***
Худая татуированная рука с длинными пальцами обхватила вставший член и медленно провела вверх-вниз на сухую. Пальцы еле ощутимыми касаниями поднимаются к напряжëнной головке, выводят на ней круги, вновь опускаются, надавливая на синеватые вены. Холодная капля смазки соприкасается с плотью, затем ещë и ещë одна. Ладони старательно размазывают прозрачную жидкость, вырывая шипение сквозь зубы. Сначала нарочито медленно, тщательно, но вмиг переходя на несдержанный сумасшедший темп. Характерные звуки хлюпанья заставляют смущаться, но возбуждают всë сильнее и сильнее. Мгновение и оргазм ударяет яркой вспышкой, разнося покалывание по телу. Фирменная улыбка, рыжие волосы и почти чëрные от вожделения радужки глаз. Чан просыпается из-за липких ощущений в области паха. Боксеры насквозь мокрые и пропитаны спермой. Блять. Ночные фантазии не покидают его с того дня в церкви, а влажные сны стали неотъемлемым атрибутом каждой ночи. В первый раз это жутко напугало Кристофера, и остатки набожности вопили в глубине сознания о неправильности и похотливости, но ноющий от возбуждения член требовал внимания. В тот раз Чан запихнул набожность куда подальше и сходил за салфетками... Осознание пришло чуть позже. Он подрочил на парня. На конкретного человека. И это, опять же, чëрт возьми, не девушка. Но удивление это не вызывало. В памяти всплывали воспоминания о симпатии к однокласснику в средней школе, но как только Чан поделился с матерью своими чувствами, она, даже не дослушав, сразу же строго-настрого запретила даже заикаться об этом при отце и попросила школьного психолога провести немалое количество занятий, дабы исправить, как она выразилась, «недуг нечестивого». То ли психолог попался неквалифицированный, то ли Чан хорошо умел лгать, но факт остаётся фактом – в девятнадцать лет он дрочил на парня с завидным постоянством и видел его во снах, где они отнюдь не в боулинг играли. Возможно, Крис был бисексуалом, но это не точно. Ориентация «гомосексуальность», такая осуждаемая и находящаяся под запретом в Библии, маячила на горизонте голубым светом. Что есть грех? Грех – это похоть? Опять неверно.***
– Чан, спустись, пожалуйста, – мама позвала с первого этажа дома. Кристофер переписывался с бывшим школьным товарищем, Феликсом, валяясь на кровати, и ничем конкретным не был занят, но очередной, наверняка долгий разговор с матерью начинать не хотелось. А придëтся. Пробубнив «Иду», он заблокировал телефон и потопал вниз. Мать собирала вещи, рассматривала кофты в шкафу и, очевидно, была очень поглощена процессом. – Я здесь, – парень подал голос, женщину передëрнуло от внезапного звука за спиной, – что случилось, почему ты собираешься? – Мы уезжаем в гости к моей сестре, еë дочь, твоя кузина Ханна, пройдëт обряд крещения завтра. Я подумала, может быть ты хочешь... – осторожно начала она, закидывая удочку. В голове в два счëта созрел весьма сомнительный план, но Чан сразу же выпалил «Прости, я неважно себя чувствую, да и собирался встретиться с Феликсом послезавтра, если позволишь». Женщина глубоко вздохнула, но настаивать не стала. Лишь ответила «Бог простит», а Кристофер засиял как начищенный медный чайник и унëсся наверх, по пути захватив яблоко из холодильника и откусывая большой кусок с громким хрустом. К слову, Феликс вообще не в курсе их псевдо-встречи, но без вопросов согласился прикрыть друга. Чан размышлял о том незнакомце, своëм желании и лелеял надежду, что сможет его встретить когда-нибудь снова. Город-то не шибко большой. Ночной клуб – синоним к слову «грех», определëнно. Тут список развлечений начинается с самого безобидного – алкоголя и случайных связей, а заканчивается наркотиками и проституцией. Как только серый родительский фольксваген скрылся за поворотом, Чан переоделся в менее