***
Юй Цзыюань рассмеялась — громким и истерическим смехом — прежде чем ее лицо превратилось в ухмылку, Цзыдянь проявилась в ее руке, а ее окружало пурпурное сияние. - Вэй Ин! Молодец! – произнесла Мадам Юй. - Цзян Фэнмянь всегда нянчится с тобой, но я рада видеть, что ты не такой мягкий. Вэй Усянь широко улыбнулся, наслаждаясь редкой похвалой мадам Юй. Цзян Фэнмянь смотрит в сторону, его лицо выглядит грозно. Война… война очень изменила людей. Но он не хочет видеть А-Сяня таким. Жестоким и неумолимым. Как он может встретиться с родителями Вэй Усяня, если позволит мальчику быть… быть таким? Как он подвел друзей?***
Лань Ванцзи сжал пальцами рукава Лань Сиченя, его золотые глаза сияли — как янтарь, как рассвет, — и Лань Сичень вспомнил, как впервые держал Лань Ванцзи в своих руках. Крошечный ребенок, который только что родился. Как он влюбится и пообещал вечно защищать своего младшего брата. - Ванцзи, папа, извини, — сказал он. Но Лань Ванцзи качает головой, как всегда упрямый. Его лицо по-прежнему непроницаемо, как обычно, но Лань Сичень — брат, брат, который собственными руками вырастил этого мальчика. Он умеет читать своего маленького Чжань-эра, знает, что означают мелкие подергивания губ, о чем кричат глаза. Лань Сичень печально улыбнулся. — Я знаю, Ванцзи, но, пожалуйста, позволь мне извиниться, — пробормотал он. - Я никуда не уйду. Мы будем вместе. Я больше не оставлю тебя. И, подобно янтарному свету, осветившему библиотечный павильон после грозы, Лань Ванцзи слегка улыбнулся.***
Цинхэн-цзюн и Лань Цижэнь не бегут. Они идут — быстро. И это само по себе очень редкое явление, которое выделяет их даже больше, чем обычно. Цзинь Цзысюнь с интересом наблюдал, куда пошли двое Ланей. - Сообщить в Юньпин? — пробормотал он, уже думая рассказать ли дяде.***
В кои-то веки госпожа Юй убрала Цзыдянь — в ее руке меч, которым она редко пользуется, но не менее искусно и лучше, чем Цзыдянем. Летний ветер играет с ее длинными волосами, заходящее солнце отражало свой золотой свет на ее прическе. Ее губы покраснели и изогнулись в улыбке, глаза блестели. Юй Цзыюань красивая. Кровь стекает с лезвия ее меча. У ее ног лежала оторванная рука без кисти. Ее свободная рука, окрашенная в красный цвет, потянулась и схватила окровавленный обрубок, — ей ответил только крик боли. И она прямо засияла от звука, закрывая открытую рану, используя свою энергию. Ничего не выйдет, если Вэнь Чао умрет слишком быстро. Вэй Усянь сидит недалеко от этой сцены; он подпер голову раскрытой ладонью, глаза его сверкали красным, а на лице играла довольная улыбка. На горизонте видны уже знакомые Саньду и Бася, когда владельцы летят так быстро, как только могут, туда, где находятся Вэй Усянь и мадам Юй. Учитывая, что они выбрали укромное место, чтобы не повредить психику Цзян Фэнмяня (цитата мадам Юй, а не Вэй Усяня), удивительно, насколько уверенно летят Не Минцзюэ и Цзян Чэн. Через несколько мгновений, меньше, чем нужно, чтобы сжечь три ароматические палочки, Не Минцзюэ и Цзян Чэн приземлились, каждый из которых низко, не торопливо, поклонился мадам Юй. — А-Нян, — начал Цзян Чэн, его глаза скользнули по тому, кто когда-то был гордым вторым принцем секты Вэнь. — Это он? Мадам Юй не ответила на вопрос сына. Вместо этого она посмотрела им обоим в глаза и сказала: - Оставь левую руку в покое, она была для Лань Сиченя. Как и пенис. Не дай ему умереть.***
Цзян Яньли позволила себе заплакать. Она сидит на своей кровати, спрятавшись за тонким покрывалом своего ложа и одинокая — в кои-то веки. Она устала делать мужественное лицо, устала видеть, как умирают люди. Она устала улыбаться, устала и почувствовала к себе отвращение из-за того, что ее улыбка чуть не потрескалась сегодня, когда она ухаживала за другим человеком, который никогда не оправится. Итак, она позволяет себе момент слабости и дает волю слезам. Она была одна… такая одинокая. Она знает, что ее родители сражаются здесь, что ее младшие братья выживают. Она здесь, сражается и выживает в битве единственным известным ей способом. И даже среди такого количества людей она чувствовала, что ее сердце разрывается на части, и ей так одиноко. - Юная госпожа, — крикнула одна из служанок мадам Цзинь из-за пределов ее двора, заставив ее слезы нелепо остановиться. - Мадам звала вас, еще одно поступление раненых… Цзян Яньли глубоко вздохнула, Цзян Яньли резко вытерла слезы, Цзян Яньли встала. И Цзян Яньли улыбнулась.***
