Призраки Аттического Траверса

      Усталость взяла свое, и капитан беспробудно проспал две смены. Когда он открыл глаза и первым делом повернулся к иллюминатору, за стеклом открывался потрясающий вид на желто-рыжую планету, укутанную в ленты белых высоких облаков. Сон как рукой сняло. Скеволиан стремительно направился в рулевую рубку.       — Доложите обстановку, — сказал он, едва перешагнув порог. Из носовых иллюминаторов обзор Астерии был еще более потрясающим: под облачной пеленой можно было рассмотреть бурную зеленую растительность высоких широт. Эсвин приветствовала капитана по-туриански, поднятием руки:       — Все спокойно, шкипер.       — Передали столице нашу идентификацию полтора часа назад, час назад связались с «Гелиониксом», они сказали ожидать обратной связи. Отдыхаем, любуемся пейзажами, — Видо выглядел подтянутым и довольным, в отличие от угрюмого Сераписа. Скеволиан взглянул на старпома:       — Что с «хвостом»?       — Никакой подозрительной активности за шестнадцать часов, — отозвался Серапис. — Одно из трех: или никакого «хвоста» не было, или он оторвался, или где-то здесь на орбите вращается судно, питающее к нам нездоровый интерес.       — Думаешь? — Скеволиан взглянул на показания радаров. Начиная с нижнего слоя термосферы, вся орбита Астерии была запружена кораблями и спутниками. Движение было плотное. Увеличивая масштаб карты, можно было посмотреть идентификацию для каждого объекта в пределах видимости радаров. — Вроде ничего подозрительного.       — Не забывай, что можно прятаться от нас по другую сторону планеты.       — Ну, это уже паранойя, Серапис. К тому же, мы в контролируемом пространстве, что может случиться? Если даже кто-то и сел нам на хвост, этот «кто-то» определенно имеет законный допуск на орбиту Астерии. Так что нет, не геты, — сказал Скеволиан, который сам же вечером и высказывал опасение про гетов.       — Это не геты ровно в той степени, в какой мы доверяем радарам Астерии, — ровно ответил Серапис.       — Тебе лишь бы спорить, — не выдержал Скеволиан. — Старший помощник Асина! Объясните, почему мы тут задерживаемся? Неужели вы ждали, пока я высплюсь?       — Примерно так, капитан, — тихо отозвалась Эсвин. Серапис мотнул головой:       — Она хочет взять челнок и спуститься, а я ее не пускаю. Вы единственный, кто может отменить мой приказ, капитан.       — Да что за свистопляски, — сердито ответил Скеволиан. — Вы как маленькие дети, не можете уладить дело без капитана. В чем проблема?       — Шкипер, последнее слово будет за тобой, — Серапис скрестил руки на груди, — но я против того, чтобы ее отпускать. Ее уже вчера пытались застрелить. Почему бы не послать на челноке кого-нибудь ответственного и толкового — например, Видо, он, кажется, из нас один нормальный, — чтобы тот встретился с сестрой Эв?       — А я говорю, — с нажимом ответила Эсвин, — что это мое личное семейное дело и я пойду сама.       — В общем, разговор двух глухих, — подытожил Видо. Скеволиан раздраженно развел мандибулами и продолжил без колебаний:       — Эсвин, я отменяю приказ старшего помощника. Серапис, ты не видишь, что она упертая?       — Ну и дура, — недовольно ответил Серапис. Эсвин поднялась с кресла:       — Спасибо, шкипер. Ну, я пойду?       — Я сам прослежу, чтобы ты отправилась не одна, — ответил Скеволиан. Видо обернулся через плечо:       — Эв, можешь взять мою винтовку, ты знаешь, в каком она ящике.       — Какую еще винтовку? — Скеволиан схватился за голову. — Никаких винтовок! Никакой стрельбы! Никаких — больше — драк — на — чужих — колониях!       — А если нападут? — спросила Эсвин.       — Лучше просто бежать.       