Nobody Could Take Your Place

      У них за плечами чуть больше полугода совместной жизни, а по ощущениям уже больше пяти лет. Хёнджину ещё никогда и ни с кем не было так уютно и комфортно, как с Минхо. Его парень был добрым, милым и улыбчивым. Поэтому, наверное, Джин и любил его так сильно. Ли в последние несколько месяцев был единственным лучиком света в его тёмном царстве из долгов по учёбе и завалов на подработке.       И Хван был искренне счастлив, что смог выбить себе полноценный выходной на завтра. Он устал от работы и учёбы, устал от начальства и даже собственного окружения. Нервное состояние Минхо тоже не шибко успокаивало. С самого начал недели парень только и делает, что ворчит, ругается и выпадает из жизни. Вот они ведут оживлённый диалог, перекрикивая друг друга, а в следующую секунду Хо уже сидит молча и не слышит ничего, лишь смотрит в пустоту.       Такое не могло не пугать. Хёнджин терпел два дня, а на третий решил, что его возлюбленному, впрочем, как и ему самому, нужен отдых. Уютный день в компании домашней еды, старых ситкомов и самого Джина. Так что сейчас студент расслабленно шёл к магазину, чтобы набрать там продуктов и сладостей, а после с полными пакетами идти на съёмную квартиру, где он непременно встретит родного и любимого человека.       Но большие ожидания всегда вдребезги разбиваются о реальность, не так ли? Хёнджин вошёл в квартиру, сразу скидывая у порога кеды и проходя на кухню. Минхо, кажется, был в их спальне, шумел и гремел вещами, что-то старательно перебирая. Это было вполне нормально для них, сам Хван не из любителей соблюдать чистоту в квартире, в то время как Ли обожал, чтобы всё и всегда лежало на своих местах.       — Слушай, Хо, — Джин идёт в их общую спальню, по пути скидывает на диван в гостиной курту, — я отпросился у начальства и завтра у меня выходной, — в комнате кавардак жуткий, так сразу виновника и не найти. — А что происходит? — Хёнджину начинает казаться, что он выбрал неудачное время для романтических посиделок, потому что Хо может запросто запрячь его и устроить генеральную уборку.       — Происходит то, что ты не умеешь убирать за собой свои вещи, — Минхо показывается быстро, в руках корзина с грязным бельём, в которую он скидывает чуть ли не каждую вторую вещь из шкафа. — Хёнджин, — парень уже ожидает пиздеца, Ли редко обращается к нему так, — я же сто раз просил тебя не разбрасывать свои вещи! Ты можешь хоть иногда услышать меня? — Минхо выглядит со стороны злым и взъерошенным, но взгляд у него потерянного котёнка, ощущение, что он вот-вот заплачет.       — Хо, что случилось? — Джину хочется подойти и обнять любимого, держать пока он не успокоиться. Но сделать первый шаг сложно и страшно, он видит старшего в таком состоянии впервые.       — Ты случился! — у Минхо слова летят одна за другой, как пулемётные дроби, и голос срывается. — Случился бардак в нашей квартире, в моей жизни, везде, понимаешь? И всё из-за тебя! А так у меня всё отлично! — корзина падает на пол у ног Ли. Он смотрит в глаза своего парня обвиняюще, пытается найти во взгляде напротив хоть что-то. Но в итоге сдаётся. Разворачивается и идёт к кровати, садится на край и накрывает лицо ладонями, дышит медленно, стараясь успокоится, выходит откровенно хуёво.       — Минхо, — Хван переступает через себя и делает первый шаг к старшему, а дальше уже проще. Остальные действия проходят на автомате, без мыслей. Он даже не успевает уловить тот момент, когда уже сидит на полу перед своим парнем и берёт его холодные руки в свои, пытаясь согреть. — Тебе нужно успокоиться, слышишь меня? Давай поговорим.       — О чём, Хёнджин? — голос дрожит и Минхо на грани истерики. — О чём нам вообще говорить? — Ли смотрит в глаза напротив, всё ещё что-то старательно ищет. А у Хвана сердце трещит по швам, потому что больно безумно.       — Хо, я же вижу, что всё не в порядке, — он проглатывает ком в горле, пытаясь говорить, чтоб не потеряться в горьких чувствах. — И если бы дело было только в бардаке, ты бы просто кинул в меня моими же вещами. Ты же всегда так делал... — Минхо смотрит в пол, чувствует себя виноватым в том, что он просто существует, пока Хёнджин пытается побороть себя, взять ситуацию под контроль.       — Прости, Хёнджин, — мир рушится по маленьким кусочкам. — Нам правда не о чём с тобой говорить... — у Хвана земля уходит из-под ног, из горла не вырывается ни звука и взгляд застывает на том же месте, где только что сидел Минхо.       Ли встает и уходит в ванную, чтобы ополоснуть лицо и привести себя в относительный порядок. Но закрыв за собой двер, он садится на холодный кафель и просто плачет бесшумно. Он слушает, как младший вытаскивает дорожную сумку с верхних полок, как что-то падает на самого парня вслед за злосчастной сумкой, но тот, кажется, даже не замечает этого. А дальше тишина минут пятнадцать, пока он складывает некоторые вещи, и звук застёгивающегося замка.       Дышать становится тяжело, когда Ли осознает, что Хван уже в гостиной. Там он оставил куртку... Шуршание куртки, змейка замка и тихий стук в дверь, после которого следует: «Не сиди на полу, пожалуйста. Я ушёл к Сынмину, Хо». Пара минут на кеды и щелчок замка на входной двери.       Хёнджин ушёл...       У Минхо истерика дикая. Слёз уже нет, они закончились давно, но состояние критическое. Пальцы рук трясёт, голова раскалывается и в горле горький ком из боли и обиды. Он держался из последних сил, чтобы не показать себя такого Хвану, но в итоге, кажется, сделал только хуже.       Он знал, что это случится ещё задолго до этого утра. И наверное даже задолго до начала их отношений. Ли как никто другой понимал, что испортит всё собственными руками. Но он не сделал ничего, чтобы избежать этой минуты. Дни сменяли друг друга одна за другой, приближая дату, от которой Хо ежегодно умереть хочется. Но он ничего с этим сделать не может, старший всегда слишком слаб в это время.       Спустя час Минхо выходит из ванной, ноги ватные, и он спотыкается о каждую вещь, что валяется не на своём месте. Он продолжает свой путь на кухню, где лежат два огромных пакета с продуктами, и оттуда выглядывает пачка мармеладных мишек и парочка шоколадок с кофейным вкусом. Сердце сжимается болезненно от воспоминаний. Но совсем не о Хёнджине...