Война — самый быстрый и простой способ заработать репутацию, будь то хорошая или плохая репутация. Лань Ванцзи, несмотря на то, что он маленький и молодой, хотя и мало времени проводит на войне, тоже имеет репутацию. Все начинается с пещеры СюаньУ. То, как он врывается, в своей белой мантии и развевающейся белой ленте, неся надежду и медицинскую помощь, заставило присутствующих запомнить его. Этого достаточно, чтобы один-два клана и ордена почувствовали себя в долгу перед присоединением к кампании Солнцестояния. Он пришел, несущий свет. Люди помнят его больше всего, так как его легче всего запомнить за то, что он был слишком молод и казался хрупким, но мог сражаться почти наравне со своими двумя старшими товарищами. Также помогает то, что двое товарищей обожают его, хваля своего маленького мальчика во всеуслышание. И есть время с Вэнь Цин. Неустанно помогая людям, леча их раны, играя успокаивающую песню, он пришел, неся свет надежды. Простые люди начинают называть его светоносцем. Лань Ванцзи этого не знал. Что он знает, так это то, что ему нужно научиться прикасаться к своему старшему брату, не отдергивая руку. Что ему нужно научиться обнимать своего старшего брата, не дрогнув. И это было сложнее, чем казалось. Он изначально не привык к прикосновениям — редко, если вообще когда-либо, он получал от своей семьи что-то большее, чем объятия. Но с тех пор, как Вэй Усянь появился в его жизни, он приспособился. Его семья приспособилась. Теперь объятий и поцелуев больше, чем он когда-либо мог себе представить. Всегда есть кто-то, кто погладит его по голове за хорошо выполненную работу. Рука дяди на его плече, твердая и теплая, когда он говорит и учит Ванцзи. Отец стабилизирует и исправляет его позы, пока он учится фехтованию. Теплая рука брата, когда он крепко обнял Ванцзи перед домом матери. Мадам Юй, когда несла его по Пристани Лотоса. Мягкое наставление Девы Цзян, когда она учит Лань Ванцзи, как чистить корень лотоса. Грубое, но нежное прикосновение старшего Цзяна, когда он взъерошил волосы Лань Ванцзи. Грудь Вэй Ина, когда Лань Ванцзи положил туда голову, считая сердцебиение старшего мужчины, когда одиночество захлестнуло его. Когда Вэнь Чао протянул руку, ударив Ванцзи сзади. Когда его рука безжалостно дернула Ванцзи за волосы. Его ухмылка и жестокий смех звенели в ушах, когда Ванцзи обхватил руками А-Юаня, отказываясь отпускать… Он пропустил так много прикосновений и, вероятно, никогда больше не сможет насладиться ими. И с этим чувством тяжести, отягощающим его сердце, Лань Ванцзи смотрел, как старейшина Цзинь осторожно разматывает повязку на ногах — уродливый шрам, который никогда не исчезнет от меча, который пронзил его кости, медленно стал виден. Лань Ванцзи уставился на него пустыми глазами, искренне не беспокоясь о шраме и заботясь только о том, как это повлияет на передвижение. Лань Сичень смотрел со стороны, его карие глаза были сосредоточены. Лань Ванцзи чувствовал себя так плохо, потому что он был причиной того, что его старший брат расстроен. Теперь юный Ванцзи может отказаться от повязки, — сказал старейшина Цзинь. – Не стоит покидать курган, однако... — Все в порядке, — сказала Дева Линь со своего места - Хуайсан предложил попробовать объединить план молодого мастера Вэя с опытом моей семьи. Я думаю, это может помочь настроить энергию Ян. - Ты думаешь, — усмехнулся старейшина Цзинь. «Ты, Линь, все думаешь, а что на самом деле ты можешь сделать? - Это метод проб и ошибок, старейшина, никто не может ожидать, что я с первой попытки усовершенствую то, что никогда раньше не пробовали сделать, — сказала она уважительно, но с язвительностью. - Вэй Усянь — гений своего поколения, его импровизированный талисман способен оберегать гневную энергию. Мой семейный опыт является создание щитов и барьеров. Я бы предпочла, чтобы вы не слишком смотрели на нас свысока.***
