Память.

Темно. Тихо. И ничего не происходит. Я двигаюсь в кромешной тьме, пытаясь дотронуться до чего-нибудь, ощутить хоть что-нибудь кончиками пальцев. Ничего. Вокруг лишь пустота и тишина. Только воздух, да и тот я, кажется, не чувствую. Равно как и собственное тело. И такая зловещая темнота… Я двигаюсь то ли вперёд, то ли назад… сам не знаю куда. Я затерялся в пространстве и времени. Словно в небытие. Это было странное ощущение – находиться в столь странном месте и ничего, абсолютно ничего не чувствовать. И как только я поймал себя на мысли, что действительно не испытываю никаких эмоций, мне вдруг стало невероятно страшно. Я что, умер?.. Эта мысль поразила меня, словно удар током, и я почувствовал бешеный приступ паники. Словно очнулся от глубокого ступора. Я начал оборачиваться то вправо, то влево, повернулся на сто восемьдесят градусов, в ужасе ища выход, словно загнанная мышь. Но вокруг было темно, хоть глаз выколи. Я не видел даже собственных ладоней, вытянутых на расстоянии двадцати сантиметров от лица. Страх, вместо того чтобы сковать меня, как это красиво описывается в книгах и в фильмах, лишь подстегнул к действиям. К бегству. Но вокруг ничего, только тьма и тишина. Я абсолютно ничего не помнил и не имел ни малейшего представления о том, где я и как сюда попал. Я готов был закричать и внезапно… Я правда это вижу? Белое, крохотное пятнышко света вдали? Да, я определённо видел его, потому что в голове вдруг зазвучали какие-то странные звуки, в которые я никак не мог вслушаться, а перед глазами начали мелькать картинки, но так быстро, что я не мог вглядеться ни в одну из них… На смерть это было непохоже. Как и любой нормальный человек, я никогда не думал, каково это – умирать. Но в подсознании смерть представлялась мне иначе, чем сейчас. Мне казалось, когда ты умираешь, ты падаешь. А я не падал. И пятно света уменьшается и постепенно исчезает в темноте, но сейчас оно увеличивалось. Увеличивалось… И вместе с ним шум в голове усиливался, а картинки замелькали всё быстрее и быстрее, пока свет, наконец, не ослепил меня и не поглотил целиком. Последнее, что я услышал, был оглушительный писк больничного монитора. Ведь это был больничный монитор?.. В следующую секунду я ощутил то, что обычно чувствуешь, очнувшись от глубокого сна и ещё не открыв глаза – ты словно постепенно возвращаешься в собственное тело после длительного блуждания где-то в небытие, в стране сновидений. Я, не решаясь шевелиться, всё ещё ничего не понимая и не чувствуя, некоторое время продолжал лежать без движения, но затем всё-таки попытался сфокусироваться на своих ощущениях. В первые мгновения это было непросто - мысли в голове текли медленно, словно мёд. Однако вскоре я понял, что слышу какой-то тихий размеренный писк. Заставив мозг усиленно работать, я покопался в памяти и вспомнил, на что был похож этот звук – больничный монитор. Я знал, как он пищит, из фильмов. Так значит, я в больнице? Преисполненный любопытством, я попытался приоткрыть веки, но удалось лишь с третьей попытки. Яркий свет резко ударил в глаза, вызвав почти болезненные ощущения. Часто-часто моргая, я, наконец, привык к свету. Однако тут же появилась новая проблема – изображение перед глазами плыло. До конца сфокусировать взгляд мне так и не удалось, но предметы, в принципе, я видел нормально. Моргать также было тяжело – веки словно налились свинцом после долгого сна. Когда, наконец, зрение окончательно ко мне вернулось, я увидел над собой белый потолок. Поняв, что этого слишком мало, что определить моё местонахождение, я набрал в лёгкие побольше воздуха и попытался шевельнуться. Тело