Либеросис

Раф начал думать о том, как бы намекнуть брату о том, что он чувствует, но кажется тот совсем ничего не понимает или не хочет понимать, это его расстраивало. Он поникший сидел вечером на лестнице, Эйприл поднялась и села рядом, придерживая в руках миску с клубничкой. — Все хорошо? — Да. Да, вполне, просто. Он как будто намеренно не понимает намеков. — Раф, это не такая простая вещь, чтобы ее осознать от простых намеков. Я не говорю, что они бесполезны, просто... — Я знаю. Эйприл протянула ему клубничку, тот ее принял и съел. — Я думаю, все получится. Не помню, чтобы тебе что-то мешало, особенно непонимание твоих идей Лео, — она улыбнулась, Раф тоже, — любовь - очень сложная вещь, нужно уметь ждать, ее так просто не объяснить, не донести словами, — черепаха кивает и соглашается с девушкой, хотя она видела, что тот все равно немного опечален. Все решили, что холерику нужно признаться лидеру напрямую, поэтому им нужно быть вместе наедине дольше, чтобы никто Лео и Рафаэлю не мешал. Майки, конечно, жуть как хотелось посмотреть, но ему запретили даже пытаться, иначе он все испортит, глупыш. Чтобы исполнить эту помощь, Ди с Эйприл договорились вывести Кейси и Майки из дома на сутки, оставив пташек наедине. Решили они объяснить отъезд тем, что нужно выехать обратно в Нью-Йорк за продуктами. Кейси уже сидел за рулём, Эйприл с М тоже залезли и ждали отправления. Донни уже хотел садиться, но, почувствовав взгляд Рафаэля, он развернулся. — Вы куда? — Нужно купить вещи в городе, а то тех продуктов, которые нам нужны, их нет в том магазинчике, ты знаешь, — задира прищурился, смотря на брата с подозрением, — А Лео нельзя оставить одного, вот ты с ним и побудешь. Рафаэль ничего не сказал, лишь фыркнул. Ди залез в машину и они уехали, как раз вышел Леонардо, спуская с веранды. — А они куда? — В магазин. В город, — Раф продолжал сверлить взглядом машине вслед. — Кхм. — холерик повернулся к нему, достал тот цветочек и всунул ему в маску. Лео удивился, что цветок еще в порядке, но это было очень мило, так что он улыбнулся этому действию. — Кстати, давно хотел спросить. Почему ты всегда в маске? Ты даже спишь в ней. Это странно. — Да? Я даже не замечал за собой, если честно. Может, я чувствую себя так безопаснее? — задира многозначительно мыкнул, — А ты что, смотришь, как я сплю? — с шуткой риторически спросил старший брат. Бунтарь посмотреть вниз, слегка засмущавшись, и взял руку лидера аккуратно, нащупывая его кожу. Бесстрашному уже поднадоело это, что тот всегда молчит или убегает, поэтому он схватил обе его руки крепко, мертвой хваткой, не дав выбраться, пока тот не ответит правильно, — Почему ты постоянно краснеешь? — от вопроса Рафаэль лишь больше покраснел. — Это... — замялся он. — Раф, ответь, я постоянно спрашиваю, а ты постоянно уходишь от ответа, — носитель красной маски попытался вытащить свои руки, но тщетно, — я не пущу тебя, пока не ответишь хоть что-то. Ответь, — холерик лишь пытался отвернуться и пытаться уйти, но тот его не хотел пускать. Лео хоть и слабый после болезни, но точно намерен получить ответ, поэтому будет держать до последнего. Рафаэль не знал, куда ему деваться, поэтому уткнулся синеглазому в плечо лбом и перестал пытаться выбраться из крепких рук. Лидер удивился, перестав так сильно сжимать братца, в этом не было особой необходимости, холерик перестал пытаться вытащить свои лапти. Чтобы смягчить ситуацию старший спросил более нежно и аккуратно, приложив свою голову к голове растерянной черепашки, — Скажи, пожалуйста, почему ты краснеешь?.. — вопрос прозвучал практически на ухо, отчего смущенный юноша только больше замялся, сжав руки брата от волнения. Просто скажи, это не сложно. Три слова, всего три простых слова, в них нет ничего сложного, все будет в порядке. Просто скажи, как любишь его, за его идиотский властный характер, за красивые, как океан глаза, за холодные руки и теплый взгляд, просто скажи, он тебя не убьет, ничего не будет плохого. Нужно сказать, как любишь его холодный ум, а так же горячее, как солнце, сердце. Не так сложно признаться, я прокручивал эти слова в голове уже не раз, почему язык будто связался в узел? Я не хочу молчать перед ним сейчас, я хочу сказать как есть, как я люблю его, как дорожу и хочу быть рядом все то время, пока мы можем провести вместе. Он должен знать что я чувствую, быть в курсе, что он не виноват в моем поведении. Раф открыл было рот, чтобы сказать: — Я... — но горло будто сжали и язык привязали к малому язычку, ничего не удавалось сказать, слова застряли в горле и больно кололи во все стенки, оно заполнилось каким-то тяжелым паром изнутри, полно не вздохнуть, — я... — это единственное что скакало на языке, будто он превысил лимит слов в самый неподходящий момент. Шокированный от того, что ничего не может сказать, к глазам набежали слезы, сначала они впитывались в маску, а потом, когда маска в тех местах уже впитала солёную воду, капельки потекли по щекам к подбородку. Сначала Раф плакал беззвучно, пока Лео терпеливо ожидал того, что брат все никак не мог сказать, и не видел идущих у того слез. В следующий миг разочарованный в себе Рафаэль тихо хныкнул и попытался спрятаться в старшем, чтобы тот не видел, что он снова ноет при нем. Леонардо совсем не понял, что тот плачет, подумал, что холерик злится и скулит от злобы, но вскоре ощутил теплые капли на своем плече. — Раф? — он потряс его слегка, но тот только больше прижался, тихо взвывая, — Хей, ну ты чего? Не надо плакать... — лидер успокаивающе обнял его за спину, прижав к себе, — Ты меня пугаешь. С тобой все хорошо? — задира сдержанно кивнул и прижался, обняв его в ответ робко. Он немного стеснялся своих слез. Как маленький. Плачет так... Но я не могу сдаться сейчас, раз мы продвинулись вперед настолько. Он не убежит, нужно подождать. В подтверждение решения Леонардо, холерик сжал его в руках, дав понять, что не хочет, чтобы тот ушел. Постой тут еще чуть-чуть, мне нужно немного времени, побудь терпеливым для меня хотя бы сейчас. Потерпи. Сжав волю в кулак, Раф отстранился, хлюпая носом. Он закрыл глаза, хмурясь и сжимая кулаки до хруста. Старший замер в ожидании и затаил дыхание. — Ты. Идиот. Лео на секунду разочаровался, молча смотря на того таким взглядом, что заставил брата помладше отвернуть голову. — Ты ради этого меня так завел? — Нет. Бесстрашный тяжело вздохнул и подошел, протерев братцу глаза большим пальцем. А щеки горячие. — Рафаэль, я твой старший брат, я все пойму, я должен тебя понимать. Что бы ты не сказал, я пойму тебя. Холерик нахмурился еще больше, шлёпнув его руку тыльной стороной ладони, но очень слабо, будто нехотя. — В этом и проблема! — вдруг вскрикнул тот, — Ты мой брат. И ты вообще не должен знать этого! Совершенно! — помолчав, Рафаэль продолжил тише, — Не хочу разочаровать тебя. — Ты делал этот не один раз, ты вряд ли удивишь меня, — не самая удачная шутка, так что Лео сразу замахал ладонями, неловко улыбнувшись, — прости-прости. Продолжай. Все будет хорошо, я пойму, — Раф тяжело вздохнул и медленно опустил голову вниз, смотря на землю и мнясь. — Я... тебя люблю. Лидер сначала не понимает, о чем он говорит. Любит? Я тоже его люблю, мы все друг друга любим. Он краснеет и переживает так сильно, в последнее время места себе не находит из-за меня. Любит... Любит больше, чем должен. Черт, это было на поверхности... Леонардо тоже покраснеет слегка, раскрыв немного глаза и хлопая ими. Рафаэль не выдерживает этой тишины и собирается уйти, но проходит почти плечом к плечу брата, который останавливает его за него, они оба смотрели прямо перед собой, в противоположные стороны друг к другу. — Как давно это у тебя? — не стал медлить старший. — С инцидента в аэродроме. — Так давно? — Да, давно. Я устал сходить с ума по твоей идиотской улыбке, придурок синеглазый, — старший засмущался от этого, отвернув голову слегка. Вот я тугодум. Теперь я понял о чем мне говорила Эйприл и учитель Сплинтер. Пх.. Вдруг бесстрашный начал тихо смеяться в сторону. Рафаэль затупил, покраснев сильнее и толкнул его слабым кулаком, от привычной злости выпячивая нижнюю челюсть вперед. — Че ты ржешь, козел? Леонардо лишь больше засмеялся, прикрывая смех тыльной стороной ладони, а затем вдруг положил свою голову тому на плечо, улыбаясь слабо. Холерик замолчал и спросил спокойнее: — Что ты чувствуешь ко мне? — Раф... Я не могу сейчас тебе ответить. Это очень серьезные чувства, и мне нужно подумать, пока... Не пойму. Ты дашь мне время? Задира сдержанно кивнул, вроде радуясь, а вроде и расстраиваясь. Хотя, что он ожидал? Что тот с радостными воплями накинется на него, мол, да, я тоже любил тебя все то время, спасибо, я так рад, бла-бла-бла. Старший сделал шаг в сторону и обнял своего влюблённого братца.

