180 дней и 3 года

— Но еще же рано, — возмущается Ибо, сидя на собственной кровати и следя взглядом за Сяо Чжанем, который, кажется, действительно собрался ехать на матч за два с лишним часа до его начала. Нет, конечно, событие крупное для штата, стадион, на котором будет проходить мероприятие, достаточно большой, а значит потребуется время, чтобы пройти внутрь, но никак не два часа. — Или ты собираешься ехать туда часа полтора? — Я думал, мы могли бы увидеться с Дагласом перед матчем, — пожимает плечами Чжань, чуть хмурясь. — Ему же вроде нужна была поддержка? — Нас всё равно к нему не пустят, — качает головой Ван Ибо, отметая идею друга то ли потому, что действительно так считает, то ли потому, что ему совершенно не хочется покидать прохладную студию и лишний час торчать на стадионе под палящим солнцем. — К тому же я отправил ему сообщение с четырёхлистным клевером… — Да, должно помочь, — фыркает Сяо Чжань, облокачиваясь плечом о холодильник и складывая руки на груди. — Успокойся и сядь, — Ибо стучит ладонью по месту рядом с собой. — Мы везде успеем. Чжань недоверчиво смотрит на приятеля и вроде бы собирается принять приглашение, но не успевает этого сделать, потому что на то место, куда собирался сесть Чжань, в это же мгновение прыгает Коржик и моментально разваливается во всю свою котёночью длину, хитро поглядывая на человека, застывшего поодаль. — Вот так вот. Кто успел, тот и съел. — Разве? — улыбается Чжань, всё же подходя к постели и усаживаясь рядом с котом, а потом поднимая взгляд на Ибо. — Думаю, малыш просто приревновал… Вот и показывает, кто тут главный. — Приревновал? Меня к тебе? — уточняет Ван Ибо, чуть прищуриваясь и не прерывая зрительного контакта. — Ты удивишься, но кошки собственники, — кивает Сяо Чжань, протягивая руку к Коржику, собираясь почесать тому светлое пузико. — Твои, наверное, вообще с ума сходят, — предполагает Ибо, тоже запуская пальцы в мягкую шерстку. — Их же вообще пять. Развёл кошачий гарем. — В таком контексте это звучит ужасно, — смеется Чжань, опуская голову и переводя всё свое внимание на кота. — Вот я молодец, я однолюб, — самодовольно заявляет Ибо. — Но твой Коржик всё равно стрессует из-за меня, — парирует Сяо Чжань, не переставая хихикать. — По-моему, он кайфует, и ему абсолютно всё равно, кто его гладит, — Ибо убирает руку, чтобы доказать свою правоту, на что котёнок открывает глаза, смотрит на хозяина, а затем прицельно бьет лапкой по руке, переставшей чесать его пузико, полностью игнорируя оставшуюся руку второго парня. — Или не всё равно, — веселится Чжань, когда его приятель, удивленно выдохнув, всё же возвращается к прежнему занятию. — Но когда я уберу руку, он даже не заметит. И Сяо Чжань аккуратно отстраняет ладонь от кайфующего котенка, тот снова недовольно распахивает глаза, которые едва-едва успел зажмурить, и открывает рот, издавая возмущенный мявк, заставляя брови парня, только что поставившего на нем эксперимент, взлететь. — Ему просто нравится, когда его гладят все и сразу, — подытоживает Ибо, сдерживая смех. Сяо Чжань выглядит весьма сконфуженно из-за своей ошибки, и это выглядит так мило и забавно одновременно, что сердце Ван Ибо преисполняется какой-то иррациональной нежностью. Он, едва ли отдавая себе отчет, тянется к лицу Чжаня, невесомо касаясь кончика его носа указательным пальцем. — Умник. — Поехали уже, — вскакивает с кровати Сяо Чжань. — Опоздаем. — Поехали, — соглашается Ибо, поднимаясь следом. Коржик смотрит на парней осуждающе: он никак не планировал остаться сразу без обоих чесателей живота. — Не скучай, мелкий. Чжань выходит из квартиры первым, Ибо же чуть задерживается, чтобы запереть дверь на ключ, а затем присоединяется к приятелю, уже вызвавшему лифт. Парни заходят внутрь, как только двери открываются, и Ибо нажимает кнопку первого этажа. — Сто лет не был на футболе, — говорит Сяо Чжань, бросая быстрый взгляд в зеркало на противоположной от входа стене кабинки. — Я тоже, — признается Ибо, так же, как и младший, глядя в зеркало. На самом деле, прямо сейчас он думает о тех людях в Зазеркалье, которые являются точной их копией. Ван Ибо приближается чуть ближе