неохотно отозвалось болью – конечности затекли, спина и шея заныли, голова гудела. Господи, сколько же я пролежал без сознания?.. В любом случае, пока я оставил попытки подняться, вместо этого попытался сфокусироваться на осязании. Судя по ощущениям, я лежал на кровати, голова покоилась на подушке. Туловище, не считая груди и головы, лежало под одеялом. Руки покоились сверху на нём. Одна – с правой стороны, строго вдоль тела. А другая… Я вдруг понял, что мою левую руку кто-то держит. Я чувствовал, как чьи-то мягкие пальцы переплелись с моими. Чувствовал прикосновение тёплой ладони к своей. Я начал медленно поворачивать голову – как никак, она всё ещё болела, и шея гнулась плохо. Но то, что я увидел, стоило моих усилий. Рядом со мной оказался мужчина, на первый взгляд лет двадцати, сидящий у моей кровати на жутко неудобном пластмассовом стуле, от одного взгляда на который неприятно заныла спина. Он полусидел, полулежал на нём, уперевшись грудью в край моей кровати, положив одну руку сверху на одеяло и уткнувшись в неё лбом. Вторая рука была согнута в локте, также лежала на кровати и сжимала мою собственную руку. Человек спал. Я неслабо удивился. Лица незнакомца я не видел, но мне достаточно было взглянуть на его затылок, причёску и одежду, чтобы понять – этого человека я вижу впервые. Что он здесь делает? Почему держит меня за руку? Кто это вообще такой?.. Мне сразу стало не по себе. На секунду даже показалось, что я действительно умер. Или всё ещё сплю. Всё происходящее вокруг казалось каким-то нереальным… Я вновь поднял взгляд к потолку, затем подтянулся на правой руке на кровати, принимая полусидящее положение. Со второй попытки мне это удалось, хоть и с огромным трудом – в плече почувствовалась резкая боль, так что я едва не заскулил, вовремя прикусив язык. Левой рукой, которую держал в своей незнакомец, я старался не шевелить – не хотелось пока его будить. Вдруг он окажется опасным, или ещё что. Прежде следовало понять, где я нахожусь, а уже из этого делать последующие выводы. Оглядевшись по сторонам, я почти тут же догадался, куда попал – в больничную палату. Белый потолок, белые стены, небольшой деревянный шкаф напротив кровати. С левой стороны – стул для посетителей, на котором спал незнакомец, прямо за его спиной – дверь в коридор, которая, кстати, была открыта. С правой стороны – пищащий монитор, который начал меня порядком раздражать. На стене было окно, за которым светило полуденное солнце. Я не был уверен, но мне казалось, что сейчас именно полдень. В коридоре туда-сюда сновали врачи в белых халатах и пациенты. Судя по всему, эта была реальность. Или очень реалистичный сон. Или бред. Во всяком случае, ощущение чужой руки в моей было реально. Кровать подо мной тоже. И даже головная боль. Не удержавшись, я потянулся свободной рукой ко лбу, но вместо кожи нащупал пальцами какую-то материю. Бинт – услужливо подкинула нужное слово память. Запахи лекарств также были вполне реальны. Озадаченный, я погрузился в раздумья. Итак, что мы имеем? Я лежу в больнице. С разбитой головой. С кучей саднящих ран и синяков по всему телу (это я тоже понял по ощущениям). С перевязанным правым плечом. И с абсолютно незнакомым мне юношей, услужливо держащим меня за руку. Я вновь откинулся на подушку, но медленно и аккуратно, стараясь не разбудить моего странного посетителя. Голову, и без того больную, заполнили неприятные мысли – всевозможные версии того, как я угодил в больницу. Я упал с лестницы? В загородном особняке Джинни такое вполне возможно – я всегда удивлялся, как она может ходить по таким крутым винтовым лестницам. А был ли я вообще