180 дней и 3 года

Сяо Чжань аккуратно паркует автомобиль почти напротив двери приюта, где однажды он случайно (не случайно) встретил своего будущего мужа. Ибо на пассажирском сидении щелкает ремнем безопасности, тут же открывает дверь и выпрыгивает из машины. Чжань следует за ним, предварительно заглушив мотор и нажав на кнопку, открывающую багажник. Сейчас канун Рождества, и они с Ибо прилетели в Атланту, чтобы встретиться с четой Сяо под ёлкой, а еще проведать приют Ширли и ее пушистых подопечных, исполняя роль Санта Клаусов для котов. Багажник Сяо Чжаня почти под завязку забит кормом, на заднем сидении автомобиля разместились когтеточки и несколько комфортабельных многоэтажных кошачьих домиков. — Сначала корм? — спрашивает Ибо, замечая, как его парень замирает в нерешительности возле задней дверцы. — Или недвижимость? — Давай, наверное, с корма начнем, — наконец принимает решение Чжань, направляясь на помощь Ибо. Он берет сразу два, Ван Ибо — столько же. И они тащат их к приоткрытой двери приюта, украшенной небольшим венком из остролиста. — Ширли! Привет! — орет Ибо, стоит им обоим оказаться внутри. Однако девушки за стойкой нет. — Ты где? — Я тут, — слышится голос со стороны двери, ведущей в длинный коридор прямо за стойкой администратора. Сама Ширли появляется мгновением позже. — О! Ван Ибо и Сяо Чжань! Привет! Лицо девушки освещается яркой улыбкой, она машет им обоим рукой, чтобы проходили, тут же щелкая выключателем чайника. — Привет, — так же солнечно улыбается Сяо Чжань, однако проходить вперед не торопится. — Мы с подарками, и их надо перенести из машины. — То есть это ещё не всё? — приподнимает Ширли бровь, бросая взгляд на сложенные мешки с кормом. — Конечно, нет, — смеется Ван Ибо, качая головой. — Я пытался его остановить, но это абсолютно невозможно, когда дело доходит до зоомагазинов. — Я так хорошо тебя понимаю, Чжань, — умиленно тянет девушка. — Подождите. Я позову Трэвиса, он вам поможет. — Трэвис? — приподнимает бровь Сяо Чжань, и не думая обижаться на то, что его любовник только что буквально назвал его кошачьим шопоголиком. Лично он не видит ничего плохого в том, что котики под его опекой будут проживать лучшую из своих девяти жизней. — У тебя новый работник? — Это мой муж, — смеется Ширли, разворачиваясь на каблуке обратно в сторону двери. — Он бывает тут не слишком часто, потому что почти всегда на работе, но сегодня канун Рождества, его команду отпустили пораньше, поэтому он здесь. Возится с котятами. Трэвис! Девушка явно рассчитывает, что ее супруг услышит ее голос через несколько перегородок стен. — Мне кажется, так ты до него не докричишься, — ухмыляется Ван Ибо, подходя ближе к своему жениху и укладывая руку на его талию. Он не может так сделать в рабочее время, хотя желание ощущать Сяо Чжаня рядом практически перманентное, а потому он отрывается в их рождественский отпуск по полной программе, зажимая своего возлюбленного в любом подходящем и неподходящем месте. Сейчас он сдерживается, ограничиваясь ладонью на чужой спине. Ширли внимательно смотрит на этот жест и быстро отводит взгляд, однако на ее губах все же появляется многозначительная улыбочка. — Докричится, — из двери появляется молодой светловолосый мужчина, вытирающий только что вымытые руки о светло-зеленое полотенце. — Добрый день. — Трэвис, это Сяо Чжань и Ван Ибо, — Ширли тычет пальцем сначала в одного, а потом в другого. — Я рассказывала тебе про них. Помнишь? — Конечно, помню. Как не помнить человека, имя которого постоянно встречается в части счетов на оплату приюта, — усмехается Трэвис, обходя свою супругу и протягивая Сяо Чжаню руку через стойку. — Рад, наконец, познакомиться, — Сяо Чжань жмет руку, коротко кивая. — А ты Ван Ибо, — снова тянет руку мужчина, пожимая ладонь Ибо, которую тому приходится убрать с талии своего парня. Чёртова вежливость. — И у вас с ним было все сложно? — Похоже, ты и правда хорошо осведомлен, — фыркает Сяо Чжань, переплетая свои пальцы с пальцами своего жениха. — Это в прошлом. — Я так радовалась, когда узнала, что они снова вместе, — Ширли роется в шкафчиках стола, выискивая чашки на всю компанию. — Моя машина все еще открыта, — напоминает Сяо Чжань о необходимости всё-таки завершить начатую разгрузку подарков. — Ах да! Милый, — Ширли касается руки мужа