к Чжаню, его отражение делает то же. И, чёрт возьми, ему безумно нравится, как они смотрятся вместе: Сяо Чжань чуть выше, однако выглядит намного более хрупким, чем сам Ибо. Во всяком случае, последнему так кажется. Возможно, дело в контрастности их одежды: белый кого угодно сделает светлее и чище, тогда как чёрный всегда доминирует в сравнении с любым цветом. — Я даже когда-то играл вместе с Дагом. Еще в школе. — Я тоже играл, — Чжань встречается взглядом с Ибо в отражении. — Всегда был бегуном. — Не удивительно, — усмехается старший, чуть наклоняя голову, кажется, даже не скрывая того факта, что откровенно любуется тем, что видит в зеркале. В любом случае, Сяо Чжань слишком тактичен, чтобы спросить что-то вроде: «А почему ты так на нас пялишься?» — Почему не удивительно? Я не тяну на нападающего или защитника? — Ты Дага видел? — отвечает вопросом на вопрос Ибо. — Он на голову выше меня и размером с нас с тобой вместе взятых. Вот он нападающий. А ты слишком лёгкий для этого. — Зато быстрый, — отмахивается Чжань, разворачиваясь к дверям лифта, потому что цифра на табло загорается единичкой. — Я тоже бегал, — признается Ван. — Не сказать, чтобы у меня получалось слишком хорошо… — А я думал, что ты хорош во всём, за что берешься, — ехидничает Сяо Чжань, покидая лифт следом за другом. — Это кто тебе такое сказал? — фыркает Ибо, однако чувствует необъяснимую гордость, потому что это приятно, когда человек, который должен стать твоим, считает тебя лучшим. — Ну, это субъективное мнение Джейкоба, — уклончиво произносит Чжань, и старший напрягается, потому что Джейк, конечно, хороший, но может и не думая ляпнуть какую-нибудь ерунду. — Вообще-то, он выразился несколько иначе. Я просто перефразировал. — И как он выразился? — голос Ибо становится ощутимо прохладнее. — Когда это вы с ним успели поговорить? — Не знай я, что ты не рассматриваешь меня как парня, я бы решил, что ты ревнуешь, — смеется Чжань, подходя к своей машине, припаркованной почти у самого входа в дом, где живет Ван Ибо. — Он сказал, что ты всегда добиваешься своего. И это было в тот раз, когда у вас был семинар по испанскому, а после на обеде ты рассказывал, как спорил с преподавательницей и выиграл. Тогда он мне это и шепнул. — Нехорошо обсуждать людей за спиной, — чуть расслабляется Ибо, открывая дверцу пассажирского сидения. — Я не обсуждал, — качает головой Чжань, вставляя ключ в зажигание. — Но, кажется, Джейкоб и правда восхищается тобой. — Ага, — соглашается парень. — В те моменты, когда я не творю всякую херню… Ибо поджимает губы, поворачиваясь к окну, и чуть прищуривается, глядя в зеркало заднего вида, когда Чжань аккуратно выезжает на дорогу. Месяц назад он бы поклялся, что его совесть в доле с ним самим, что она будет молчать, что бы он ни натворил, но… Но прошло всего три недели от момента заключения пари, а Ибо уже мучается от того, что понимает, какую мерзкую хрень творит. Кто бы мог подумать, что его собственной совести придется по душе этот парень с доверчивыми тёплыми глазами и открытым сердцем, кто бы мог подумать, что его самого будет коробить от собственных действий так скоро. Кто виноват в том, что человек, которого выбрал Итан, ткнув пальцем в небо, окажется настолько хорошим? Кто мог предположить, что Ван Ибо захочет быть рядом с этим человеком не из-за спора, а просто потому, что ему с ним хорошо. Мимо автомобиля, в котором они сидят, проносится на бешеной скорости мотоцикл, а Ибо ловит себя на мысли, что хочет рассказать Чжаню правду о том глупом споре, в который он сам ухитрился вляпаться из-за собственной заносчивости и самоуверенности, а еще неумения и нежелания проигрывать. Возможно, Сяо Чжань сможет понять, возможно, даже подыграет… Хотя это, конечно, на грани фантастики. В любом случае, этот парень имеет право знать, он не заслуживает того, чтобы с ним поступали так. — Не думаю, что ты творишь ее так уж часто, — Сяо Чжань останавливает машину на светофоре и поворачивается к собеседнику. — Редко, но метко, — горько усмехается тот, глядя в смеющиеся глаза парня за рулём и понимая, что сегодня далеко не самый удачный момент для признания. Завтра. Он