у Джинни перед потерей сознания? Или меня избили? Я попытался вспомнить хоть что-то, но в голове была абсолютная пустота. И где мама, сёстры, отчим? Почему вместо них на стуле сидит этот парень? Просто класс, Стайлс. Ты бьёшь все рекорды идиотизма. Попасть в больницу и даже не помнить как, блять. Как раз в твоём духе. Впрочем, размышления мои прервались ноющей болью во всём теле. Я поднял затёкшую правую руку, чуть поморщился от перевязанной раны на плече, сжал и разжал несколько раз пальцы. Руку начало покалывать. Нестерпимо хотелось пить, голова вдруг закружилась. Левая рука, согнутая в локте, тоже затекла. Я не выдержал и шевельнул ею. Да и парня давно пора будить – пора разобраться, что к чему. Незнакомец тут же испустил глубокий вздох, означающий, что он просыпается. Я вздрогнул, к горлу подкатил ком страха. Может, не стоило его будить? В любом случае, уже слишком поздно… Он поднял голову, застонав от боли в затёкшей спине и шее. С трудом разлепил глаза, но как только увидел меня… Я готов поклясться, его сон в ту секунду как рукой сняло. - Гарри? Я шумно сглотнул. Откуда он знает моё имя? И голос его прозвучал так странно… С таким изумлением, надеждой, нежностью… Я вздрогнул, услышав этот полушёпот. И приложил огромные усилия, чтобы не высвободить свою руку из его. Мы смотрели друг на друга в немом удивлении несколько мгновений. Парень был красив, даже очень. Лохматые, спутанные, но всё ещё держащие форму волосы – чёлка смотрела вверх. Видимо, парень пользовался лаком для укладки. Это причёска была ему к лицу. Глаза были голубыми, в них отражалось смешанное чувство усталости, удивления и… надежды? Стайлс, кретин, блять, нашёл время любоваться. Идеальную внешность портил только измождённый вид незнакомца. Под красными опухшими глазами пролегли тёмные круги, кожа была бледной, веки отяжелели от усталости. Я на секунду подумал, зачем его вообще разбудил? Парню требовалось как минимум десять часов крепкого сна… - Господи, Хаз, ты очнулся! Нокаут. Челюсть отвисла чуть ли не до пола. Откуда он знал моё прозвище?! Ладно, имя, но прозвище, данное в семье? Мне стало по-настоящему страшно. Однако прежде чем я успел задать ему хоть один вопрос, парень вдруг вскочил со стула, так что тот опрокинулся на пол с немилосердным для моих ушей грохотом. Незнакомец быстро нагнулся ко мне, обхватив холодными ладонями моё лицо. Я зажмурился, приготовившись к чему угодно, в основном к побоям, но то, что произошло на самом деле, заставило меня едва ли не умереть на месте. Парень… господи, он целовал всё моё лицо, приговаривая что-то вроде: «Хазза, Гарри, родной мой, любимый, ты очнулся, слава Богу, малыш, солнышко». Я чувствовал его слёзы на своих щеках. Когда он слегка сдавил пальцами от волнения мои виски, я застонал от боли. Парень отстранился, мгновенно ослабив «хватку». - Солнышко, прости, я забыл совсем… Он поднял взгляд на мою перевязанную голову и сглотнул. Сглотнул собственные слёзы. Сказать, что я был в шоке, всё равно что ничего не сказать. И если бы мне не было так страшно, я бы разразился идиотским, полубезумным смехом. Но мне было жутко не по себе, потому что теперь я был почти на 90 процентов уверен, что это страшный сон, и я всё ещё сплю. И когда парень вновь принялся покрывать влажными поцелуями моё лицо, нервы сдали, и я резко оттолкнул его от себя, уперевшись руками ему в грудь. Правое плечо пронзила боль, и я взвыл. Незнакомец, сначала удивлённый, а потом испуганный, хотел было броситься ко мне, едва услышав крик. Но я резко выставил левую руку вперёд и, тяжело дыша, прохрипел: - Кто… ты… такой? Что… тебе нужно? Взгляд, которым