кончиками пальцев. — Парни привезли подарки для котов. И судя по всему, много. Им нужна помощь. — Окей, — быстро понимает тот. — Ведите. И потом парни втроем перетаскивают в приют всё, что привезли с собой Ван Ибо и Сяо Чжань, а Ширли тем временем разливает по чашкам чай, доставая из шкафчиков все, что может сойти за угощение. — Мы вас не ждали, да и Рождество планировали отмечать дома, поэтому здесь у меня совсем немного печенья и конфет, — быстро-быстро говорит Ширли, высыпая их на одноразовую тарелочку. — Зато чай вам должен понравиться. Мы с Трэвисом привезли его из Китая в этом году. — Не суетись, — посмеивается Трэвис, укладывая в приличную горку последний мешок с кормом. — Вот именно, — поддерживает Сяо Чжань, а затем оборачивается к Ибо и кивает головой в сторону машины. — Мы не с пустыми руками. Еще через десять минут они сидят за стойкой администратора, попивая чай со сладостями Ширли и с имбирными пряниками из кондитерской неподалеку, которые привезли Чжань и Ибо с собой. По стойке прогуливается наглый котенок, которого Трэвис назвал Рембо за то, что в свой первый день в приюте он ухитрился сцепиться в нешуточной схватке с матерым рыжим котом, которого Ширли выпустила из клетки, чтобы вычесать колтуны из шерсти. В итоге пришлось разнимать двух хищников, а маленького бандита сажать в изолятор. Каким образом он стал фаворитом Ширли, никто не знает, но с недавних пор Рембо разрешается вообще всё. В том числе кататься на плече Трэвиса и сидеть за столом с гостями, выпрашивая печенье. — Тебе много нельзя, — с укором говорит Сяо Чжань, когда Рембо почти залезает ему в рот в попытке отобрать кусочек выпечки. — Тебя уже угостили. — Сегодня праздник, — пихает своего парня в плечо Ибо. — Дай ребенку оторваться. Держи, мелкий. Ибо отламывает от своей печеньки кусок и протягивает ее Рембо. Котенок тут же теряет интерес к Сяо Чжаню, подскакивает к своему новому благодетелю и ловким ударом лапки сшибает с ладони парня полагающееся ему угощение. — Ван Ибо? — зовет Ширли, заставляя последнего оторвать взгляд от с аппетитом жующего котенка. — Покажи руку. — Что? — Ибо в непонимании поднимает правую руку и протягивает девушке. — Да не эту, — нетерпеливо морщится она. — Левую. — Зачем? — Ван Ибо все еще в замешательстве. Смешок догадавшегося обо всем Сяо Чжаня легче не делает. — Надо, — девушка ловит руку приятеля и переворачивает ту тыльной стороной вверх. — Красивое кольцо. — А, это, — фыркает Ибо, давая Ширли еще секунду, чтобы рассмотреть изысканные переливы белого золота, а затем убирает руку. — Это подарок. Ван Ибо не уверен, хочет ли Сяо Чжань говорить этой девушке и ее мужу о их скорой свадьбе. Конечно, они не стараются ее скрывать, однако количество людей, посвященных в это, все равно не слишком большое. — А где твоя обручалочка? — кажется, никаких объяснений Ширли не требуется. Она ловит Сяо Чжаня за руку, на которой кольца нет. — Он наденет ее мне в день свадьбы, — расплывается в улыбке Сяо Чжань, поворачиваясь к Ибо и глядя на того светящимся влюбленностью взглядом. — Серьезно? — округляет глаза Ширли, переводя взгляд с одного на другого, а затем в растерянности поворачивается к мужу, будто ей требуется подтверждение. — Я угадала? Вы правда женитесь? — Правда, — улыбается Чжань и тянет руку к своему жениху, переплетая их пальцы. — И вы говорите только сейчас?! — вскрикивает девушка, округляя глаза и, кажется, даже не замечая, что Рембо лакает чай из ее чашки. — Мы должны были кричать об этом с порога? — фыркает Ибо, с трудом отводя взгляд от своего любовника. — Как минимум, — кивает Ширли, наконец обнаруживая наглость кота. — Эй! Ты что делаешь? Нельзя пить из чашек людей! — Ты его разбаловала, — спокойно замечает Трэвис, наблюдая за своей супругой, серьезно отчитывающей котенка, которому, кажется, абсолютно все равно на сетования своей покровительницы. — Наглая морда, — заканчивает Ширли, выдыхаясь довольно быстро. Сяо Чжань смеется и делает еще пару глотков, ласково поглаживая ладонь своего жениха. Он делает это рассеянно, по-домашнему привычно и так естественно, что, наверное, Ибо не должен плавиться от каждого прикосновения, как кусочек масла на булочке, но это именно то, что он делает. Если бы Ван Ибо был котом, он бы обязательно замурчал. Но Ибо не кот, а потому будет выглядеть