Контракт: равноценный обмен

      Интегра Фэйрбрук Уингейтс Мидфорд была идеальным ребенком, несмотря на то, что её характер все еще не вписывался в те каноны, созданные социумом. Родители ни в чем ей не отказывали: хочешь научится стрелять с пистолета — сначала покажи, как ты владеешь шпагой, хочешь избежать чаепитий, которые не несут никакой выгоды для семьи — займись делом, чтобы не было свободного времени, хочешь избежать замужества — добейся этого, победив в турнире по фехтованию. Интегра давно поняла суть негласного правила их семьи: если хочешь что-то получить, отдай что-то взамен, такой-себе равноценный обмен, благодаря которому маленькая графиня получала все, что только захочет, но не становилась избалованной.       Она все еще просыпалась от странных снов, которые уже не могла назвать кошмарами — к человеческой фигуры, состоящей, казалось, из непроглядной клубящейся тьмы, из-за которой можно было увидеть только два горящих диким красным огнем глаза, она уже давно привыкла. К чему она не могла привыкнуть, это к чувству одиночества, которое она испытывала после этих сновидений, но стоило ей услышать родной голос кого-то из семьи, ей тут же становилось легче. Девочка не понимает почему она ощущает столько любви к родителям и бесконечной благодарности уже просто за то, что они есть. Было такое чувство, что она увидела их после долгих лет разлуки, это не было нормальным.       Интегра считалась идеальной, но с женихом своей младшей сестры Интегра познакомилась только когда ей было тринадцать, то есть маленькому Фантомхайву было восемь лет, это даже не удивительно — она никогда не проявляла инициативу, потому что знала почти все о нем от Элизабет. Лиззи было всего семь лет, а она уже не могла дождаться того дня, когда выйдет замуж за своего принца. Сиэль Фантомхайв по её словах был самым красивым и милым мальчиком на свете и даже если бы кто-то попытался бы переубедить её — ничего бы не получилось. Интегра не понимала этого помешательства, но её младшая сестра была слишком романтичной особой — у неё в голове были сказки тетушки Анны и описанное отцом счастливое будущее. Интегра училась на дому, Эдвард уже сейчас готовился к поступлению в Уэстонский колледж, а Элизабет большинство своего времени проводила в особняке графа Фантомхайва, играя с Сиэлем.       В тот день было солнечно, хотя земля все еще была влажной после проливного дождя. Их встречали дядя с супругой и Элизабет, быстро поздоровавшись, упорхнула под тихий смех графини, пытаясь найти своего жениха. Интегра мысленно сделал пометку поговорить с ней о правилах приличия — такое поведение недопустимо для маркизы Мидфорд.        — Не ожидал увидеть тебя сегодня, — несколько удивленно протянул Винсент Фантомхайв пока дворецкий помогал Интегре снять плащ.        — Матушка должна была сообщить Вам, — пожала она плечами, смотря на то, как обреченно вздыхает мужчина.       Френсис была женщиной, которая любила делать сюрпризы своему брату, например, приезжать к нему в гости раньше назначенного времени, и дядя наверняка уже привык к такому, но матушка в этот раз придумала новый сюрприз.       Дворецкий по имени Танака проводил её на второй этаж, где находилась игровая комната, и даже в коридоре был слышен счастливый детский смех. Не любившая общество людей Интегра вежливо сказала, что дальше пойдет сама — заблудиться ей не даст визг сестры.       Именно после ухода дворецкого она познакомилась с маленьким Фантомхайвом, который буквально налетел на неё и упал на пол, испуганно глядя на неё. У него действительно были невероятные синие глаза и необычного цвета волосы. Этот ребенок сочетал в себе внешность отца и матери и это было удивительно, потому что в семье Мидфорд ребенок внешне был похож только на одного родителя.       Интегра присела напротив него, продолжая разглядывать его с холодным любопытством, при этом делая вид, что не замечает детского испуга.        — Значит, ты и есть Сиэль? — спросила она, прищурив глаза.       Если честно, она представляла его немного по-другому — она думала, что наследник графа Фантомхайва будет смелее, а этот трясется от одного её взгляда.        — Я-я н-не… — начал мямлить мальчик, но оборвал себя на полуслове, несмело спросив, — А Вы… кто?       Интегра не сдержалась и весело хмыкнула, скривив губы в еле заметной усмешке, и уже собиралась ответить, как послышался топот детских ног. Совсем скоро из-за угла выскочили Элизабет и еще один мальчик, который обеспокоенно воскликнул:        — Брат!       Маркиза рефлекторно приобнимает сестру, которая кинулась к ней с криком: «Инти!», и смотрит, как к мальчику, с которым она только что разговаривала, подбежал еще один, как две капли воды похожий на него.       Близнецы. Удивительно, что Интегра узнала об этом только сейчас — обычно от Элизабет она слышала только о Сиэле. Что уж говорить, сестра рассказала ей о том, что у Фантомхайвов есть собака по кличке Себастьян, а о том, что у её любимого Сиэля есть брат — ни слова.       Какое пренебрежение.        — Я наконец-то вас познакомлю! — тем временем продолжала щебетать Элизабет, отстраняясь от неё и указывая на одного из близнецом, мальчика, который прибежал сюда вместе с ней, — Это Сиэль. Сиэль, это моя сестра Интегра.        — Интеграл?        — Интегра, — поправила мальчика маркиза, медленно вздыхая. Она посмотрела на Фантомхайва-младшего, ожидая, когда тот представится, но тот молчал, сжимая руку Сиэля, который успокаивающе улыбнулся ему и, повернувшись ко мне, представил брата:        — Это мой младший брат Сириус .       Спустя несколько дней Интегра смогла сделать несколько выводов: старший из близнецов был довольно избалованным ребенком, но этого будто никто не замечал, только умиленно улыбались в ответ на его сияющую улыбку, младший же казался тенью своего брата. Буквально: он молчал, пока его брат увлеченно что-то рассказывал, позволяя себе грустно улыбаться, когда Сиэль и Элизабет, взявшись за руки, шли немного впереди.       Сиэль был действительно очаровательным ребенком, невероятно искренним, но иногда казалось, что о младшем близнеце и вовсе забывают, когда он стоит буквально перед глазами, сжимая руку своего брата, и на это было невыносимо смотреть.        — Неужели у меня появился достойный соперник? — удивился дядюшка Винсент, когда Интегра сделала очередной ход пешкой.       Маркиза все еще не понимала, как этот мужчина занимает пост Цепного Пса, но играл в шахматы он превосходно, этого она не могла не признать — выиграть у него было почти невозможно, за все случаи их совместных партий Интегра смогла одержать победу лишь два раза.       В какой-то момент в комнату заглянули близнецы и старший тут же подбежал к своему отцу, который тут же усадил его около себя на кресло. Что-то заскребло внутри Интегры, стоило ей увидеть, как Сириус несмело топчется около стола, не зная, как ему поступить.        — Ты умеешь играть? — спросила девушка, смотря на мальчика, который даже не сразу понял, что обращаются к нему.        — Н-немного, — промямлил он и Интегра увидела еле заметный интерес в его глазах, стоило ему бросить взгляд на шахматную доску.       Хмыкнув, она подвинулась и, протянув ему руку, буквально приказала:        — Тогда иди сюда — мне нужна помощь, чтобы победить твоего отца.       Интегра кожей чувствовала удивленные взгляды остальной четы Фантомхайв, но все равно не могла отвести взгляда от своего маленького собеседника, который пусть и не сразу, но взялся за её руку и сел около неё. В этот раз Интегра не пыталась победить, ходя так, как хочет «маленькая тень», иногда шепотом поправляя его. Спустя некоторое время Сириус сам начал советоваться с ней и в какой-то момент они смогли победить графа Фантомхайва (который наверняка позволил им сделать это). Мальчик около неё улыбнулся настолько широко, отбросив неуверенность, что впервые стал полной копией своего старшего брата. Сиэль откровенно приревновал близнеца: он спрыгнул на пол и громко пожаловался, что это слишком скучно, явно намекая на то, что он хочет уйти отсюда с братом поскорее. Тот, казалось, опомнился, подошел к Сиэлю, который тут же взял его за руку, и поволок за собой, чтобы поиграть в более «интересные игры». Винсент и Интегра проводили их задумчивым взглядом.