Про себя Скеволиан добавил: «Надеюсь, она пошутила». Впрочем, он вспомнил вчерашнее намерение и нехотя вручил Эсвин свой пистолет — маленький, легко помещающийся в поясную сумку.       В инженерном отсеке проходила большая карточная игра. Гивенала сидела на стуле и обмахивалась веером из карт, остальные расположились на полу. Вид у Гивеналы был усталый и больной, а круги под глазами были еще синее, чем ее кожа, но тем не менее, она не пренебрегала пользоваться своим удобным положением, чтобы заглядывать в чужие карты.       — Тридент — трезубец, значит, — это символ Нептуна. Бога морей и океанов, — Макс Гришковец изображал энциклопедию, тем временем аккуратно замазывая синяк под глазом меди-гелем. — А эта звезда — Геката, если по-нашему. Богиня ночи, тайн и всякого ведьмовства.       — У вас, людей, есть хоть какие-нибудь нормальные боги? — спрашивал Танир. Гришковец отвечал раздраженно:       — Ну, а кто тебе нужен? Бог пустых коробок, ржавых запчастей и уни-инструментов?       — Эй, команда, — Скеволиан остановился на пороге. Эсвин выглянула из-за его плеча. — Кто-нибудь хочет посетить прекрасную планету, полную хорошеньких азари?       — Н-н-не в мо-моем вкусе, — с улыбкой отозвался Тресмор, дергано разведя руками. Он даже во время игры не отвлекался от своих шестеренок. На полу рядом с ним лежали металлические пластины, круглогубцы и резак, по всей видимости, алмазный. «Откуда у него алмазный резак?» — подумал Скеволиан. — П-предпочита-таю лю-людей.       — Я бы не отказался, — заметил Мелло. — У меня скоро разовьется клаустрофобия.       — Не надо, — быстро отозвалась Эсвин. — У сестренки какие-то недопонимания с саларианцами.       — Тогда я, — Танир отложил карты. — Я страдаю клаустрофобией с самого детства, — и все, конечно, подумали, что это была шутка. Эсвин покачала головой:       — На корабле должен остаться хоть один пилот. К тому же… к тому же… ладно. Хм-м… Гивенала, ты как?       — Я чувствую себя так, будто в моей голове бежит табун шестиногих копытных млекопитающих, распространенных на обитаемых планетах Вуали Персея, — драматично произнесла Гивенала. Танир хмыкнул. — Ума не приложу, что со мной в последнее время. Невероятная тоска по родине. Никто меня не поймет.       — Тебя хорошо поймет Серапис, — заметил Танир. — Он тоже весь состоит из мигрени и галлюцинаций.       — Я всегда думал, — задумчиво сказал Гришковец, — что только земляне-биотики страдают мигренью. Из-за имплантов.       — У Се-сераписа мигре-рень не потому, что о-о-он би-биотик, — проговорил Тресмор, — а по-потому, что он по-по-постоянно пьет.       — Кончайте балаган, — серьезно сказал Скеволиан. — Инженер Гришковец! Возьми себя в руки и иди готовь челнок. Если что, будешь его чинить. Эсвин… просто постарайся не вляпаться в неприятности.       — Есть, капитан, — отрапортовала Эсвин, прищелкнув каблуком. Скеволиан проследил взглядом за тем, как она и Гришковец исчезают в люке ангара. Беспокойное, тревожащее состояние его не отпускало. В рулевой рубке было делать нечего; агент «Гелионикса» все еще не отвечал; хоть подбирай брошенные карты Гришковца да садись играть. И все-таки Скеволиан не мог отделаться от мысли, что…       — Танир, можно тебя на пару слов?       — Что я еще натворил? — настороженно отозвался тот. Скеволиан сделал знак выйти из инженерного отсека. Танир неохотно подчинился приказу, напоследок оглянувшись на игроков: Тресмор спокойно складывал его карты в оставшуюся колоду. Дверь за Таниром и капитаном закрылась. Скеволиан не стал тянуть:       — Рассказывай все, что знаешь про гетов в системе Гекаты.       — Я что, похож на Интерпедию? — недовольно ответил Танир, но тотчас же прикусил язык. — То есть, да, капитан. Ничего я не знаю, кроме того, что знают все.       