слишком странно, если он сейчас уляжется на колени Сяо Чжаня и потребует почесать за ушком. Мысль кажется забавной, Ибо фыркает вслух и думает, что неплохо бы осуществить это сегодня вечером, когда вокруг будет сиять теплым светом, а в воздухе — пахнуть ёлкой и мандаринами. — Ты смеешься, — замечает Сяо Чжань негромко, поворачиваясь к своему будущему супругу, пока Ширли спорит с Трэвисом насчет того, кто из них сильнее балует Рембо. — О чем подумал? — Это глупо, — качает головой Ибо, чувствуя себя невозможно счастливым просто потому, что его Сяо Чжань сидит рядом, смотрит на него своим лукавым взглядом, который предназначается всегда только Ибо, и улыбается. — Удиви меня, — мурчит Чжань, чуть наклоняя голову, Ибо теряет всякую волю к сопротивлению. Однако выдать позорную правду ему не позволяет Ширли, которая вдруг вскакивает со стула и хлопает в ладоши, будучи явно преисполненной воодушевления. — Идем обниматься с котиками! Из приюта парни выходят, когда на улице уже начинает смеркаться, пусть на часах немногим больше четырех пополудни. Они доезжают на машине до центра города, где праздник ощущается буквально в каждой детали: в разгуливающих по улицам Санта Клаусах, в наряженных ёлках и в палатках с традиционными рождественскими сладостями, к которым руки и детей, и взрослых тянутся сами собой. Сяо Чжань паркуется напротив одного из музыкальных магазинов, ловя на себе вопросительный взгляд своего парня, который не торопится скидывать с себя ремень безопасности. — Я подумал, что пластинок у родителей нет, — говорит младший, отстегиваясь и оглядывая салон в поисках кошелька. — Логично, — соглашается Ван Ибо, с секунду наблюдает за действиями своего возлюбленного, а потом тянется к нише рядом с рычагом переключения передачи, куда обычно Сяо Чжань кидает свой бумажник, когда садится за руль. Выуживает оттуда кошелек и протягивает будущему мужу. — Можно купить что-то новогоднее и подарить вместе с проигрывателем. — Читаешь мои мысли, — фыркает Сяо Чжань, забирая бумажник и открывая дверцу автомобиля. — Идем. В магазине оказывается почти пусто, как и везде сегодня, кроме, пожалуй, супермаркетов. Но так даже удобнее. Сяо Чжань отказывается от помощи продавца, которая, впрочем, не настаивает, позволяя парням бродить среди стеллажей в одиночестве. Они идут между полок медленно, рассматривая расположенные по обе стороны от них разноцветные коробки. Здесь тихо. Невероятно тихо для места, где живет музыка. — Что-то Рождественское… — тянет Сяо Чжань, касаясь кончиками пальцев картонных упаковок. — Здесь есть Jingle Bells, — говорит Ибо, натыкаясь на раздел, целиком посвященный праздникам. — И Happy New Year. И Last Christmas… — Давай обойдемся без прошлых рождеств, — усмехается Сяо Чжань. В сердце забыто колет воспоминаниями о каждой из последних четырех рождественских ночей, каждая из которых была его личным ледяным адом, где бы он ни находился в тот день. Рождество для него вот уже четыре года как связано лишь с одним человеком, и лишь в этот раз этот самый человек находится рядом с ним, а сам Сяо Чжань изо всех сил старается не вспоминать о том, как холодно ему было тогда — четыре года назад, как крошилось в груди, как резало внутренности осколками. — Согласен, — негромко говорит Ибо, подходя ближе и временно откладывая пластинку с одной из новогодних записей обратно на полку. Укрывает своего парня объятиями. — Прости за то… — Нет, — обрывает его Сяо Чжань, хмурится, вцепляясь в чужую спину, укладывает голову на плечо и шепчет дальше. — Ты не виноват. Это я дурак. Портил нам жизнь столько времени. — Портил, — с тихим смешком соглашается Ибо. Сейчас воспоминание о том, что было, напоминает дурной сон, который рассеялся с возвращением солнца. Его личного солнца. — Но сам все поправил. — Три года, — невнятно бубнит Чжань. — Три года не мог дать тебе сказать. — Прекрати, — твердо говорит Ибо, вынуждая Сяо Чжаня отстраниться и посмотреть себе в глаза. — Мы оба были неправы. И… И я не хочу больше никогда чувствовать того, что чувствовал четыре года назад. Поэтому давай сейчас мы купим кучу новогодних пластинок, включим их на том проигрывателе, который мы подарим нашим родителям на Рождество. И будем танцевать под эту музыку всю ночь. И я хочу, чтобы в тот момент, когда наступит Рождество, ты был