Cyclone

            Приди, гнев Цзян Ваниня.       Цзян Чэн не может смириться с тем фактом, что он проиграл в стратегическую игру простому малышу. Малыш-гений своего поколения, талантливый и бесподобный, но мозг малыша не может победить его в игре, требующей логического мышления. Наверное, это просто случайность! Цзян Чэн отказался принять результат.       (Вэй Усянь мог помочь, а мог и не помогать Лань Ванцзи перемещать фигуры, чтобы увидеть лицо его шиди, когда он проиграл. Это не его вина, что у Цзян Чэна концентрация внимания хуже, чем у малыша и тот забывает, куда он и Лань Ванцзи поставили свои фигуры, и легко отвлекается на что-то другое. А именно, бросая проклятые выражения лица Вэй Усяня. Что ж, какова бы ни была правда, обеим сторонам не нужно знать, так как Вэй Усянь уже получил свою долю развлечения.)       Вот почему Цзян Чэн отправился туда, где маленькие ученики клана Лань брали уроки и устраивали ещё один матч-реванш. Он? По-детски? Ха! Попробуйте прожить годы с Вэй Усянем и не упасть до его уровня! Цзян Чэн всё ещё считал себя лучше, чем малолетний Сяньсянь!       Цзян Чэн готов оттащить ребёнка от своих друзей. В конце концов, он часто делал это, когда пытался взять одного из своих шиди в наказания.       Он не ожидал, что молодой господин будет сидеть отдельно от других детей. Элегантно и правильно, когда он дёрнул за шнурок своего маленького гуциня под тенью магнолии, пока играли другие дети его возраста. Молчаливый, в то время как другие кричат ​​и смеются, погружённые в свою маленькую игру.        -? — Цзян Чэн озадачен. Никогда в своей жизни он не видел, чтобы молодой господин сидел в таком одиночестве.       Все молодые господа кланов, которых он знает, обычно окружены друзьями и поклонниками. Изолированный — это обычно тот, кто стесняется или не нравится другим. Этот мальчик не кажется застенчивым. Значит, его не любят? Но почему?        — Ой, Лань-эр, — позвал Цзян Чэн (сыграв игру вместе, он определённо имеет право называть его как-нибудь иначе, кроме Лань-гунцзы), плюхнулся рядом с маленьким ребёнком, которого Вэй Усянь так полюбил, что он осмеливается рисковать своей жизнью, украв любимый плащ Цзян Чэна. — Почему не играешь?»        — … Доброе утро, старший Цзян. — поздоровался Лань Ванцзи, должным образом поклонившись, сидя. Как всегда правильно. Вэй Усяню нужно узнать у этого ребенка одну или две вещи об этикете.        — Что ж? — настаивал Цзян Чэн.       Маленький ребёнок повернул свою голову, глядя на Цзян Чэна широко раскрытыми золотыми глазами.        — Ванцзи не понял? — медленно произнес Лань Ванцзи, палец на струне гуциня замер.        Цзян Чэн сделал предупреждение окружающим детям, которые всё ещё кричали и смеялись без присмотра Учителя.        — Не присоединишься к своим друзьям?        — У Ванцзи нет друга.       Наследник ордена Юньмэн Цзян застыл от удивления. Ребенок произнёс… самые печальные слова настолько ровным тоном, что Цзян Чэн подумал, что ребёнок только что ответил на вопрос о том, что он ел на завтрак. Старший знает от Не Хуайсана, что этот ребёнок молчаливый, одинокий.       Но вообще не иметь друзей? И признать это, как будто это самая нормальная вещь в мире?       Бля, даже у Вэнь Сюя есть друг, а у него самый ужасный характер.       Подождите. Как Хуайсан описал этого мальчика? Слова, от которых Вэй Усянь нахмурился и сказал «чушь собачья» с самым невпечатлённым выражением?       Описание ребенка.       «Лань Чжань не только молчаливый ребенок — это не единственное, что выделяет его среди сверстников. Но он слишком хорош во всём, что делал. А ведь дети жестокие. Тем более, что родители всегда будут сравнивать их с ним. Даже в Облачных Глубинах, где существует буквальное правило, запрещающее сравнивать одного с другим, но это всё равно происходит. Никто не хочет дружить с ребёнком, который лучше других.       У Цзян Чэна есть всё - от дерзости до темперамента — всё, что он унаследовал от своей матери. Но есть в нём одно, что он наверняка перенял от отца. И это его сердце.       Столкнувшись с этим ребёнком, который всё ещё смотрит на него любопытными золотыми глазами («Его глаза такие красивые, Цзян Чэн! Это похоже на солнце! Как мёд, который мадам Юй использовала на Осеннем фестивале. Как расплавленное золото!») Цзян Чэн не мог не чувствовать то, что его сердце разбилось. Хорошо. Хорошо. Он не расскажет своей матери о том, как Вэй Усянь просто перескочил слова матери и подружился с этим ребенком.       К чёрту сердце Цзян Чэна. Даже если этот ребёнок, кажется, не беспокоится о том, что у него нет друзей, Цзян Чэн беспокоится, чёрт возьми.       — Лань-эр, — наконец сказал Цзян Чэн. — Ты свободен после утреннего урока, верно?       Лань Ванцзи качает маленькой головкой, его чёлка раскачивается вместе с движением. — Ванцзи идёт в павильон библиотеки. Для обучения каллиграфией.        — Чёрт возьми, я знаю, что ты просто сопровождаешь этого дурака, который является моим братом. Вы пойдёте со мной. Нам ещё предстоит решить одну проблему.

