***
Сезон магнолий снова наступил. Солнечный свет теплый и манящий. Блеск зелени и то, как солнечный свет падает на многочисленные пруды Облачных Глубин, делают и без того потустороннее место еще более оторванным от мира смертных. Облачные Глубины красивее всего зимой. «Облачные впадины в снегу» — стихотворение. Но весенние Облачные Глубины — это другая красота. Это напоминает Лань Ванцзи о давних временах, когда он был всего лишь малышом, стоял на коленях перед дверью своей матери и ждал, когда она откроется. Он напоминает Лань Ванцзи о ярком смехе и теплом плаще. Это напоминает Лань Ванцзи о дне в библиотечном павильоне, о прекрасном цветении магнолии прямо перед окном. Прошло шесть месяцев с тех пор, как он в последний раз выходил из Цзинши — его ци теперь не более чем в одной секунде от отклонения, его способность подавлять и скрывать отвращение к энергии Ян оттачивалась. — Поздравляю вас с обетом братства, Да-гэ, Гэ-гэ, Сань-гэ, — поклонился Лань Ванцзи трем стоявшим перед ним мужчинам. — Ванцзи молится, чтобы эта связь вышла за пределы времени, за пределы жизни. — …Он назвал меня гэ… — Черт возьми, Ванцзи!!! Не заставляй меня плакать! — Он не зовет меня гэ! ЗАЧЕМ! ВАНЦЗИ! Что твой дада сделал не так в этой жизни? Выражение лица Лань Ванцзи ничуть не изменилось, когда он еще раз поклонился только что связанному брату-мечнику и извинился — во многом к нападкам Лань Сичэня, который все еще недостаточно жаловался. Вскоре ему нужно вернуться к своему закрытому развитию, но сначала ему нужно кое-что сделать. Кого-то встретить. Младший Лань, не обращая внимания на шепот вокруг себя, лениво двигался, избегая толпы, стараясь никого не задеть. Он не остановился, хотя и поймал взгляд отца. Его уверенный шаг — это скорость, когда он нырнул в один из углов и вышел на луг. Он вздохнул, убедившись, что его никто не видит. Хотя спина у него такая же прямая, как и прежде, а выражение лица все еще не изменилось с холодного бесстрастного, Лань Ванцзи заметно расслабился — если только приглядеться. Хорошо, что большинство людей не смотрели мимо того, что можно увидеть с первого взгляда, поэтому они не могут сказать, насколько напряженным он был раньше. Может быть, поэтому Лань Сичэнь даже не пытался помешать ему уйти. Затем Лань Ванцзи опустился на колени, обхватив себя руками, прежде чем сделать несколько глубоких успокаивающих вдохов с закрытыми глазами. Он попытался завладеть своим золотым ядром. Ощутить ровный и сердечный пульс. Успокоившись, он открыл глаза — яркие, золотистые и холодные… холодные, пока его кролики не начали собираться вокруг него. Смягчившись, Лань Ванцзи держит за руку кроликов, которые принюхиваются к ним — даже спустя месяцы и годы они все еще помнят своего хозяина — поскольку даже Лань Цижэнь теперь не может опровергнуть заявление Лань Ванцзи о праве собственности. Впервые с тех пор, как он вернулся в Облачные Глубины, Лань Ванцзи по-настоящему посмотрел на свою стаю кроликов и почувствовал благоговение от того, насколько они размножились. Первоначальные два, черный и белый кролик, подаренный ему Вэй Усянем, сбиваются в кучу под тенью дерева. Слишком стары, чтобы присоединиться к резвящимся вокруг Лань Ванцзи. Даже маленькие крольчата, маленькие и обычно пугливые, толкаются локтями на каждой поверхности Лань Ванцзи, за которую могут ухватиться. Вскоре его колени заполнились кроликами, и он ничего не мог поделать, кроме как старался погладить каждого из них с одинаковым вниманием. Таким его нашел Вэй Усянь.***
Вэй Усянь не мог не чувствовать тепло и мягкость и был готов просто падать в обморок от сцены перед его глазами. Лань Чжань, его маленькое божество, с ордой кроликов? В детстве это было просто очаровательно. Как молодой подросток? Это все еще очень мило. Лань Чжань, ах Лань Чжань… как ты можешь так поступать с бедным сердцем Вэй Ина? Вэй Усянь очень хотел показать это Лань Сичэню, прекрасно понимая, что старик расплачется, если увидит это. К сожалению, Лань Сичэнь слишком занят своими новыми побратимами и гостями, которые приходят, чтобы отпраздновать новые связи между Гусу Ланом, Цинхэ Не и Юньмэн Цзяном. И хотя это братство было основано исключительно на любви к Лань Ванцзи, это не должно касаться других людей, кроме знающих. И это хорошо, потому что это означает, что теперь у Вэй Усяня может быть время Лань Чжаня для себя. — Лань Чжань, — радостно позвал он, чувствуя себя очень довольным, когда глаза Лань Чжаня нашли его, и это смягчилось еще больше. — Вэй Ин, — серьезно поприветствовал Лань Чжань в ответ, его руки не переставали гладить кроликов. Вэй Усянь действительно не видел ничего лучше, чем это.***