он наградил меня в тот момент, я забуду очень, очень нескоро… - Ваше имя? - Гарри. Гарри Стайлс. - Дата рождения? - Девяносто четвёртый год. - Есть ли у вас сёстры? - Ну да… - Назовите их имена. - Эээ… Я удивлённо уставился на доктора – женщину средних лет с несколькими седыми прядями в тёмных волосах, походившую на барсука. Что за странные вопросы? Зачем ей это? Я недоумённо назвал ей имя сестры. - Почему вы замялись перед ответом? Не могли вспомнить? Она издевается? - Эээ… Вообще-то нет. Просто не могу понять, зачем вам всё это знать. Миссис Клэр (так она представилась, войдя в мою палату) вздохнула, затем начала подробно отвечать на мой вопрос: - Простите, мистер Стайлс, что не разъяснила сразу. Дело в том, что 10 дней назад вы поступили к нам без сознания, потому что попали в дорожную аварию. В основном пострадала голова и немного – правое плечо. Все полторы недели вы пролежали в коме. И, судя по словам мистера Томлинсона, пострадал отдел мозга, отвечающий за вашу память. Другими словами – у вас частичная амнезия. Он утверждает, что вы его не помните. Это так? - Мистер Томлинсон? - Луи Томлинсон – молодой человек, дежуривший все 10 дней возле вашей постели. Это он увидел, как вы очнулись, и позвал меня. Он утверждает, что вы его не помните. - Нет… - растерянно подтвердил я. В голове всплыло, как он пять минут назад рухнул на колени возле моей кровати, крича: «Гарри, это же я, малыш, солнышко, Луи, твой Лу!» Но я упрямо твердил, что не помню его, и тогда он выбежал за медсестрой. Она пришла, а вот его ко мне, видимо, не пустила. Миссис Клэр снова тяжело вздохнула, словно собиралась произнести нечто тяжёлое для меня. Мне эти ежесекундные вздохи начали действовать на нервы. - Это очень печально, потому что мистер Томлинсон – ваш жених. Пусто. В голове абсолютно пусто. Я тупо пялился на доктора, переваривая услышанное. Мне потребовалось добрых полминуты, чтобы по её глазам понять, что она не шутит. Чтобы полностью осознать услышанное. И как только я осознал, меня с головой накрыла целая волна противоречивых эмоций. Сердце забилось как бешенное. Похоже, это действительно сон, или я очнулся в другой реальности. - Что?! Это что, шутка? Я не гей, у меня есть девушка – Джинни, позвоните ей, она… - не своим голосом заорал я. - Стоп, Гарри, тише. Вы ещё не совсем окрепли для столь бурных эмоциональных потрясений. – Снова вздох, и я едва сдержался, чтобы не двинуть Клэр в челюсть. - Давайте по порядку. Как, вы сказали, зовут вашу девушку? - Джинни! – всё так же нервно, едва не срываясь на крик, ответил я. - Хмм… - Доктор ненадолго задумалась. Глаза её сузились, словно она пыталась отгадать загадку. И вдруг расширились, словно она нашла ответ: - А сколько вам лет, мистер Стайлс? Мне нужна не дата рождения. Я озадаченно посмотрел на неё, затем с сомнением пролепетал, ибо уже ни в чём не был уверен на сто процентов: - Эмм… восемнадцать… - А теперь подождите меня здесь, я вернусь через минуту. – Казалось, она всё поняла, и ей оставалось только получить подтверждение. Но прежде чем она выскочила за дверь, я схватил её за руку. - Вы позвоните моей семье? Скажете, что я очнулся? - Разумеется. – Она тепло улыбнулась, затем удивительно бодрым для её возраста шагом покинула палату. А я… Я вдруг почувствовал, как страх и одиночество опутывают меня липкими, невидимыми нитями. Я не понимал, что происходит. Я просто не мог осознать. Мысли путались. В голове крутились лишь два слова, поочерёдно сменяя друг друга: амнезия, жених, амнезия, жених... Голова раскалывалась от боли, шла кругом, сердце глухо стучало в груди. Испустив тяжёлый вздох, я