сделает это завтра. К стадиону они подъезжают к тому моменту, когда посадка идёт полным ходом. Машину парням приходится оставить довольно далеко, потому что все более или менее удобные парковочные места заняты. В итоге им приходится пройти около двух кварталов, прежде чем оказаться прямо напротив стадиона. С другой стороны, у того факта, что им приходится прогуляться, есть и неоспоримые плюсы, а именно небольшой маркет, где парни покупают по бутылке минералки, потому что на улице действительно жарко, а матч может затянуться часа на три, а то и больше. — Так много людей, — напряженно произносит Чжань, когда они подходят к своему входу на стадион, оказываясь окруженными толпой. — У тебя боязнь больших скоплений? — интересуется Ибо, думая о том, что надо было сначала спросить у этого парня, нравится ли ему такое, а уже потом предлагать. — Нет, — трясет головой Сяо в ответ. — У меня нет агорафобии, просто когда незнакомые люди жмутся так близко… Это напрягает. — Значит, в клубы тебя вести нет смысла? — пытается отвлечь спутника Ван. — Я там не был ни разу, — откликается младший, откупоривая бутылку и делая несколько быстрых глотков. — Так что даже не знаю… Там так же тесно? — Ну, когда как, — уклончиво отвечает Ибо. — На самом деле, главное, чтобы настроение было подходящее. В таком случае ты даже не заметишь того, сколько народу вокруг тебя. — Сейчас у меня хорошее настроение, — хихикает Чжань, постепенно продвигаясь вперед. — Но тут всё же неуютно. Как-то в детстве случилось так, что я потерялся в толпе людей в нью-йоркском метро. Я ревел, звал маму и думал, что умру. — Сейчас не потеряешься. И уж тем более не умрешь, — мягко улыбается Ибо, поворачиваясь к парню, которого толпа прижала к нему почти вплотную, настолько, что старший видит золотистые крапинки в тёмно-ореховой радужке. Почему он раньше не замечал, что это так красиво? Действительно, будто вкрапления драгоценного металла в золотоносной породе, которые искрятся так невообразимо ярко в солнечном свете, что кажется, что этот блеск, чёрт возьми, видно из космоса, но… но стоит отступить всего на шаг, как сияние прячется, чтобы вспыхнуть снова лишь для того, кто приблизится достаточно близко, чтобы быть достойным его увидеть. — Давай руку. — Зачем? — изумляется Чжань, однако не без труда просовывает свою ладонь между их телами. — Ну, ты же боишься, что потеряешься, — усмехается Ибо, проворно хватая парня рядом с собой за руку и переплетая их пальцы. — Я делаю так, чтобы тебе не было страшно. — Да ну тебя, — смеется младший, но руку выдернуть не пытается то ли потому, что окружающая толпа не дает этого сделать, то ли потому, что он вовсе не против этого. — Ничего я не боюсь. Ибо еще раз криво ухмыляется, качая головой, а после отворачивается и слегка тянет парня за собой, пролезая сквозь толпу. После ворот, уже на подходе к их местам, толпа закономерно редеет, однако чужой ладони Ван Ибо все равно не отпускает. Ему неловко признаваться, но ему нравится, как худые изящные пальцы ощущаются между его собственными, как от ладони его спутника по всему его телу бегут мельчайшие электрические разряды, происхождения которых Ибо не знает, но ему так чертовски приятно, что он совершенно точно не хочет, чтобы этот контакт прекращался. Их места оказываются на средней высоте, что обоим кажется идеальным, потому что солнце сюда не достает, а мяч ни при каких обстоятельствах в лицо не прилетит. К своим местам парни пробираются гуськом, ладонь Чжаня выскальзывает из пальцев его спутника, который матерится на это тихонько, но… Но позволить себе взять этого парня за руку снова не может, потому что даже тот жест перед входом был немного слишком, пусть он и попытался его оправдать, а если он начнет просто так лапать Чжаня без объективной причины, тот легко догадается, что на уме у Ибо не совсем дружба. До начала матча на огромном экране показывают нарезки из матчей Национальной Футбольной Лиги, самые невероятные и смешные моменты. На самом деле, почти все любители футбола уже видели их раньше и даже не один раз, однако никто не против пересмотреть снова. — Даглас, наверное, волнуется, — предполагает