Есть пара глаз, наблюдающих за тем, как новые побратимы пьют вместе. Есть пара глаз, наблюдающих за смехом трех самых выдающихся совершенствующихся из трех самых выдающихся сект. Пара глаз полна зависти, тоски и презрения, когда они остановились на лице Цзян Ваньинь, когда младший из трех побратимов сделал грубый жест, на который Не Минцзюэ ответил торжественным кивком и слегка возмутился, если не сказать. заинтригованный взгляд Лань Сичэня. Мэн Яо — Цзинь Гуанъяо — не знал почему, но знал, что это должно быть его место.***
Когда солнце начинает садиться, Вэй Усянь все еще гоняется за кроликами Лань Ванцзи. Он приостановил погоню, когда понял, что небо начало темнеть. — Лань Чжань, ах, Лань Чжань, — позвал он, уперев одну руку в бока, а другую над глазами, щурясь в далекое небо. — Я думаю, что уже почти время ужина. Ты хочешь вернуться, о мой дорогой Ханьгуан-Цзюнь? — Мн. — И даже этого одного слова достаточно, чтобы показать, насколько Лань Ванцзи удивлен и доволен — Вэй Усянь не может быть более доволен. Вэй Усянь повернулся, на его губах уже появилась улыбка, и посмотрел на Лань Ванцзи. Лань Ванцзи, сидящий с прямой спиной под цветущей сакурой, с парой знакомых — если не больше, чем тот, что был в его памяти — кроликов на коленях. Лань Ванцзи снова смотрит на Вэй Усяня тем же мягким и снисходительным взглядом, его губы чуть-чуть изогнулись, но ясно показали его редкую улыбку. Вэй Усянь мог сказать, что его улыбка стала еще шире в ответ на выражение лица Лань Ванцзи.***
Есть шепот… Простые люди, которые не знали, что шепчутся… — Я слышал от своей матери, которая слышала от соседки, у которой есть сестра, чей друг двоюродного брата зятя работает в Юньмэн Цзян, об этом Вэй Усяне… — Вэй Усянь? — Тот, кто играет со смертью. — Зловещий. — Зловещий. — Зловещий. И шепот продолжается до тех пор, пока мир шепчет уже не на рыночной площади, а в самой глубокой камере культиватора.***
К большому упреку Лань Ванцзи, его семья и Цзян не оставляли его надолго в его закрытом совершенствовании. Вскоре после того, как его брат связал братство с Цзян Ваньинь и Не Минцзюэ по такой глупой причине (которую Не Минцзюэ и Цзян Ваньинь просят простить, будучи братом Лань Ванцзи по добродетели, это бон, связывающий клан узами не менее прочными, чем женитьба — это просто бонус, а выделить Цзиня — это преимущество), его глупому старшему брату просто нужно жениться. Лань Ванцзи пыхтел и пыхтел, когда они достигли нижней части многочисленных ступеней Цзиньлинь-Тая. Хотя снаружи он все еще выглядел таким безмятежным, изящно спустившись со своего нового меча — Бичень, близнеца Шуоюэ его старшего брата. Он удивленно выпрямил голову, наконец, оглядевшись вокруг. Есть много барышень примерно его возраста — кто помоложе, кто постарше, — которые уже хлопочут о его приезде, как будто специально его ждут. Лань Ванцзи мог чувствовать самодовольную гордость и в то же время нежную улыбку своего старшего брата за его спиной, даже не оборачиваясь. Он может сказать, что его уши, должно быть, уже пылающе-красными, к счастью, скрыты его длинными волосами, поскольку он еще не привык к такому вниманию. Но, он знает, со временем он сможет игнорировать все это. В конце концов, он Ванцзи. (Он такой для человеческих глаз. Но он не такой. Никогда не был таким. Другие люди обычно видели в нем кого-то недосягаемого, кого-то потустороннего. Даже Вэй Ин называл его маленьким божеством. Такие глаза… такие, которые кричат восхищение и желание сблизиться — это ново. Когда он был маленьким ребенком, дети его возраста избегали его, как чумы, — и это жалило, но потом на это жало не обращали внимания. Повзрослев, он был занят войной. А на войне не успеешь подружиться или украдкой заглянуть. И вот… внезапно все взгляды устремлены на него. И это… страшно и неловко одновременно.) — Ванцзи, — позвал Лань Сичэнь, встав перед Лань Ванцзи и протягивая руку младшему брату. — Пойдем. — Пойдем, Сюнчжан, — сказал Лань Ванцзи, хотя подчеркнуто проигнорировал протянутую ему руку — он уже достаточно взрослый, чтобы ходить один, и он никогда не бывает склонен к несчастным случаям, начиная с того, что ему нужно держать старшего брата за руку, чтобы взобраться на какую-то гору. Лестницу.***
Лань Ванцзи не заметил, как застыла улыбка старшего брата.***