откинулся на подушку и натянул одеяло до подбородка. Против воли на глазах выступили слёзы, но я быстро подавил желание разреветься. Всё нормально, просто частичная потеря памяти… Господи, и сколько лет я забыл? Сколько ж времени прошло с тех пор, как я разлюбил Джинни, стал геем и обручился со смазливым двадцатилетним парнем?.. Мне было страшно. В особенности потому, что я будто проснулся в другом, чужом мире, где всё казалось незнакомым и неправильным. Где мама, отчим, сёстры? Мне срочно требовалось увидеть хоть одно знакомое лицо, чтобы понять, что всё вокруг действительно реально. Я перевернулся на бок и закрыл глаза, не в силах думать о чём-то. Возможно, я и вправду бы уснул, если бы не почти тот час же распахнувшаяся дверь моей палаты. Я рывком сел на кровати и уставился на вошедших миссис Клэр и Луи. При взгляде на второго я быстро опустил глаза. Смотреть на него, даже просто переносить его присутствие рядом было выше моих сил… - Мистер Стайлс, благодаря мистеру Томлинсону – его фамилия резанула слух, и я едва сдержался, чтобы не заткнуть уши руками, - я поняла, какой примерно отрезок времени был стёрт из вашей памяти – около полутора лет! – она говорила так весело, словно приглашала сходить в Старбакс, отведать пончиков в глазури. - Полутора лет? – тупо переспросил я. Голос мой прозвучал глухо, словно новость сильно расстроила меня. На самом деле я просто не мог собрать блуждающие в больной голове мысли в кучу. Соображать было не так уж просто. А так, возможно, я действительно бы очень расстроился. - Гарри, ты… - в разговор неожиданно вступил мой новоиспечённый жених, и я метнул на него испуганный взгляд. Его голос звучал слишком обеспокоено. Уж лучше бы он кричал... - Оставлю вас наедине, мистер Томлинсон должен многое вам рассказать. – Прочирикала миссис Клэр и выпорхнула за дверь, подмигнув мне на прощание. Очень утешительно, что тут скажешь… Как только она ушла, я медленно, прилагая огромные усилия, поднял взгляд на Луи. И тут же на мгновение перестал дышать – столько нескрываемой боли было в его голубых глазах… Я опустил взгляд, впервые почувствовав себя виноватым. Невольно, сам того не желая, я причинил ему боль. Я совершенно не знал этого человека, я страшился самой мысли о том, что он и вправду мог оказаться моим женихом, и, тем не менее, меня резко потянуло к нему... При виде его мокрых от слёз глаз сердце невольно заныло. Злость и настороженность куда-то улетучились. Я хотел обнять и утешить парня, но быстро подавил это желание. - Луи, я… - что я? Что я мог сказать человеку, которого не помнил и которому по не воле разбил сердце?.. Я тщетно искал нужные слова, и, не найдя, вновь поднял на Луи грустный взгляд. Тот слабо улыбнулся мне, и от этой улыбки в душе сразу разлилось тепло. Я смущённо улыбнулся в ответ, желая ободрить парня. - Давай я расскажу тебе всё по порядку. - Томлинсон быстро смахнул рукавом джинсовой куртки слёзы и сел на тот самый злосчастный стул для посетителей. Надо отдать ему должное, он очень быстро взял себя в руки и полностью успокоился. – Меня зовут Луи. Луи Уильям Томлинсон. Мне 21 год. Тебе, кстати, девятнадцать. Мы познакомились с тобой в Лондоне, в ночном клубе. - В том самом, в… - Да, - улыбнувшись, перебил Луи, - в том самом. Твоём любимом. От его улыбки у меня невольно быстрее начинало стучать сердце. Он был красив, а улыбка была такой… очаровательной и уютной. Я не понимал, что со мной происходит: тело словно жило отдельно от разума, который упрямо твердил: «Стайлс, очнись, он же парень, ПАРЕНЬ! Очнись и осознай, в какую задницу ты попал!» Я уже не сильно удивлялся тому, что влюбился