рядом со мной. А я буду с тобой. И хочу, чтобы так было каждое последующее Рождество. А думать о том, что мы упустили… Давай не будем. Ладно? — Хорошо, — кивает Сяо Чжань, легко поглаживая своего возлюбленного по спине, растворяясь в том тепле, которое ему сейчас дарит то чувство, что перманентно греет его изнутри. — Не будем. — Отлично, — улыбается Ибо, а затем тянется к губам своего будущего мужа, чтобы оставить на них короткий целомудренный поцелуй. Его взгляд соскальзывает за спину Чжаня, цепляясь за кирпично-красную упаковку одной из пластинок. Ибо отводит взгляд почти сразу, но в голове появляется одна идея. — Так что по музыке? Надо поторопиться. Госпожа Сяо съест меня, если мы не успеем к пяти, как обещали. — Не съест, — фыркает Сяо Чжань, отступая от Ибо на шаг и беря с полки ту самую пластинку, которую тот отложил несколькими минутами ранее. — Let it snow. Отлично. Готов танцевать под нее. Что тут еще? К Let it snow добавляется еще и Happy New Year, и Jingle Bell Rock. Сяо Чжань оплачивает их, пока Ван Ибо еще ненадолго зависает у стеллажа, и на оклик своего парня «Можно ехать» отвечает загадочным «Иди в машину. Я сейчас». Сяо Чжань смотрит на него. Хмурится. Ибо даже на мгновение кажется, что он видит в чужих глазах проблеск пресловуто-беспокойного «Что происходит?» И Ибо на миг становится стыдно за то, что его парень остается в неведении, которое едва ли в этот день может ассоциироваться у него с чем-то приятным. Он мысленно просит прощения, но сюрпризу всё-таки быть. — Пятнадцать минут шестого, — Сяо Инь переводит взгляд с одного парня на другого как будто ожидая объяснения. — Что скажете в свое оправдание? — Долго искали место, чтобы припарковаться, мам, — смеется Сяо Чжань, выпуская руку своего жениха, чтобы обнять мать, которая фыркает на шутку сына и обнимает в ответ, а затем тянется к Ибо, чтобы сделать с ним то же. — Нормально добрались? — спрашивает женщина, обращаясь к обоим, ведет рукой в сторону двери в столовую, приглашая. — Да, — откликается Сяо Чжань, снова переплетая их с Ибо пальцы. — Пробок нет. У всех, наверное, уже праздник. — У всех, кроме нашего папы, — недовольно бурчит женщина. — Как всегда работает до упора… — Мог бы отдохнуть хотя бы в выходной, — раздосадовано вздыхает Чжань, берет со стола стакан с соком, делает пару глотков. — Вот и я о том, но… — Сяо Инь жестом, выражающим вселенскую усталость, касается кончиками пальцев своего лба. — Сядьте, перекусите. Тереза оставила здесь сэндвичи. Рождественский ужин пока готовится, а вы наверняка голодные. — Мы заезжали к Ширли в приют по дороге сюда, — подает голос Ибо. — Перекусили там. — А, — понимающе кивает Сяо Инь. — Хорошо. Можете пока отдохнуть, а я позвоню Сяо Цзэ. Скажу, что вся семья уже в сборе и ждет только его. — Я только за отдохнуть, — ухмыляется Ван Ибо, стреляя в своего жениха глазами. — Господин Сяо, напомнишь, где твоя спальня? — Почему-то мне вдруг стало неспокойно, — притворно вздыхает Сяо Инь. — Не думаю, что у вас много времени. — А много и не надо, — усмешка не сходит с красивых губ Ибо, Сяо Чжань краснеет, пихая своего парня в бок, пока у того еще есть шанс вовремя заткнуться. — Едва ли это то, чем стоит хвастаться, — Сяо Инь явно подхватывает тему, заставляя Чжаня краснеть в два раза сильнее. — Мама, — стонет он, закрывая лицо руками. — Ибо. Прекратите оба… — Он первый начал, — капризно ведет плечами Сяо Инь, в этот момент чертовски напоминая Ибо своего сына. — Детский сад, — вздыхает Сяо Чжань, цепляет Ибо за рукав темно-серого свитера и тянет за собой вверх по лестнице. — За мной. Ибо послушно следует за своим парнем, однако его покладистость испаряется, едва они скрываются из виду Сяо Инь. Он моментально перехватывает руку младшего за запястье, тянет на себя, вовсю пользуясь эффектом неожиданности, и прижимает Сяо Чжаня к стене рядом с дверью в спальню того. И конечно, Ибо прекрасно помнит, где она находится. — Что ты задумал? — кокетливо гнет бровь Чжань, совсем не пугаясь такого напора. В конце концов, он знает, как сильно Ибо нравится трогать его, как горячо он любит обнимать его, целовать, обладать им… Сяо Чжань облизывает губы ровно за мгновение до того, как в них впиваются поцелуем чужие. Чжань тихо стонет: ему до сих пор срывает крышу, когда Ван Ибо теряет контроль, позволяя