*****

      Интегра Мидфорд никогда не нуждалась в чужой компании, вполне комфортно проводя время с семьей, и даже подумать не могла, что после фестиваля по фехтованию у неё появится хороший приятель, который разбавлял её серые дни письмами и своей компанией.       — Стой, ты учишься играть на флейте заклинателя змей? — уточнила маленькая маркиза, стараясь скрыть улыбку рукой, сдерживая искренние смешки.       — Это мечта детства, — пожал плечами Чарльз, еле заметно краснея щеками, из-за чего маленькая маркиза начала улыбаться еще шире, что не ускользнуло от его взгляда.       Их общение началось с письма, в котором Чарльз скупо восхитился её навыками и в котором был легкий намек на то, что он хочет продолжить их общение. Честно говоря, Интегра скептически отнеслась к этому, даже решила многозначительно проигнорировать это, посчитав, что мальчишка хочет этого из-за того, что она из рода Мидфорд.        — Если это так, ты можешь смело бросить в него перчатку, — спокойно пожала плечами Френсис, не видя в этом ничего такого.       Но Чарльз проявлял интерес к разговору, говорил и стоически игнорировал холодный взгляд, полный подозрения. На тот момент Интегра знала о его увлечениях, о его лучшем друге, Чарльзе Грее, а тот о ней не знал ничего. Маркиза ждала промашки, чего-то странного, но он держался, и спустя несколько недель девушка рискнула, и сама начала разговор.       — Это настолько смешно? — спросил Чарльз, вырывая её из мыслей.       Интегра не сразу поняла о чем он, но, вспомнив о флейте заклинателей змей, честно ответила:        — Немного. Но еще это мило.       Не умилится его смущенному выражению лица было невозможно.       Он был единственным другом Интегры, поэтому являлся лучшим для неё.

*****

      Интегра не любила чаепития с тетушкой Анной: она должна была поддерживать с ней бессмысленный разговор, слушать о том, что её не интересовало — моде, стихах, вышивании, танцах. Улыбка Анджелины Даллес не касалась её глаз, да и сама она выглядела невероятно грустной, когда слушала, что Интегра предпочитает изучать историю, стратегию, любит фехтование и шахматы.       На чаепитиях Анджелина предпочитала разговаривать с маленькой Элизабет, которая с восторгом слушала о том, из чего сделаны девочки — из пудры, сахара и всего самого-самого милого. Элизабет с восхищением слушала это, улыбаясь, когда тетушка Анна гладила её по голове. Лиззи куталась в эти слова, пока её старшая сестра напряженно стискивала чашку.       Баронесса Даллес говорила о том, что девочки — самые милые существа, что они слабые и нуждаются в защите.       Интегре хотелось закрыть своей сестре уши и спрятать от этих ядовито-сладких речей, но Элизабет уже была в их власти, запоминая «мудрость», которой делилась тетушка Анна.       Замолчи-замолчи-замолчи-замолчи! В семье Мидфорд все владеют искусством фехтования, они не слабые. Девочки не слабые — Френсис сильнее своего мужа, и он полюбил её за это, Интегра считает себя сильной, Элизабет не просто сильна, она маленький гений, сильнее мальчишек, с которыми она учится фехтованию.       Но сейчас её глаза сияют и Интегре страшно от того, что она видит — Элизабет сделала выводы, она хочет быть тихой и слабой, она хочет прятаться за женихом, который защитит её как настоящий рыцарь.       Когда приходит Френсис, Интегра чуть ли не вздыхает от облегчения, благодарит баронессу и идет к матери. Сестра весело рассказывает, как прошел её день, и Френсис улыбается, пока Интегра не говорит:        — Я не хочу, чтобы мы ходили на эти чаепития.       Матушка смотрит на неё, пытаясь понять причину «каприза», и все же кивает, видя холодную ярость в глазах Интегры. Френсис не говорит, но видит, как Интегра сжимает кулаки, с болью смотря на Элизабет, и понимает, что то, что её дочери сегодня услышали, они запомнят на всю жизнь.       Но слова Анджелины Даллес не были столь страшными как те, которые сказал Сиэль.       В тот день жених Элизабет практиковался в фехтовании с её матерью, что было невероятной честью, которую такой ребенок как он еще не мог осознать.       Элизабет и Сириус наблюдали за ними, сидя на стульях, даже Интегра позволила себе расслабится, поглаживая собаку. Ей нравился Себастьян — этот пес был послушным и, смотря на него, девушка чувствовала странную ностальгию. Маркиза любила гладить и почему-то это казалось сном наяву и вводило в некий транс.       В какой-то момент Сиэля сбил с ног особо сильный удар Френсис и, стоило ей уйти, как Элизабет сразу же подбежала к своему жениху, который сказал пугающие в своей беспощадности слова:       — Сильные женщины страшные.       