в него. Ну, если свыкнуться с той мыслью, что я действительно был в него влюблён. - Ты сидел за барной стойкой, грустный, с мутными глазами, пил какую-то дрянь. Сразу было видно, что у тебя что-то стряслось. Я подошёл к тебе, потому что… - в этот момент настала его очередь краснеть. Я удивился. - Почему? – допытывался я. - Ну же, у тебя что, секреты от родного жениха? – несмотря на реплику, голос прозвучал невесело. Я хотел поднять Луи настроение, видеть боль в его глазах было… мучительно. Однако я до сих пор не мог свыкнуться с мыслью, что меня совратил парень. От этого по спине пробежал холодок, в глубине души вновь забурлили злость и скорбь одновременно. На себя, на Луи, на гребаную амнезию… Услышав мою фразу, Томлинсон продолжил увереннее: - Ну… я уже знал на тот момент о своей ориентации. То есть знал, что я гей, и… - Воспользовался моим паршивым самочувствием, гнусный мужлан? – Луи озадаченно посмотрел на меня, не зная, как воспринимать эту шутливую фразу, произнесённую с убийственным выражением лица. Затем он вдруг улыбнулся и сказал: - Узнаю своего Гарри. – Я никак не отреагировал на это его высказывание, хотя в душе что-то шевельнулось. Не знаю, было ли это хорошо или плохо. - Нет, я не из таких. Я просто хотел помочь тебе. На этот раз я не стал перебивать. На меня навалилась жуткая усталость. Я просто лежал и слушал. - Я решился подойти к тебе и узнать, в чём дело. Захотел помочь. По себе знаю, люди в таком состоянии всегда нарываются на неприятности. Ты был только рад. Конечно, откуда не возьмись появился человек, готовый тебя выслушать. И так как ты был пьян, то рассказал мне всё на одном дыхании. Как ты бросил Джинни… - Я бросил Джинни?! Луи не удивился. Он ждал этого вопроса и спокойно ответил: - Она изменила тебе. - Что?! С кем? – в голове невольно всплыл образ моей Джинни, лежащей в постели с кем-то… другим. Это было сродни удару поддых. - Я не знаю. И ты тогда не знал. Рассказал, что просто вошёл в вашу спальню, а она там оказалась не одна. Ты разозлился и тут же бросил её. А после – прямиком в бар. – Вид у Томлинсона, когда он рассказывал мне это, был немного скучающим и разражённым одновременно. Я вздохнул. Выдохнул. Джинни, моя Джинни, изменила мне? Я бросил её?.. Но прежде, чем я успел отдаться в сладостные объятия грусти, раздался неожиданно резкий голос Луи: - Ну, хватит бередить старые раны. Это было полтора года назад. Забудь. - Почему? – также резко спросил я, пожалуй, чуть резче, чем собирался. Я понимал, что Луи прав, но нервы мои были на пределе. - Потому что у меня, видите ли, появился ты? - Да. – Сухо ответил Томлинсон. – Это во-первых. А во-вторых, прошло слишком много времени. Я молчал, Томлинсон тоже. Я тщетно пытался представить себя, нежно ласкающего Луи… В итоге лишь отмахнулся от кривых неприятных видений. - Гарри, послушай меня. Ты любил меня. И я любил тебя. Сейчас тебе трудно это представить, я понимаю. Но поверь мне на слово: ты бы отчаянно хотел вспомнить. Вспомнить, какими мы были счастливыми. Да, Хазза, ты был счастлив. Очень. И я не позволю какой-то злосчастной аварии разрушить это. Не позволю амнезии разрушить нас. – На последних словах голос его сорвался. Всё то время, что Луи говорил, он держал меня за руку, словно я мог в любую минуту исчезнуть, не дослушав до конца. Я не смог противиться нахлынувшим чувствам и, сам не понимая, что творю, в ответ переплёл наши с ним пальцы. Я не помнил этого человека. Но после этих слов показалось, что я знаю его всю жизнь. Я не помнил его. Но он словно всё время был рядом. И я сам не понял в тот момент, как и почему сказал: - Нет, Луи. Не надо…