***

Машина припарковалась рядом с домом. — Аккуратнее вытаскивайте пакеты. — Мы потратили больше двухсот долларов. — Непонятно на сколько мы тут еще, Лео ещё слаб, а таблетки вот-вот будут готовы, Донни сказал. — Именно, тем более, будто бы вам тут некомфортно готовиться к экзаменам. В природной тишине. — Твоя правда, Ди. Как и всегда. Все ребята вошли в гостиную, поставив перед этим пакеты на стол в кухне. Подойдя к дивану, они сначала увидели панцирь, а далее и всю картину. Рафаэль уснул на спине и его рука начала свисать с дивана, а на нем мирно устроился Леонардо, сложив руки рядом с лицом и сложив ноги между ног брата в красной бандане. Все разом умилились и поняли, что все прошло лучшим образом, а позже они спросят подробности у задиры, чувства которого наконец пришли в хоть какую-то норму. Когда на следующее утро холерик открыл глаза, брата уже не было, куда-то умотал, так что он поднялся потянувшись, и направился в амбар, там его встретил Ди и с ходу спросил. — Ну как? Что вчера было? — явно в нетерпении. — Все было... нормально? Я не буду рассказывать всю мишуру, мы решили, что ему нужно подумать и все такое, я не буду капать на мозг. — Подначивать его и правда не стоит, но, Раф, мне нужно скорее узнать его мысли об этом, это такой редкий и важный феномен. — Только о своей науке и думаешь. — В любом случае, я очень рад, что все прошло успешно. — Да. В конце дня все уже все знали и посматривали хитренькими глазенками на лидера. Ну, а если точнее, только Микки.