Они стояли в коридоре, засыпанном зерном; в углу лежал порванный мешок, в мешке что-то зеленело. Скеволиан смотрел на Танира сверху вниз. Танир глубоко вздохнул — понял, что так легко не отвертится:       — Капитан, ну почему же, если я кварианец, то должен непременно знать что-то особенное про гетов? Если тебе кажется, что мы на Мигрирующем флоте встаем по утрам под звуки радио, оповещающего о перемещениях гетов за последние сутки, я тебя разочарую. Флотилия давно не была в Центре Аида. А я давно не был на Флотилии, — он помолчал, — очень давно. Кажется, я в Паломничестве… один, два, три, четыре… — Танир принялся загибать пальцы, но пальцев не хватило. — Восемнадцать месяцев, капитан.       Он вздохнул. Скеволиан прикинул примерное время появление гетов в системе Гекаты: да, около года назад. Капитан попытался закинуть еще одну удочку:       — У тебя должны быть хотя б идеи о том, что гетам может быть интересно в Центре Аида, нет?       — Капитан, они же геты, — нетерпеливо отозвался Танир. — Электронные мозги. Чтобы их понять, надо обладать такими же тупыми электронными мозгами, а меня вполне устраивает то, что я из плоти и крови. Нужен специалист по гетам — отправляйся на Раннох. Там, говорят, теперь этих специалистов больше, чем камней.       — Ладно, — Скеволиан поднял руки в примирительном жесте, — ладно. Знаю, что Раннох и геты — для тебя больное место.       — Больное место, — фыркнул Танир. — Моего отца убили геты, мою маму убили геты, а клуб самоубийц, который по ошибке называется Коллегией адмиралов, внезапно заявляет, что добился мира. Больное место, говоришь, капитан?       Скеволиан понял, что весь дальнейший разговор — как об стену лбом стучать. Махнул рукой:       — Свободен.       — Эй, капитан, — неуверенно окликнул Танир, когда Скеволиан уже собрался возвращаться на верхнюю палубу, — так чего там про гетов-то? Если у тебя проблемы с гетами, ты можешь все-таки связаться с Флотилией, или как они там себя сейчас называют.       — Нет никаких проблем, — осторожно отозвался Скеволиан. — Так, праздный интерес.       — И еще, — Танир переминался с ноги на ногу. — Кат’хена.       — Что-что?       — Они называются кат’хена. Шестиногие копытные с Ранноха. Так, на всякий случай говорю.       Скеволиан вернулся в каюту, заперся изнутри. Связался с мостиком: там было все спокойно. Сначала Скеволиан наблюдал в иллюминатор, как под кораблем проносится желтая планета, затем сел за терминал выхода в экстранет и попробовал поймать спутниковую связь. Открыл новостной портал, пробежался взглядом по заголовкам и подзаголовкам.       Дерзкое ограбление Центрального банка Мертвого воздуха: с помощью массированной вирусной атаки на сервера злоумышленники перевели на свои счета почти два миллиона кредитов.       Космопорт Ранноха принимает суда спустя триста лет: специальный репортаж «Цитадель-пост» о том, как в сжатые строки ведется стройка на руинах. Будущее Мигрирующего флота: существует ли Флотилия до сих пор? Уникальное интервью с адмиралом Шалой’Раан вас Раннох доступно за платную подписку…       Возобновлено постоянное сообщение со скоплением Тау Артемиды. Кедар Линрон, ведущий саларианский инженер-теоретик: «Можем ли мы доверять ретрансляторам, восстановленным Жнецами?».       Попытка проследить маршрут двух Жнецов в туманности Армстронга не увенчалась успехом. Ученые предполагают, что в центре скопления может находиться черная дыра, коллапсирующая звезда или иной объект, искривляюший пространство-время.       Пропавшие без вести в родной системе: активно продолжаются поиски знаменитого фрегата Альянса «Нормандия», след которого теряется где-то в Местном скоплении. Эксклюзивное интервью с адмиралом Стивеном Хакеттом специально для «Орбиты Астерии»: «Вы думаете, экипаж «Нормандии» не мог продержаться какие-то жалкие полгода? Ха, ха и еще раз ха!».       