***

       — Почему ты крадёшь Лань Чжаня у меня?       И Цзян Чэн, и Лань Ванцзи оторвались от своей игры, уставившись на Вэй Усяня, который только что ворвался в комнату без стука. Неустрашимый Вэй Усянь бросился вниз и схватил Лань Ванцзы на руки.       — Лань Чжань, Лань Чжань. У тебя всё нормально? Почему Цзян Чэн тебя похитил? Учитель Лань всё ещё отсутствует, и вы должны сопровождать меня за копированием, но ты играешь с А-Чэном. Как ты думаешь, твой брат позволит тебе играть с моим грязным-грязным шиди? — Вэй Усянь, одетый в свою пурпурную одежду, как и Цзян Чэн, поскольку сегодня нет занятий, болтал, уткнувшись щекой в ​​макушку Лань Ванцзи, спутал некогда аккуратные волосы.        — Ой, — Цзян Чэн протянул руку через доску и ударил Вэй Усяня по голове. — Прекрати это. Мы в гуще битвы. Не мешай нам.        — Какой бой? — возмутился Вэй Усянь. — Лань Чжань, уже полдень! Вы уже обедали, да?        — Да, Вэй Усянь. Я заставил его пообедать как следует, — ответил Цзян Чэн ошеломленному Лань Ванцзи, который до сих пор находился в руках дашисюн секты Цзян. — Отпусти его сейчас же. Кажется, он перестал дышать.        — О чём ты говоришь? Ой, Лань Чжань, у тебя красные уши. Вы уже…        — Бесстыдник!

***

      Вэй Усянь уговаривает Лань Ванцзи взглянуть на него, когда Лань Сичэнь вошёл в комнату. На его лице присутствует настойчивость, пока тот окидывает взглядом комнату. Настойчивость, которая сменилась вздохом облегчения, когда он увидел, что его брат сейчас смотрит на игровую доску.        - Ванцзи, - мягко позвал он, привлекая внимание своего младшего брата, прежде чем принести извинения Цзян Чэну и Вэй Усяню за вторжение в их комнату.       Оба брата взволнованы, когда встают, торопясь поприветствовать старшего ученика.       - Ничего страшного, я не хочу беспокоить. Пожалуйста, присаживайтесь, - заверил он их, опускаясь на колени, приветствуя своих младших братьев, которые тащились к нему с чем-то похожим на счастье в его золотых глазах.        - Ванцзи, я вернулся, - сказал Лань Сичэнь, приглаживая спутанные Вэй Усянем волосы, прежде чем поцеловать своего брата в макушку. -Извините, я опоздал.        - Брат,- Ни для кого, кроме Лань Сичэня, тон его младшего брата звучит холодно. Но это Сичэнь, и он может сказать, что его диди действительно счастлив видеть его. Из-за чего-то, что он собирается сказать дальше, становится ещё труднее произнести.       Однако Лань Сичэнь закалил своё сердце, зная, что если он ничего не скажет сейчас, это только затянется и сделает его ещё более нежелательным.        - Ванцзи, брат сожалеет, но брату нужно снова ехать в город Цайи, - сказал Лань Сичэнь, который заметно вздрогнул, когда увидел, что свет в глазах брата тускнеет. - Мне очень жаль, Ванцзи. Но проблема с озером Билинг не так проста, как я думал. Водных гулей оказалось больше, чем мы предполагали. В отсутствие дяди у меня нет выбора, и мне придётся удвоить усилия, чтобы минимизировать ущерб. Я вернулся только для того, чтобы взять с собой ещё одного ученика, чтобы очистить озеро. Я также не думаю, что смогу вернуться сегодня вечером.       Эти слова для обычных детей непонятны. Полные сложного жаргона и сложных формулировок. Но Ванцзи всегда исключительно хорош. Он не только понимает, что хотел сказать его брат, но и понимает, что Лань Сичэнь не хочет снова оставлять его одного сегодня вечером. Всё же другого выхода нет. Маленький Лань тоже не хочет спать один. Там так одиноко без брата. Но долг практикующего всегда на первом месте.        - Ванцзи, понял - кивнул он, обхватив переднюю часть своей мантии обеими руками, чтобы не цепляться за своего старшего брата. - Сюнчжан, удачной поездки.        - Ванцзи…        - Молодой Господин Лань, - внезапно позвал Вэй Усянь, подходя ближе к паре братьев, за которым следовал его собственный младший брат. - Мы можем пойти с тобой?       Лань Сичэнь недоверчиво уставился на Вэй Усяня. Он не хотел, чтобы тот пошёл с ним. Его младшему брату нужен кто-то, чтобы он не оказался сегодня вечером перед домиком их матери один, и без него, без своего дяди. Его единственная надежда - это Вэй Усянь, который уже протиснулся к сердцу его диди.        - Нет.        Удивительно, но своё возражение высказал Ванцзи.        - Ой, не будь таким, Лань Чжань, - Вэй Усянь опустился на колени рядом с Лань Ванцзи. - Цзян Чэн и я, мы оба из Юньмэна. Мы эксперты по водяным гулям. Позвольте нам помочь, молодой мастер Лань. Он повернулся, чтобы посмотреть на Сичэня. - У нас есть опыт. С нами будет быстрее. Ты сможешь вернуться к своему младшему брату раньше.