себе делать то, чего ему действительно хочется. Язык старшего по-хозяйски проникает в рот Чжаня, а руки соскальзывают на талию, сжимают собственнически. Ибо, не разрывая поцелуя, подталкивает Сяо Чжаня чуть в сторону, тот заваливается на дверь своей комнаты. Та послушно отворяется, и парни едва не падают на пол. Впрочем, им вполне хватает координации и пары шагов, чтобы добраться до постели. Ибо толкает Чжаня на кровать, падая вместе с ним, уже предвкушая, как быстро раздвинет ноги своего парня и как сладко возьмет его, стараясь сделать им обоим хорошо как можно быстрее. А потом из-под спины Сяо Чжаня слышится сдавленное «Мяу», от которого младший моментально приходит в себя, сталкивает с себя своего будущего мужа и вскакивает сам. На кровати лежит, укоряюще поблескивая желтыми глазами, Версаль, который не собирается уходить даже после столь вопиющего поползновения на его лежбище. — Прости, — Сяо Чжань в буквальном смысле извиняется перед котом, моментально забывая о том, что его парень только что хотел сделать с ним. — Мы потревожили тебя… — Почему-то мне захотелось пустить его на шапку, — хмурится Ван Ибо, усаживаясь на кровати. — Не слушай его, — успокаивает и так не слишком нервничающего Версаля Сяо Чжань. — Он бредит. Никаких шапок не будет… На Рождественский ужин всё семейство собирается в роскошно украшенной гостиной. Ибо на мгновение кажется, что он попал в кино, где дома действительно украшаются с таким размахом, что дух захватывает. Комната выглядит как нечто волшебное: повсюду мерцают тепло-желтые огоньки, которые совсем не яркие, но такие уютные, на подлокотниках кресел, рядом с большим телевизором, даже на люстре лежат сугробы нетающего снега, и не важно, что на улице +10. И самое главное — огромная елка, мерцающая чуть более ярко, чем всё остальное, создавая ощущение того, что это от нее исходит вся та магия, что висит в воздухе. Ибо почему-то чувствует себя ребенком. В его детстве не было места празднику. Никто и никогда не украшал их с родителями дом, никто и никогда не рисовал белые следы на полу, изображая шаги Санты, никто и никогда не врал ему, что Санта Клаус существует. А места, подобные дому Сяо Чжаня, где, кажется, родилась Рождественская сказка, Ибо видел только на обложках журналов и по телевизору. Мама говорила, что это ерунда для глупых. Ибо кивал, но внутренне сгорал молчаливой завистью, когда ребята в начальной школе хвастались друг перед другом новенькими игрушками, книжками и одежками. Его неизменным подарком на этот праздник была плитка шоколада от бабушки. В 11 лет не стало и ее. — Нравится? — мягкий голос Сяо Чжаня выводит Ибо из его задумчивости. — Очень, — наконец-то Ибо говорит честно, не скрывая того, как сильно ему нравится эта атмосфера. — Я как будто в Гарри Поттере. — В гостиной Гриффиндора? — Чжань чуть наклоняет голову. В его бесконечно черных зрачках, затопивших радужку, отражается медленное мерцание огоньков гирлянд, а на губах играет сдержанная мягкая улыбка. Сердце Ибо ёкает так знакомо, но так приятно. Вопрос, заданный Чжанем, растворяется в медленно струящемся вокруг волшебстве. — Что? — переспрашивает Ибо в попытке поймать ускользающую нить разговора. — Ничего, — смеется Сяо Чжань, сияет своими невозможными глазами ярче, ослепляет улыбкой. И Ибо каждый раз кажется, что он любит этого человека на пределе своих возможностей, а потом вновь и вновь убеждается, что может любить сильнее. — Ну и чего вы застыли в дверях? — голос Сяо Инь энергичнее некуда, она подгоняет парней вперед, подталкивая к накрытому столу, Сяо Цзэ ведет себя куда более сдержанно, но на губах играет спокойная улыбка, так напоминающая ту, которая появляется на губах Сяо Чжаня, когда он умиротворен и счастлив. Однако остается она там недолго, потому что в кармане мужчины неожиданно вибрирует телефон, оповещая о звонке, на который не ответить нельзя. Сяо Инь недовольно цыкает, когда ее супруг, махнув рукой, чтобы начинали без него, отходит к окну, чтобы не мешать никому из присутствующих своим разговором. — Надо было отобрать у него телефон, — меланхолично вздыхает Сяо Инь, рассматривая спину своего мужа в смешном свитере с оленями на фоне темного окна. — Иногда я думаю так же, — фыркает Ибо, на что Сяо Чжань закатывает глаза и усаживается на свое место за