яркую одежду, надел кепку, закрывающую глаза, натянул капюшон безразмерного чëрного худи на голову и отправился в эпицентр неоновых огней, легкодоступных женщин и кайфа. Попробовать всë и сразу в планы, естественно, не входило. Охранник на входе окинул подозрительно взглядом, с неохотой проверил возраст и впустил в клуб, который, по правде говоря, больше напоминал бордель: на диванах за полупрозрачными занавесками целовались люди, распуская руки и не стесняясь своего желания, на танцполе мужчины окидывали женщин похотливыми взглядами, а некоторые даже лапали особо пьяных. Кристофер протиснулся к барной стойке сквозь безумную толпу, пышащую жаром разгорячëнных тел. Бармен в белоснежно-белой рубашке с бабочкой дежурно улыбнулся, но услышав в ответ «Бокал красного вина» на вопрос о заказе, потерял интерес к клиенту. В алой жидкости бликовали огни подсветки, на вкус тоже вроде бы ничего, но бывало и лучше. Внезапно чужие ладони опустились по обе стороны от талии Чана, заскользили вниз и остановились на ягодицах. Кристофер напряг мышцы и обернулся, окидывая приставучего и бесстыдного незнакомца, который оказался знакомым. Великолепно слепленные черты лица, огнисто-рыжие волосы, губы с колечком, растянутые в довольной улыбке. От него пахло терпким одеколоном, но аромат, видимо, смешался с естественным запахом кожи, что делало его ещë более сложным. Маленькие стрелочки в продолжении века придавали взгляду выразительности. Сердце пропустило удар из-за внезапной встречи, но ни один мускул не дрогнул. Бан с каменным выражением лица продолжал сидеть вполоборота и наблюдал за последующими действиями. Рыжий застыл, не предпринимая ничего. Неловкая ситуация. – Может, ты всë-таки уберëшь руки с моей задницы? – Чан сделал очередной глоток вина. – Или ты настолько пьян, что не видишь разницы между парнем или девушкой и действуешь по принципу «Авось кто даст»? Парень неохотно убрал руки, зачëсывая волнистые волосы назад. – Эм, нет, я может и выпил, но на девушек не полезу. Я перепутал тебя с другим парнем, сидел на этом месте буквально десять минут назад, но испарился. Симпатичный был, я хотел подкатить. А тут уже ты нарисовался, – он оглядел Чана с головы до ног, задерживая оценивающий взгляд на губах, но после заметил бокал в руках Бана. – Не хочешь чего-нибудь покрепче? Джин, ром, виски, чейзер? Я угощаю. – Ты как греческий бог, – незнакомец вытянулся мгновенно, расправил плечи, и кокетливая улыбка вновь появилась на манящих устах. – Аполлон? Или Купидон, что стреляет в сердца людские и заставляет влюбляться? Ну что, это любовь с первого взгляда? – хоть рыжий и пьян, обаяние, видимо, было у него в крови с рождения, и алкоголь на него никоим образом не влиял. – Дионис. Хочешь заставить меня напиться, а после использовать в своих целях против моей воли... – Крис смотрел на плескающуюся жидкость и говорил куда-то в пустоту, но его прервали. – А ты уверен, что будешь против? – тëмные глаза сверкнули хищно. Улыбнулся, показывая острые белоснежные клыки. Чан сглотнул шумно, но эта маленькая, но тем не менее, важная деталь ускользнула в грохочущей музыке. Жар пополз вверх, обжигая сначала грудь, потом шею, а затем, всë выше и выше пробираясь, заставил лицо полыхать. Пока Крис пребывал в оцепенении и раздумьях, огненно-рыжий опрокинул очередной шот текилы и незаметно отошëл в сторону туалета. Взвесив все аргументы «За» и «Против», а также вспоминая фантазии и сны с участием парня, Чан немедля пошëл за ним, и как только дверь туалетной комнаты захлопнулась, впечатал его в стену и поцеловал пламенно. Казавшиеся твердыми губы оказались мягкими и немного суховатыми с привкусом лайма и соли, но это не портило сладость поцелуя. Ждать ответных действий не пришлось долго: рыжий перехватил инициативу, прикусывая