Когда Лань Сичэнь увидел, как Цзян Ваньинь идет позади своих родителей вместе с леди Цзян по одному из длинных коридоров Цзиньлинь-Тая, Лань Сичэнь схватил молодого человека. — Ах! — Цзян Ваньинь кричит, как кровавое убийство, вырываясь из хватки Лань Сичэня, когда тот тащит молодого человека в закрытую пустую комнату. — Если это ты, Цзинь Цзысюнь, клянусь… — Это я, — прошептал Лань Сичэнь с явной болью в голосе. — А-Чэн, остановись. У меня кризис. Слышится недоуменное «эр-гэ?!», прежде чем Цзян Ваньинь успокоился — только для того, чтобы снова сходить с ума, когда Лань Сичэнь отпустил его, и он мог видеть, какое вымученное выражение лица у Лань Сичэня. — Эр-гэ?! Какой кризис? Цзинь Цзысюнь тебе что-то сделал? Должен ли я одолжить молнии у матери? — Хм? Нет? — сказал Лань Сичэнь, потирая лицо, пытаясь успокоиться. — Что с тобой и молодым мастером Цзинь? Что он сделал? — Ну, ты же знаешь, что он… — пожимает плечами. — В любом случае хорошо, что это не он. Он и раньше раздражал Вэй Усяня, а теперь этого моего идиота задержала мама в его комнате. Ну и какой у тебя сейчас кризис, эр-гэ? Мне позвать да-гэ? Или Лань’эра? Лань Сичэнь всхлипнул при упоминании имени его младшего брата. К черту тот факт, что он номер один в списке молодых мастеров. К черту его положение наследника секты Гусу Лан. Его младший брат отказался держать его за руку! Его младший брат находится в переходной стадии! — А-Чэн! Ванцзи отказался держаться за руку. — … — Наступает тишина, в которой Цзян Ваньинь тупо смотрит на своего старшего побратима. Тот, кто увидел реакцию Цзян Ваньиня, должен быть подумал, что наследник Юньмэн Цзяна потрясен до потери дара речи тем, как могучий Лань Сичэнь превратился в рыдающий беспорядок только потому, что его младший брат отказался держаться за руку. Но нельзя забывать. Нельзя забывать, что тофу-сердце Цзян Ваньиня уже давно принадлежит младшему брату Лань. Итак, Цзян Ваньинь, как и ожидал Лань Сичэнь, прекрасно понимает страдания Лань Сичэня. Цзян Ваньинь так прекрасно понимал это, что потерял силу ног, рухнув на деревянный пол. Ужас и паника в этих ясных глазах. — Ванцзи что?!***
Многие думали, что Лань Ванцзи выше любых эмоций. Они не правы. Лань Ванцзи многое чувствовал. Он любит, любит и обожает. Он чувствовал себя грустным, счастливым и злым. Он также может быть мелочным и очень упрямым. И он, конечно, не выше отвращения. Лань Ванцзи не любил Цзинь Гуаншаня. Его мнение о Цзинь Гуанъяо, стоявшем позади отца, частично скрытом тенью, все еще нерешительно. Нерешителен, но и не склонялся к благоприятному, только вялая незаинтересованность. Этот человек, Цзинь Гуаншань, был полон улыбок и хвалебных слов, когда приветствовал Лань Ванцзи и его шишу — одного старейшину, который знает его с рождения и стоит только ниже Лань Цижэня. («Где сюнчжан? — в отчаянии подумал Лань Ванцзи.) Шишу Лань Ванцзи нахмурился, услышав легко различимое язвительное слово, исходившее от главы клана, хотя тот был слишком вежлив, чтобы указывать на него. Лань Ванцзи хочет сейчас быть со своим шуфу — шуфу, который с радостью отказывается приходить сегодня, потому что у него есть работа. Или отец. Отец, у которого тоже есть работа. Забавно, как вдруг у них стало слишком много работы, чтобы покинуть Облачные Глубины в день дискуссионной конференции в Ланьлине. — Что ж, — Цзинь Гуаншань улыбнулся одной из тех нежных улыбок, которые заставляют что-то в Лань Ванцзи кричать об опасности, опасности! — Старейшина Лань, очень жаль, что Лань-сюн и Цинхэн-Цзюнь не смогли присутствовать на сегодняшней конференции. Но я рад, что два молодых мастера здесь. — Мне жаль моего старшего молодого наследника, — извиняющимся тоном сказал старейшина Лан. — Он внезапно исчез, когда мы шли сюда. — О, не волнуйся, не волнуйся. Гуанъяо найдет его для вас, если вы думаете, что он потерялся. А теперь, юный Ванцзи, — Цзинь Гуаншань сложил руки на плече Лань Ванцзи, — энергия обиды внутри него подпрыгнула, готовая вырваться наружу, и единственное, что останавливает ее, — годы самообладания и его бдительность с тех пор, как он вошел в комнату, — и улыбнулся Лань Ванцзи. — Развлекайся, юный Ванцзи. Я слышал, что многие молодые девушки ждали этого дня, чтобы встретиться с тобой, и шум, который они подняли, когда ты приземлился здесь! У меня есть много советов для вас, чтобы поймать эти глупые мелочи. Ты знаешь, где меня найти. Ха-ха-ха! Он уходит с этим смехом — и о, как Лань Ванцзи ненавидит этого человека.