Загадочная трагедия: обломки «Тевуры», научного судна азари, исчезнувшего с радаров десять суток назад, найдены в Центре Аида, система Шеол, орбита Гей-Хиннома. Расследование крушения ведется силами Республик азари и Альянса — двух фракций, претендующих на главенство в регионе. Разногласия между фракциями тормозят расследование.       Стремительный шаг, какого еще не знала Галактика: рассматривается возможность возвращения кроганов и кварианцев в состав Совета. Урднот Рекс, самопровозглашенный лидер Тучанки: «Да пошли они все!» в специальном интервью для «Цитадель-пост». Ирисса, советница азари: «Скорее Парнита упадет на Тессию, чем кварианец займет место рядом с нами». Кварианский вопрос осложняется тем, что наиболее вероятная кандидатура на пост советника считается пропавшей без вести вместе с фрегатом «Нормандия».       Если не в центр Галактики, то куда? Саларианский проект «Омега-4», ставящий целью установить расположение региона за печально известным ретранслятором относительно известных ориентиров, свернут за нехваткой финансирования. Забастовка на исследовательской станции «Мал Динест»: под девизом «Покорим Омегу!» ученые протестуют против закрытия проекта.       Потрясающее возвращение на экраны: новый сезон кулинарного шоу «Готовим с Чарли» уже в сети! Чарльз Медовски, трехкратный обладатель титула «Лучший шеф-повар Земли»: «Меня не сожрут никакие Жнецы — они просто не знают, под каким соусом меня подавать!». Внимание! Только для левоаминокислотных…       Запищал сигнал входящего вызова. Уже включая экран уни-инструмента, Скеволиан догадывался: что-то пошло не так.       Бар приютился на первом этаже неонового небоскреба. В северных высоких широтах Астерии стояла полярная ночь. Засветка была такая, что небо казалось не черным, а розовым. В воздухе чувствовалась влага; из темной, мокрой земли торчали узкие, жесткие красные листья. Деревья со скрученными стволами стучали в окна вторых, третьих и даже четвертых этажей мощными ветвями с прозрачными, почти стеклянными листьями и огромными желтыми соцветиями. Одна такая ветка висела прямо над входом в бар, и каждый выходящий, если не наклонялся, мог стукнуться о нее головой: должно быть, ветка служила индикатором пьяниц. Эсвин сорвала прозрачный лист, задумчиво повертела в руке и хотела уже пожевать, но сдержалась.       Она и Гришковец вошли в полутемный бар, настороженно оглядываясь по сторонам. Публика была многочисленная и разнообразная: молоденькие азари, такие синенькие, что хотелось потрогать, и мрачные, унылые батарианцы; шумные и болтливые люди и молчаливые, серьезные, на вид недружелюбно настроенные турианцы; был даже один кварианец, который сидел в углу, зачем-то замотанный в противотемпературный плащ поверх скафандра, дергал струны турианской лютни и распевал пьяным голосом какую-то мешанину на родном языке, которая через автоматический переводчик на интерлингву звучала примерно так:       — Если вы когда-нибудь побываете на Раннохе, то увидите, что небо у нас оранжевое, а трава вообще в клеточку!       Гришковец занял два места у барной стойки:       — Вроде все тихо. Эв, а какая она из себя, твоя сестра?       — Совершенно не похожая на меня, — тихо ответила Эсвин. Ее слегка потряхивало. Она бы с большой радостью отослала Макса куда-нибудь подальше, но здравый смысл подсказывал, что находиться одной в подозрительном месте — плохая затея. — Никаких коктейлей. Я сказала шкиперу, что мы будем вести себя как хорошие, послушные члены экипажа.       — Я и не собирался, — с неудовольствием заметил Гришковец, заерзав на стуле.       — Сиди здесь, карауль вход на предмет чего-нибудь подозрительного, — Эсвин понизила голос. — Я пойду осмотрюсь.       Она нырнула в глубину бара, держа руку на поясной сумке, в которой под расческой, зеркалом, набором носовых платков и прочими женскими мелочами был запрятан пистолет. Пол был черный и начищенный до такого зеркального глянца, что на нем оставались следы даже от чистых ботинок. Человек с бандитской рожей посмотрел на Эсвин подозрительно пристально. «Да что ты трусишь, — сердито упрекнула она себя, — он просто на твою грудь таращится». Эсвин обернулась через плечо: Гришковец смотрел на нее и кивнул, мол, все чисто. Эсвин поймала себя на мысли, что ей страшно заворачивать за угол.       — Эви! Цветочек мой!       Эсвин вздрогнула. Она не успела и сообразить, как на нее налетел с объятиями синий ураган. Гришковец хрюкнул от смеха. Эсвин вырвалась из объятий, удержала сестру на расстоянии от себя:       — Рина, милая, дай я хоть на тебя посмотрю! — она и забыла уже, какая у нее сестра высокая — почти на полголовы выше маленькой и плотно сбитой Эсвин, да еще и каблуки. Ух, какие каблучищи! И комбинезон новый, красивый: Эсвин даже позавидовала немного. Обе снова бросились обниматься.       — Эви, солнышко, а что у тебя с рукой?       — Да так, упала, — неохотно ответила Эсвин.       — Это как же ты так упала? — с любопытством поинтересовалась сестра.       — Ну, толкнули меня, — Эсвин метнула осуждающий взгляд в Гришковца, который уже почти хохотал.       — Случайно толкнули?       — Нет, — вздохнула Эсвин, — меня оттолкнули от места, где я сидела, потому что в меня целился снайпер. Я тебе потом все расскажу, хорошо?       — Опять вляпалась в неприятности, — сестра цокнула языком. Эсвин мгновенно парировала:       — Да кто бы говорил.       Гришковец соскочил со стула, подошел к сестрам:       — Не многовато ли мы времени тут провели, прекрасные дамы?       — Я тебе не прекрасная дама, — отрезала Эсвин и вздохнула. — Рина, это наш инженер, Макс Гришковец.       — Который, кстати, спас тебе жизнь, а ты его даже не поблагодарила, — упрямо вставил Гришковец. Эсвин махнула рукой:       — Макс, а это моя сестренка. Тагона Рина. Журналистка… а дальше ты знаешь.       Тагона Рина была так мила, как бывают только журналистки с Цитадели. Она и в самом деле сильно отличалась — изящным удлиненным овалом лица, прямым тонким носом — от маленькой круглолицей Эсвин. Макияж у нее был на человеческий манер — черная тушь и мерцающая подводка вместо цветных азарийских узоров. «Радикально», — подумал Гришковец. «Выпендривается», — подумала Эсвин.       — Так вы и в самом деле спасли жизнь моей сестре? — осведомилась Тагона. Гришковец надулся от гордости:       — Да, такое случалось в моей карьерной практике. Но только прошу, не надо заострять на этом внимание. Я скромный.       Тагона оперлась о барную стойку:       — Эв, а ты не говорила, что у вас смешанный экипаж.       — У нас… замысловатый экипаж, — осторожно ответила Эсвин, — впрочем, сама увидишь.       — Жду не дождусь.       — Вы с нами надолго? — опять Гришковец влезает, о Богиня, сколько можно. Тагона ответила с улыбкой:       — Знать бы еще. Может, по коктейльчику? Тут чудесные, сладенькие.       — Никаких коктейльчиков, — нахмурилась Эсвин, — мы на работе. Я беру тебя за руку и увожу из этого заведения. Вот. Челнок на стоянке недалеко. У тебя есть какие-нибудь вещи?       — Два чемодана с одеждой, — ответила Тагона. Эсвин застонала. — Но я, наверное, брошу их здесь. Точнее, оставлю в подарок Патэ — я у нее квартирую.       — Патэ? Как, она здесь?       — Именно. Если бы не она, я бы, наверное, ночевала на улице — всех постояльцев в отелях отслеживают. Патэ говорит, что живет тут уже десять лет. Так и не стала десантницей, бедная. Говорит, умные ученые с измерительными трубками и иголками сказали, что у нее биотика слишком слабенькая.       — Я бы хотела с ней встретиться, — задумчиво проговорила Эсвин.       — А ты опоздала, милая. Она вчера вылетела в систему Шеола. Ее отделение отрядили расследовать эту странную катастрофу.       — Крушение судна азари? — поинтересовался Гришковец.       — Не просто крушение. Патэ мне рассказывала: наши следователи считают, что «Тевуру» взорвали. Это был теракт, никак иначе. Альянс, конечно, напирает, что это взрыв перегретого масс-ядра, но они же это твердят просто в пику нам, чтобы ни в коем случае не соглашаться.       — А я бывший офицер Альянса, кстати, — заметил Гришковец. Тагона развела руками:       — Может, потому и бывший?.. Прошу прощения. Меня, кажется, занесло.       — Идем отсюда, — вмешалась Эсвин, которой совсем не хотелось тратить время на разборки касательно Альянса. Неизвестный саларианец посмотрел вслед троице, покидающей бар. Гришковец скрестил пальцы, Эсвин пробормотала ритуальное обращение к Атаме. Снаружи было тепло и душно. Тагона шла широкими шагами, почти вприпрыжку. За ее спиной Эсвин как будто случайно наклонилась к Гришковцу:       — Забыла сказать тебе. Ни слова про алмазы. Она не знает…       — Ты что, — Гришковец посмотрел на нее искоса, — она не знает, что «Капитолий».? Ну и ну. А как ты ей объяснила, что мы можем сходить с маршрута?       — Никак не объясняла. Просто молчи, потом поговорим.       — А Скеволиан?..       Эсвин пожевала губу:       — Кажется, я и ему забыла сказать, что она не знает. Мы ей потом расскажем, честное слово. Только аккуратно.       Гришковец тихо ругнулся, быстрым шагом догоняя Тагону. Та споткнулась о красную лиану, распластанную на дороге, и удержалась о его плечо. Стоянка челноков была подсвечена розовыми и зелеными лучами лазеров. По ограде вилась прозрачная лоза, вытаращив пухлые пышные соцветия. Челнок «Капитолия» занимал посадочное место номер пятнадцать и был так аккуратно, точно по разметке, припаркован, что его вид мог бы порадовать самую настырную наставницу из тех, кто учил Эсвин летать. Когда Эсвин нервничала, то летала лучше. «Парадокс экзамена», — говорил Скеволиан и обещал, что во время трудных рейсов будет включать на приборной панели психологические триллеры.       Эсвин открыла шлюз челнока с помощью ключа на уни-инструменте, первой запрыгнула внутрь, включила слабое ночное освещение. Гришковец, забравшись внутрь, галантно подал руку Тагоне.       — Ну что, Эв, эта железка не разваливается?       — Чтоб тебя предки за язык дернули, Гришковец. Не развалится.       Тагона устроилась на пустом ящике, в котором обычно перевозили алмазы. Гришковец хотел сказать что-то язвительное, но запнулся на середине первого же слова. Дуло пистолета уперлось ему в шею.       — Какого… — Тагона хотела подскочить, но приклад винтовки лег ей на плечо. Она медленно подняла руки. Эсвин развернулась в пилотском кресле. Чужаков было пятеро, все в броне «Затмения», в глухих шлемах и хорошо вооружены. Двое саларианцев, трое людей. Они вышли из грузового отсека шаттла, в котором могли спрятаться, не привлекая внимания.       — Черт, — только и сказал Гришковец.       — Черт тебе не поможет, — один из саларианцев, наставлявший винтовку со штыком на Эсвин, вышел вперед. — Давай, девочка, выметайся из кресла. И никакой биотики. За каждый заряд кто-нибудь лишится конечности. Парни, возьмите кто-нибудь управление.       