нижнюю губу, и положил руку Чану на шею, поглаживая большим пальцем кадык. Поцелуй из трепетных касаний перерос в борьбу: влажные губы сминали друг друга поочерёдно, соревнуясь за право вести, скольжение языков возбуждало всë больше и больше, а руки блуждали по телу, ища эрогенные зоны. – Хэй, я ведь даже не спросил, как тебя зовут и есть ли тебе восемнадцать, – в попытке восстановить сбившееся дыхание проговорил Чан в губы рыжего. Тот утянул Бана в новый головокружительный поцелуй, хватая волосы Криса в кулак и оттягивая, но после ответил с хрипотцой «Хм, я думаю, ты можешь звать меня Хо, мне двадцать один». – Я Бан Кристофер Чан кстати, мне девятнадцать. – Боже, как официально, – Хо закатил глаза. – И не надейся, что ты будешь сверху, если мы продолжим.***
Старший толкнул Чана, который уже был раздет наполовину, на кровать. Они приняли совместное решение, что лучше поехать к младшему, ибо шанс быть застуканными родителями Хо не привлекал. На чëрных простынях Кристофер выглядел более чем сногсшибательно: молочная кожа крепкого торса притягивала к себе взгляд, и старшему жутко захотелось лизнуть шею Чана. «Не могу больше смотреть» – быстро проговорил он, стянул с себя футболку и почти лëг на Бана. Губы засасывали нежную кожу, не оставляя следов, так как красноватые отметины появятся чуть позже. В то же время пальцы правой руки массировали бордовый сосок, затвердевший не столько от прохладного воздуха в комнате, сколько от возбуждения. Левая рука старшего вела по выпирающим ключицам, потом опустилась к груди, а затем проникла за кромку спортивных штанов, поглаживая вставший член, сочившийся предэякулятом. Чана выгнуло дугой, он цеплялся за лопатки Хо, вонзал в них костлявые пальцы и оставлял следы от коротких ногтей. Старший тянул, медленно поглаживая плоть, и изредка оставлял на теле новые укусы. Для Криса его ласки казались мукой. Мучитель сладостно зашептал, касаясь губами ушной раковины. – Чего же ты хочешь? Может, ты оседлаешь меня? Или желаешь, чтобы я сдерживал тебя и не давал кончить? А может ты хотел бы просто миссионерскую позу? Отвечай, просто попробуй. Чан, закусывающий губу, уже не мог терпеть и сдерживать стоны. – Возможно, всë вместе?... Я не уверен, – голос сорвался на стон, ибо пальцы ловко залезли под боксеры и сразу же сжали головку члена. – В смысле не уверен? Не знаешь, чего хочешь? – ласки переместились ещё ниже, ближе к анальному отверстию. Указательный палец очертил сфинктер, который часто-часто сжимался и разжимался, слабо надавливал и поглаживал. Крис немного напрягся, что не ускользнуло от внимания Хо. Руки остановились, Чан приподнялся на локтях, чтобы спросить, в чëм дело. – Ты ведь девственник, так? – молчание в данном случае было знаком согласия. – Господи боже, почему ты мне раньше не сказал?! – старший свëл брови вместе, из-за этого на лбу образовалась глубокая морщина. – Может, сегодня обойдëмся малой кровью? Взаимная дрочка или я могу тебе отсосать? Или можем вообще закончить, посмотреть фильм, например? Если хочешь, я уйду, вдруг тебе нужно побыть в одиночестве? Просто это как-то... – Бан хмыкнул и в ответ насмешливо посмотрел на Хо: вместе с выпирающим возбуждением старшего сквозь джинсы на размер меньше, как казалось Чану, выражение лица рыжего выглядело нелепо, поэтому он усмехнулся. – То есть, ты реально думаешь, что я бы пошëл за тобой в клубе, если рассчитывал бы на взаимную дрочку? Моя правая рука с этим сама прекрасно справляется. Хо тут же стянул с младшего штаны вместе с боксерами, шлëпнул его по бедру и веселье сразу поубавилось. На смену пришла сладостная жгучая боль, а перевозбуждëнный член начал ныть. Кристофера озадачило подобное усиление возбуждения из-за ударов, но с этим он поэкспериментирует как-нибудь потом. Старший