Чжань, снова отпивая немного воды из своей бутылочки, потому что жарко, пусть и открытых солнечных лучей тут нет. — Еще бы, — соглашается Ван Ибо, кивая и глядя на то, как футболист на экране оформляет тачдаун. — Это его шанс попасть в сборную штата, а потом, возможно, его выкупит какая-нибудь частная команда. Он отлично играет, на самом деле, но очень боится остаться работать в автосервисе до конца жизни. Они тренируются вместе с Итаном. Итан тоже неплох, но ему этот футбол нахрен не сдался. У его родителей какая-то модная марка одежды в Европе и бог знает что еще, помимо легального бизнеса, поэтому у него и без футбола есть будущее. А Дагу только своими силами пробиваться… — Надеюсь, у него всё получится, — негромко произносит Чжань, устремляя взгляд на зеленое поле с цифрами по бокам. — Я тоже, — отзывается Ибо. — Потом буду рассказывать детям, что учился в колледже со знаменитым футболистом. — Они тебе не поверят всё равно, — хихикает Сяо Чжань, за что получает больной тычок от старшего в плечо. — Это же мои дети будут, — возмущается Ван Ибо, разводя руками. — Кому им еще верить? — Маме, например, — предполагает Чжань. — Или папе, — добавляет Ибо. — Или кошке. «Ну если зашла речь про кошек, то точно будет папа», — едва не ляпает Ван Ибо, вовремя прикусывая язык и тихо посмеиваясь. От приятных размышлений Ибо отрывает какое-то копошение пятью рядами ниже, где скапливается небольшая кучка людей. — Интересно, что там происходит, — негромко произносит Чжань, больше обращаясь к самому себе, чем к своему соседу. Однако ответ он получает вовсе не от Ибо. — Леди и джентльмены! — выкрикивает зычный голос откуда-то из сердца того самого сборища. — Последний шанс сделать ставки! Делайте ваши ставки! У меня, пожалуй, лучший коэффициент! — Я думал, таких букмекеров давно запретили, — фыркает Ван Ибо. — Никаких гарантий ведь, что получишь свой выигрыш! — Я бы вообще запретил такое, — хмурится Чжань, отводя взгляд от столпившихся людей. — Ненавижу всё, что связано с азартом, спорами, ставками. В итоге это всегда плохо заканчивается. — Да, когда ставки высоки, можно проиграть многое, — Ибо медленно поворачивается к Сяо Чжаню. — Но ведь иногда… Ну, знаешь, споры между друзьями, ребячества… Это бывает забавно. «То, как облажался ты сам, нихрена не забавно», — мерзко пищит внутренний голос, которому поддакивает совесть. — Кому-то, может, и нравится такое, но мне кажется, это приносит только разочарование, — не соглашается Чжань. — Но я не хочу спорить с тобой из-за этого. — Я понимаю, — кивает Ибо, чувствуя, как где-то в животе стягивается тошнотворным узлом, а затем ползёт выше, сжимая горло спазмом, потому что уже в этот момент Ван Ибо знает, что не признается, не сможет признаться в том, что сделал. Иначе… иначе он просто потеряет того человека, который, вопреки его плану и здравому смыслу, стал значить для него слишком много. — Когда уже начало? — переводит тему Сяо Чжань. — Скоро уже, — коротко отвечает Ибо, пытаясь откашляться, потому что в горле всё еще давит, всё еще не дает сделать вдох, а потому парень быстро откупоривает бутылку и делает несколько больших глотков, стараясь успокоить чувство вины, которое разрастается прямо сейчас внутри из едва ощутимого зернышка во всепроникающее чудовище с множеством щупалец, которые, кажется, норовят проникнуть в каждый орган. — Что-то случилось? — смена настроения Ибо не укрывается от его спутника. — Ты нормально чувствуешь себя? Ты побледнел… — Да, всё в порядке, — кивает тот, через силу улыбаясь. — Жарковато… — Это точно, — соглашается Чжань, немного успокаиваясь. Матч начинается через считанные минуты, и парни сосредотачиваются на игре, а в частности на игроке в красно-фиолетовой форме с номером 65 на спине. Именно под этим номером играет сегодня Даглас в нападении. На самом деле, игра получается жаркой, потому что ни одна из команд еще не успела устать за сезон, как-никак — это первая игра года. Поэтому игроки буквально рвутся в бой, заставляя стадион дружно реветь после каждого удачного паса, а тачдауны и вовсе вводят всех присутствующих в состояние исступления. Однако Ибо отчего-то не чувствует вкуса