Лань Цижэнь отводит взгляд, когда раздается звук Цзыдяня. Грозовая туча нависла над их головами, и у Лань Цижэня не было сил, чтобы изливать свою обычную лекцию о Праведности. Это то, что он не хочет обсуждать — но всегда ли мир был таким серым? Разве он никогда не был белым и черным? Как он обычно различал добро и зло? По правилам не разрешается причинять вред людям, но в этот же момент наследник Цзян пытает Вэня иглами Но. Но… Но Вэнь Чао навредил любимому племяннику. Одному из двух сокровищ Лань Цижэня. Того, кого он вырастил своими руками, того, кто тихим голосом назвал его «Шуфу». Всегда ли это было так? Всегда ли было так трудно принять решение? Что такое Праведность? Можно ли мстить, когда обижен любимый человек? Он всегда был таким нерешительным? Будет ли он мириться с демоническим искусством Вэй Усяня и жестоким характером Юй Цзыюань, если это не его племянник Вэнь Чао попал в их руки? Если да, то разве это не означало, что он жесток? — Этот мир не черно-белый, — сказал старший брат Лань Цижэня с мрачным выражением лица, как будто он мог читать мысли Лань Цижэня. И он вздрагивает.***
В Илине идет дождь. Летний дождь. Где-то в помещении плачет А-Юань. Вэнь Цин стояла прямо над столом, где лежали письма от ее уважаемого дяди, которые продолжают приходить. Но нет, она не отступит.***
Лань Ванцзи держит зонтик, спускаясь с Кургана. Его окружает стук дождя. Он глубоко вздохнул, готовясь к ответной реакции, когда он сделал первый глоток воздуха за пределами территории наполненной Ин земли. (Жетон в его руке задрожал…) Но ничего не приходит. Никакой поток энергии Ян не пытался его затопить. Нет ничего, кроме запаха природы. Лань Ванцзи повернул голову и посмотрел на старшего брата. Половина лица Лань Сиченя скрыта под зонтом, который он держит, но Лань Ванцзи все еще видит тревогу. Он видит, как Лань Сичень готов броситься и защитить его от… чего бы то ни было. Но время шло, а ничего не происходило, и Лань Ванцзи видел, как напряжение покидает плечи старшего брата. — Ванцзи, — улыбнулся он. И Лань Ванцзи позволил себе расслабиться.***
В кампании Солнцестояния слишком много людей и слишком мало реальных приспешников. Их стратегия в значительной степени зависела от инсайдерских источников, которого Мэн Яо не знал. Выживание и еще раз выживание — это достаточно хороший ход на данный момент. Но у них очень много сильных сторонников. Цинхэн-цзюн, Лань Цижэнь, Мадам Юй, Цзян Фэнмянь, Не Минцзюэ, Лань Сичень, Цзинь Гуаншань, Цзян Ваньинь, Вэй Усянь, мадам Цзинь и Цзинь Цзысюань, и это лишь некоторые из представителей известной секты. И никто на самом деле не знает, как использовать их силу. Не говоря уже о том, что большинство из них упрямо бегают и нацеливаются на кого-то, кого Мэн Яо считает недостаточно важным, чтобы волноваться. Вэнь Чао не нравился даже Вэнь Жоханю. Его смерть не принесет им никакой пользы. Смерть Вэнь Чжулю от руки Юй Цзыюань при нападении на Пристань Лотоса является фактической причиной явного дисбаланса сил в клане Вэнь. Отправка более половины их основного войска на охоту на Вэнь Чао — пустая трата ресурсов. Лучше, если они убьют Вэнь Сюя, избранного наследника. Не то чтобы Мэн Яо не понимал концепции мести — есть список, который он хочет выполнить сам. Но он, по крайней мере, знает, что сейчас не подходящее время для мести. Клан Вэнь силен, у них большая армия, и даже если их боевая мощь варьируется от бессмертного уровня до смехотворного, на них нельзя смотреть свысока. Такая шумиха вокруг Второго Молодого Господина Лань доставила Мэн Яо головную боль.***