продолжил: – Так что ты там хотел? Всë сразу? Прекрасно, только сначала я буду тебя растягивать. Медленно и долго. Бан внезапно оказался перевëрнут на живот, под который подложили подушку, и с приподнятой вверх задницей. Хоть он был более мускулистым и крупным по сравнению со старшим, тот обладал большей силой. Капли густой смазки упали на ягодицы, а в оправдание баловству Хо добавил без сожаления «Ой, прости, сладкий, случайно получилось. Ах, какой я рассеянный!». Ладонь размазывала субстанцию по промежности, массировала яички и иногда проходилась по члену. – Ты готов? Доверься мне, я постараюсь аккуратно, – разомлевший от ласк Чан промычал в ответ что-то невнятное. Указательный палец протиснулся в узкое нутро, хлюпая смазкой. Гладкие стенки моментально сжались, блокируя любые движения. Хо отвлëк Криса поцелуем, сминая пересохшие губы и поглаживая парня по спине. Тот немного расслабился, позволяя продолжить. Особого удовольствия этого не вызывало, действия лишь порождали терпимую боль и желание закончить растяжку поскорее. С разрешения Чана, старший добавил второй более длинный палец и целенаправленно стал нащупывать простату. Младший несдержанно-громко застонал в кулак, подаваясь назад, когда Хо намеревался вытащить пальцы. Он добавил больше смазки и уже зная, где находится чувствительное место, пытался попасть по нему каждый раз. Незаметно для Криса ввëл третий палец, чуть позже, не встретив сопротивления, четвëртый. Чан стонал в полный голос, когда Хо ускорял движения руки. Бан был уже близко к концу и, крупно дрожа, простонал: – Чëрт возьми, стой-стой-стой, пожалуйста, остановись, я сейчас кончу! Старший отреагировал молниеносно, прекращая движения, и зажал напряжëнный член у основания. Лязг пряжки джинс, которые спущены нетерпеливо вместе с бельем чуть ниже колен, обнажëнный Кристофер, сидящий на бëдрах рыжего искусителя и раскатывающий презерватив по длине члена старшего. Идеальная картина. Хо придерживает младшего за ягодицы, приподнимая, а после, видя мольбу в его глазах, опускает на крепкий член. – Твою мать! Чëрт! – поток ругательств льëтся из уст Чана. Он хочет двигаться, но старший не даëт, останавливает – заставляет привыкнуть к толщине и ощущению наполненности. Крис нетерпеливо хныкает, держится руками за плечи старшего и всë же начинает насаживаться медленно и неумело. Его член покачивается от скачущих движений и иногда тяжело шлëпается о живот, пачкая его в предсеменной жидкости. Хо толкается навстречу резкими и сильными толчками, врезаясь в задницу Чана. Он сминает ягодицы младшего до побелевших костяшек и откидывает голову назад, выпячивая заострëнное адамово яблоко. Крис наклоняется, не прекращая насаживаться, и прикусывает кадык Хо, от чего тот рычит гортанно. Губы вновь встречаются в смазанном из-за толчков поцелуе, где постоянно сталкиваются зубы, прикусываются языки болезненно, но всë это не имеет сейчас значения. Чан обнимает старшего за плечи, пряча голову в изгибе покрасневшей шеи. Испарина, выступившая на телах обоих, создаëт дополнительное скольжение. Как будто в пьяном бреду Крис начинает шептать «Я кончаю» и тут же пачкает живот старшего струëй белесой жидкости. Рыжеволосый прерывисто дышит, ускоряя беспорядочные толчки, прогибается и изливается в презерватив.***
Утром Чан просыпается один в постели со следами на теле, свидетельствующими о том, что произошедшее вчера – не очередная влажная фантазия из-за бушующих гормонов. На подушке рядом лежит бумажка, где ручкой написан номер телефона с именем «Ли Минхо» и подписью «Своим желанием ты призвал меня. Я собираюсь вернуть тебя обратно в церковь, ведь в небеса тебе путь теперь закрыт». Что такое грех? Теперь Чан может сказать наверняка и не задумываться ни на секунду. Ли Минхо – это грех в чистом виде.