Элизабет испуганным кроликом замерла перед ним и даже Интегра застыла, чувствуя, как кровь холонет в жилах. Вскочив на ноги, девушка хотела лишь одного: успеть схватить сестру и не позволить ей услышать предложение, но не успела:        — Я рад, что моей женой станет красавица, — искренне улыбнулся Сиэль, забивая последний гвоздь в крышку своего гроба.       В тот вечер Элизабет рыдала, цепляясь за старшую сестру, пока Интегра отчаянно прижимала её к себе.       Детские слова самые жестокие. Почему девушка, сильнее своего избранника, «не такая»? Почему её Элизабет должна становиться слабее, а не её жених становиться сильнее?        — Я страшная, он меня никогда не полюбит! — рыдала девочка, прижимаясь ближе к старшей сестре.        — Что за вздор? Почему страшная?        — Потому что я умею драться, значит я не милая, а если не милая, то я страшная!       Интегра немного отстранилась и посмотрела в заплаканные глаза Элизабет. Сейчас её вряд ли можно было назвать миленькой — покрасневшие глаза и опухшее лицо никого не красило, но для Интегры сестра казалась все такой же красивой.        — Жена должна быть поддержкой для своего мужа, — медленно начала говорить маркиза, тщательно подбирая слова, которые могли бы успокоить, — Сиэль слабый, он не может постоять за себя. Ты — его поддержка, значит нет ничего такого в том, что ты будешь сильнее.       Эти слова немного успокоили Элизабет и спустя несколько минут она, утомленная рыданиями, уснула, не отпуская руки старшей сестры.       После этого Интегра начала холодно относится к Сиэлю.       Её холодность к наследнику рода Фантомхайв замечали все, но никто не придавал этому особого значения, даже дядя Винсент улыбался и говорил, что она все больше становится похожей на свою мать (что всегда являлось для неё комплиментом). Никого это не беспокоило, кроме Элизабет и, как оказалось, Сириуса.        — Сиэль что-то сделал?       В комнате были только они двое — остальные предпочли прогулку. Вообще планировалось, что они все вместе погуляют, но Сириус заболел и остался дома. Этот мальчик был невероятно скромным и до жути добрым, потому что он уговорил родителей и всех остальных не обращать на него внимания и пойти погулять Интегра почему-то осталась с ним.        — С чего ты это взял? — сухо спросила маркиза, отрывая взгляд от книги.       Свет отражался в линзах её очков, скрывая глаза, из-за чего маленький мальчик испуганно сглотнул, но, тем не менее, продолжил:        — Ты игнорируешь Сиэля — это странно.       В одном этом предложении скрывалось столько эмоций — неверие и удивление были слышны наиболее отчетливо, — что Интегра на секунду растерялась. Чужое удивление было как никогда понятно — Сиэль всегда был в центре внимания, на него всегда смотрели, Сириус же был его тенью, но Интегра вела себя так, будто все было наоборот. Маркиза все еще помнила те слова, которые ранили сестру, и общаться с этим человеком, пусть даже он и был маленьким мальчиком, было выше её сил, чести и достоинства. Возможно, она бы еще и игнорировала Сириуса из-за того, что он был полной копией «обидчика» Элизабет, но он ничего не сделал, а Интегра была выше детских обид.        — Если брат сделал что-то, я прошу за него прощения, — продолжил говорить мальчик, с надеждой смотря на свою кузину.       Что за детская непосредственность.       Интегра неосознанно улыбнулась краешками губ и погладила Сириуса по голове, из-за чего тот замер, широко распахнув глаза.        — Твой брат обидел мою сестру.        — Обидел Лиззи? — в неверии переспросил он и, импульсивно схватив Интегру за руку, взволновано предложил, — Я извинюсь перед ней.        — Ты не можешь брать чужую вину на себя, твой брат сам должен научиться нести ответственность за свои слова.       Сириус опустил голову, комкая простынь в руках, и тихо, на грани слышимости, спросил:        — Она еще обижается?       Если бы он был старше, Интегра уверена, что вопрос звучал бы так: «Ей все еще больно?». Но он был маленьким мальчиком, который очень переживает за близких ему людей.        — Нет, — к сожалению, — Но теперь обижаюсь я.        — Простите…        — Не извиняйся, — резко перебила Интегра, не выдерживая этого «самопожертвования», — Мне нужно немного времени, чтобы остыть, понял?       Сириус кивнул, все еще выглядя напряженным, но маркиза смело отмахнулась от этого, быстро выходя из комнаты. Он ей не родной брат, чтобы она тратила на него еще больше сил, чем потратила на него сейчас, пусть его родители отделяют личности близнецов друг от друга и учат их жить за себя, для Интегры же в приоритете счастье Элизабет и только.       А обида… Когда-нибудь она перестанет игнорировать Сиэля.       Интегра перестала игнорировать Сиэля на его десятый День рождения.