«S» plus «A» equals problems

Было в этом апокалипсисе что-то ироничное. Человечество давно напрашивалось на хорошую порку, но такого исхода явно не ожидало. Все, что люди любили и за что убивали — перестало иметь ценность. Да и сами люди не лучше — взяли и исчезли. Вот и все, просто как дважды два. Просыпаешься в воскресное утро, а человечество испарилось. Сэмюэль не знал на кой черт он целехонький плетется по обломкам минувшей мирной жизни, да проклинает все и вся. Но в чем Макото и уверен, так в том, что умер и попал в Ад, ибо из всех возможных вариантов ему достался компаньон в лице назойливого шведа. Словно бельмо на глазу, он раздражал, выводил из себя и попросту паразитировал на терпении несчастного агнца божьего. — Сэмми, раз уж мы единственные выжившие, может переспим и возродим род человеческий? — Да блять, да почему я не сдох? У Сэмюэля было кучу вопросов к мирозданию, например… реально, а почему он не умер? Ведь все исчезли, а он (ну ладно, ещё и Александр, его и ядерная зима не возьмет) остался цел и невредим. Вторым по популярности вопросом был, думаю, вы уже догадались, — почему, блять, Нильсен? Кто угодно ведь мог выжить! Та девчонка с юридического, милашка бариста с кафе напротив общаги, назойливый Данте, ну или тот пацан с рыжими волосами, у которого ещё брат близнец. Вариантов было много, даже больше, чем просто много. Дохуя. Но единственными выжившими были они — Александр и Сэмюэль, Сэмюэль и Александр. Биба и боба постапокалиптического мира. — Я очень-очень желаю тебе смерти, — Сэм был уверен, что однажды так закатит глаза, что выкатить обратно не сможет. Алекс сидел на троне с видом монарха-деспота и ехидно посмеивался, стуча пальцами по подлокотникам. — Именем самого себя нарекаю тебя моим единственным другом! — Хуюгом. Раз уж никого нет, то все открыто и можно. Так они по всей Англии и путешествовали в надежде найти хоть кого-то, хоть злую комендантшу. Так и дошли до царского дворца, в который вероломно вломились, все осматривая, да ощупывая. С видом школьников на экскурсии они бродили по пустым залам, раскрыв рты от изумления. Ночлег также решили разбить внутри (теперь уже) ничейного дворца. Александр не унимался ни на секунду, словно у него в жопе была батарейка дюрасел. Насчет Александра… С Нильсеном они были знакомы с первого курса и столько же ненавидели друг друга. С первой встречи швед начал выпадки в сторону молчаливого японца, со временем это усугубилось, перерастая в пытки: он таскался к нему каждое утро, трещал о всякой ерунде, шутил про ориентацию Макото, таскал просроченную молочку… Сэм не знал за что ему это, но со временем смирился и научился отвечать неприязнью, только с его, Сэма, стороны это выглядело как жалкая попытка отцепить от себя медузу на пляже Наанта. — Возьми подушку, — вот опять доставал Нильсен, мешая рефлексировать, — а то шея болеть будет. Какую пачку чипсов тебе открыть? С крабом или с сыром? Ты любишь с грибами, но они закончились, зато остались с васаби. — Вот чего ты лезешь ко мне вечно? — поворачиваясь на другой бок, пробурчал Сэм, натягивая одеяло до ушей так, что одна макушка торчала. — Такая сильная ненависть ко мне? Может в прошлой жизни я ограбил твою беременную супругу? Поджег коллекцию порно-журналов? — Малыш Сэмми, твоя дедукция оставляет желать лучшего, — за спиной слышится шуршание пакетов, а потом его укрытие беспощадно рушат, стягивая одеяло с лица и в губы тычется чипсинка. Макото одаривает наглеца злобным взглядом, но чипсинку принимает, клацая зубами. Нильсен одергивает руку, на его безмятежном лице ни тени обиды. Ещё какое-то время Алекс копошится, что-то перебирая, а потом стелет спальный мешок рядом с Сэмом, который уже пребывает в полудреме. — Знаешь, а мне даже нравится все это, — Алекс ложится набок, подпирая голову ладонью, и смотрит в спину напарника по выживанию. — Что именно? — сонно бормочет японец. — Апокалипсис с исчезновением хомо сапиенс. — Ага… — Только по родителям скучаю, да по вечным шуткам Рэй. — Ага… — А так…я рад, что могу быть с тобой даже на закате гребаного человечества. — Ага… Нильсен пододвигается ближе к Сэму, аккуратно приподнимает его голову и подкладывает единственную подушку, а сам ложится на спину, принимая позу «философа»: его руки согнуты в локтях, голова покоится на ладонях, пока он долго и неотрывно пялится на красивые фрески на потолке. — Если бы я знал, что нас такое ожидает, то сказал бы тебе это раньше… Ты мне нравишься. Черт, кажется, я влюблен в тебя. Права была Рэй, права. В ту ночь Сэму снится странный сон, в котором они с Алексом сидят в пустом кинотеатре, держась за ручки, и смотрят глупый фильм про конец света и двух выживших бедолаг. Пока на экране во всю идут умопомрачительные путешествия с юморными шутками и фейлами, Сэм кладет голову на плечо Нильсена, а тот ему, улыбаясь, говорит: «Черт, кажется, я влюблен в тебя». Приснится же такое, улыбается во сне Сэмюэль.