Дети Вонголы

– Проснись, никчёмный Тсуна или опять опоздаешь, – Савада проснулся от сильного толчка Реборна. С тихим стоном, он приподнялся в кровати. – Что за странный сон? – шепотом спросил мальчик, потирая ушибленное место. – Что ты имеешь в виду? – с лёгким раздражением спросил репетитор. – Мне снился сон про первое поколение. Будто я был там и тренировался с Первым на протяжении нескольких лет. – Хмм... Возможно, это был лишь сон. После последних событий это неудивительно. А возможно все из-за кольца. Кто знает? – пожал плечами киллер, – А теперь поторопись. Тсуна подчинился. Ещё было слишком рано, поэтому он старался никого не разбудить. Спустившись вниз, он схватил несколько тостов и поспешил выйти. – Ты уже уходишь, Никчёмный Тсуна? – Ламбо стоял на лестнице, потирая глаза. – Я договорился встретиться с остальными. Мне стоит поторопиться. – Знаешь, мне снился такой хороший сон. Я был взрослым, даже старше тебя. И много тренировался с зеленовласым мужчиной, а ещё ел сладости и играл. Это было так захватывающие. – Значит, тебе тоже? – пробормотал Тсу. – Что? – Ничего, возвращайся в кровать, Ламбо, ещё слишком рано. Савада бежал до перекрестка, раздумывая над словами Ламбо. Разве такое возможно? Чтобы разным людям снился один и тот же сон? Подумал он. – Десятый, как спалось? – Гокудэра махнул рукой в знак приветствия, а Ямамото улыбнулся. – Хорошо, что насчёт вас? – Мне снился такой странный сон, но он казался таким реалистичным, – сказал Ямамото. – Мне тоже, будто мы все жили и тренировались с первым поколением. – Мне тоже. – И мне... – Но разве такое возможно? – три взгляда устремились к Реборну. – Кто знает, – загадочно улыбнулся мужчина в теле младенца. Перед школой они столкнулись с Рехеем. Он, как всегда, бодро занимался пробежкой. – Привет, ребята. Сегодня был такой сумасшедший день, мне снилось, что я ребенок первого поколения Вонголы, – все в шоке уставились на молодого боксера. – Эй, Хибари, что тебе сегодня снилось? – с опаской спросил Тсуна, боясь, что подросток снова его изобет. – Что-то очень глупое, – холодно ответил Хибари и поспешил удалиться. Все сразу поняли, что он имел в виду. – Хром, ты не знаешь, какие сны видит Мукуро? – Мастер? Ну я не знаю, точно. Он любит путешествовать по своим собственным иллюзиям. Но сегодня у него было очень хорошее настроение. Так что это наверняка было что-то приятное. – Реборн, ответь, что это вообще было? – Савада надоедал Реборну, когда они возвращались домой. – Я уже сказал, что не знаю. Но возможно, посмертная воля запечатанная в кольце хотела что-то рассказать вам всем. Будущему Вонголы. Никто из десятого поколения Вонголы не мог понять, был ли это сон или что-то ещё. Но никто больше ничего не спрашивал и даже не вспоминал об этом.

Небо

Первый босс Вонголы стоял в своем кабинете и пялился на пустые листы бумаги и рамы, что висели на стене. – Ничего не осталось, – вздохнул он. По его щеке прокатилась одинокая слеза. Даже часы оказались пусты. На самом деле Примо не знал на, что надеяться, после того как его сын вернулся в свое время все упоминания о нем должны быть стёрты. – Я буду скучать, mio tesoro*.

Дождя

Угетсу сидел в саду. Он сжимал в руке старый потёртый мячик. На нем не было ничего примечательного. Мечник, то и дело подбрасывал его, чтобы хоть как-то отвлечь себя от дурных мыслей. Прошел всего день, а ему уже так плохо. К счастью или нет, но у него есть всего день, чтобы грустить. – Я должен был провести с тобой чуть больше времени, Piccolo*, – на его глазах выступили слезы.

Ураган

Джи сидел за старым черным пианино и играл одну и туже простенькую мелодию раз за разом. Неосознанно, он оставил немного места рядом с собой. Но быстро вспомнил, что к чему и тихо посмеялся над собственной глупостью. Сигарета медленно тлела в его руках, а пепел падал на абсолютно черную крышку инструмента. – Глупый мальчишка... Я буду так скучать по тебе, мой вечно надутый Gattino*, – он улыбался сквозь слезы, застилавшие ему глаза.

Гроза

Лампо сидел на пирсе в гордом одиночестве. Его ноги болтались в сантиметре от воды, а на коленях лежала небольшой пакет с клубничными ирисками. Но конфеты совсем его не интересовали. Он смотрел на кусочек ткани на веревки, который теперь потерял все свои отличительные черты. – Прости меня, vitello*, – единственная слеза скатилась по его щеке и тут же растворилась в солёной воде необъятного океана.

Солнце

Кнакл стоял под большим дубом, проводя кончиками пальцев по гладкому стволу могущественного дерева. От досады он просто упал, скрывшись в тени длинных ветвей. Нож на его поясе не издал ни единого звука, что было так непривычно и неправильно. Подул ветер, но он вновь ничего не услышал. Будто тут никогда никого не было. – Ничего не осталось, совсем ничего. Мне так жаль, sole*, – слезы медленно стекали по щекам боксера, но он даже не пытался из стереть.

Облако

Алауди сидел совсем один за обеденным столом в своей резиденции. Стул напротив пустовал, что казалось таким неправильным. Привычная тишина не приносила никакого удовольствия. Белоснежный фартук висел на вешалке и уже не казался таким особенным. На тарелке лежал его любимый бифштекс, но теперь он уже не казался таким привлекательным. – Интересно, будешь ли ты помнить меня, pulcino*? Хоть иногда вспоминать? – несколько слезинок упали прямо на мясо. Теперь блюдо казалось слишком солёным.

Туман

Елена и Спейд сидели у ручья. Девушка положила голову на плечо мужу и тихо всхлипывала. Мужчина тоже выглядел подавленным, его взгляд был направлен на ручей. В руках он перебирал простенькую цепочку. Рядом лежала большая коробка шоколада и корзина полная закусок. Но никто так и не притронулся к ним. – Будет ли он помнить? – Не знаю, но я никогда не забуду свою speranza*. Я буду скучать по нему, – слезы текли из глаз, но он не пытался из скрыть. – Все мы будем скучать по ним. Неважно сколько времени пройдет. – Ты права. – Я всегда права, милый. Все они задавались одним, и тем же вопросом: Будут ли они помнить? И в конечном итоге не забудем ли мы самое дорогое, что у нас было?