Эсвин поднялась на ватных ногах и положила руку на поясную сумку. Дуло приблизилось к ее голове. Рука Гришковца замерла над кнопкой связи с кораблем; прикладом винтовки его отогнали от панели.       — Вы кто такие? — тихо спросила Тагона. — Наемники?       Ей никто не ответил. Удостоверившись, что все трое под прицелом, саларианец проверил герметичность шлюза.       — Даже не думайте связаться с вашим капитаном. Стрелять будем сразу.       — Ну что вы, — ответил Гришковец. — Зачем стрелять? Мы исключительно мирные лица, экипаж грузового судна.       — Давайте сюда руки, — три раза щелкнули магнитные наручники. Челнок оторвался от земли с гулким скрипом злосчастного привода. Иллюминаторы и экраны показывали сверкание города. — Эй, какая из них?..       — Эта, — один из людей показал на Тагону. Та заерзала на месте. Эсвин покосилась на нее:       — Ну что, Рина, стоило выпить коктейльчик. Хотя бы развлеклись перед… этим.       — Нам надо отчитаться перед капитаном, — Тагона подняла голову. — От нас будут ждать сообщения, и если оно не придет вовремя…       Саларианец досадливо ответил:       — Отчитаетесь, когда доберетесь.       Челнок стремительно набирал высоту. Наемники, размахивая винтовками, заставили Эсвин и Гришковца сесть у стены; Тагона осталась на своем ящике-стуле. Саларианец пошарил рукой по полу и обнаружил некрупный алмаз, правда, ничего не спросил. Эсвин постоянно вздыхала.       — Выше нос, — подбодрил ее Гришковец, — по меньшей мере, нас еще не убили. А ведь могли бы.       — Заткнись, — бросил ему один из наемников. — Всегда можем это исправить.       — Мне очень жаль, — виновато сказала Тагона. Эсвин опять вздохнула: шум был такой, будто она практиковала дыхательную гимнастику. На внутренних экранах можно было видеть, что челнок скользит в верхнем слое стратосферы. Внезапно на уни-инструменте Гришковца завибрировал входящий вызов.       — Это капитан, — Гришковец исподлобья взглянул на саларианца. Тот кивнул — принимай, мол — и вытащил пистолет. Гришковец подумал: конечно, два дула, наставленных тебе в лоб, не очень-то отличаются от одного, но психологический эффект, несомненно, больше. Он немного помахал скованными за спиной руками; наемникам пришлось снять наручники, чтобы он мог ответить в динамик, находящийся на запястье. От зудящего звука вибрации уши сворачивало в трубочку. Гришковец наконец принял вызов, и тотчас же зубодробительно высокий женский голос прокричал:       — Макс, где тебя шатает? Почему ты не отвечаешь на мои сообщения? Опять напился как сапожник?       — Это что за язык? — спросил один из людей. — У меня нет на него автоматического перевода.       Гришковец внутренне восторжествовал.       — У нас была небольшая заминка, капитан, — бодро отчеканил он на интерлингве. — Челнок опять хулиганит, честное слово, еще один такой вылет — и я отдам всю свою зарплату на новый привод.       Неизвестная женщина так и задохнулась от злости:       — Что ты…       — Но ничего, вылетаем, — Гришковец повысил голос. — Тагона с нами. Я на интерлингву перешел, потому что с нами две азари, шкипер, как-то невежливо…       — Да что ты несешь, пьяница! — выплюнула женщина на своем языке.       — Ладно, ладно, шкипер. Я не виноват, что у тебя радар не работает. Сейчас сообщим координаты, — Гришковец поднялся, чтобы взглянуть на консольную панель. Саларианец заступил ему дорогу. Два наемника переглянулись:       — А это точно?..       — Давай я посмотрю, — Эсвин со сцепленными сзади руками неловко поднялась, шатаясь, подошла к консольной панели. — В стандартной сетке координат девяносто четвертая параллель… — она склонилась ниже над панелью. — Ну как я ей вектор словами скажу?       — Короче, идем по девяносто четвертой параллели в западном полушарии, — Гришковец перекрикивал раздраженную женщину, мешавшую слова на двух языках и добавлявшую ругань еще на двух. Эсвин резко наклонилась, как будто клюнула носом, к кнопке экстренной связи. Наемник-саларианец без колебаний выстрелил, но он попался на уловку: Эсвин дернулась далеко в сторону и ее не задело.       Выстрелом разнесло центр консоли. Повисли обугленные провода и оплавленные куски пластика, посыпались микросхемы. Мощный толчок прошелся по челноку. Полностью погас свет — даже свечение уцелевшей панели, — пол затрясся, кинетические щиты сорвало, генератор гравитации поймал баг и прибил всех к стене. Эсвин почувствовала, как разомкнулись магнитные наручники, резко обернулась и самым крепким биотическим зарядом, что только могла, прибила противника к противоположной стене — то есть, в условиях сокрушенной гравитации, к потолку.       — Что там у тебя происходит? — возмущенно крикнула женщина. Генератор гравитации адаптировался к реальному притяжению и поспешно выправил вектор тяжести. В темноте невозможно было рассмотреть, кто стоял на ногах, а кто лежал на полу. Гришковец подхватил винтовку, выпавшую из рук поверженного наемника. Эсвин моментально вытащила пистолет, разбросав по полу содержимое сумки. Один из наемников два раза выстрелил наугад и попал в обшивку челнока, к счастью, довольно крепкую, чтобы выдержать пару выстрелов в упор. — Макс, очередная драка в баре? Ответь!       — Все нормально, дорогая, — пробормотал Гришковец, выставив перед собой винтовку. — Я немного занят, перезвоню тебе потом, хорошо?       Тагона исхитрилась устроить биотическую воронку в центре трясущегося челнока, к которой притягивало все и всех, что только не было закреплено, а сама вцепилась в поручни. От белесого излучения стало немного светлее, и Гришковец увидел прямо перед штыком своей винтовки шлем тяжеловооруженного наемника, пытающегося преодолеть биотическое притяжение. У Тагоны от напряжения пот выступил на висках. Гришковец закусил губу и выстрелил перед собой четыре раза. Биотическая сингулярность Тагоны разорвалась с хлопком. Дерущихся разбросало в стороны в кромешной темноте.       В этот момент зажегся уни-инструмент Эсвин. Та, ощупью пробираясь к приборной панели, приняла вызов.       — Эй, вы пропали с радаров, — раздался мирный голос Скеволиана. — Тут кое-какие неприятные новости, так что передайте ваши координаты, мы…       Эсвин бросила взгляд на мертвую приборную панель:       — Координаты? Не знаю! Где-то на девяносто четвертой параллели, и нас трое на пятерых, — она отбросила толчком биотики подоспевшего наемника, — и я не знаю, летим мы вообще или падаем, потому что у нас отбило почти все системы, и…       — Что-что? Эв, помедленнее, пожалуйста.       Громыхнул выстрел, неизвестно чей и неизвестно куда. Стрелять в ограниченном пространстве самоубийство, если, конечно, ты не облачен в отличную броню. Тагона взмолилась:       — Эв, просто валим отсюда!       — В смысле? — Гришковец отбивался штыком винтовки от бронированных кулаков разоруженного наемника.       — Биотика, ага, — пробормотала Эсвин. Она плюхнулась в кресло пилота и толкнула штурвал. Челнок повело вниз. Перепуганный голос Скеволиана затрещал:       — Ребята, у вас какие-то проблемы там?       — Разгерметизация и открытие шлюза через двадцать секунд, — монотонно пробормотала Эсвин. Она не была уверена, что не впишет эту закрытую слепую коробку в какую-нибудь высотку; но судя по тому, что никакие силы Астерии не пробовали перехватить челнок без средств связи, он уже сошел с ключевого маршрута, а значит, покинул девяносто четвертую параллель, а значит, «Капитолий» их никогда не найдет…       — Пилот Эсвин, плохо слышно! Доложи обстановку!       Эсвин сбросила вызов.