***

      Цинхэн-цзюнь медленно отпил чай, глядя на приоткрытую дверь.       Дверь была открыта с тех пор, когда этот ученик из клана Цзян ворвался внутрь, как шторм, А-Чжань крепко держал его за руки.        - При всем уважении, лидер клана Лань, вы собираетесь ещё год играть опустошённого героя?        - Это не только твоя жена умерла, но это также их мать.        - Вы единственный, кто имеет право скорбеть?        - Посмотрите на своих детей. Посмотрите на них.        - Учитель Лань - хороший дядя, но он никогда не сможет быть их отцом.        - Молодой мастер Лань ещё молод. Лань Чжань ещё малыш. Вы собираетесь их бросить?        - Прекратите эту чушь. Эта дверь открыта. Что вас остановило?        - Да, учитель Лань, я не понимаю. Простите за выбор слов, но я действительно не знаю, мне всё равно. Это его проблема. Пожалуйста, не заставляйте детей страдать. Неуютно и холодно ждать в одиночестве перед дверью, которую не откроют. Эта дверь? Её можно открыть. Но они оба не ждали здесь. Разве это не показывает его неудачу как отца?        - Что толку владеть титулом отца малыша, если тебя нет рядом с ним?        - Они потеряли свою мать! Думаешь, твоё горе сильнее?       Цинхэн-цзюнь тихонько усмехнулся, осторожно поставив чашку с чаем. Снаружи ярко светило солнце - ветер приносит запах поздней весны и начала лета.       Цзян Фэнмянь вырастил адского ученика. Или в нём кипит кровь? В любом случае, всё, что сказал мальчик-правда.       Нет ничего более печального, чем два плачущих мальчика, которые обнимают друг друга. Когда они оба предпочитают опираться на Циженя больше, чем на него, это больно. Но опять же, его младший брат ведёт себя так, будто он их отец.       Он также знает, что ему нужно начать контактировать с миром. Смерть его жены ... разрушительна, но странно освобождает. Он и так по ней скучал. Дыру в его сердце, где она раньше была, никогда не заполнить.       Но конфликтные и бушующие эмоции тоже ушли. Всё это больше не воюет с ним, с его любовью и его ненавистью к женщине, которую он называл своей женой. Она унеслась штормом, оставив в его сердце чистое голубое небо.       Ему потребуется время, чтобы зажить. Чтобы вылечить его разбитое сердце - сердце, которое он отдал женщине, которая никогда не любила его. Женщине, убившей его учителя.        - У вас ещё есть дети, у вас есть клан!       … Да. Этот мальчик прав. Он знает. В глубине души он знает. Он знает, что его жизнь не должна заканчиваться только потому, что эта женщина - умерла.       Но она - мать его детей.        - Именно так, - внезапно подумал Цинхэн-цзюнь, его тонкий палец скользнул по краю чашки. Больше не нужно её ненавидеть. Какой смысл ненавидеть того, кто уже умер? Она мама моих детей. Хорошо, если я буду любить её до самой смерти.       Мужчина глубоко вздыхает, взгляд упирается в открытую дверь. Всего несколько шагов. Всего несколько шагов, и он может положить конец своему уединению.       Конец этому уединению, и он снова запутается в мирской материи.       Оставив уединение, оставив предоставленную ему роскошь невежества.       Возвращение в мир жизни - возвращение своей потраченной впустую молодости.       Потраченной зря? Нет. Не зря. Это запасной путь. Шаг назад. Но это того стоит. У него есть сыновья, любовь - и теперь он знает, что всё в порядке, даже если это не возвращается. Теперь он знает, что любить - это нормально.       Итак, Цинхэн-цзюнь встал со своего места. И уверенным шагом перешел порог. Приветствуя весеннее солнце безмятежной улыбкой.       Он идёт прямо в хаос.

***

Темно. Темно. Он не может дышать. «ВЭЙ ИН!»