столом. — Особенно, когда звонят в час ночи… — Сейчас он тебе нажалуется, какой я плохой, — усмехается Чжань, обращаясь к матери, однако не отводя пристального взгляда от своего жениха. — Не плохой, — мотает тот головой. — Самый лучший. — Подлиза, — с укором тянет Сяо Чжань, тянется за долькой мандарина, однако вместо того, чтобы положить ее себе в рот, отдает Ибо, который садится подле. — Всё он правильно говорит, — Сяо Инь в кой-то веки принимает сторону Ибо. — Самый лучший. — Да что с вами сегодня такое? — бурчит Сяо Чжань, снова неизбежно краснея. — Спелись… От дальнейшего смущения его спасает стандартный рингтон его собственного телефона. Сяо Чжань удивленно приподнимает бровь, а затем тянется в карман, вытаскивая мобильник. Звонит Тайлер. — Не бери, — Ибо заглядывает в экран. — Потом перезвонишь. — Ты же знаешь Тайлера, он просто так звонить не будет, — качает головой Чжань. Между бровями моментально появляется морщинка. — Я сейчас. Сяо Чжань смахивает зеленую иконку вправо и так же, как и его отец, отходит к окну. К противоположному. Сяо Инь и Ван Ибо смотрят ему вслед. — Надо было отобрать у него телефон, — растерянно повторяет слова госпожи Сяо Ибо. — Ибо, как насчет бокальчика вина? — хихикает женщина, кивая на свой пока что пустой бокал. Ван Ибо кивает и разливает темно-бордовую жидкость. Сяо Инь поднимает бокал, переводя взгляд со спины своего мужа на спину своего сына и обратно. — Вам меньше достанется. Конечно, она говорит негромко, чтобы не помешать ни одному, ни второму, а вот Ибо фыркает достаточно громко, чтобы Сяо Чжань обернулся и бросил на него вопросительный взгляд. — И что он хотел? — спрашивает Ибо, стоит Сяо Чжаню усесться на свое место рядом с ним. Свою беседу он заканчивает куда раньше отца. — Уточнял по договору с испанцами, — Чжань аккуратно перехватывает бокал с вином своего будущего мужа, делает глоток, а затем устраивается поудобнее, подгибая под себя ногу. — Уточнил? — приподнимает бровь Ибо, кажется, не имея ничего против наглости своего возлюбленного. — Да, — кивает Сяо Чжань, облизывая губы и выискивая глазами, что можно по-быстрому стащить со стола еще до возвращения отца. — Завтра свяжусь с Эмилио на всякий случай. Ибо шумно выдыхает, Чжань поднимает на него взгляд, смотрит пару секунд довольно задумчиво, а затем добавляет. — Или ты организуй созвон Эванса и их юристов. — Хорошо, — моментально соглашается Ибо, чувствуя, как неприятное жжение ревности в груди отпускает. Нет, он знает, что причин для ревности у него нет, но страх потерять этого человека наверняка будет преследовать его еще долго. — Мальчики, хватит о работе, — капризно тянет Сяо Инь, провожая взглядом Сяо Цзэ, который как раз в этот момент усаживается рядом с ней. И в этот вечер они действительно больше не говорят о работе, зато много смеются. С трудом настраивают проигрыватель, чтобы он начал, наконец, немного шершаво проигрывать новогодние песни, облекая рождественскую магию в звук. Сяо Чжань танцует с Лакки, который явно не в восторге от такой активности, Сяо Инь снимает это на видео, пока Сяо Цзэ традиционно клюет носом, изо всех сил стараясь не уснуть. Ибо без зазрения совести ржет, когда Сяо Чжань, переборщив с количеством вращений в своем импровизированном вальсе, почти наворачивается с высоты собственного роста, едва успев схватиться за плечо своего будущего супруга. — Аккуратней, Чжань-Чжань! — кричит Сяо Инь, завершая съемку. Сяо Чжань смеется, в наглую заваливаясь на Ибо, и чмокает того в губы. — Ты был неотразим, — фыркает тот, убирая со лба своего любовника влажную от пота прядку волос. — Взгляд кошки, грация картошки, — поигрывает бровями Чжань, скатывается с Ибо и тянется за стаканом воды. Сяо Цзэ засыпает за Рождественским столом еще до наступления самого Рождества. Его супруга, тихо посмеиваясь, укрывает его пледом и жестом показывает парням, чтобы не шумели. — Я тоже немного устала, — потягивается Сяо Инь, лениво гоняя брускетту по своей тарелке кончиком ножа. — Дождусь полуночи, загадаю желание и пойду спать. — Можешь не дожидаться, — говорит Чжань, очищая от кожуры очередную мандаринку. — Оно всё равно не сработает. — Почему это не сработает? — вклинивается Ибо, у которого к ночи, кажется, энергии только прибавилось. — Был опыт, — фыркает Сяо Чжань, запихивая в рот сразу