Юньпин находится недалеко от Илина. Это означает, что они могут рискнуть передвигаться на мечах. Но Сичень приводит свои собственные войска, чтобы добавить к числу целителей, и их будет легче обнаружить, двигаясь вместе. Им приходится расстаться. - Я еду в Мэйшань, — сказал Не Хуайсан. - И я слышал, что старшая сестра Цзян-сюна находится там. Думаю, я могу помочь, провизией. Старейшина Цзинь тоже хочет поехать в Мэйшань, так как там находится его госпожа. Так же как и половина лекарей, так как Мэйшань - это место, где они размещают свое самое большое временное убежище, поэтому им понадобится больше целителей. Половину людей Лань Сиченя тоже посылают в Мэйшань — остальные отправятся в Юньпин, а затем те снова перегруппируются. - Ты поедешь со мной, — сказала Дева Линь Лань Ванцзи, к большому неудовольствию мальчика. - Мы не можем ожидать, что ты будешь цепляться за своего брата в воздухе, если ты даже не можешь держать его за руку.***
Когда Лань Ванцзи ступил на землю Юньпина, он почувствовал, как у него перехватило дыхание, потому что он вдруг оказался в чьих-то объятиях и… это так знакомо. Так знакомо, что больно. Успокаивающий поток энергии Ин скрывает энергичный Ян, которым изначально обладает это тело. Знакомое тепло, знакомая рука — но с незнакомым запахом крови. - Вэй Ин…?***
Вэй Усянь утащил младшего. Удивительно, что Ванцзи не отверг этого человека, но, учитывая слухи о том, как Вэй Усянь баловался темной энергией за то короткое время, что он отправился на охоту на Вэнь Чао, это не должно быть сюрпризом. Лань Сичень только рад, что это означает, что его любимому младшему брату не нужно видеть Вэнь Чао. Не нужно видеть уродство этого мира. Лань Сичень гордился своей справедливостью, но в этом мире также есть поговорка, что нельзя будить спящего тигра. Вэнь Чао — человек, который не умрет легко. И вот он завис между жизнью и смертью. А Лань Сичень позаботится о том, чтобы он умер собачьей смертью. Лань Сичень подошел к Вэнь Чао и дернул его за волосы, чтобы Лань Сичень мог внимательно изучить его лицо и внешний вид в целом — теперь это просто рыдающее месиво. — Сичень, — мягко позвал Цинхэн-цзюн - ты уверен? — Ты о чем, отец? — холодно спросил Сичень. В этом мире мало что значит больше, чем его младший брат. Сичень всегда готов перевернуть небо и землю, если того пожелает его младший брат. Разве это не преданность? Разве это не нормально, что он чувствует, что он желает мести? Это человек, который заставил своего младшего брата, плакать. Человек, который напугал его младшего брата, который оставил такой уродливый шрам на его чистом, как лед, и чистом, как нефрит, младшем брате.***
Воздушный змей с перерезанной нитью — именно так чувствовал себя Ванцзи. Его маленькая рука коснулась щеки Вэй Ина — изможденной, но покрасневшей от волнения. Его палец ласкает лоб Вэй Ина. Он удивляется. Он задается вопросом — это то, что, как он думал, он потеряет навсегда. Вэй Ин смотрит на него — его глаза не отрываются от глаз Ванцзи. Серые встречаются с золотыми, и Ванцзи может видеть свое отражение в глазах Вэй Ина, и ему интересно, может ли Вэй Ин также смотреть на свое отражение в его глазах? Вэй Ин не хотел отпускать — он крепко прижимал Лань Ванцзи к себе, обхватив руками талию Ванцзи, прижимая его как можно ближе, как будто Ванцзи исчезнет, если он хоть чуть-чуть отпустит. Затем Вэй Ин закрыл глаза и коснулся лбом Ванцзи — и Ванцзи задохнулся. — Лань Чжань… — всхлипнул Вэй Ин; крупные слезы капают из его глаз. - Лань Чжань…***
Мадам Юй сунула свиток в руку Лань Сиченя, и на ее лице появилась красивая улыбка. — Сичень, — сказала она, указывая на свиток. - Этот сопляк Вэй Ин составил список. Выбери что-то одно. Лань Сичень выглядел удивленным — поверьте, Вэй Усянь составил список худших методов пыток для их пленника. Но не то чтобы Сичень не оценил эту мысль. Честно говоря, он жалуется только на то, что Вэнь Чао может умереть только один раз. Он сомневается, что даже Вэй Усянь сможет его реанимировать. — О, — сказал Лань Сичень после долгих размышлений и постоянного внимания Не Минцзюэ и Цзян Ваньинь. - Я решил. — Гэ-гэ, какой? — спросил Цзян Ваньинь, взволнованно. На лице Сиченя безмятежная улыбка, когда он открыл рот, чтобы произнести два иероглифа - Линчи. Крик Вэнь Чао прекратился только после захода солнца.***
Они отправляют голову Вэнь Чао и изжеванный пенис Вэнь Жоханю.