всех помещений. Серапис обещал отчитаться, как только с этим закончат, но до сих пор не маякнул. Считайте, обыскивают уже два часа.       Трое «капитолийцев» обреченно переглянулись. У всех на языке вертелось одно и то же: «Ну вот, вляпались». Пиликнуло сообщение на уни-инструменте капитана; тот смахнул его с экрана, даже не читая. Это было, наверное, десятое сообщение за последний час. Старший по званию из офицеров решил плюнуть на все это:       — Капитан, у вас вроде маршрут по дням рассчитан? Забирайте своих ребят и проваливайте с нашей планеты.       — Какой вы славный, — сказала ему доктор Лива. Офицер замялся. Должно быть, с ним никогда до этого не заигрывали дреллы. Второй полицейский отпер замок на решетке и выпустил «капитолийцев»:       — Электрошокер останется у нас, капитан. В качестве вещественного доказательства.       — Ненавижу Тридент, — проворчал Видо.       — И не забудьте про штраф, — сказал старший офицер. — Четыре тысячи за причинение вреда здоровью, пять с половиной — за повреждение имущества.       — Какого имущества?       — Автоматические двери торгового центра не работают.       — И это тоже сделали мы? — тихо спросила Эсвин. Офицер пожал плечами:       — По меньшей мере, так сообщил директор торгового центра.       Едва за «капитолийцами» закрылись двери полицейского участка, Скеволиан включил уни-инструмент и принялся просматривать сообщения. Все десять были от Танира, и если первое содержало в себе короткий отчет о сброшенном грузе и вежливый вопрос о предполагаемом времени отбытия, то последнее, написанное шрифтом-заборчиком, представляло из себя абсолютную панику. Скеволиан наконец ответил: «Происходят неожиданные и неприятные события. Время отлета неизвестно. Жди дальнейших указаний и постарайся не убить челнок за это время».       — Это совсем не успокаивающе, — заметила доктор Лива, заглянув в экран. Скеволиан резко ответил:       — И не должно быть. А вы трое будете драить палубы весь завтрашний день. И не посмотрю, кто из вас штурман, а кто пилот.       — Да, капитан.       — И штраф поделю на троих и вычту у каждого из зарплаты.       — Ты не можешь у меня ничего вычесть, шкипер, — печально сказала Эсвин. — Я уже того… ну ты помнишь.       — Это мы еще посмотрим, — бросил Скеволиан. — И я всегда могу вычесть в счет следующего месяца. И если проверка найдет у нас хоть один крохотный завалявшийся алмаз или другую подозрительную штуку, я выкину вас всех взашей прямо на этой планете и вам придется устроиться уборщиками сортиров в тот торговый центр.       — Да, капитан.       — Вот. А теперь молитесь за удачу. Или как там… скрестить пальцы? — Скеволиан скрестил все три пальца. Гришковец присвистнул.       Из открытого стыковочного рукава номер двенадцать далеко было слышно крики. Капитан заторопился внутрь. В рукаве его встретили два сотрудника таможни, оба — с усталыми опухшими лицами, на которых так и читалась зевота. Капитан, глядя на них, тоже зевнул, вытянув длинный синий язык. Шлюз «Капитолия» был открыт. На верхней палубе, выглядевшей еще более замусоренной, чем обычно, стояло нездоровое оживление.       — А я говорю, нет ничего запрещенного в том, чтобы возить проросшее зерно, — умный старпом Серапис наседал на несчастных таможенников. — Ну и что, что оно все гнилое и испорченное? Ну и что, что оно валяется разбросанным по всем каютам? Нет ни одного закона, запрещающего это делать.       — Ваш апломб мне не нравится, — отважный таможенный чиновник стойко держал позицию. — Еще чуть-чуть — и вам можно будет вменить в вину оскорбление в адрес колониальных властей.       Старпом скривился, будто у него болели зубы. Вдоль стены, как солдаты перед боем, стояли Мелло, Тресмор и Гивенала со связистом под мышкой. Связист, робко шевеля всеми щупальцами, порывался что-то сказать, но его никто не слушал.       — Ваше отношение к нам предвзято, — надменно отвечал Серапис, — только потому, что мы турианцы, — Мелло, Тресмор и Гивенала отчаянно закивали. — Сэр, вы расист! Подумать только, в прекрасном послевоенном мире, где все разумные существа друг другу союзники, вы остаетесь таким непрошибаемым деревом!       — Серапис, что тут происходит? — произнес Скеволиан со всей возможной суровостью. Таможенный чиновник отступил. Скеволиан, глядя на его растерянное лицо, порадовался было, что победа остается за «Капитолием», но радовался он недолго — Серапис поднял на него полный досады взгляд:       — Капитан, тритикале взяли на экспертизу.       Скеволиан тихо выругался. Как назло, именно в этот момент, когда капитан уже ступил на борт и оказался таким образом ответственным за переговоры, но до того, как успел продумать тактику поведения, в стыковочном рукаве появились — и быстро растолкали столпившихся «капитолийцев» — еще двое таможенников.       — Капитан, есть вопросы касательно вашего груза…       Скеволиан был готов признать поражение.