три дольки. — Ты не переубедишь меня в моем желании верить в чудо, — тщетно борется с зевотой Сяо Инь. — Тем более осталось совсем немного. — Что хочешь загадать? — интересуется у нее сын, очевидно, решив не спорить. — Ты что? — испуганно вздрагивает женщина, косясь на собственное чадо. — Нельзя рассказывать. — Ладно-ладно, — поднимает в примирительном жесте руки Сяо Чжань, а затем поворачивается к своему будущему мужу. — Ты тоже будешь загадывать? — Конечно, — серьезно говорит Ибо. И Чжань на миг теряется, не понимая, серьезно он говорит или шутит. — Зачем? Неужели срабатывало? — не верит младший. — Был опыт, — самодовольно ухмыляется Ибо, копируя Чжаня, который вроде бы хочет спросить, а затем бросает быстрый взгляд на маму и закрывает рот, откладывая разговор. Когда часы бьют полночь, Сяо Чжань все еще не может определиться, стоит ли ему присоединиться к своим любимым людям в их порыве за рождественским чудом. В конце концов, он не слишком верит в эти суеверия, с другой стороны, он ведь не потеряет ничего, если придумает какое-нибудь желание. Вот только в голову не лезет ровным счетом ничего. Вероятно, причина в том, что Сяо Чжань ощущает себя, пожалуй, слишком счастливым и совершенно не имеет понятия, что могло бы сделать его еще более довольным жизнью. И Ван Ибо, сам того не зная, отвечает на его вопрос, притягивает к себе в объятия, шепчет на ухо заговорщическое «Я загадал» и оставляет там же крохотный поцелуй. Сяо Чжань хихикает от того, как чужие губы чуть щекочут мочку уха, жмется ближе, укладывая голову на плечо своего человека. В мыслях мелькает расслабленное «Хочу, чтобы так было всегда», оно уносится в бесконечность с последним ударом часов. Торжественная тишина сменяется радостными возгласами ведущих какого-то рождественского шоу, а следом типично-новогодними песнями и вроде бы даже танцами, на которые, однако, никто уже не обращает внимания. — Загадал? — интересуется Ибо, слегка отстраняясь и заглядывая в глаза своего человека. — Мне нечего просить у Вселенной, — пожимает плечами Чжань, мягко оглаживая кончиками пальцев щеку старшего. Тот фыркает, бросает взгляд на Сяо Инь, а затем быстро наклоняется вперед, чтобы прошептать на ухо своему парню провокационное: — А как же твое желание, чтобы я отсосал тебе на какой-нибудь супер-серьезной встрече? — Ты! — Сяо Чжань рефлекторно отпихивает от себя Ибо, который, впрочем, почти успевает увернуться, ожидая такой реакции. — Это просто фантазия! — Да, конечно, господин Сяо, — Ибо делает вид, что отвешивает поклон. — Что? — голос Сяо Цзэ заспанный. — Кто звал? — Никто тебя не звал, — фыркает Сяо Инь, до этого момента тихо наблюдавшая за перешептыванием детей. — Ты тут не единственный господин Сяо. — Что? — все еще не может отойти ото сна мужчина. — Я уснул что ли? А сколько времени? — Ты все проспал, — смеется Сяо Чжань. — Так что нет смысла просыпаться до конца. — Пойдем, милый, — снисходительно улыбается Сяо Инь, глядя на своего супруга. — Я тоже уже хочу спать. Дети, не спалите дом. Женщина поднимается со своего места, цепляется за своего мужа и они медленно, по-семейному заспанно направляются в сторону лестницы на второй этаж. — Не могу обещать, что здесь обойдется без огня, — усмехается Ибо, когда негромкий хлопок наверху оповещает о том, что дверь в спальню родителей закрылась, и тянется за поцелуем. — Сяо Чжань слишком горячий… — Ты опять? — фыркает младший, жмурясь от удовольствия, когда Ван Ибо оставляет на его щеке маленький поцелуй. Вопреки раззадоривающим словам, явно намекающим на секс, Ибо касается медленно, ласково, почти невинно, заставляя Чжаня плавиться в переполняющей его нежности. Обычно так ведет себя Сяо Чжань, осыпая поцелуями лицо, шею, руки Ибо, но сегодня это делает старший, неторопливо обводит кончиками пальцев ямочку между ключицами, ведет по ключичной косточке к плечу. Чжань закрывает глаза, чтобы чувствовать эти прикосновения ярче, дышит медленнее, но глубже, пытаясь ощутить всё, что может сейчас. И навечно запечатлеть в подсознании. — Всю дорогу сюда, — Ибо шепчет на грани слышимости, но чувства Чжаня сейчас обострены, поэтому он прекрасно слышит чужие слова. — Ты выспрашивал, зачем я задержался в магазине и что за пластинку я купил. Хочешь послушать? Из проигрывателя уже довольно давно слышится