игры, не может в полной мере ощутить восторг, преисполняющий всех без исключения фанатов, присутствующих на стадионе. Комок в горле не желает никуда деваться, он всё еще давит, грозясь остаться там навсегда. Где-то там же, рядом, мерзко скребыхает по душе совесть, яростно напоминая своему обладателю о своем существовании. Парень делает еще несколько глотков воды, которая даже не освежает как будто. Его душит его же собственная вина, которую он сам на себя взял, повинуясь мимолетному порыву. Ему тошно и душно от всего происходящего, от окружающих и от самого себя. Фигурки бегают по полю, кажется, абсолютно бессмысленно, Ибо оттягивает воротник футболки, который, кажется, мешает дышать, но на самом деле он знает, что не в нем дело. — Ты это видел?! — сквозь шум толпы Ван Ибо слышит голос Сяо Чжаня, медленно поворачивается к тому, кто сидит справа от него, встречаясь с ним взглядом и абсолютно не понимая, о чем тот говорит. В глазах Чжаня искрится чистый восторг, от чего кажется, будто они в самом деле излучают свет, а на губах — радостная улыбка. Широкая, искренняя, такая настоящая. И Ибо вдыхает. Легко, чувствуя, как становится легче внутри, как растворяется пресловутый комок, как щупальца, которые уже, кажется, добрались до сердца, уползают, будто от солнечных лучей. И вокруг вдруг становится невероятно тихо, будто весь мир перестаёт существовать, превращаясь в какой-то калейдоскоп сменяющихся ярких красок со статичным центром, заключенным во всего лишь одном человеке. Ибо слышит каждый свой вдох, а еще слышит, как стучит его собственное сердце. Сяо Чжань отворачивается, кажется, снова увлекаясь игрой, а Ван Ибо не может оторваться. Он просто смотрит на то, как изменяется выражение лица этого человека, то, как его губы открываются в крике болельщика, поддерживающего свою команду, а дальше снова растягиваются в улыбке, из-за которой маленькая родинка под нижней губой становится заметнее. Он просто безумно хочет поцеловать ее прямо сейчас. И Ибо не дурак, он знает, что он чувствует в это мгновение, он знает, что это значит. И пусть он дышит сейчас свободно, он понимает, что дышит совершенно конкретным человеком. Тем самым, которого должен был влюбить в себя за полгода, так бескомпромиссно сдавшись всего через каких-то двадцать дней. Он был так уверен в своих способностях, что слишком увлекся тем, чтобы справиться побыстрее, чтобы наполнить жизнь Сяо Чжаня собой, неизбежно наполняя свою этим человеком. Кто знал, что, вопреки своему обещанию, он привяжется к парню, который должен был быть всего лишь объектом спора? Кто знал, что он влюбится в него так легко и глупо? Ибо моргает, пытаясь сбросить наваждение, но не выходит, потому что пусть звуки и возвращаются, а дышать всё еще легко, но оторвать взгляд от парня справа — невозможно. — Эй! — Чжань поворачивается к соседу, снова натыкаясь на его взгляд. — Ты почему не на поле смотришь? И Ван Ибо бы рад ответить, но слова застревают в глотке, заставляя закашляться и отвести взгляд. Парень снова откупоривает бутылку, напрочь забывая, что приложился к ней уже с дюжину раз, а потому удивляясь, что та оказывается пустой. Но горло жжет нестерпимо, и Ибо выхватывает бутылку Сяо Чжаня, который и рта открыть не успевает, прежде чем Ибо открывает ее и делает несколько жадных глотков. — Эй! С тобой точно всё в порядке? — снова спрашивает Чжань, на что Ибо смеется, потому что нет, потому что не в порядке, потому что он только что, кажется, сдался, но ни капли об этом не жалеет. — Всё нормально, — повторяет Ван Ибо, успокаивая друга. — Просто неожиданно вспомнил, что мне нужно как можно скорее позвонить Итану. — Что-то важное? — Сяо Чжаню приходится кричать, чтобы его было слышно за гомоном толпы. — Терпит до конца тайма? — Очень важное, — кивает Ибо, глядя на самое чистое создание этого мира, которое смотрит на него с лёгким беспокойством. — Но да, конечно, терпит. Не волнуйся. Сяо Чжань снова сияет своей улыбкой, чуть наклоняя голову вперед так, будто хочет сказать что-то еще, а Ван Ибо пытается привыкнуть к тому чувству, которое так незаметно выросло внутри и прямо сейчас распустилось цветами в его сердце.