лишь шипение закончившейся песни, которое перебивается всеобщим весельем по телевизору. Сяо Чжань открывает глаза. Ибо сидит близко, смотрит в упор, немного наклонив голову, в глазах светится предвкушение. Чжань улыбается и кивает. Ван Ибо задерживается еще на мгновение, будто не желая расставаться даже на секунду, а затем все же быстрым шагом удаляется, чтобы вернуться через минуту с кирпично-красной коробкой в руках. — Не подсматривай, — говорит он, когда его парень вытягивает шею, чтобы разглядеть подробности. Ибо подходит к проигрывателю, выключает телевизор, оставляя их двоих в почти полной тишине, достает пластинку, коробку откладывает в сторону так, чтобы Сяо Чжань не смог разглядеть названия. Конечно, вся эта интрига в принципе ни к чему, можно было просто показать черные буквы на обложке, складывающиеся в Strawberries&Cigarettes, но Ибо хочется видеть лицо Чжаня, когда тоненькая иголочка опустится на шуршащий винил. Поэтому он оборачивается сразу после того, как устанавливает пластинку. Сяо Чжань сидит в ожидании, а затем его глаза округляются, стоит первому звуку коснуться его ушей, губы сами собой растягиваются в улыбке, и воспоминания о еще одном теплом вечере льются сами собой. Ибо тоже улыбается, смотрит на своего человека, чувствуя прямо сейчас то же, что и тогда, в 21-й день рождения Чжаня: желание быть рядом, касаться, любить до самого конца. Вот только отличие в том, что сейчас он может всё это делать. И он не отказывает себе в удовольствии, подходит к своему будущему мужу и протягивает руку. — Потанцуем? Сяо Чжань ничего не говорит, молча вкладывает свою ладонь в чужую и почти что смеется от того, как легко у него на душе, когда Ибо утягивает его за собой в центр гостиной, сцепляет руки в замок на его талии. Чжань обвивает его за шею, смотрит прямо в глаза, позволяя Ибо вести. Кончик носа Сяо Чжаня почти касается кончика носа Ван Ибо, но тот почему-то не тянется по своему обыкновению вперед, чтобы урвать горячий сладкий поцелуй. Нет. Они просто покачиваются в такт мелодии, окутанные теплым мерцанием рождественской магии. — Что это было за желание? — негромко спрашивает Ибо. — Я ничего не загадывал, — повторяет Сяо Чжань, легонько задевая кончик чужого носа своим. — То желание, которое не сбылось, — уточняет старший. — А… Это… — Чжань хмурится и опускает голову. — Я рад, что оно не сбылось. — Теперь вдвойне интереснее, — не отстает Ибо, легонько подцепляя младшего за подбородок и заставляя посмотреть на себя. — В то Рождество я загадал больше никогда тебя не встречать, — честно говорит Сяо Чжань, по коже бегут мурашки от того, какую ошибку он чуть было не допустил. Если бы его желание сбылось, он бы никогда не узнал правды. Или… узнал, но было бы слишком поздно. — Какое совпадение, — Ибо кажется совсем не задевает тот факт, что его любимый человек на определенном этапе жизни мечтал больше никогда его не увидеть. — А я в то Рождество, да и в каждое после, умолял встретиться с тобой еще хотя бы раз. Моё желание оказалось сильнее. — Получается, что так, — улыбается Сяо Чжань, всё же подаваясь вперед и соединяясь своими губами с чужими в легком сладком поцелуе. — Но вот мы с тобой. И что ты загадал на этот раз? «Делать тебя счастливым каждый день», — думает Ван Ибо. — Любопытство погубило кошку, — фыркает он вслух, качая головой и отказываясь выдавать тайну. — Секреты от будущего мужа, — наигранно возмущается Сяо Чжань. — Ладно. Расскажешь, когда наступит следующее Рождество. — И тогда не расскажу, — упирается Ибо, усмехаясь с растерянности в глазах младшего. — Я планирую загадывать это желание каждый год до конца жизни. — Это что-то связанное со мной? — задает наводящий вопрос Чжань, глядя Ибо в глаза. Музыка останавливается, сменяясь тихим шуршанием. Однако они продолжают медленно покачиваться на этот раз в такт той мелодии, что звучит в их сердце. — Как ты догадался? — По «до конца жизни». — Мой Сяо Чжань такой самоуверенный, — одобрительно фыркает Ибо, а затем продолжает уже более серьезно. — Конечно, связано с тобой. Вся моя жизнь связана с тобой. И я не хочу, чтобы это менялось. — Я тоже, — говорит Чжань, укладывая голову на плечо старшего, прикрывая глаза и прислушиваясь к мерному биению чужого, но такого бесконечно родного сердца. — И это не изменится. Больше нет.